Биги Муса Джарулла (Бигиев, Бигеев) (1873–1949) был либеральным теологом, общественным деятелем, один из лидеров общественного движения сыграл важную роль в становлении и возрождении духовной культуры татар. народа нового и новейшего времени. Он родился селе Кикино Чембарского уезда Пензенской губернии (ныне Каменский район Пензенской области). Его отец был назначен ахуном в Ростов-на-Дону, и семья переехала. Поэтому встречается версия, что он родился в г. Ростов-на-Дону. Рано лишившись отца, воспитывался матерью вместе со своим братом Захиром Биги— будущим основоположником татарской прозы нового времени. Захир крайне критично оценивал средневековую систему бухарской схоластики. Муса Биги учился в Ростовском реальном училище, позже в Апанаевском медресе в Казани, которое еще не было реформировано по джадидскому образцу , но считалось хорошим примером традиционного мусульманского религиозного образования. Муса продолжил религиозное образование в Бухаре, затем отправляется в Стамбул, где по совету татарского писателя Мусы Акъегет-Заде, решил продолжить рел. образование. Биги отправляется в Каирский университет аль-Азхар, берет уроки по религии у отдельных преподавателей, посещает занятия известного арабского реформатора великого муфтия Египта Мухаммада Абдо; занимается в основном самостоятельно в библиотеках Каира. Позже в течение двух лет обучается в Мекке и Медине, Индии. Вернувшись в Каир, занимается научными исследованиями и пишет работу «Тарих аль-Куран ва-л-масахиф» («История Корана и его списков»), которая в 1904 г. публикуется в Каирском журнале «аль-Манар», а через год в Казани выходит отдельной книгой (переведена на русский язык и издана в ИД Медина).

В 1904 г. Биги возвращается на родину и едет в Санкт-Петербург, где в качестве вольнослушателя посещает занятия юридического факультета университета. Он выступает как в качестве одного из организаторов I Всероссийского мус. съезда, так и становится хроникером общественно-политического движения российских мусульман. Для характеристики изменений в мусульманском обществе России в период российской революции 1905-1907 гг. он использовал термин «Ислахат эсаслары» («Основы реформ»). Биги принадлежит историческая заслуга в создании наиболее полной и объективной картины общественного движения мусульман России в начале века, которая по своей значимости для татарской историографии может быть сравнена только с «Мустафад аль-ахбар» Шигабетдина Марджани«. «Ислахат асаслары» («Основы реформ», Петербургта 1914 сана июнь 15—25та расми жямгыят монасабате иля Ислахат асаслары) — сборник документов по истории общественно­политического движения мусульман России начала XX в., собранных и прокомментированных Мусой Биги. Он был опубликован в 1915 г. в типографии М.‑А. Максудова в Петрограде, и только в 1917 г. его удалось выпустить в свет, поскольку, как отметил автор в предисловии, «солнце свободы взошло и не осталось преград для прогресса, рабство (асирлек) закончилось и никогда не вернется». Автор отмечает, что "самая большая важность и ценность этой книги в ваших руках, это если не самая полная, то самая правдивая информация об общественном движении мусульман России«.Книга включает в себя результаты 11­летнего (1904–1915) общественно­политического движения мусульман, проекты, петиции, относящиеся к этому времени, решения мусульманских съездов, на которых автор был секретарем. Он также включил текст перевода на татарский язык Свода Основных государственных законов Российской империи от 23 апреля 1906 г. и положения о выборах депутатов Государственной Думы. Биги приводит различные документы и проекты данного заседания. Ислах (реформа) относится не столько к религии, сколько к мирской жизни. «[Идея] реформирования государства заново на основе права, свободы вынужденно была принята общественным мнением под влиянием ситуации». Муса отмечает, что у истоков мусульманского общественно­политического движения в России стоял Габдеррашид Ибрагимов (см. статью о нем), который в конце 1904 г. предпринял поездку по Волго­Уральскому региону с целью подвигнуть мусульман на активные действия, но не встретил должного ожидаемого понимания.

