§ 3. Татарское религиозное реформаторство второй половины XIX века
Татарское религиозное реформаторство второй половины XIX века качественно отлично от раннего религиозного реформаторства рубежа XVIII–XIX веков, хотя основные идеи присущие мусульманскому реформаторству, остаются прежними – возврат к «идеальному» прошлому, вынесение иджтихада. Татарское реформаторство второй половины XIX века испытало сильное влияние идей Нового времени. Его отличительной чертой является не просто критика некоторых «устаревших» положений религии, как то было у первых татарских религиозных реформаторов, а приспособление «обновленной» религии к современному знанию, наукам, действительности, что тем самым способствовало поднятию уровня сознания татарского населения на качественно новый уровень, отвечающий потребностям развития татарского общества второй половины XIX века. Наиболее примечательной фигурой данного этапа развития религиозного реформаторства является Шихабаддин Марджани (1818–1889).
Религиозно-реформаторские аспекты мировоззрения Ш. Марджани
Жизнедеятельность Марджани можно условно разделить на два этапа: религиозно-реформаторский – до 70–х годов XIX века и просветительский этап – 70–80-е годы. В этом разделе речь пойдет о религиозно-реформаторских аспектах мировоззрения Марджани, о просветительских аспектах будет сказано в соответствующем разделе.
Харун б. Бахааддин б. Субхан б. Абдалкарим Шихабаддин ал-Марджани родился 27 января 1818 года (по новому стилю) в с. Ябынчи недалеко от с. Марджан нынешнего Атнинского р-на Татарстана). Его предки со стороны отца и матери принадлежали к фамилиям известных имамов–мударрисов. У них он получил первые сведения по истории, философии, Корану, сунне пророка, по арабскому и персидскому языкам.
Шихабаддин лишился матери, когда ему было пять лет, и воспитывался мачехой в довольно суровой обстановке. Начальное образование получил в медресе с. Ташкичу, в котором преподавал его отец. Об атмосфере, окружавшей Шихабаддина с раннего детства и рациональности взглядов своих предков свидетельствует сам Марджани: «Что касается научных вопросов, то я помню, что однажды спросил его [своего деда – Субхана б. Абдалкарима]: «Может ли человек в состоянии ритуальной нечистоты читать Коран?». Он ответил: «Да, может, но ему нельзя прикасаться к Корану». Я спросил: «А что свидетельствует об этом?». Он ответил: «Аллах Всевышний говорит: Прикасаются к нему только очищенные[1]. Но нет свидетельства, которое делало бы запретным чтение Корана для не очищенных. Отличие состоит в том, что не дозволяется отсутствие чистоты рта и языка, в отличие от руки». Я не совсем удовлетворился ответом деда и задал тот же вопрос отцу. Отец разгневанно спросил меня: «Разве ответ деда тебя не удовлетворяет? Его знания не хуже, чем у других»[2]. Отца Марджани – Бахааддина в один ряд с Курсави ставил Хасанаддин ал-Булгари Арслан б. Башир ат-Тунтари (ум. 1841–42 гг.), который говорил: «Среди тех, кто приходил в Бухару из жителей Булгарии, лишь четверо достигли совершенства. Первый из них, Абу Наср ал-Курсави, затем Мухсин б. Биккул аш-Шаши, Абдаллах б. Яхья ал-Ишманди и Бахааддин б. Субхан ал-Марджани. Что касается остальных, то они возвратились пустыми, не оправдавшими надежд»[3].
Уже с семнадцати лет юный Шихабаддин начинает преподавать в медресе своего отца и, будучи неудовлетворенным учебником морфологии персидского языка, составляет свой[4]. Еще до отъезда в Бухару на родине начинают формироваться взгляды Марджани как будущего ученого, пытливого исследователя.
Полученное образование не удовлетворяет Марджани, постоянно стремившегося к получению новых знаний. По существовавшей в татарском обществе традиции, в 1838 году он отправляется в Бухару для продолжения образования. Величие Бухары к приезду Марджани уже прошло. Он застал в медресе бездумное заучивание Корана, религиозных текстов – науки Нового времени и современные им светские учебные дисциплины не изучались. В Бухаре Марджани поднимает перед своими мударрисами вопрос о необходимости внесения реформы в медресе. Не получив поддержки[5], пишет небольшой трактат о нравах и методах преподавания в Бухаре «Илам абна ад-дахр би-ахвал ахл мА вара-н-нахр» (Уведомление современников о положении жителей Мавераннахра), который не сохранился.
