* Сокращенный вариант соответствующих разделов книги Н. В. Ефремовой и Т. К. Ибрагима «Жизнь Пророка Мухаммада» (М., 2009–2010). Начало см. в № 1–5.

ЧУДЕСНОЕ РОЖДЕНИЕ ПРОРОКА МУХАММАДА

Благороднейший из людей, Пророк Мухаммад , родился в Мекке утром 12 числа месяца рабиу--ль-авваль 20 или 22 апреля 571 года (в «год Слона»), в клане Хашим племени курайш. Родословная Пророка возводится к праотцу Адаму через Пророка Ибрахима (Авраама) и его сына Исмаила (Измаила) (мир им). Отец Мухаммада, Абдаллах, умер до рождения сына, а мать Амина умерла, когда ему исполнилось всего лишь шесть лет, оставив сына сиротой. Мухаммад воспитывался сначала своим дедушкой Абд аль--Мутталибом,
а затем — своим дядей Абу-Талибом. Рождение Посланника Аллаха вошло в историю Ислама под названием «Мавлид ан-Набий».

Рождение Пророка сопровождалось явлениями, указывавшими на то, что это был необыкновенный ребенок. Его мать не испытала

никаких болей во время родов.
В момент его появления на свет небо всей окрестной страны озарилось необыкновенным светом. Амина говорила: «Когда я родила его, из моего чрева вышел свет, озаривший собой дворцы Шама
[историческая Сирия]».

Небо и земля, как утверждает предание, всколыхнулись при его рождении. Озеро Сава вернулось к своим тайным источникам, и дно его оказалось сухим, в то время как река Тигр, выйдя из берегов,

потопила все окрестные страны. Дворец персидского царя Хосроя был потрясен до самого основания, и многие из башен рухнули на землю. В эту тревожную ночь судья Персии увидел во сне дикого, яростного верблюда, укрощенного арабским всадником. Он утром рассказал свой сон персидскому царю и объяснил его тем, что со стороны Аравии Персии грозит великая опасность. В ту же знаменательную ночь священный огонь Зороастра, поддерживаемый магами непрерывно в течение тысячи лет, внезапно потух.

Когда Мухаммаду минуло три года, он, играя в поле со своим молочным братом, увидел перед собой представших двух ангелов в блестящих одеждах. Они нежно положили Мухаммада на землю, и один из ангелов, Джибраил, рассек его грудь, не причиняя ему ни малейшей боли, вынул его сердце, извлек оттуда сгусток крови и сказал: «Это удел шайтана в тебе!» —а затем омыл его водой из источника Замзам в золотом тазу, после соединил края сердца и вернул его на место.

У Пророка осталась печать пророчества между плечами, служившая всю жизнь символом его Божественного посланничества, хотя неверующим это казалось простым родимым пятном.

ЮНЫЕ ГОДЫ ПРОРОКА

С юных лет Мухаммад отличался исключительным благочестием и набожностью, веруя в Единого Бога. Сначала он пас стада, а затем стал участвовать в торговых делах своего дяди Абу-Талиба.

Он становился известным, люди его любили и в знак уважения за набожность, честность, справедливость и рассудительность одарили почетным прозвищем аль-Амин (Заслуживающий доверия).

Позднее он вел торговые дела состоятельной вдовы по имени Хадиджа. Любезность, честность и трудолюбие Мухаммада вызвали восхищение овдовевшей Хадиджи (да будет доволен ею Аллах).

Мухаммад произвел на нее такое впечатление, что она предложила ему жениться на ней. Он согласился. Хадидже было 40 лет, и она была на 15 лет старше его. Однако, несмотря на разницу в возрасте, они жили счастливой супружеской жизнью, имея шестерых детей. И хотя в те времена полигамия среди арабов была обычным явлением, Пророк не брал себе других жен, пока жива была Хадиджа (да будет доволен ею Аллах).

ОН ПРИЗВАН БЫТЬ ПРОРОКОМ

Всевышний Аллах внушил Пророку Мухаммаду любовь к одиночеству. И он по обыкновению своему удалялся в горы, окружавшие Мекку, и надолго уединялся там, размышляя о Боге.

Иной раз его затворничество длилось несколько дней. Особенно ему полюбилась пещера Хира на Джабаль ан-Нур — гора Света, величаво возвышающаяся над Меккой. В одно из таких посещений, пришедшееся на месяц рамадан 610 года,

с Мухаммадом , которому было в то время около сорока лет, случилось нечто такое, что полностью изменило всю его жизнь. В нахлынувшем внезапно видении перед ним, по собственному уверению Мухаммада , предстал ангел Джибраил и, указав на явившиеся извне слова, велел ему произнести их. Мухаммад сказал, что неграмотен, а посему не сможет их прочитать, но ангел продолжал настаивать, и Пророку вдруг открылся смысл этих слов. Ему надо было передать их остальным людям. Таким вот образом и ознаменовалось первое Откровение из Книги, ныне известной как Коран.

После этого видения Пророк на протяжении некоторого времени не получал никаких откровений и подвергался мучительнейшим испытаниям, усомнившись в правдивости своего призвания. Затем, по истечении двух лет, послания появились вновь и не прекращались всю его жизнь, растянувшись на двадцать три года, начиная с первого откровения и до последнего.

Первыми обращенными в новую веру были его жена Хадиджа, его двоюродный брат Али, юный Зайд (обоим мальчикам, жившим в семье Пророка , было приблизительно по десять лет) и его друг, торговец Абу-Бакр.

Мухаммад сначала передал полученную им весть самым близким друзьям, членам собственного племени. Так как число его последователей увеличивалось, он открыто проповедовал в городе и ближайших поселениях. Жителям Мекки не нравился человек, который отвергал их богов и верования их предков. Они подвергли Пророка
и небольшую группу его последователей жестоким преследованиям.

Они принуждали мусульман ложиться на раскаленный песок, клали им на грудь огромные камни, лили на них расплавленное железо. Многие из первых обращенных в Ислам умерли от этих пыток, но ни один не отказался от своей новой веры.

Первой мученицей Ислама была женщина по имени Сумайя, а первым муэдзином (призывающим на молитву) стал черный невольник Билял, счастливо избежавший уготованной ему участи быть оставленным с огромным камнем на груди на верную гибель под палящим солнцем.

Многие из тех, кто не верил в случившееся с Пророком , говорили о его болезни, однако нет никаких доказательств всем этим домыслам. Изучение его жизни по хадисам (собраниям высказываний Пророка и сообщений о его учении и образе жизни) свидетельствует, что Мухаммад был совершенно здоровым, кротким, добросердечным, рассудительным человеком, ставшим впоследствии выдающимся и проницательным предводителем своего народа.

Когда преследования приобрели особенно широкий размах, Пророк посоветовал своим сторонникам покинуть Мекку и отправиться в Абиссинию (Эфиопию). Многие так и поступили.

Пророк Мухаммад подвергался таким преследованиям в течение тринадцати лет.

Эти испытания привели к смерти Хадиджи и его дяди Абу-Талиба в 619 году, известном как «год скорби».

Его постоянно оскорбляли, иногда побивали камнями, в него бросали колючки и мусор, но он всегда молился: «Направь их на путь истинный, Боже, ибо они не ведают, что творят».

НОЧНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Во время тяжкого периода своей миссии в Мекке Пророк Мухаммад был вознагражден исключительной милостью Божией. Он был удостоен чести быть принятым у Престола Всевышнего Аллаха. Чудесное «ночное странствие» (исра) совершилось из Мекки в Иерусалим, а за ним последовало «вознесение» (мирадж) на небеса. Следуя за небесным проводником, Мухаммад вознесся, пройдя одно за другим семь небесных уровней, на каждом из которых он встречал более ранних пророков: Мусу (Моисея), Ису (Иисуса), Ибрахима (Авраама), Адама, первого из пророков. За седьмым небом Мухаммад прошел через покров, окутывающий то, чего не могут видеть глаза и не может представить разум. Это длилось одно мгновение и повлекло за собой установление пяти ежедневных молитв, составляющих часть исламского вероучения.

ХИДЖРА В МЕДИНУ

Ровно через год после своего «ночного путешествия» Мухаммад уступил уговорам группы мусульман из Медины — города, расположенного в четырехстах километрах к северу от Мекки, — переехать в их город. Поскольку жизнь в Мекке стала невыносимой, Пророк Мухаммад согласился. Между тем в Мекке был выработан план убийства Пророка . В назначенный день жители Мекки вошли в его дом с намерением убить его. К своему великому изумлению, они обнаружили, что в постели лежал Али, его юный двоюродный брат, а Пророк Мухаммад в сопровождении своего соратника Абу-Бакра уже отправился в Медину. Жители Мекки собрали отряд и устремились в погоню. Мухаммад и Абу-Бакр спрятались в пещере на горе Саур и после этого благополучно достигли Медины в 622 году.

Народ Медины радовался прибытию Пророка . Город также оказал гостеприимство сотням беженцев из Мекки. Пророк Мухаммад предложил, чтобы каждый работающий и хорошо обеспеченный житель Медины приютил у себя беженца из Мекки как своего брата. «Станьте побратимами друг другу ради Аллаха», — сказал он.

Вместе с мусульманами, иудеями, христианами и другими Пророк Мухаммад основал в Медине город-государство. И, заручившись их согласием, он дал этому городу уникальную и единственную в своем роде письменную конституцию.

Кроме структуры управления городом, здесь устанавливались свобода вероисповедания, принципы обороны и внешней политики и система социальной защиты. Пророк Мухаммад к тому же заключил союзы и договоры с племенами, жившими в окрестностях Медины.

Хиджра — или переселение Пророка Мухаммада из Мекки в Медину — ознаменовала начало новой эры в истории человечества, и с нее ведет начало мусульманский лунный календарь.

ДЖИХАД ПРОРОКА МУХАММАДА

Пророк был человеком мира и согласия и предпочел бы оставаться таковым, ведя тихую, размеренную жизнь в Медине, но, к сожалению, постоянная враждебность со стороны курайшитов вынудила его вести оборонительные войны против них. Первые два наиболее известных сражения, в которых он принимал участие, —
битва у Бадра в 624 году и битва при горе Ухуд в 625 году.

Мусульмане выиграли первую битву, однако вторую чуть не проиграли. В результате военных действий для мусульман было выработано множество правил ведения войны и обращения с военнопленными, так называемые правила джихада.

Джихад никогда не должен проводиться в целях тирании или захвата территории, но всегда должен иметь чисто оборонительные функции и завершаться с первой же прось-бой противника о перемирии.

Во время битв многие из числа противников переходили на сторону Пророка , впечатлившись Его мусульманской доблестью, отвагой и верой в Бога.

В марте 627 года враг Пророка Мухаммада Абу-Суфьян с войском в десять тысяч человек двинулся на Медину, вдохновленный поддержкой со стороны еврейского племени, решившего изменить Пророку . После двухнедельной осады нападавшие отошли, позволив Пророку одержать очень важную для него моральную победу, ибо вся Аравия, наблюдавшая за этим противостоянием, убедилась в том, что, даже обладая такой огромной армией, невозможно победить Посланника Всевышнего .

Наставления Пророка войскам, идущим в бой

Не трогайте невиновных или тех, кто болен и лежит в постели; не уничтожайте дома горожан, не оказывающих сопротивления; не лишайте их средств к существованию, не вырубайте фруктовых деревьев и не трогайте пальмы; не убивайте ни женщин, ни старцев, ни детей, ни молящихся в храмах.

ПАЛОМНИЧЕСТВО В МЕККУ

В марте 628 года Пророк , мечтавший о возвращении в Мекку, решил воплотить свою мечту в реальность.

Он отправился в путь с 1400 последователями, совершенно безоружными, в паломнических одеяниях, состоявших из двух простых белых покрывал. Однако последователям Пророка было отказано во въезде в город, несмотря на то что Мекка была святыней для всех аравийских племен. Во избежание столкновений паломники принесли свои жертвы вблизи Мекки, в местности, называемой Худайбия. Им навстречу выехал предводитель курайшитов Сухайль для проведения переговоров о перемирии сроком на десять лет.

После этого Пророк посвятил себя проповеди своего учения за пределами Медины. Он направил послов к правителям соседних стран, предлагая им принять Ислам. В числе адресатов были византийский император, хосрой Персии, правители Египта, Абиссинии и многие другие лидеры, некоторые из которых приняли Ислам.

Перемирие, заключенное в местечке Худайбия, оказалось недолговечным, так как в ноябре 629 года мекканцы напали на одно из племен, состоявшее в дружественном союзе с мусульманами.

Пророк двинулся на Мекку во главе 10 тысяч человек — то есть с самой огромной армией, которая когда--либо покидала Медину. Они расположились вблизи города, и на сторону Мухаммада тут же перешел Абу-Суфьян (дочь которого в свое время стала одной из жен Пророка Мухаммада ). Пророк пообещал всеобщую амнистию, если мекканцы признают себя побежденными, заявив, что всем попросившим убежище у Абу-Суфьяна будет обеспечена безопасность.

Пророк с триумфом вошел в город, сразу же направился к Каабе и семь раз совершил ритуальное обхождение вокруг нее. Затем он вошел в Святыню и разрушил всех идолов.

Все наследственные земли были оставлены в руках нынешних владельцев, и Пророк просил своих последователей, оставивших имущество в Мекке при переселении вместе с ним в Медину, не требовать его обратно. Усману ибн Талха, однажды отказавшему Пророку Мухаммаду во входе в Каабу и преследовавшему его, вновь были возвращены ключи от Святыни, и по сей день хранящиеся у его потомков. Один за другим курайшиты клялись в своей верности Пророку и были прощены.

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОПОВЕДЬ

Недолго продолжалась мирная жизнь. Пророк Мухаммад вернулся к себе домой в Медину, но его армия обязана была сражаться против враждебных племен.

В марте 632 года Посланник Всевышнего совершил свое единственное паломничество к Каабе, известное как хадж аль--вида («Прощальное паломничество»).

Когда Пророк достиг горы Арафат для «предстояния перед Аллахом», перед 124 тысячами мусульман, он провозгласил свою последнюю проповедь. Обобщенный текст этого известнейшего наставления имеется во многих мечетях мира:

«О люди, внемлите словам моим, ибо по прошествии сего года меня, вероятно, уже не будет среди живущих. Слушайте внимательно и передайте мои слова тем, кого здесь сегодня нет.

О люди, священны этот месяц, этот город, так же священны жизнь и достояние каждого мусульманина... Не причиняйте вреда никому —
и не потерпите ни в чем ущерба. Не занимайтесь ростовщичеством; это вам запрещено. Помогайте бедным и одевайте их так, как вы бы одели самих себя. Помните, что вам предстоит встретиться с Господом вашим, а Он знает все дела ваши... Итак, берегитесь! Не сходите с пути праведного, когда я уйду. Не чините несправедливостей и не терпите несправедливость...