Значительное место в книге уделено Улама жамгыяте (Общества улемов), проходившему 10–15 апреля 1905 г. в Уфе при Оренбургском магометанском духовном собрании (ОМДС) под председательством муфтия М. Султанова (см. статью о нем). Это совещание стало своего рода предтечей Всероссийских мусульманских съездов. Совещание было созвано по указанию Председателя Кабинета Министров Сергея Юльевича Витте для составления официального доклада, касающегося проблемы мусульманской общины. В нем приняли участие улемы Казани (Г. Баруди, Г. Апанай), Троицка (ахун А. Рахманкулов), Самары (ахун Ш. Минушев), Нижнего Новгорода (Х. Сулейманов), аула Буби Вятской губернии (Габ. Буби), Семипалатинска (Г. Гиматдинов), Петропавловска (Г. Яушев), Саратова (ахун М, Енгалычев), Оренбурга (Г. Давлетшин, М. Хусаинов), Уральска (ахун М. Тухфатуллин), аула Султанай Пермской губернии (ахун М. Мансуров), аула Кульбаш Казанской губернии и уезда (ахун С. Максютов), Перми (Х. Хасанкаев), Касимова (ахун М. Давлекамов), Симбирска (ахун М. Гаффаров), аула Манчыл Тюменской губернии (ахун М.-Ю. Сагит), Уфы (М.-С. Хасани, ахун Х. Усманов), Каргалы (М. Усманов и Х. Усманов), Белебея (ахун Д. Хурамшин), Паты (?, Ш. б. Хабибулла), Москвы (ахун Х. Агаев), Томска (ахун Х. Хамидов), Ханской Орды (ахун Г. Гайсин), Верхнеуральска (С. Музафаров, ахун М. Билялов), аула Чыршы Казанской губернии (Г. Забиров), Миасского завода (С. Баширов), аула Бузовьяз Уфимской губернии (Г. Хурамшин), аула Нократ (?, ахун Г. Касимов), аула Пошатово Нижегородской губернии (ахун Хус. Соколов), Астрахани (ахун М. Салихов), Санкт-Петербурга (ахун Г. Баязитов), Агрыза Вятской губернии (ахун А. Суюндуков), Чишме Уфимской губернии (Г. Мухамеджанов) и Стерлибаша Уфимской губернии (М.-Ш. Тукаев). Среди них были такие будущие лидеры общественного движения как члены ЦК «Иттифака» Г. Баруди, Г. Апанай, Г. Буби, ахун Уфы Х. Усманов; депутаты I Гос. Думы ахун Белебея Д. Хурамшин и ахун аула Кульбаш Казанской губернии и уезда С. Максютов; депутаты II Гос. Думы ахун Каргалы Х. Усманов и уфимский имам и мударрис М.-С. Хасани; депутат II-III Гос. Дум мударрис медресе Стерлибаш М.-Ш. Тукаев, ахун Петербурга Г. Баязитов, ахун Москвы Х. Агаев. Таким образом, улемы представляли огромное пространство империи от Петербурга до Томска и от Астрахани до Перми.

Первым докладчиком был муфтий ОМДС М. Султанов. В качестве возможно образца для реформы ОМДС он предложил рассмотреть высочайше утвержденное положение об управлении Закавказского мусульманского духовенства 5 апреля 1872 г., которое входило в состав Свода законов Российской империи. Здесь М. Султанов рекомендует руководствоваться томом 11-м (Ч.1) в лице «Свода учреждений и уставов Управления Духовных Дел иностранных исповеданий Христианских и иноверных (Издание 1896 г.). Для обсуждения он предлагает раздел третий (О управлении Закавказского Мусульманского духовенства шиитского и суннитского вероисповеданий), входящий в книгу шестую «О управлении духовных дел магометан». Причем М. Султанов рекомендует руководствоваться статьями 1558-1672, образующими главу вторую «О управлении Закавказского Мусульманского духовенства Суннитского учения». Для лучшего уяснения проблемы данная глава была целиком напечатана на татарском языке в «Ислахат асаслары».