Неудовлетворенный системой обучения в медресе, он в основном самостоятельно занимается в богатых ценными рукописями местных библиотеках. Деньги на жизнь зарабатывает обучением детей состоятельных лиц. Марджани называет своими учителями в Бухаре следующих мударрисов: Салиха б. Надир б. Абдаллах ал-Xуджанди, Мухаммада б. Сафар ал-Xуджанди, Фадила ал-Гиждувани, Абдалмумина ал-Афшанди, Ходай Берди ал-Байсуни, Баба Рафиа ал-Xуджанди, Шарифа б. Ата б. Хади ал-Бухари[6].
Хотя схоластическое обучение в Бухаре уже не соответствовало современным потребностям общества и не удовлетворяло Марджани, пребывание там для него бесполезным не было: он встречался с известными, прогрессивными учеными своего времени [хотя их было немного] и укреплял свои убеждения о необходимости изменить старую систему мусульманского образования.
В 1843 году в поисках знаний Марджани отправляется в Самарканд – один из древних очагов культуры Средней Азии. Там он обучается в медресе «Ширдар»[7],знакомится с известным историком, кади Абу Саидом ас-Самарканди (ум. 1848–49 гг.), который был первопричиной того, что Марджани «начал интересоваться исторической наукой и приступил к исследованию исторических книг»[8].
Именно в Самарканде, уже обладая определенными знаниями, Марджани испытывает потребность глубже познать взгляды своего предшественника и соотечественника Абу Насра ал-Курсави (1776–1812), знакомится с его произведением «Маджмуа»[9]. Он впервые прочитал рукопись Курсави приблизительно в двадцатилетнем возрасте и она оказала значительное влияние на формирование реформаторских и философских взглядов Марджани [в частности, на концепцию «открытия дверей иджтихада» и критику идей мутакаллимов]. Первое свое печатное произведение он посвятил истории тюркских народов Средней Азии[10]. В этот период Марджани выступает как религиозный деятель, но уже не ортодоксальный, а выражающий недовольство системой преподавания в медресе и стремящийся внести в это дело новшества.
В 1849 году, после одиннадцатилетнего отсутствия, с новым багажом знаний Марджани возвращается на родину. 30 марта 1850 года Оренбургское Духовное собрание мусульман издает указ о назначении Марджани имамом-мударрисом I Казанской мечети. Это не понравилось группе завистливых мулл–ишанов во главе с казанским богачем Ибрахимом Юнусовым. Они стали писать на Марджани доносы в Духовное собрание мусульман, стремясь опорочить его имя. В результате этих доносов, Марджани освобождался, правда, на недолгий срок, в 1854 году – на девять месяцев, в 1874 году – на полгода от должности.
Следует сказать о неоднозначных взаимоотношениях татарского купца Ибрахима Юнусова и Марджани. Ибрахим Юнусов, будучи главой мусульман в Казанской городской думе, был меценатом, от которого во многом зависело благосостояние одноименной мечети и медресе при ней. Не привыкший к малейшим пререканиям, он сразу же невзлюбил независимый характер Марджани. Хотя именно с одобрения Юнусова Марджани был назначен имамом-мударрисом Юнусовской мечети. После вышеупомянутых двух отставок Марджани, так и не сумев сломить его характер, Юнусов перестал выделять деньги на медресе, здание которого требовало ремонта. В свою очередь Марджани, не желая идти на поклон к Юнусову, собрал с прихожан деньги на строительство нового здания, в котором преподавал до конца своих дней. Тем не менее, Ибрахим Юнусов, как и его брат Исхак не жалели денег на благотворительность.