Помните, что вам даны права в отношении жен ваших, но и у них также есть права в отношении вас самих.

Помните, что берете их в жены с благословения и позволения Аллаха... Обращайтесь с ними хорошо и будьте благосклонны к ним, ибо они — ваши сторонники и верные помощники...

Послушайте меня всем сердцем. Поклоняйтесь Аллаху, совершайте ежедневные молитвы, поститесь в месяц рамадан и давайте из имущества вашего закят. Совершайте хадж, если сможете...

Все верующие — братья, все имеют одни и те же права и одни и те же обязанности. Араб не имеет превосходства над неарабом, белый не имеет превосходства над черным, так же и черный не имеет превосходства над белым.

Превосходство ваше определяется лишь благочестием и добрыми поступками. Мусульманин да будет братом мусульманину...

После меня не будет ни пророка, ни посланника. И веры другой тоже не будет... Я оставляю вам две вещи: Коран и Сунну, следуйте им — и вы никогда не впадете в заблуждение».

Завершением проповеди было следующее окончательное Откровение от Бога: «Сегодня Я завершил для вас вашу религию, и довел до конца Свою милость к вам, и одобрил для вас Ислам как религию» (Коран, 5:3).

После этого Пророк Мухаммад обратил лицо свое к небу и сказал: «Будь свидетелем моим, о Аллах, что я передал Твое послание людям».

«О Господь, он действительно передал его», — откликнулась долина.

Воцарилось молчание, а затем над огромной притихшей толпой вознесся голос Биляла, призывающего на молитву.

СМЕРТЬ ПРОРОКА

Через несколько месяцев после своей последней проповеди Пророк Мухаммад заболел. Он продолжал руководить молящимися в мечети в Медине, пока не стал настолько слаб, что не мог подняться. Его жены, осознав, что он хочет остаться наедине с Айшой, поместили его в комнате, где Мухаммад прошептал: «О Аллах, Всемилостивейший», — и сделал свой последний вздох, покинув этот мир на шестьдесят третьем году жизни.

Собравшиеся перед мечетью в Медине люди не могли поверить, что Пророк умер. Тогда Абу-Бакр, его ближайший сподвижник, появился из покоев Пророка со слезами на глазах и молча поднялся по ступенькам мечети Пророка . «О люди, — обратился он, — те, кто поклонялся Мухаммаду , пусть знают, что Мухаммад умер, но кто поклоняется Аллаху, пусть помнит, что поистине Аллах — Живой, Который никогда не умрет! Аллах Всевышний сказал: «Мухаммад не более чем Посланник, до которого уже были посланники. Неужели же, если он умрет или будет убит, вы повернете вспять?! А если кто и повернет вспять, то ничем не повредит Аллаху, Аллах же воздаст благодарным!» (Коран 3:144).

Он умер на руках Айши в понедельник 8 июня 632 года (по мусульманскому календарю 12-го числа месяца рабиу--ль-авваль 11 г. хиджры).

Он был похоронен в комнате Айши (да будет доволен ею Аллах), в ныне вошедшей в состав второй святыни Ислама — мечети Пророка в Медине.

Жизнь пророка Мухаммада*

Тауфик Ибрагим, Наталья Ефремова

Эфиопское убежище

Начавшиеся на четвертом году посланничества жесткие гонения на последователей Пророка вынудили их задуматься о переезде из Мекки, и многие из них перебрались в Эфиопию. Христианская Эфиопия, где правил прославившийся справедливостью Негус, представлялась наиболее безопасным местом.

Туда мусульмане и отправились в месяце раджабе пятого году.

Под защитой Негуса. Выехать в Эфиопию единоверцам посоветовал сам Пророк . Видя, каким гонениям подвергаются его последователи, а он не может их защитить, хотя сам находится под покровительством Божьим, а также своего дяди Абу-Талиба, он сказал: «Может быть, вам стоит переехать в страну Эфиопскую. Тамошний владыка не допускает беззаконий. Земля сия праведная. Побудьте там, покуда Бог не укажет вам выход». Так мусульмане, опасаясь, что их принудят отречься от веры, перебрались в Эфиопию. Этот исход, совершенный во имя Божье, стал первым переселением-хиджрой в исламе.

Почин составила группа переселенцев из десятерых мужчин и четырех женщин. Среди них находились Усман ибн Аффан с женой Рукаййей, дочерью Пророка. «Воистину, после Авраама и Лота это первое семейство, покинувшее родной кров во имя Божье», — как-то сказал Пророк об Усмане и Рукаййе. По некоторым сведениям, эту группу возглавлял Усман ибн Мазун, а другие называют Усмана ибн Аффана. Иные говорят, что у нее вообще не было предводителя.

Беженцы покидали Мекку втайне — кто пешком, кто верхом, направляясь к побережью Красного моря. Там, в небольшом порту Шуайба, они погрузились на два торговых корабля, державших курс на Эфиопию.

Обнаружив исчезновение мусульман, мекканские язычники бросились за ними в погоню. Но, достигнув гавани, увидели, что тех уже и след простыл, и гонители вернулись ни с чем.

Мусульмане, с семьями и поодиночке, продолжали прибывать в Эфиопию. Среди них оказался и двоюродный брат Пророка Джафар. Всего туда переселилось восемьдесят три человека, не считая жен и детей.

На новой родине их ожидал радушный прием. Пользуясь покровительством Негуса, они свободно исповедовали свою веру, не подвергаясь ни оскорблениям, ни гонениям.

Согласно другим версиям, первая волна эмиграции (аль-хиджра аль-уля) имела место уже после начала Бойкота. Вторая же, более многочисленная, волна эмиграции (аль-хиджра ас-санийа) случилась позже — после распространившегося слуха о примирении язычников с Пророком (о нем будет сказано ниже), когда первые эмигранты вернулись и, обнаружив ложность известия, вместе с другими мусульманами снова отправились в Эфиопию.

Происки курайшитов. Прослышав о благополучном исходе мусульман в Эфиопию, курайшиты озаботились своими ответными шагами. Было решено отправить к Негусу надежных посланцев, которые могли бы уговорить его выдать беглецов. Зная о пристрастии владыки к коже мекканской выделки, язычники собрали ее во множестве, да и о его приближенных позаботились — приготовили знатные подарки. С дарами в Эфиопию явились махзумит Абдаллах ибн Абу-Рабиа и сахмит Амр ибн аль-Ас ибн Ваиль.

Строго следуя наставлениям курайшитской знати, посланцы встретились сначала с придворными Негуса. Каждому сделали подношение, после чего принялись хулить беглецов, надеясь заручиться поддержкой в предстоящем разговоре с владыкой Эфиопии. Царедворцы пообещали держать сторону щедрых гостей.

Затем мекканцы отправились к Негусу и поднесли ему дары, которые он принял с благосклонностью.

— О владыка, — обратились к нему посланцы курайшитов, — в твоей стране укрылись глупцы, отступившие от религии своих соплеменников. Не перешли они и в твою веру, выдумав свою собственную, не ведомую ни тебе, ни нам. Вот нас и послали за ними старейшины их родов, которым отступники лучше всех известны и которые лучше других сумеют их образумить.

— Владыка, они говорят правду, — залепетали придворные, — их сородичам лучше всех ведомо о содеянном ими.