Основным докладчиком был казый ОМДС Риза Фахреддин. Его предложения сводились к созданию общероссийской религиозной автономии. Он предложил создать пост Шейх уль-Ислама, как единого лидера российских мусульман, избираемого ими самими, в ранге имперского министра. Единый религиозный орган российской уммы — Собрание (Управление) во главе с Шейх уль-Исламом располагается в столице, оно должно состоять из казыев-улемов. Представители всех мазхабов должны быть консультантами Управления Духовных Дел иностранных исповеданий. На местном уровне предлагалось действие губернских правлений, по образцу Закавказья.

В окончательном проекте ОМДС также предусматривалась трехуровневая система управления:

1. «приходское» духовное управление во главе со старшим в приходе имамом. Управления приходских имамов должны обеспечивать монопольный контроль над общественной жизнью махаллей. Имамы избирались бы всем населением прихода (ст.3)

2. вилаят меджлисе — окружное управление ахунов, в которое входили бы около 100 приходов. Он состоит из трех членов казый (председатель) и два члена из хатыбов и мударрисов (ст.7)

3. само Духовное Собрание — Центральное правление (Мэркез идарэ), состоящее из муфтия и шести казыев (ст. 51).

На съезде округа ОМДС избирались бы три кандидата, из которых императором утверждался один муфтий (ст.50)

20 мая 1905г. Муса женится на Биби-Асьме, дочери выдающегося чистопольского шейха и мударриса Мухаммад-Закир Камалова. Свадьба фактически превратилась в совещание татарских общественных деятелей по организации Всероссийского мусульманского съезда.

Далее Биги описывает I Всероссийский мусульманский съезд, прошедший в Нижнем Новгороде 15 августа 1905 г. на борту парохода «Густав Струве». В 1905-1906 гг. Биги был участником всех трех Всероссийских мусульманских съездов, членом секретариата III Всероссийского мусульманского съезда, членом комиссии съезда по обсуждению программы партии «Иттифак-аль-Муслимин», был избран членом ЦК «Иттифака». В предисловии к программе этой партии Муса Биги заявлял, что она соответствует основам Шариата.

В статье «Мусульманское общество в Петербурге» (1906г.), посвященной предстоящему съезду, Биги писал, что целью революции является ликвидация современного царского режима (низам) и правительства. При этом должно быть введено максимальное самоуправление через избрание всех чиновников и правителей народом. Самым лучшим способом правления для Биги являлась федерация.

Большое влияние на Мусу наложила дружба с Рашидом Ибрагимом, с которым он сотрудничал в 1905-1907 гг., особенно в газетах «Ульфат» и «Тильмиз». Затем Муса публикуется в журнале «Сират аль-мустаким» (Стамбул), где выступает с большим количеством статей, так же как и в газетах «Вакыт», " аль-аср аль-джадид«. В 1913 г. он вместе со своим соратником, известным татар. писателем Гаязом Исхаки, начинает издавать в Петербурге газету «Иль» («Страна»).

Биги вслед за учеными — приверженцами раннего ислама, признавал все четыре религиозно-правовые школы суннизма, не отдавая приоритет ни одной из них, в отличие от первых татарских религиозных реформаторов (А. Курсави, А. Утыз-Имяни и Ш. Марджани), выделявших ханафитский мазхаб. Б. в своих теологических воззрениях пошел дальше реформаторов, предлагая совместить знания Корана, хадисов, всего лучшего из правовых школ с современным знанием, выступая против изучения в медресе калама — спекулятивной теологии. Уделяя много внимания обществ. деятельности, Биги не забывал о науч. работе. В это время выходят его многочисленные труды, посвященные религии и философии. Среди них: «Озын коннэрдэ руза» («Пост в длиные дни») (1912), «Каваид фикхия» («Установления фикха») (1912) и вызвавшая большой резонанс среди мус. общественности «Рахмат илахия бурханлары» («Доказательства божьей всемилости») (1911). Поднятая в «Рахмат илахия» идея о том, что милость Аллаха объемлет всех людей независимо от их рел. принадлежности, противоречила основополагающим принципам ортодоксального ислама, тем не менее была не нова в истории религий, как в исламе, так и в христианстве.