О сложных взаимоотношениях Марджани и Юнусовых писал в газете под псевдонимом «мусульманин» Ш.Ахмеров: «Покойный ахун г. Казани Ш. Багаутдинов, человек обеспеченный, не поладив с местными, в то время самыми крупными капиталистами братьями Ю–выми, долгое время состоял у них в немилости, не получал от них никаких подаяний, но несмотря на то, упорно отстаивал свою самостоятельность, и в конце концов Ю–вы должны были смириться перед ним»[11].
В 1862 году кандидатура Марджани рассматривалась на пост муфтия ОМДС, однако была отвергнута обер-прокурором Св. Синода К. Победоносцевым. В 1867 году Духовное собрание мусульман назначило Марджани на должность ахунда и мухтасиба Казани [одна из самых почетных религиозных должностей региона], что явилось несомненным признанием его деятельности и со стороны руководства мусульман. С официальными властями у Марджани также устанавливаются позитивные контакты. Он выполняет отдельные поручения казанской губернской власти: следит за изданием текста Корана в казанской типографии [впоследствии выпускает книгу, посвященную истории и принципам издания Корана в России][12], организует сбор денег для кавказских народов, пострадавших от землетрясения, составляет отчеты о рождении, бракосочетании, смерти мусульман для государственных учреждений, участвует в судебных заседаниях при произнесении клятв мусульманами, пишет обращение к мусульманам о милосердии к животным – «Китаб ан–насаих» (Книга искренних советов. – Казань, 1869 – тат.).
Со временем имя Марджани становится известным далеко за пределами Казани: в 1870 году выходит в свет его книга «Назурат ал-хакк..», своими новыми – для своего времени и среды – религиозно-реформаторскими идеями принесшая автору широкую известность не только на родине, но и на мусульманском Востоке. Этот труд Марджани высоко оценивали известные мусульманские ученые Индии того времени Садик б. Хасан ал-Кинауджи и Абдалхай ал-Лакнави, сирийский ученый Джамаладдин ад-Димашки, тунисский шейх Мухаммад Байрам [13].
Марджани становится видным идеологом религиозного реформаторства, продолжившим и углубившим в новых исторических условиях традиции своих предшественников А. Утыз-Имяни и А. Курсави.
Религиозно-реформаторские взгляды Марджани, отражая своеобразное приспособление религии к изменяющейся действительности, включали, как теоретическую основу, концепцию «открытия дверей иджтихада», а также обращение ко временам Мухаммада (Корану, сунне, словам муджтахидов) для «очищения» ислама от позднейших наслоений и реформу преподавания в медресе.
Марджани, также как Утыз-Имяни и Курсави, ратовал за возрождение принципов раннего ислама, за возврат к основам культуры времен Мухаммада, преследуя цель «очистить» ислам от новшеств. «Поистине лучшее, – писал Марджани, – это книга Аллаха, а лучший праведный путь – это путь Мухаммада. Наихудшее из деяний – это обновление их. Всякое новшество есть нововведение, а всякое нововведение есть заблуждение»[14].
Ученый призывал мусульман к очищению ислама от новшеств, возврату к Корану, сунне, предлагал руководствоваться, если нет ответа в первоисточниках, иджтихадом. Он писал: «А что касается религиозных действий и подобного им, то каждому необходимо руководствоваться в них шариатом, брать сведения из Корана, сунны, иджма (согласное мнение авторитетов ислама). Если же нет суждения на поверхности Корана, сунны или о нем нет согласного мнения авторитетов ислама, то необходимо принимать во внимание пригодность суждения и выносить иджтихад вместо него»[15].
Призыв Марджани к возврату к временам Мухаммада, критика им новшеств, в отличие от мусульманских ортодоксов-традиционалистов, стремившихся сохранить средневековые порядки, был мнимым. Ортодоксальным традиционалистом Марджани не был. Возврат к временам Мухаммада он мыслил все-таки как «обновление веры», причем использовал именно этот термин (араб. «тадждид»).
В «Мукаддиме» Марджани писал, что обновление (тадждид) духовной жизни мусульман начинается с правления Омара б. Абдалазиза (VII в.), оно длилось на протяжении веков и касалось фикха, хадисов, тафсира, философии, языка, основ религии. А в качестве доказательства своего тезиса об обновлении религии Марджани приводит хадис: «Из слов пророка – да благословит его Аллах и да приветствует – следует, что Аллах посылает общине мусульман в начале каждого века того, кто обновляет ей веру»[16].