— Упаси меня Боже! — воскликнул разгневанный Негус. — Чтобы я вот так, ни с того ни с сего, выдал этих людей, бежавших под мое покровительство, поселившихся на моих землях, избравших меня благодетелем перед другими владыками! Чтобы я их выдал, даже не выслушав?! Нет, я прежде повелю их позвать и как следует расспрошу. Да, я предоставлю их вам и отправлю к сородичам только в случае, если окажется правдой то, о чем вы говорите. Но если это не так, они останутся под моей защитой столь долго, сколь сами того пожелают.

И Негус послал за мусульманами, а это было как раз то, чего пуще всего не желали их враги. Когда гонец царя передал переселенцам волю владыки, те собрались на совет.

— Что скажем Негусу?

— Скажем то, что знаем, что велел нам Пророк , и будь, что будет.

Явившись ко двору, они увидели Негуса в окружении священников, сжимавших в руках Писание.

— Что это за вера, из-за которой вы порвали с сородичами, не приняв ни мою религию, ни какую другую из существующих?

— Владыка, — выступил от имени мусульман Джафар, — мы были язычниками, поклонялись идолам, не брезговали в пище мертвечиной, грешили по-всякому, попирали родственные узы, обижали ближнего — сильнейший поглощал слабейшего. Бог явил нам посланника из наших же соплеменников, известного достойным происхождением, правдивостью и благонравием. И посланник призвал нас к вере в единого Бога, поклонению Ему и отречению от истуканов, коих мы и предки наши почитали, помимо Него. Сей человек заповедал нам говорить правду, быть честными, внимательными к родственникам, добрыми к соседям, остерегал от непристойностей, кровопролития, лжесвидетельства, опорочения целомудренных женщин, присвоения сиротского имущества. Он наставлял нас поклоняться одному только Богу, не придавать Ему соучастников, предписывал творить молитву, раздавать милостыню, соблюдать пост... — Джафар перечислил и другие предписания ислама. — Мы уверовали в Посланника Божьего, следуя данному ему откровению, начали почитать Бога единого, не придавая Ему соучастников. Запретным для нас стало запрещенное Им, а дозволенным — дозволенное Им. Соплеменники же накинулись на нас, мучая и домогаясь, чтоб мы отступили от новой веры. И тогда, спасаясь от преследований и притеснений, мы бежали в твои, царь, земли, предпочтя тебя остальным владыкам и уповая на твое покровительство.

— А не можешь ли ты воспроизвести что-нибудь из ниспосланного ему откровения?

— Конечно, могу, — отвечал Джафар.

— Так почитай мне из него.

И из уст Джафара полились начальные айаты суры 19 «Мария», повествующие о чудесном рождении Иоанна Крестителя и Иисуса Христа. Внимая откровению Божьему, Негус и священники не смогли сдержать слез.

— Воистину, эти слова и те, что были даны Иисусу, — ветви единого древа! — воскликнул Негус. — Ступайте с миром, — обратился он к мусульманам, — ни за что я не выдам вас, и никто не посмеет вас обидеть.

Выйдя из царских покоев, один из мекканских посланцев, Амр, воскликнул:

— Клянусь Богом, завтра же я открою Негусу о них такое, что им не поздоровится!

— Ну что ты к ним пристал? — попробовал образумить Амра другой посланец, Абдаллах, более доброжелательный к переселенцам. — Ведь они нам родственники, хотя и отошедшие от нас.

— Вот уж нет, Негус еще не знает, что они говорят об Иисусе, будто он — всего лишь слуга Божий.

На следующий день Амр, как и обещал, отправился к царю и донес ему, будто мусульмане святотатствуют в своем учении об Иисусе. Вновь они были вызваны во дворец.

— Что это вы такое сочиняете об Иисусе? — встретил их вопросом Негус.

— Мы лишь стоим на том, чему учит наш Пророк , — отозвался Джафар, — а он учит, что Иисус — раб и посланник Божий, дух Его, слово Его, низведенное приснодевой Марии.

— Клянусь Богом, Иисус и впрямь ни на гран не превышает сказанного тобою! — воскликнул Негус. Заметив недовольство приближенных, он прибавил: — Пусть сие кому-то и не по нутру. Ступайте, на моей земле вам нечего опасаться. Оскорбивший вас поплатится. Даже если мне посулят горы золота, я не допущу, чтобы кто-то из вас пострадал.

Негус распорядился вернуть посланцам язычников их подарки и выпроводить курайшитов из дворца.

Другие версии о курайшитском посольстве. Согласно же версии о двух волнах эмиграции, козни курайшитов относятся к периоду, последовавшему за второй волной. Здесь говорится, что миссия была возложена на Амра ибн аль-Аса и Умару, сына аль-Валида ибн аль-Мугиры.

Еще в этой версии сообщается о злополучной судьбе Умары. Оказывается, обладавший приятной наружностью юноша еще во время плавания в Эфиопию пытался соблазнить жену Амра. В надежде покончить с искусителем, Амр столкнул его в море. Но тому, опытному пловцу, удалось спастись. Затаив в душе злобу, Амр решил погубить его в Эфиопии. После неудачного разговора с Негусом Амр подговорил Умару обратиться к супруге Негуса, чтобы с ее помощью склонить правителя на их сторону. А сам тем временем сообщил Негусу, что Умара нашел путь к сердцу эфиопской владычицы. Разгневанный Негус велел околдовать Умару, и тот, лишившись рассудка, во исполнение приказа Негуса провел остаток жизни на острове среди диких зверей.

По некоторым сведениям, курайшиты отправляли к Негусу два посольства: в первом были Амр и Умара, во втором — Амр и Абдаллах ибн Абу-Рабиа. Передают также, что последнее посольство состоялось горазжо позже, после Бадрского сражения (на втором году хиджры), когда курайшиты добивались выдачи переселенцев‑мусульман, мстя таким образом за свое поражение.

Превратности эмиграции. После провала курайшитского посольства мусульмане чувствовали себя в полной безопасности под покровительством Негуса. Не обошлось, однако, без событий, заставивших сподвижников Пророка основательно поволноваться.

Кто--то из эфиопов поднял восстание против своего владыки, оспаривая его права на престол. Переселенцев это сильно обеспокоило, ибо они опасались, что у власти окажется человек, не такой просвещенный в истине об исламе и мусульманах, как Негус.

И вот царь и мятежники сошлись для решающего сражения. Мусульманам, собравшимся на другом берегу Нила, не терпелось узнать о ходе боевых действий.

— Кто отважится переправиться туда и принести нам известия? — спрашивали они друг у друга.

— Я, — вызвался в конце концов аз-Зубайр ибн аль-Аввам, самый юный из них.

— Хорошо, надеемся, что ты справишься, — согласились остальные.

Надув бурдюк, аз-Зубайр закрепил его на груди и переплыл Нил. Выбравшись на сушу, он поспешил к месту битвы. Тем временем мусульмане взывали к Богу, молясь, чтобы Он даровал Негусу победу над врагом и укрепил его власть. И пока они так молились, до них донеслись крики аз-Зубайра. Тот бежал к берегу, размахивая рубахой и кричал что было сил: «Возрадуйтесь! Негус победил, Бог уничтожил его врага!» Ликованию мусульман не было предела. По некоторым версиям, аз-Зубайр принял активное участие в сражении между Негусом и мятежниками, за что получил от царя драгоценное копье (‘аназа), которое впоследствии было подарено им Пророку и которое обычно несли впереди торжественных шествий.

Повествуют также о другой смуте, когда эфиопы обвинили своего правителя в вероотступничестве. Чувствуя шаткость положения, Негус снарядил для мусульман корабли и велел переселенцам взойти на борт. «Будьте наготове, — предупредил он их, — если меня одолеют, плывите, куда пожелаете, а если я одержу верх — вернетесь под мое крыло».

