М. Г. Давлетшин,
аспирант Академии наук Республики Татарстан
О духовной культуре Золотой Орды в исследованиях академика В. В. Бартольда
В конце XIX века начинается пересмотр взглядов на историю Золотой Орды. Она начинает принимать более объективный характер. Этому во многом способствовало развитие источниковедческой базы и ориенталистики в России, которая проходила на фоне либерализации общественной жизни в стране: «Все сильнее стали раздаваться голоса о том, что предшествующие историки неправильно оценили роль монголов и монгольского завоевания в истории человечества, что давно пора провести в этой области переоценку прежних взглядов, что монголы вовсе не явились такими разрушителями, как думали прежде, и что, напротив того, они внесли много положительного в жизнь покоренных народов и стран»[1]. Именно таких взглядов придерживался выдающийся русский ориенталист конца XIX первой трети XX в. В. В. Бартольд. Его труды до сегодняшнего дня не потеряли своей научной значимости, так как многочисленные работы «В. В. Бартольда, написанные на обширной источниковой базе, выгодно отличались от трудов других историков Востока. Для них было характерно богатство и разнообразие фактического материала и первоисточников, тщательная проверка отдельных фактов, событий, хронологических дат, собственных имен и географических названий при довольно слабой разработанности в то время техники изучения восточных исторических источников и приемов текстологического анализа»[2].
Стоит обратить внимание на работы советских историографов анализирующих творчество В. В. Бартольда, имеются в виду работы А. Ю. Якубовского, А. А. Арслановой. Исследователи отмечают выдающуюся роль Бартольда в русском востоковедении, всячески подчеркивая, насколько хорошо он знал источники различного характера и учел все сделанное до него историками и филологами в области изучения этих источников и истории. Но, несмотря на это, они критикуют его за неправильность выводов относительно завоеваний монголов и дальнейшего, возможно, более активного культурного развития этих стран. По меньшей мере это обстоятельство кажется странным при его то подготовленности. Объясняется это тем, что советская историческая наука признавала только крайне отрицательные последствия монгольских завоеваний, а также старалась очернить культуру Золотой Орды.
В. В. Бартольд впервые дал многостороннюю характеристику монгольских государств, при этом обращая не меньшее внимание и на культурные процессы, происходившие в этих государствах.
Отражение духовной культуры Золотой Орды нашло в ряде его работ. Большая часть информации почерпнута нами из «Двенадцати лекции по истории турецких народов Средней Азии», из его сочинения «Культура мусульманства», рассмотренном нами во Всемирной электронной сети, а также в ряде других работ.
Как нами отмечалось, В. В. Бартольд не оценивает культуру Золотой Орды как «варварскую», это один из не многих исследователей, который сумел, на наш взгляд, наиболее близко подойти к раскрытию явления культуры в Золотой Орде. В. Бартольд не следует традиции русской историографии в оценке последствии завоеваний и отмечает преувеличения, порожденные гиперболическими рассказами современников, пострадавших от этого завоевания: «В действительности последствия монгольского завоевания были менее тяжелы уже потому, что завоевание не сопровождалось переселением завоевателей. Кроме немногочисленных военных сил, монгольские ханы приводили с собой своих культурных советников, помогавших им устроить управление и применить ту стройную государственную и военную организацию, которая была выработана еще при Чингиз-хане.
По утверждению В. Бартольда, монголы сумели объединить народы не только территориально, но способствовали культурному обогащению их вследствие тесных контактов, имевших место после образования Монгольской империи: «Монгольская империя объединила под властью одного народа и одной династии культурные страны Дальнего и Ближнего Востока, что не могло не способствовать торговле и обмену культурными ценностями». Образовавшиеся монгольские государства способствовали культурному развитию покоренных государств, именно в это время достигла наивысшего развития культура Ирана: «Если в какую-либо эпоху своей исторической жизни персидский народ занимал, бесспорно, первое место в мировой культурной работе, то именно в ту эпоху монгольского владычества, в которой многие ученые до сих пор видят только время подавления культуры варварством», этот процесс прослеживается также на территории образовавшейся Золотой Орды: «На самом деле западная часть владении Джучи, где правил его второй сын Бату, достигла при монголах значительной степени культуры»[3].
Известно, что В. Бартольд в формировании культуры Золотой Орды не придавал особого значения Волжской Булгарии. Большее внимание, как правило, прослеживалось за Средней Азией и другими восточными странами.
Еще в конце XIX столетия исследователи отмечали множество археологических материалов, имеющих сходство именно с булгарской культурой. Если также учесть и то, что булгарская культура формировалась под влиянием среднеазиатской и отчасти персидской культуры, то, значит, можно предположить, что относимые археологами материалы золотоордынских городов к влиянию среднеазиатской культуры в такой же степени можно рассматривать и как влияние булгарской. Но мы не склонны преувеличивать значения булгарского элемента. Поистине золотоордынская культура впитала в себя достижения всех народов, входивших в состав государства, вопрос только в том, насколько значителен был тот или иной компонент.
