Теракт в аэропорту Домодедово вновь показал всем нам, что до мира и спокойствия в нашей стране еще далеко. Насилие может коснуться каждого из нас: в аэропорту и во время полета, в поезде и на станции метро, на рынке и на улице. Теракты и убийства уже исчисляются сотнями в год, а за взрывом в аэропорту последовал взрыв в кафе в Хасавюрте, убийство главы администрации района, а затем и милиционеров в Кабардино-Балкарии — это если упомянуть только самое заметное. Нельзя сказать, что российское государство не предпринимает мер по борьбе с терроризмом. Число убитых экстремистов и их раскрытых планов растет, но растет и число терактов, расширяется география насилия. Отчеты говорят о том, что на вербовку и подготовку смертников требуется все меньше времени, а до 30% студенческой молодежи Махачкалы, по данным социологических опросов, выступает за создание исламского государства. По другим регионам у нас просто нет такого рода данных. В Северный Кавказ вкладывается все больше средств, разработан план развития туристических курортов в регионе, но вряд ли эти места привлекут отдыхающих. С введением ЕГЭ возросла численность кавказской студенческой молодежи в Москве и других крупных вузовских центрах, но их поведение вызывает все более острую реакцию у местного населения.
Если брать в отдельности, то все меры властей являются вполне разумными, но в общем ситуация продолжает ухудшаться. В чем же причина? Эти меры обращены не к конкретному человеку, а являются частью ведомственных планов. Властям и всему российскому обществу стоит задаться вопросом: какие легальные методы для получения качественного образования и карьерного роста существуют у молодежи из российской глубинки или из спальных микрорайонов? Причем даже чисто русских. Лифты наверх перекрыты, и произошло это совсем недавно. Обитатель такой же «хрущевки» или барака, живший там 20 лет назад и преуспевший в карьере, будет наедаться (по словам Максима Горького), наедаться без меры и по максимуму постарается обеспечить своих детей. Но что же делать всем остальным, особенно тем, кто отличается разрезом глаз, цветом кожи, акцентом? Не желающие бороться жители как российской, так и кавказской глубинки останутся дома, но многие из приехавших будут бороться без правил. И здесь встает вопрос о роли государства, его чиновников и служащих, которые должны обеспечить стабильные и справедливые правила игры. Но в России всегда лучше получались подвиг и кампании, а не кропотливая, повседневная, зачастую нудная работа.
Российское общество находится в состоянии шока. Евсюков, взрывы на «Парке культуры» и «Лубянке», Кущевская, Домодедово видятся уже как некое определенное целое. Среди людей растет осознание неблагополучия, недовольство деятельностью властей, и Манежка есть первое проявление этого протеста. Если ситуация не улучшится, то, боюсь, мы увидим, как «русские медленно запрягают, но быстро ездят». Такое развитие событий, по большом счету, невыгодно никому в мире. Поэтому лидеры крупнейших стран мира и международных организаций единодушно выразили свои соболезнования президенту Дмитрию Медведеву и заявили о своем возмущении этим актом безымянного террора. Сейчас важно не расплескать это чувство единства, преобразовать его в рутинный и стабильный труд на благо нашего Отечества.
Здесь важна роль имамов и лидеров национальных диаспор в работе с молодежью, объяснению им гибельности насилия. Но для этого нужно не препятствовать строительству мечетей и медресе, культурных и миграционных центров при них. Если взрывы происходят в Москве и Подмосковье, то, значит, у террористов есть там нелегальная инфраструктура. Почему же противятся созданию легальной инфраструктуры духовных управлений мусульман? Институт ДУМов неидеален, но именно он обеспечивает контакты между российской уммой и государством. В России растет число школ, где преподаются основы православной культуры, роли христианства в российской истории уделяется все больше места в курсах литературы и истории, но для ислама нет места в большинстве российских школ. Даже в атеистических учебниках по истории СССР уделялось место развитию мусульманских народов Средней Азии и Закавказья, но про мусульманские государства Волго-Уральского региона и Северного Кавказа в современных учебниках не говорится. Ситуация, скорее, напоминает Алжир первой половины прошлого века. Местных мусульман учили по стандартным учебникам Французской республики, где предками выступали франки и галлы. Но незнание мусульманской традиции и литературного родного языка породило таких деятелей, как первый президент независимого Алжира Бен Белла, а затем пришло время исламистов. Стоит ли напоминать, что Фронт национального освобождения пришел к независимости от Франции путем большой крови в 1950-х — начале 1960-х гг., да и Исламский фронт спасения в 1990-е гг. отличался жестокостью. Сейчас лидер кавказских экстремистов Доку Умаров, которого уже вежливо называют лидером «вооруженного подполья Северного Кавказа», пообещал «год крови и слез», если Россия не предоставит независимость Северному Кавказу. Борьба сегодня идет за умы молодежи, и, к сожалению, представители государства ее, скорее, проигрывают.