Затем Негус сделал следующую запись: «Оный свидетельствует, что нет божества, кроме Бога, и Мухаммад — Его раб и посланник, что Иисус — Его раб, посланник и дух, Его слово, низведенное Марии». Запрятав свиток в одежды, ближе к правому плечу, он вышел к бунтовщикам.

— О народ эфиопский, — обратился к собравшимся Негус, — разве у меня не больше всех вас прав на престол?

— Нет в этом сомнений.

— Что вы скажете о том, как я правлю?

— Лучше не может быть.

— Так в чем же дело?

— Ты отступил от нашей веры, утверждая, будто Иисус — всего лишь слуга Божий.

— А вы сами что говорите об Иисусе?

— Мы говорим, что он — сын Божий.

— Вот и ваш Негус свидетельствует, что Иисус именно таков, — положив руку на грудь, произнес Негус, имея в виду начертанное в свитке.

Народ остался доволен, и волнения стихли.

По некоторым преданиям, Рукаййа (дочь Пророка и жена Усмана ибн Аффана) была необыкновенно хороша собой. Когда она выходила на улицу, эфиопы пританцовывали от радости и восхищения, а некоторые даже пытались заигрывать с ней. Рукаййа смущалась, но мусульмане ничего не могли с этим поделать, так как были чужеземцами. Когда вспыхнул означенный мятеж, те приставалы оказались среди бунтовщиков и все погибли.

Ложный слух. Вышеописанные перипетии закончились для мусульман вполне благополучно, но поджидало их более суровое испытание. До земли эфиопской долетела весть о массовом переходе мекканцев в Ислам. Обрадовавшись, переселенцы поспешили домой. Однако на подступах к Мекке выяснилось, что весть была ложной. И вхождение беглецов в родной город могло быть только тайным или под чьим-либо покровительством.

Из тех, кто появился в городе, заручившись покровительством знатных курайшитов, был Усман ибн Мазун. Вскоре он решил отказаться от защиты. А было это так.

Время от времени оказываясь очевидцем травли мусульман мекканскими язычниками, Усман подумал: «Право Боже, не делает тебе, Усман, чести то, что ты спокойно разгуливаешь повсюду, находясь под защитой язычника, а твои товарищи-единоверцы терпят ужасные муки во имя Господне». И он отправился к своему покровителю аль-Валиду ибн аль-Мугире.

— Ты исполнил свой долг, — сказал Усман, — а теперь я хочу возвратить тебе твой обет о защите.

— Отчего же, сынок? Может, кто из моих сородичей тебя обидел?

— Нет, но милей моему сердцу покровительство Божье, и ничьим другим не хочу пользоваться.

— Тогда идем к Каабе, там ты принародно отречешься от моей защиты, как ты ее и принимал.

У Храма аль-Валид во всеуслышание произнес:

— Здесь Усман, он пришел, чтобы заявить об отказе от моего покровительства.

— Это правда! — воскликнул Усман. — Воистину аль-Валид был достойным покровителем. Я сам не желаю находиться под иной заступой, кроме Божьей.

Как-то раз Усман подсел к курайшитам, расположившимся вокруг поэта Лябида. Тот читал стихи. На фразе «Воистину всё, кроме Бога, — суета сует» Усман оборвал его: «Ложь! Блаженства в Раю непреходящи!»

— О народ курайшитский, — возмутился Лябид, — не было еще такого, чтобы ваших товарищей оскорбляли в подобных собраниях. С каких пор у нас повелось такое?

— Ну чего ты распалился? Не обращай внимания на его болтовню. Он лишь один из тех наших дурачков, что разошлись с нами в вере.

Теперь уже Усман был задет. Обидчик должен был получить по заслугам. Но словами дело не ограничилось. В потасовке Усмана ударили в глаз, отчего у него потом проступил синяк.

— Боже правый, сынок, — воскликнул аль-Валид, находившийся неподалеку и наблюдавший за перебранкой и дракой, — твой глаз обошелся бы и без этого, ведь ты — под надежной защитой.

— Как бы не так, — возразил Усман, — второй мой глаз нуждается в подобном испытании за дело Божье, я же — под покровом Того, Кто сильнее и могущественнее тебя.

— Если захочешь, можешь вернуться под мою защиту, когда пожелаешь.

— Нет, я не сделаю этого.

Всего из эмиграции вернулось тридцать три мужа вместе с сопровождавшими их в Эфиопию семьями, в том числе Усман ибн Аффан с женой Рукаййей, дочерью Пророка . Впоследствии многие вместе с Посланником Божьим переселятся в Медину. Кое-кто, насильно удерживаемый мекканцами, присоединится к нему позже. Но кому-то суждено окончить свои дни в Мекке.

Согласно же версии о двух эмиграциях в Эфиопию, после слуха о перемирии вернулись все переселенцы первой волны. Но когда обнаружилось, что слух ложен и гонения язычников на мусульман возобновились, состоялся второй, более многочисленный, исход в Эфиопию.

После переселения Посланника Божьего в Медину многие беженцы покинули Эфиопию, чтобы воссоединиться с ним. Оставшиеся же во главе с Джафаром пробыли там до седьмого года хиджры. В тот год Пророк отправил к Негусу Амра ад-Дамри с посланием о содействии переселенцам в переезде. Из Эфиопии они вернулись — числом шестнадцать мужей — на двух кораблях и прибыли в Медину к завершению Хайбарского похода.

Бойкот

Очередной вехой в противостоянии мекканских язычников новой вере стал бойкот, объявленный соратникам Пророка и их покровителям к началу седьмого года посланничества.

Трехлетнее беззаконие. Видя, что последователи Пророка прочно обосновались в эфиопских землях, что в ислам обратились Умар и Хамза, а новая вера стала распространяться по Аравии, курайшиты на собрании племени постановили объявить бойкот не только самому Пророку, его сторонникам, но и поддержавшим их родам хашимитов и мутталибитов. Была составлена грамота, запрещавшая выдавать в жены мусульманам курайшитских женщин, брать в супруги дочерей мусульман, продавать и покупать у них. Для наделения сего документа особой святостью курайшиты повесили его внутри Каабы.

После объявления бойкота в квартал Абу-Талиба перебрались на жительство все хашимиты и мутталибиты, за исключением Абу-Ляхаба (дяди Пророка ). Примкнув к курайшитам, он был с ними заодно в ненависти к мусульманам3.

Передают, как однажды при встрече с Хинд бинт Утбой Абу-Ляхаб сказал, бахвалясь:

— Не я ли отстаивал веру Аллят и аль-Уззы, порвав с теми, кто порвал с ними?

— Бог да вознаградит тебя.

Блокада, длившаяся два или три года, была столь изнурительной для мусульман, что в какой-то момент им пришлось даже утолять голод листвой с деревьев.

Впоследствии один из блокадников, Сад ибн Абу-Ваккас, рассказывал о той безмерной радости, что испытал он, когда однажды ночью случайно наткнулся на иссохший лоскут верблюжьей шкуры. Обработав его на огне, Сад растер шкуру между двумя камнями, а потом залил водой. И этим варевом он питался целых три дня.

Особенно усердствовал против мусульман Абу-Ляхаб. Когда в Мекку приходили караваны и кто-либо из осажденных мусульман или их покровителей шел на базар за продуктами для семьи, Абу-Ляхаб подговаривал торговцев вздуть цены. И покупатель уходил с пустыми руками, а Абу-Ляхаб возмещал купцам ущерб из своего кармана.