Все же и сам В. Бартольд не может утвердительно ответить на вопрос о преобладании влияния того или иного народа на золотоордынскую культуру, окончившийся победой ислама и турецкого языка, характерных черт золотоордынской культуры. На это его могли подтолкнуть новые материалы, т. к. археологические раскопки показывали, насколько пестра была картина национального состава в городах Золотой Орды, а также где мог преобладать тот или иной компонент. В понимании В. Бартольда культура Золотой Орды не носит синкретичного характера им рассматриваются в основном культуры оседлых народов в особенности Средней Азии, преобладание последнего в исследованиях В. Бартольда прослеживается практически повсеместно. Автор не отмечает места соприкосновения оседлой и кочевой культуры. Но все же при этом ставит правомерный вопрос, насколько можно судить по культурной жизни ордынских городов о культурном состоянии Золотой Орды. Если учесть то, что В. Бартольд считал Золотую Орду более сплоченным государством, чем владения других потомков Чингисхана, при этом, несмотря на т, что здесь соединялись две стихии кочевой и оседлой жизни, можно было бы проследить в какой-то степени общность культур, приведших к этой сплоченности, найти ее базу и источники влияния. В эти годы, к нашему сожалению, археология Золотой Орды была еще не развита, поэтому она не могла дать необходимого материала для утверждения процессов культурной эволюции в Золотой Орде. Как, известно, судя только по городским центрам, целостного представления о культуре Золотой Орды сложиться не может: «В каждом городе были свои традиции. В связи с этим возникает вопрос, насколько по культурной жизни отдельных городов можно судить о культурном состоянии государства потомков Джучи в целом. На основании находок, сделанных за последнее время в Сарае и других местах, стали говорить о культуре Золотой Орды и даже о культуре татарского народа. Потребуется, вероятно, еще продолжительные исследования, прежде чем можно будет сказать с уверенностью, какая национальность преобладала в том или другом городе или местности и как произошла культурная эволюция, окончившаяся победой ислама и турецкого языка»[4].
Все же мы ощущаем и влияние монголов на культуру Золотой Орды. В. Бартольд писал: «Монголы принесли с собой и в Золотую Орду, как везде, уйгурскую письменность, которая до них в стране кипчаков едва ли была известна... По словам Абульгази, монгольский язык даже в XV в. еще не вполне вышел из употребления; но доказательств этого нет»[5].
В. Бартольд считал, что в «Золотой Орде государственным языком был монгольский, как и после отуречения страны»[6]. Это мнение исследователя необходимо принять, т. к. действительно первоначально этот язык был официальным государственным языком, но в ходе ассимиляционного процесса, по сути дела, государственным языком становится тюркский, а статус монгольского и уйгурская письменность поддерживаются в большинстве своем как дань традиции. В. Бартольд придает большое значение тюркскому языку в культурной жизни мусульманского Востока, который применялся совместно с арабским и персидскими языками. И достижение таких высот связывается именно с появлением на исторической арене монголов.
В исследованиях В. Бартольда немало внимания уделено изучению ислама. В центре его внимания находятся проблемы проникновения, распространения и развития ислама. Источником распространения ислама в Золотой Орде считается, по мнению В. Бартольда, в большей степени Средняя Азия, в частности Хорезм, нежели Волжская Булгария. На этот счет не приходится выдвигать каких-либо возражений, но все-таки мы против принижения роли булгар и в этом процессе. По этому поводу исследователь не привел каких-либо изъяснений. Первым ханом, принявшим ислам, являлся Берке, однако его окончательное утверждение произошло только при хане Узбеке.
Интересно, то, что В. Бартольд очень слабо рассматривает религиозные воззрения кочевников, в общем, их историческое освещение на фоне истории Золотой Орды проведено очень незначительно, по крайней мере в данной работе. При этом, на наш взгляд, преувеличено значение христианства среди кыпчаков.
Принятие ими и другими народами происходит по причине культурного превосходства в то время мусульманского мира. Конечно же, только это обстоятельство не может быть причиной принятия ислама. «Под влиянием культурного превосходства мусульманского мира ислам принимали представители и таких народностей, где традиции христианства были продолжительнее и прочнее, чем среди кыпчаков»[7]. В. Бартольд отмечает мирный характер распространения мусульманства, в том числе и среди христиан. С принятием ислама языческое население не теряют своих прежних традиции, придерживаются их с былой строгостью.
В. Бартольд, один из первых историков по-новому подошедший к пониманию культуры Золотой Орды, постарался дать наиболее объективную оценку этому явлению. Эта оценка была основана на отменном знании ученым всевозможных источников и исследовании в области истории Золотой Орды. В понимании культуры этого государства для В. Бартольда характерно некоторое преувеличение роли среднеазиатских областей и в то же время приуменьшение значения кочевников и представителей других областей государства в формировании золотоордынской культуры. Им сделан больший упор на изучение городской жизни. Вследствие этого, а также недостатка археологических данных В. Бартольд не сумел раскрыть всю сущность золотоордынской культуры, не обратив должного внимания на симбиоз оседлой и кочевой жизни в Орде, который был отмечен еще И. Н. Березиным.
[1] Якубовский А. Ю. Указ. соч. С. 64.
[2] Арсланова А. А. Из истории изучения Золотой Орды по данным персидских источников XIII – первой половины XV в. в отечественной историографии // Проблемы социально-экономического развития деревни Среднего Поволжья в период феодализма. – Казань, 1986. – С. 118.
[3] Бартольд В. В. Сочинения. Т. V. С. 136.
[4] Бартольд В. В. Указ. соч. С. 138.
[5] Там же. С. 139.
[6] Там же. С. 143.
[7] Бартольд В. В. Указ. соч. С. 140.