В 1913 г. Казанское губернское жандармское управление собрало сведения о влиянии зарубежной мусульманской печати на татар. Среди влиятельных назван издаваемый Рашидом Ибрагимом журнал «Ислам дуньясы» («Мусульманский мир»), где вопросы религиозной и общественной жизни мусульман освещал Муса Биги.

Очевидный отпечаток на идеи Биги наложило его пребывание в Каире. Во-первых, это видно в предпочтении им частной собственности перед общественной, что отрицалось тогда крупнейшими татарскими богословами, но стало общим местом в английском Египте. Правда, эти идеи могли быть вынесены еще из стен реального училища. В Исламе запрещалась эксплуатация людей, попавших в тяжелое положение, позднейшие мусульманские ученые запретили все формы процентной ставки, что было ненужной и чересчур радикальной мерой. Биги предложил различать заем для потребления (истихлак) от займа на производство (истихсал). Биги считал, что второй вид займа основан на торговле и получение с него прибыли является законным. Таким образом, законной является и банковская система при условии минимальных изменений.

Во-вторых, он был сторонником реформ Духовного Управления по примеру реформ, которые провел муфтий Египта Мухаммад Абдо. Биги стремился занять пост основного вероучителя в одном из татарских джадидских медресе для его реформирования и формирования группы своих учеников и сторонников по образцу деятельности Абдо в исламском университете «аль-Азхар». В этом отношении оренбургская «Хусаиния» представляла уникальную возможность. Именно в таком центре буржуазии, как Оренбург, среди попечителей и шакирдов медресе возможно было найти сторонников переустройства татарского общества по капиталистическим образцам. Биги был вынужден покинуть медресе после скандала, связанного с его взглядами о распространении божественной милости не только на мусульман.

В июне 1914 г. он был делегатом IV Всероссийского мусульманского съезда. В 1914 г. Биги вместе с членами мусульманской фракции Государственной Думы Кутлуг-Мухаммедом Тевкелевым, Ибниамином Ахтямовым и редактором газеты «Иль» Гаязом Исхаки подписал письмо против деятельности Сафы Баязитова. Эти лидеры оценили деятельность Сафы Баязитова и его партии «Сырат уль-мустаким» следующим образом: «Сырат мостакым» по своему духу и своей цели является истинной копией русской черносотенной партии... Мусульмане, кроме вреда, от него ничего для себя не увидят«. Таким образом, Биги проявил себя сторонником либералов и социалистов в противостоянии с консерваторами. Отметим, что Сафа Баязитов был одним из фактических лидеров кадимистов. Назначение его муфтием было последней из попыток правительства парализовать джадидское движение.

В 1915 г. среди татарской элиты обсуждался вопрос о присоединении к оппозиционному думскому «Прогрессивному блоку», который фактически требовал. Наиболее горячим сторонником этой идеи был Садри Максуди. Он предлагал войти в Прогрессивный блок при признании им таких требований мусульман, как устранение законодательных ограничений по отношению к мусульманам, реформа мусульманских духовных учреждений и разрешение вопроса об отдыхе торговых служащих. Максуди понимал, что дни самодержавия сочтены и татарам-мусульманам понадобятся союзники среди лидеров новой России. Его поддержали умеренные деятели, в частности, редактор уфимской газеты «Тормыш» Закир Кадыри и имам Петроградской мечети Муса Биги, против выступили Гаяз Исхаки, Шакир Мухамедъяров и член кружка «Татар учагы» Карим Сагит. Биги оказался на стороне либералов в их противостоянии с татарскими социалистами.

В апреле 1917 г. Биги был избран членом Временного Центрального Мусульманского бюро в Петрограде, заем членом Всероссийского Милли Шуро. Он стал членом политического органа, объединившего всю мусульманскую элиту России. В мае 1917 г. его кандидатура рассматривалась на пост муфтия ОМДС. Биги пользовался определенной поддержкой среди мусульманской элиты Казани. Однако число сторонников Биги на съезде духовенства в 1917 г. не превышало 50 человек, поэтому он не был избран ни в один из реальных органов управления Духовного Собрания. В 1917 г. Биги был избран мухтасибом Петрограда и фактически стал религиозным лидером всего Северо-Западного региона, стал имам-хатыбом Петроградской Соборной мечети.