К подвергнутым блокаде можно было проникнуть лишь тайком, благодаря сочувствующим. Так, однажды Абу-Джахль засек асадита Хакима ибн Хизама, шедшего в сопровождении раба с пшеницей для своей тетки Хадиджи, жены Пророка . Абу-Джахль заметил двоих мужчин с поклажей. Они направлялись в сторону осажденного квартала Абу-Талиба. Вцепившись в Хакима, Абу-Джахль стал злорадно верещать: «Так вот кто, оказывается, подкармливает хашимитов! Ей-богу, если ты со своей ношей посмеешь тронуться с места, я ославлю тебя на всю Мекку!»

Вдруг, откуда ни возьмись, подле них возник асадит Абу-ль-Бахтари.

— Что-то случилось? — Он внимательно посмотрел на Абу-Джахля.

— Да, вот он таскает еду для хашимитов, — тут же выдал Хакима Абу-Джахль.

— Ну и что? Это же съестное из припасов его тетки. Он хранит их у себя. Вот она и послала за ними. Неужели ты не позволишь вернуть ей ее же собственное добро? Сделай одолжение, не приставай к человеку, пускай идет своей дорогой.

Но Абу-Джахль был еще тот упрямец. Перебранка переросла в драку. Метнув в Абу-Джахля верблюжью челюсть, Абу-ль-Бахтари смог крепко поранить его.

Согласно одному из преданий, когда наступало время сна, Абу-Талиб укладывал Пророка в свою постель, дабы там-то его и искали злоумышленники. Затем, убедившись, что все спят, Абу-Талиб отправлял одного из сыновей, братьев или родственников поменяться с Посланником Божьим местами.

Невзирая на тяготы бойкота, осажденные не шли ни на какие уступки. Хашимиты не выдали Пророка , а сам он не прекратил проповедовать денно и нощно, тайно и явно, ни перед кем из смертных не испытывая страха в служении делу Божьему.

Снятие осады. С благородной инициативой о прекращении бойкота выступила группа курайшитов, которых связывали с хашимитами родственные узы. Особые усилия в этом плане приложил амирит Хишам ибн Амр. Ночами он пригонял к вратам хашимитского квартала верблюда, груженного продовольствием или одеждой. Затем, сняв недоуздок, пускал верблюда в сторону домов осажденных. Этот самый Хишам и отправился к махзумиту Зухайру ибн Абу-Умаййе.

— О Зухайр, как можешь ты испытывать радость от пищи, одежды, женщин, когда родные твоей матери в беде; с ними ведь запрещено завязывать отношения, что деловые, что брачные. Ей-богу, будь они родными матери Абу-Джахля, он бы ни за что не пошел на разрыв.

— Помилуй Бог, Хишам, что я могу поделать?! Ведь я же один. Был бы у меня в этом деле товарищ, я бы пошел до конца и добился отмены бойкота.

— Есть такой человек.

— Кто же?

— Он перед тобой.

— И третий не помешал бы.

Вскоре к ним присоединился аль-Мутым ибн Ади из рода науфаль, а затем последовал вышеупомянутый Абу-ль-Бахтари. Потом на их сторону встал асадит Замаа ибн аль-Асуад. Как-то ночью все они собрались в Верхней Мекке, чтобы продумать план действий. Решили, что первым о своей позиции заявит Зухайр, а остальные его поддержат.

На следующее утро Зухайр, облачившись в торжественные одежды, прибыл к Каабе, где совершил семикратный обход, после чего обратился к расположившимся вблизи Храма курайшитам:

— О мекканцы, доколе сие будет продолжаться! Мы наслаждаемся едой и одеждой, а хашимиты погибают, лишенные возможности покупать и продавать?! Клянусь, я не успокоюсь, пока не будет изорвана злосчастная грамота.

— Разрази меня гром, если ее хоть кто-то пальцем тронет, ты же выйдешь пустобрехом и лжецом! — вскричал встревожившийся Абу-Джахль.

— Кто бы говорил! — не выдержал Замаа. — Видит Бог, с самого начала грамота была нам не по душе.

— Правду говорит Замаа, — вступил в разговор Абу-ль-Бахтари. — Мы не принимаем записанного в ней и не признаем ее.

— Так и есть, — оживился аль-Мутым, — а кто скажет иначе, тот и будет лжецом. Пусть Бог засвидетельствует: не причастны мы более к грамоте и к тому, что говорится в ней.

В том же духе выступил и Хишам. «Неспроста всё это, — заподозрил Абу-Джахль, — не иначе дело сговорено втайне, ночью и в другом месте».

Судьба грамоты. Когда же аль-Мутым снял грамоту, готовясь ее порвать, он обнаружил, что черви уже источили запись, оставив лишь слова: «Именем Твоим, о Боже».

В другом предании об обстоятельствах отмены бойкота сообщается, что еще накануне Пророк предупредил Абу-Талиба:

— Знай, дядя, что Господь мой, Бог, наслал червей на курайшитскую грамоту, и те, не тронув имени Божьего, уничтожили всю ложь, беззаконие и отчуждение.

— О сем тебе известно от Самого Господа твоего?

— Да.

— Воистину обмана за тобой не водилось! — воскликнул Абу-Талиб.

Об услышанном от Пророка он решил немедля сообщить курайшитам.

— Давайте-ка сюда вашу писульку. Если сказанное Мухаммадом окажется правдой, вы прекратите бойкот и поставите на ней крест. А если он лжет, я выдам его вам, — предложил Абу-Талиб.

— Дело говоришь, — зазвучали голоса идолопоклонников.

Направившись толпой к грамоте, они нашли ее именно такой, как описал Пророк. Однако это только распалило ненависть язычников к мусульманам. Вот тогда, говорят, упомянутая выше группа мекканцев и потребовала отмены блокады.

Бойкот был снят на десятом году посланничества, за три года до хиджры.

Год скорби

Десятый год посланничества вошел в историю жизни Пророка как «Год скорби» (‘ам аль-хузн), ибо не стало двух близких и дорогих ему людей — его верной преданной супруги Хадиджи и надежного покровителя Абу-Талиба.

Смерть Хадиджи. Супруга Пророка скончалась на шестьдесят пятом году жизни. Ее тело было предано земле на городском кладбище, в Хаджуне. Для погребения Пророк сам спустился в могилу. Молитву об усопших не читали, ибо в ту пору она еще не была учреждена.

Согласно одному из свидетельств, Пророк зашел к Хадидже, ожидавшей своего последнего часа, и благовестил, что Бог соединит их на том свете.

До конца жизни Посланник Божий сохранил добрую память о своей первой супруге, его верной сподвижнице. Он всегда вспоминал о ней с нежностью и признательностью, радушно принимал ее родственников и подруг, в знак внимания отсылая им частые подарки. Впоследствии Айша, ставшая женой Пророка , не скрывала своей ревности к памяти Хадиджи. «Будто другой, кроме нее, и на свете не сыщется!» — как-то вырвалось у нее.

В иной раз Айша заметила Пророку :

— Что ты всё вспоминаешь о старушке, которой уж давно нет? Ведь Бог заменил ее тебе на лучшую!

— Ничего подобного! — воскликнул Пророк , переменившись в лице так, как прежде с ним не случалось. — Она уверовала в меня, когда другие меня отвергали. Она не жалела для меня средств, когда другие мне в них отказывали. Бог даровал мне от нее потомство, тогда как от других женщин я его лишен.