При этом российская экономика продолжает достаточно неплохо развиваться. Так, в 2010 году главным рекордсменом оказалась автомобильная промышленность, у которой выпуск легковых автомобилей увеличился в два раза, выпуск грузовиков — на 65%, а автобусов — на 26%. В целом ряде регионов и городов страны рождаемость наконец-то начала превышать смертность. Правда, среди городов-миллионеров здесь опять-таки фигурируют Казань и Уфа с их постоянно растущим мусульманским населением. Российская молодежь, кроме Северного Кавказа, не охвачена такой массовой безработицей, как молодежь арабских стран. В последние два годы мы получили новый всплеск инфляции, но в целом в 2000-е гг. рост зарплат обгонял рост цен. При наличии одного-двух детей в семье в городах не столь болезнен жилищный вопрос. Однако тунисская революция произошла в стране, где в 2000-е гг. также быстро росли ВВП и зарплаты. Хорошо образованная молодежь во всем мире привыкла считать доходы лидеров, и если она не может найти себе места под солнцем, а цены растут, то она начинает интересоваться доходами власть имущих. Заявление министра финансов России Кудрина о том, что рост 2000-х гг. вряд ли повторится в видимой перспективе, оставляет мало перспектив для молодежи. Это недовольство ощущается в молодежной среде, так как юности всегда свойственны поиски справедливости. Со второй половины 2000-х гг. вызревает феномен участия в вооруженных формированиях детей обеспеченных и карьерно устроенных родителей. Они готовы пойти даже по трупам своих отцов, чтобы доказать свою преданность радикальным идеям. У перестроечного поколения выросли дети, и лозунг «Мы хотим перемен» вновь становится актуальным. Только вместо мирных митингов и демонстраций молодежь все чаще прибегает к насилию.
Российская умма сейчас находится на подъеме. Она объединяет много энтузиастов, которым хватает энергии и напора, но зачастую недостает знаний и терпения. Поэтому проблемы российской уммы, ее мероприятия должны привлечь внимание федеральных и региональных чиновников, как привлекают внимание мероприятия Русской православной церкви Московского патриархата. Но ислам в госсапарате традиционно продолжает рассматриваться во многом как вопрос внешней политики, может, политики на окраинах, но не политики внутренней. Пусть российские деятели посетят мусульманские республики или хотя бы ближайшие мечети (как это уже сделали президент Дмитрий Медведев и премьер Владимир Путин) и на собственном опыте увидят уровень религиозности российской уммы, проанализируют динамику развития мусульманской инфраструктуры в России. В московских институтах, где занимаются исламской проблематикой, мне неоднократно приходилось слышать, что проще получить командировку в Париж и Токио, чем в Душанбе или Баку. А поездки в Казань или Махачкалу считаются делом лишним. Может, все-таки не нужно ограничивать Россию пределами двух столиц? Мне много приходится ездить по России и странам ближнего зарубежья, я вижу прекрасных богословов, экспертов, имамов, общественных лидеров среди достаточно молодых и мобильных людей. Но на местах обычно продолжают тасовать старые кадры еще советской эпохи, которые ограничиваются ничего не значащими заявлениями. Может, в дни стабильности это и неплохо, но явно не сейчас. В кризис россияне всегда умели сплачиваться. Так давайте похороним умерших и постараемся сделать все, чтобы теракты не терзали нашу великую и многострадальную страну.
Дамир Мухетдинов,
кандидат политических наук