После Февральской революции 1917 г. для российских мусульман наиболее спорным вопросом в реформе Шариата был вопрос о правах женщин. В 1917 г. I Всероссийский Мусульманский съезд подверг ревизии нормы Шариата в вопросах никаха (запрет многоженства и брак с 16 лет), мирас (раздел имущества поровну) и шахадат (равенство голоса женщины и голоса мужчины при свидетельстве). Если политическое и гражданское равноправие женщин еще можно было подвести под разряд общественной реформы, то изменения в этих областях непосредственно касались сферы Шариатского права. Духовенство и представители окраин выступили против

25 июля 1917 г. Муса Биги на Всероссийском съезде духовенства в Казани был единственным татарских теологов, кто поддержал равноправие женщин. 0н начал свою речь с утверждения: «Все дети Адама, мужчины и женщины, без исключения, равны в правах». Биги призвал провозгласить в семьях автономию, чтобы «не погасли (не погибли) мусульманские государства. Подобный радикализм не был воспринят большинством съезда. Основным оппонентом выступил консерватор Мурад Рамзи (Мекки), прославившийся своей критикой российской политики в отношении мусульман Волго-Уральского региона.

Поясним позицию Биги. В книге «Хатын», изданной в Берлине в 1933 г., Биги утверждал, то в ранний период Ислама женщины имели независимый статус. Он считал, что моногамия основана на нормах Корана, а полигамия разрешена только в случае необходимости. Власть мужчины над женщиной предполагает не правление, а руководство: мужчина является лидером в семье, но в этом лидерстве главным является служение (хадимлык), а не доминирование (хакимлик).

После Октябрьской революции Биги не уехал из России, хотя и не принял советскую власть. Он продолжает жить в Петрограде, считая, что будет нужен своему народу и надеясь на сотрудничество с новой властью, но не получает особой поддержки, перебиваясь случайными заработками (был переводчиком при различных делегациях из мусульманских стран и Индии, помогал налаживать судебную власть в Средней Азии). В том же 1919 г. Габдеррашид Ибрагим вместе с Мусой Биги сопровождают одного из лидеров Индийского Национального Конгресса Баракатуллу в поездке по Поволжью и Сибири. После этого они даже удостаиваются аудиенции у Ленина, чье содержание не пожелал расшифровать ни один из участников беседы.

В 1923 г. в Берлине издается его книга «Исламият алифбасы», написанная как ответ на сочинение Н. Бухарина и Е. Преображенского «Азбука коммунизма». В результате Биги был арестован и только благодаря протестам общественности выпущен на свободу, но сослан в Москву. В 1926 г. Биги участвовал в работе I Всемирного мусульманского конгресса в Мекке. В 1926 г. на III (последнем) съезде ЦДУМ Биги был избран членом Голямалар Шурасы (Совета улемов).

На протяжении всего своего пребывания в России вплоть до эмиграции в Финляндию (1930 г.) Биги был активным деятелем мусульманского общественного движения. По своим убеждениям он наиболее близок был к сторонникам максимальной автономии татарского общества, фактически разделяя взгляды Рашида Ибрагима. Он был принципиальным противником самодержавия, беззакония, бесправия и политических репрессий. В вопросах экономики Биги был приверженцем частной инициативы. Он неоднократно пытался занять пост муфтия для проведения реформ религиозного устройства и Шариатского права по примеру Мухаммада Абдо. В женском вопросе Биги был сторонником равноправия женщин во всех сферах. Таким образом, теологические идеи Биги находились в неразрывной связи и единстве с его политическими взглядами и общественной деятельностью.

В эмиграции Муса Биги жил в Афганистане, Индии, Египте, Иране, Финляндии, Германии, Японии, Китае, Индонезии. Последний год жизни он провел в приюте для престарелых в Каире, где и умер в 1949 г.