Как уже говорилось, архангел Гавриил передал Хадидже через Пророка приветствие от Самого Бога, чего прежде не удостаивалась ни одна женщина. Ей возвестили также об уготованном для нее прекрасном жилище в Раю. «Воистину, лучшие из женщин Рая — Мария и Хадиджа», — изрек однажды Посланник Божий. Порой этот хадис истолковывают в том смысле, что Мария — лучшая из женщин прошлых времен, а Хадиджа — будущих.

Кончина Абу-Талиба. Когда Абу-Талиб слег и стало ясно, что дни его сочтены, курайшиты-язычники повели меж собой разговор:

— Вот, Хамза и Умар уже приняли ислам, вера Мухаммада распространилась по всем курайшитским родам. Давайте сходим к Абу-Талибу и попросим его уговорить племянника, чтобы тот обязался перед нами, а мы — перед ним. Не дай Бог, он и его последователи одержат над нами верх!

С тем к Абу-Талибу и пришли знатные курайшиты во главе с Утбой ибн Рабией и его братом Шайбой, Абу-Джахлем, Абу-Суфйаном и Умаййей ибн Халяфом.

— О Абу-Талиб, — обратились к нему посланцы, — тебе известно, каким почетом ты пользуешься у нас. Не тайна для тебя и то, сколь плохо твое здоровье. Ведомо тебе и о наших разногласиях с твоим племянником. Так позови его, возьми с нас слово перед ним, а с него — перед нами. Пусть оставит нас в покое, и мы не тронем его; нам — наша вера, ему — его.

Абу-Талиб послал за Пророком . Когда тот явился, старик сказал:

— Дорогой мой племянник, наши знатные соплеменники почтили нас своим присутствием, чтобы договориться. Они возьмут на себя обязательства, надеясь на твой ответный шаг.

— Произнесите при мне вслух всего одну фразу, и ею вы подчините себе всех арабов и неарабов.

— Да хоть десяток, — отозвался Абу-Джахль.

— Вы должны произнести «Нет божества, кроме Бога», а также отречься от всех идолов, которых почитаете, помимо Него.

— Мухаммад, ты что же, задумал заменить все наши божества одним? — хлопнув от удивления в ладоши, воскликнули курайшиты. — Это просто немыслимо!

Не добившись своего, курайшиты отправились по домам, делясь впечатлениями:

— Не уступит Мухаммад нашим уговорам, зря только время теряем. Давайте лучше следовать религии пращуров, а там Бог рассудит.

Согласно одному из преданий, Абу-Талиб, выслушав предложение Пророка, произнес:

— Клянусь Богом, сынок, ты не потребовал ничего из ряда вон выходящего.

— Дядюшка, — Пророку вдруг показалось, что Абу-Талиб готов принять ислам, — повтори сказанное мной, и я смогу быть тебе заступником в День воскресения.

— Воистину, кабы не боязнь, что ты и твои близкие подвергнутся поношениям после моей кончины, кабы не опасение, что курайшиты решат, будто я произнес эти слова под страхом смерти, я бы так и сделал в угоду тебе.

Перед самым уходом Абу-Талиба из мира сего его младший брат аль-Аббас заметил, что губы умирающего шевельнулись. Аль-Аббас приник к ним ухом.

— Клянусь Богом, — он посмотрел на Пророка , — брат прошептал то, чего ты так ждал от него.

— Но я не слыхал этого.

Абу-Талиб скончался в середине месяца шавваля на десятом году посланничества, прожив больше восьмидесяти лет.

После его смерти курайшиты осмелели, как никогда усилив нападки на Посланника Божьего. Некий нечестивец даже дерзнул осыпать пылью его голову. Когда Пророк , весь в пыли, возвратился домой, одна из его дочерей, обливаясь слезами, принялась счищать с него грязь.

— Не плачь, доченька, — успокаивал ее отец, приговаривая: — Только после того, как нас покинул Абу-Талиб, курайшиты решились на такую мерзость.

Поездка в Таиф

Опальный Пророк отправился в город Таиф (к юго-востоку от Мекки), надеясь, что среди местных сакыфитов найдутся такие, кто воспримет несомое им послание Господне. Туда он направился в одиночку, а согласно одной версии, его сопровождал вольноотпущенник Зайд ибн Хариса.

Враждебный прием. По прибытии Посланник Божий пожаловал к вождям сакыфитов — Абдйалилю ибн Амру и его братьям Масуду и Хабибу, один из которых был женат на курайшитке из рода джумах. Пророк попросил у братьев приюта и поддержки против недругов из числа его соплеменников.

— Клянусь, если ты и впрямь посланник Бога, мне с горя остается лишь пойти и сорвать покрывало с самой Каабы, — бросил ему в насмешку один из братьев.

— Неужели Бог не смог найти Себе другого посланца? — съехидничал второй.

— Ну а мне-то с тобой вообще не понятно, о чем разговаривать, — отмахнулся третий. — Положим, ты и впрямь пророк Божий. Но тогда мне не пристало с тобой спорить. А коли все твои слова — клевета на Господа, тогда и подавно с тобой толковать — только время терять попусту.

Не сумев договориться о поддержке, Пророк на прощание попросил братьев оставить их разговор в тайне, ибо опасался что, стоит его соплеменникам прослышать о его неудаче, как они совсем распоясаются. Сакафиты же, напротив, не только не выполнили его просьбу, но даже натравили на него чернь и рабов, и те изгнали его из города, сквернословя и осыпая бранью. Пророку удалось спастись, укрывшись в винограднике курайшитов Утбы ибн Рабии и его брата Шайбы. Заметив среди посадок хозяев, преследователи оставили Пророка в покое.

Он немного передохнул в тени лозы, а после взмолился к Всевышнему: «Боже, к Тебе припадаю я бессилием своим, немощью своей, презренный другими. О милостивейший из милостивых, покровитель слабых и мой; кому же вверяешь Ты меня? Чужому, коий хмуро встретил меня; врагу, коему Ты дал власть надо мной?! Но лишь бы гнев Твой не восстал на меня — остальное меня не тревожит. Ибо для меня благорасположение Твое превыше всего. Светом лика Твоего, тьму озаряющим, мир этот и тот устрояющим, молю Тебя, не обращай на меня гнев Твой и недовольство. Тебе одному надобно угождать. И нет мощи и силы, кроме как от Тебя одного».

Аддас. Наблюдая за происходящим, Утба и Шайба прониклись к Пророку состраданием. Подозвав молодого раба-христианина по имени Аддас, они велели ему сорвать кисть самого спелого винограда и поднести на блюде Мухаммаду.

— Именем Божьим (бисми-Ллях)! — произнес Пророк , прежде чем отведать угощение.

— Ей-богу, местные так не говорят, — отметил Аддас.

— А ты сам из каких краев и какой веры будешь? — спросил Пророк .

— Христианин из Ниневии.

— Из города праведного Ионы?

— Откуда тебе известно об Ионе?

— Это брат мой, он был пророком, я тоже пророк.

Услыхав такое, Аддас припал к Посланнику Божьему, целуя его голову, руки и ноги. А братья, на глазах которых всё это происходило, заключили: «Ну, вот и Аддас испортился!» И когда раб вернулся, набросились на него:

— Что же это ты, Аддас, лобызаешь его голову, руки и ноги?!

— Воистину нет на земле никого лучше. Он поведал мне такое, о чем могут знать только пророки.

— Гляди, Аддас, как бы он не отвернул тебя от твоей веры, ведь она получше будет.