Марджани называет имена наиболее видных, по его мнению, личностей, внесших наизначительный вклад в поступательное развитие общества. Например, в X – XI вв. он выделяет среди ханафитов – Абу Бакра Мухаммад б. Мусу ал-Хорезми, из шафиитов – Ахмад б. Мухаммада ал-Исфараини, из маликитов – Абдалваххаба б. Али ат-Тамими ал-Багдади, из ханбалитов – Хусайна б. Али б. Хамида, среди имамитов – Абу-л-Хасана Мухаммад б. Хусайна ал-Алави, из чтецов Корана – Мухаммада б. Хусайн ал-Куфи, из хадисоведов – Мухаммада б. Абдаллаха ан-Нишапури, из суфиев – Али б. Ахмада б. Джафара ал-Бистами, известного как ал-Хиркани, из факихов – Мухаммада б. ат-Тайиба ал-Багдади, известного как Ибн ал-Бакиллани, среди философов – Ибн Сину[17]. Выделяя наиболее видных ученых–мужей каждого столетия, специалистов в различных областях духовной культуры, Марджани утверждал преемственность концепции «открытия дверей иджтихада» (начиная с VII по XIX вв.). В суннитском исламе после XII века, делал он вывод, «двери иджтихада не закрывались».
Внешний салафизм (возврат к прошлому) Марджани заключался в том, чтобы «очистив» ислам от позднейших наслоений, приспособить к новой социокультурной ситуации, возникшей в Казанском крае во второй половине XIX века. И поэтому возвратом к прошлому в полном смысле такое «очищение» не было.
«Назурат ал-хакк фи фардият ал-аша ва ан лям ягиб-ш-шафак»[18] (Обозрение истины относительно обязательности вечерней молитвы, когда не наступают сумерки) – один из своих наиболее известных трудов, в котором раскрываются его религиозно-реформаторские взгляды, Марджани написал не столько потому, чтобы объяснить неверность положения о необязательности вечерней молитвы в Казанском крае, столько для того, чтобы изложить фактически свое понимание основных положений вероучения (основ фикха, правоведческих школ, хадисов, калама, иджтихада). Не случайно с выходом в свет этой книги в среде религиозных ученых и интеллигенции возникли бурные споры и начались нападки на ученого со стороны фанатичных и суеверных мулл.
Толчком Марджани для написания «Назурат ал-хакк» (Обозрение истины) послужила проблема вечерней молитвы в Поволжье, в местности, где в летнее время не наступают сумерки, поднятая в средних веках. Еще Курсави поддерживал религиозных ученых, выступавших за обязательность пяти молитв в летнее время в Казанском крае (противоположных взглядов, как уже отмечалось, придерживалась группа религиозных ученых во главе с Утыз-Имяни) и обосновывал свое понимание вероучения, его основ.
В «Назурат ал-хакк» Марджани углубляет, конкретизирует идеи, выдвинутые Курсави, приводит свои примеры в обоснование самостоятельности суждений по религиозным вопросам. При изложении того или иного раздела книги ученый приводит изречения из Корана, ссылается на сунну пророка и, цитируя, часто не высказывает своего мнения. По замыслу автора, читатель сам должен прийти к заключению, прочитав изложение материала. Таким «иносказательным» путем Марджани давал свое понимание основ вероучения, во многом отличного от общепринятого ортодоксального. Подобное написание книги объясняется не только мусульманской традицией, но и тем, что в то время ислам, как религия, освящающая господствующий строй, занимал главенствующее положение в татарском обществе. И все, что было связано с отклонением от устоявшихся религиозных канонов, толковалось как безбожие.
