«Обращение к трудящимся
мусульманам России и Востока
Мусульмане России… все те, мечети и молельни которых разрушались,
верования и обычаи которых попирались царями и угнетателями России!..
Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения
объявляются свободными и неприкосновенными.
Устраивайте свою национальную жизнь свободно
и беспрепятственно…»

Народный комиссар
по национальным делам
Джугашвили-Сталин
Председатель Совета
народных комиссаров
В. Ульянов (Ленин)

Прошло уже 17 лет с тех пор, как распался Советский Союз. История единого государства времен Российской империи и СССР кажется далеким прошлым, а превращение Поволжья и Урала в пограничные регионы — чем-то вполне естественным. Забывается тот факт, что на референдуме марта 1991 года большинство граждан в мусульманских союзных республиках и в российских автономиях поддержали идею единства страны. Столь же патриотичными были их предки в дни гражданской войны 1917–1922 гг. Но их выбор между левой (большевистской) и правой (белой военной) диктатурами был глубоко трагичен. В советские годы большевиков превозносили за создание национальных республик, в новой России их за это почти столь же единодушно ругают. Но реальность была намного сложнее…

Нельзя забывать, что историческая граница между славянами и тюрками на нынешней российской территории шла по Оке, а Нижний Новгород был крайней восточной точкой русской колонизации, оформленной только в 1221 году. К началу прошлого века славяне стали большинством на огромных территориях бывших тюркских ханств Поволжья, Урала, Сибири, степей Северного Кавказа и Украины, гор Западного Кавказа, части Северного Казахстана. Родину потеряли не только кочевники, но и десятки оседлых народов. Оставшиеся мусульмане, кроме кочевников, в целом сумели встроиться в имперское пространство. Их элиты весьма критично относились к другим регионам мусульманского мира, поглощавшимся европейскими державами. К Октябрьской революции 1917 года из всех мусульманских стран независимость сохранили только Афганистан и Османская империя (Турция), северо-восток которой был занят российской армией.

Пришедшие к власти большевики прекрасно понимали, что западные христианские провинции (Польша, Прибалтика, Финляндия) потеряны. Но и на востоке мусульманские и казачьи регионы не испытывали особого желания принять советскую власть. Ее лидеры понимали, что невозможно создать эффективное государство в границах домонгольской Руси. Большевики начали с деклараций. Так, 20 ноября (3 декабря) 1917 года появилось «Обращение к трудящимся мусульманам России и Востока», где гарантировалась неприкосновенность их правовых норм, национальных религиозных и культурных учреждений. Но лидеры нерусских народов видели гарантию своих прав только в федерализации страны. Даже лидер Всероссийского Милли Шуро (Национального Совета) осетин Ахмед Цаликов и целый ряд татарских лидеров превратились из противников в сторонников федерации. Большевики же всегда были унитаристами, то есть сторонниками жесткой вертикали власти. Выход из кризиса был подсказан Всероссийским Учредительным собранием, провозгласившим 5 января 1918 года Российскую Федеративную Демократическую Республику. На его заседании от имени мусульманской социалистической фракции Цаликов выступил за осуществление Штатов Поволжье — Южный Урал (обычно известный как Идель-Урал) и Туркестан. Несколько позднее Цаликов возглавил Меджлис (собрание) горских народов Кавказа. Следует особо отметить, что все три вышеупомянутые автономии не носили узкого этноплеменного характера, а должны были обеспечить права всех мусульман этого региона. Взамен мусульмане отрицали идею сепаратизма, которая охватила уже элиту православных украинцев и белорусов. Российские мусульмане оказались глухи ко всем сепаратистским призывам германских и турецких эмиссаров. Исключение составило Закавказье, но большевики сами отказались от этого региона по Брестскому миру марта 1918 года.

Можно долго рассказывать о том, как большевики не соблюдали свое слово. Либо они не давали создать автономию, как это было в случае Идель-Урала или провозглашенной ими самими Татаро-Башкирской республики, либо к участию в управлении автономией не допускалось коренное население, как в случае Туркестанской автономии. Летом 1918 года национальные правительства мусульманских народов и русские областные правительства объединились в правительстве КомУча — Комитета членов Учредительного собрания. Но к концу года адмирал Колчак совершает военный переворот, и начинаются репрессии против лидеров КомУча, и русских и нерусских. Аналогичная ситуация складывается у генерала Деникина с представителями горских народов Кавказа. Большевики же, наоборот, приходят к мнению, что создание национальных автономий поможет им сокрушить унитаристское белое движение.

Первой ласточкой здесь становится автономия Башкортостана. Нужно особо оговориться, что здесь речь идет о гористых территориях востока нынешнего Башкортостана и нынешней Челябинской области. Большевикам нужно было прорвать колчаковский фронт, а лидер автономии Ахмад-Заки Валиди тяготился контролем белых военных, и втайне начал переговоры с Советами. 20 марта 1919 года было подписано «Соглашение центральной советской власти с Башкирским правительством о Советской Автономной Башкирии», и фронт был открыт. Впрочем, большевики не доверяли своим новым союзникам. Существуют обращения Валиди, где он описывает волну убийств со стороны советской армии в отношении военнослужащих и активистов его режима. В Башкирской энциклопедии указывается цена этой советской автономии: «К концу 1926 года число башкир по сравнению с дореволюционным периодом сократилось почти вдвое» (т. 1, с. 379), то есть с 1311 тыс. до 714 тыс. В своих воспоминаниях Заки Валиди описывает, как в результате сокращения прав Башкирии и нарастания личной опасности он и члены его правительства решили просто бежать от своих новых союзников. Так же поступили и целый ряд башкирских шейхов, включая род Курбангалиевых.

Следует особо отметить, что руководство Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) оставалось на своем посту. Иногда волей или неволей ему приходилось передвигаться или, наоборот, находиться под арестом Белой или Красной армий. Но муфтий и казыи не покинули Родину, как не покинули ее их предки после 1552 года. Мухтасибу Казанской губернии Абдуле Апанаю это стоило расстрела по сфальсифицированному обвинению. Он был далеко не единственным. Но после победы в гражданской войне большевики решили не усиливать волну народных выступлений религиозными притеснениями. Да и что можно взять в мечети, кроме Коранов и намазлыков, это ведь не огромные монастырские комплексы и не драгоценные оклады икон или облачения духовенства. К тому же успешный пример российских мусульман всегда был визитной карточкой внешней политики государства. В дни голода 1921 года мусульманские лидеры добывали деньги и продовольствие для своих ограбленных прихожан. Большевики пошли на создание ряда республик. В мае 1920 года советская власть под прессингом мусульманских коммунистов провозгласила создание ограниченной автономии Татарстана на пятой части территории Идель-Урала. И в других регионах победил этноплеменной признак, что вело к территориальным претензиям. Но в целом до конца 1920-х гг. между большевиками и мусульманами устанавливается хрупкий мир, прерванный «революцией сверху» и «безбожной пятилеткой».

Айдар ХАБУТДИНОВ,
доктор исторических наук