Ангел гор. Из Таифа Пророк вернулся с грустью в сердце. На обратной дороге в местечке Карн-ас-Саалиб он получил знак небесной поддержки: его посетил архангел Гавриил в сопровождении Ангела гор, готового отомстить обидчикам.

Позже сам Пророк поведал о пережитом супруге Айше, отвечая на вопрос, был ли в его жизни день более тяжкий, чем день Ухудской битвы, обернувшийся для мусульман горчайшим поражением. Пророк признал, что такой день уже случался на его веку — когда на просьбу о поддержке он получил отказ от вождя таифцев. Великая печаль омрачала Пророку обратный путь. От нее он оправился только в Карн-ас-Саалибе. Почувствовав над собой какую-то тень, он возвел очи к горе, и его взгляд остановился на парящем облаке. Всмотревшись, Пророк разглядел на нем Гавриила:

— О Мухаммад, Бог внял словам язычников и тому, как они обращались с тобой. Он отправил к тебе Ангела гор, чтобы ты вынес о язычниках решение, и это станет их судьбой.

— Хочешь, я обрушу на них горы? — предложил Ангел гор Пророку .

— Нет-нет, я еще тщу себя надеждой, что Бог произведет из их чресл потомков, и те станут поклоняться Ему, единому, не придавая Ему соучастников.

Еще один знак утешения был ниспослан Пророку в долине Нахля. Там джинны, внимая Корану, обратились в веру.

Уверовавшие джинны. По пути в Мекку Пророк устроился на ночлег в Нахле. Когда среди ночи он творил молитву, рядом остановились проходившие мимо джинны — семеро жителей города Нисибин. Они словно приросли к земле, пораженные кораническими айатами. Проникшись ими, джинны уверовали и поспешили к сородичам, дабы поведать им об исламе.

Об этой истории дважды повествуется в Писании16. Айаты 46:29–32 открывают Пророку:

Воистину Мы дДжиннов сонм
Привели к тебе послушать Коран.
Внимая ему,
Они говорили друг другу:
«Слушайте! Емлете!»
И когда чтение завершилось,
Возвратились к народу своему
Увещевать и упреждать.
«О народ, — воззвали они, — мы слышали
Чтение нового Писания,
Сошедшего уже после Моисея:
Оно подтверждает прежние послания пророков
И ведет к истине прямым путем.
Примите, народ, проповедника Божьего,
Уверуйте в его миссию —
Бог отпустит грехи ваши
И избавит от лютого наказания.
А тот, кто не внемлет проповеднику,
Тому не ускользнуть из-под власти Божьей
И не найти защитника от кары Господней —
Таковые, воистину, в явном заблуждении».

А сура «Джинны» начинается так:

Расскажи, Мухаммад, про открытое тебе
О сонме джиннов, внимавших
Твоему чтению Корана.
Они вещали перед народом своим:
«Истинно слышали мы дивное чтение,
Выводящее на верный путь.
Уверовали мы в него,
И отныне не будем признавать
Кого-либо божеством помимо Господа,
Владыки нашего.
Превыше Он того,
Чтоб иметь супругу иль сына, —
Нелепость, измышленная против Него
Одним из нас, безрассудным (Сатаной).
Мы же полагали, что ни люди, ни джинны
Не осмелятся возводить на Бога такой навет.
<...>

Как-то после призвания Мухаммада,
Поднявшись до неба, дабы, как прежде,
Подслушивать обитателей горних,
Мы узрели его заполненным
Могучими стражами с огненными стрелами;
Кто отныне вздумает подслушивать,
Обнаружит себя под прицелом огненной стрелы.
И мы не сразу поняли,
К чему сие —
Несчастье ожидает насельников земли
Либо же Господь возжелал им добра.
Среди нас поистине есть праведные
И те, кто не таков, —
Разными дорогами следуем мы.
И никому из нас не пристало воображать,
Что можно ускользнуть из-под власти Божьей —
Ни пребывая на земле,
Ни бежав оттуда на небо.
Вняв словам водительства, мы уверовали,
Ибо исповедующему Господа нет повода опасаться
Умаления награды иль отягощения наказания.
Среди нас есть преданные Богу
И найдутся отступившие от истины;
Те искали спасительный путь,
Этим же быть топливом для Ада».
(72: 1–15)

Под покровительством аль-Мутыма. И вот Пророк уже почти достиг Мекки, но входить в город не решился. Укрывшись на горе Хира, он направил послание с просьбой о покровительстве сакыфиту аль-Ахнасу ибн Шарику, хялифу-союзнику курайшитского рода зухра. «Я всего лишь хялиф, — объяснил тот свой отказ, — не могу брать под защиту кого-либо против воли моих союзников». Тогда Посланник Божий обратился к курайшиту Сухайлю ибн Амру из рода амир. «Амиритский род не станет покровительствовать в пику кабитскому», — ответил тот.

На просьбу о защите откликнулся аль-Мутым ибн Ади из курайшитского рода науфаль. Поутру вместе с сыновьями и племянниками он в полном вооружении вышел к Каабе, где заявил о покровительстве Мухаммаду. Лишь тогда Пророк вступил в Мекку. Первым делом он совершил священный обход Храма и вознес молитву. Только после этого пошел домой.

Пророк неизменно оставался благодарным аль-Мутыму за оказанное покровительство. Когда тот умер, а случилось это немногим позже переселения мусульман в Медину, приближенный к Пророку поэт Хассан ибн Сабит посвятил аль-Мутыму элегию, восхваляя и его покровительство, и его усилия по прекращению Бойкота. После Бадрской битвы, когда множество мекканцев попало в плен к мусульманам, Пророк произнес: «Был бы жив аль-Мутым ибн Ади и попросил бы за них, для него я освободил бы всю эту нечисть».

Семейные события

На десятом году произошли изменения и в семейной жизни Пророка . Овдовев, он вскоре женился на мусульманке-курайшитке Сауде бинт Замаа из рода амир, оставшейся по смерти мужа одной с детьми и без защиты. Тогда же или позже состоялась его помолвка с Айшей, дочерью Абу-Бакра, что еще сильнее укрепило дружеские отношения Пророка с будущим тестем.

Как повествует предание, в свое время Сауда с мужем ас-Сакраном ибн Амром в числе других мусульман эмигрировала в Эфиопию, чем сильно разгневала сородичей. Возвратившись в Мекку, она овдовела (ее супруг скончался либо в Эфиопии, либо уже в Мекке) и осталась без поддержки, с пятью или шестью детьми. Опасаясь за ее судьбу, Пророк взял ее в жены. Брак состоялся в рамадане десятого года посланничества.

За Пророка Сауду выдавал брат ее бывшего мужа, Салит или Абу-Хатыб, а ее свадебным подарком-махром стали четыреста дирхамов. Рассказывают также, что на Сауду внимание Пророка обратила Хауля бинт Хаким, жена Усмана ибн Мазуна, та самая, что сосватала ему Айшу. Получив от него согласие, Хауля явилась к Сауде.

— О Сауда, благословение дарует тебе Бог! — возвестила ей Хауля.

— Какое же?

— Меня послал к тебе Посланник Божий, он сватается за тебя.

— Поговори лучше об этом с моим отцом.

Заглянув к отцу Сауды, человеку преклонного возраста, Хауля сначала поприветствовала его, а затем сказала:

— Мухаммад ибн Абдаллах поручил мне посвататься к Сауде от его имени.

— Воистину, он достойный и благородный человек! А что об этом думает сама Сауда?

— Она согласна.

После разговора с дочерью отец Сауды передал Хауле, чтобы Пророк пожаловал к ним в дом. Там и состоялась помолвка.