Из всех муджтахидов Марджани выделяет Абу Ханифу (ум. 767) – основателя ханафитского мазхаба и его сподвижников. Если он находит какие–то соответствия с их изречениями, то имеет дело только с ними, если же не находит аналогий у них, то предлагает выносить собственное суждение. «Передают об Абу Ханифе, – сообщает Марджани, – [однажды] ему сказали: «Если ты произнес слово, а оно противоречит Корану?». Он ответил: «Я отказываюсь от своего суждения в пользу Корана». Ему говорят: «Как ты будешь действовать, если суждение пророка противоречит твоему слову?». Он ответил: «Я отказываюсь от своего слова в пользу суждения пророка». Ему сказали: «А если слово последователя пророка (сахиба) противоречит твоему слову?». Он ответил: «Я отказываюсь от своего слова в пользу высказывания последователя пророка». Ему сказали: «А если суждение таби (последователя сахиба) противоречит твоему слову?». Он сказал: «Если таби человек, то и я человек»[19]. Важно в приведенном отрывке то, что Марджани показал как сам Абу Ханифа обосновывал вынесение собственного суждения: приравнивал собственное суждение суждению таби. Последнее обстоятельство могло служить и для других примером для вынесения собственного суждения. Иными словами салафизм Марджани (в данном случае обращение к наследию Абу Ханифы) был «внешним», служащим для обоснования концепции «открытия дверей иджтихада».
Для Марджани главные авторитеты, разумеется, Коран, сунна, иджма, кияс, слова и дела первых муджтахидов. К этим источникам он обращался в первую очередь. Но если в них не находилось аналогий, то он предлагал выносить иджтихад самому, согласно уровню своих знаний. «Местоположение иджтихада – это то, что не доказано ни в Коране, ни в достоверной, известной, знаменитой сунне то, о чем нет достоверного, знаменитого, известного иджма... А суть дела в иджтихаде, несмотря на множество его определений, состоит в том, что он – дар могущественный, сила благородная, вытекающая из выполнения суждений Корана и записанного в сунне, посредством которого она [сила] получает возможность большего знания суждений шариата и тайн веры». «А таклид – следование иное: слову или действию без доказательства и указанию, предпочитающему оставить его»[20].
Марджани допускает, что человек не всегда может иметь свое суждение по какому-либо вопросу, и когда он его не имеет, то вынужден обратиться к таклиду: «Из того, что некто является традиционалистом (мукаллидом) в каких-либо вопросах, не вытекает, что он традиционалист в других, вследствие того, что это – необходимость, к которой человек прибегает вынужденно»[21]. Это высказывание Марджани говорит и о том, что выступая за самостоятельность суждений, он допускает и следование традиции в некоторых вопросах, в которых человек не может иметь собственного суждения.
На этом основании мы делаем вывод о том, что Марджани не был традиционалистом, как его пытаются представить некоторые ученые. Известно, что стержнем традиционализма является таклид – буквальное следование Корану, сунне, религиозным авторитетам. Марджани же в противовес таклиду выступал за иджтихад, высоко отзывался о философии, которую приверженцы таклида, такие как Ибн Ханбал (ум. 855), аш-Шафии (ум. 820), Ибн Таймия (ум. 1328), отвергали.
Чем же реформаторство Марджани отличалось от реформаторства Утыз-Имяни и Курсави?
Прежде всего тем, что Марджани приспосабливает мусульманское право к потребностям татарского общества второй половины XIX века. Он считал, что некоторые положения этого права, уже не соответствующие действительности, следует толковать по-новому и что необходимо приобщить гражданско-административную и правовую область жизни мусульман к новой социокультурной ситуации, возникшей в Поволжье во второй половине XIX века. В противоположность ему религиозные ученые-ортодоксы (факихы, имамы, хадисоведы) не считали нужным разрабатывать социально-политические теории, поскольку полагали, что решение всех общественно-политических проблем уже зафиксировано в шариате и в новых подходах не нуждается.
Свои социально-политические и правовые взгляды Марджани облекает в традиционную мусульманскую форму. Будучи знатоком суннитского права, он исходил из постулатов идеального исламского государства периода пророка и четырех праведных халифов. Но, тем не менее, он старается привести отдельные положения суннитского права в соответствие с конкретной действительностью Казанского края второй половины XIX века.
Марджани обращается к истории зарождения государственной власти мусульман, объясняя ее авторитет в лице правителя ссылками на времена Мухаммада и его сподвижников. «Разрешается подчиняться султану, потому что асхабы (сподвижники Мухаммада) и табии (сподвижники асхабов) подчинялись пророку»[22]. Такое положение возможно и необходимо, по Марджани, там, где существует теократическая власть, как было во времена существования халифата. Приводя ссылки на времена Мухаммада, ученый подводит «базу» для обоснования современного состояния власти у мусульман, оказавшихся под пятой иноверцев и «дела мусульман были обусловлены ими». Чем же характеризуется политико–правовая программа Марджани, исходящая из существующей конкретной обстановки?
Он призывает к сохранению самобытности мусульманского уклада жизни, национальной культуры. Для достижения данной цели «необходимо, – подчеркивает Марджани, – выбирать из своей среды управителя, который был бы им судьей или тем, кто их рассудит. То есть они должны выбрать имама, который их объединит». А чтобы и мусульмане участвовали в общественной жизни государства, необходимо, по Марджани, добиваться наиболее способному из них ответственного поста в государственном аппарате для проведения в жизнь интересов мусульман[23].
Ученый прямо не пишет и не может высказать открыто из-за жесткой книжной цензуры то, что в данном контексте под мусульманами имеется в виду татарское население. Марджани распространяет данное положение на всех мусульман, подразумевая, прежде всего, татарский народ. Иносказательным путем он выражал свои социально-политические взгляды, пытаясь приспособить жизнь татарского общества к современной действительности.
Переход от средневековых традиций к Новому времени сопровождался появлением новых форм общественной жизни, требовал обновления и религии. Татарские реформаторы стремятся дать правовую возможность каждому мусульманину мыслить по–новому, руководствуясь принципом «отрытия дверей иджтихада». Поскольку они призывали очистить религию от позднейших наслоений, вернуться к «чистой» религии времен Мухаммада, критиковали не только современных им мулл и ишанов, но фактически и большинство предшествующих авторитетов, постольку они вносили в религиозную форму общественного сознания татарского народа сильное критическое, рационализирующее просвещающее начало.
[1] Коран (Пер.И.Ю.Крачковского). – 56:78.
[2] Марджани Ш. Вафият ал–аслаф. – Т.6. – Л.181 б.
[3] Марджани Ш. Вафият ал–аслаф. – Т.6. – Л.194 б.
[4] Марджани. – Казан, 1915. – 23 б.
[5] Марджани. – Казан, 1915. – 39 б.
[6] Марджани Ш. Мустафад ал–ахбар фи ахвал Казан ва Булгар. – Казан, 1900. – 2т. – 43 б.
[7] Марджани. – Казан, 1915. – 46 б.
[8] Марджани Ш. Вафият ал–аслаф. – Т.6. – Л.212–213 а.
[9] Курсави А. Маджмуа. – ОРРК КГУ. – № 1347.
[10] Марджани Ш. Гирфат ал–хавакин ли–ирфат ал–хавакин (Горсточка знаний о познании хаканов). – Казан, 1864.
[11] Волжский вестник. – 1893. – №58.
[12] Марджани Ш. Китаб ал–фаваид ал–мухимма (Книга о полезном и важном). – Казань, 1879.
[13] Марджани. – Казан, 1915. – 618–619 б.
[14] Марджани Ш. Назурат ал-хакк. – Казань, 1870. – С.3.
[15] Марджани Ш. Назурат ал-хакк. – Казань, 1870. – С.15.
[16] Марджани Ш. Мукаддима. – Казань, 1883. – С.286–287.
[17] Марджани Ш. Мукаддима. – Казань, 1883. – С.289–290.
[18] Марджани Ш. Назурат ал-хакк. – Казань, 1870.
[19] Марджани Ш. Назурат ал-хакк. – Казань, 1870. – С.30.
[20] Марджани Ш. Назурат ал-хакк. – Казань, 1870. – С.15.
[21] Марджани Ш. Назурат ал-хакк. – Казань, 1870. – С.15.
[22] .Марджани Ш. Хакк ал–марифа. – Казань, 1880. – С.6.
[23] Марджани Ш. Хакк ал–марифа. – Казань, 1880. – С.7.