Наумкин В. В. Исламская концепция устойчивого развития
Колобов А. О., Колобов О. А. Ислам в системе глобальной и региональной стабильности
PARADIGMA ISLAMICA
Базовые аспекты развития мирового ислама в контексте актуальных международно-политических процессов
А.-В. Полосин, д. филос. н., к. полит. н.,
сотрудник международного центра «Аль-Васатыя» (Кувейт)
Введение. О воле к власти
Одними из наиболее значимых и влиятельных тенденций мирового развития сегодня являются глобализация и антиглобализм. Затрагивает ли схватка двух этих гигантов жизнь мировой уммы? Безусловно, да, и именно умма стала полем их непримиримой борьбы. Более того, умма разделилась и активно участвует в этой борьбе – причем, как с той, так и с другой стороны! И в этом, наверное, главный парадокс современной эпохи.
Оценивая планы глобализации, автор рассматривает их не только как продукт определенных экономических и политических мотивов у субъектов социального действия, но и как концентрированное выражение их более глубинного, заложенного в духовную природу человека мотива – воли к власти, для которой все остальное является только средством или символом.
Конечно, физическое выживание – это закон, заложенный в природу каждого живого существа, однако при достижении минимума выживания его действие заканчивается, и начинается действие иных законов. Желание овладеть большим, чем другие, возвыситься над другими, властвовать над ними – это уже не закон тела, а закон, заложенный в дух человека. Более того, для верующих очевидно, что этот закон дан Творцом: «Вот твой Господь сказал ангелам: «Я установлю на земле наместника»» (Коран, 2:30).
В Библии об этом сказано так: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его[1]; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями,] и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею,] и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1: 27–28).
В религиозном сознании воля к власти не есть самоцель, она – только средство исполнения данных Творцом повелений, и это средство имеет свои моральные границы. Всевышний заложил в человека границы этого властвования рамками послушания Своему Закону: «Мы сказали: «О Адам! Поселись в Раю вместе со своей супругой. Ешьте там вволю, где пожелаете, но не приближайтесь к этому дереву, а не то окажетесь одними из беззаконников»» (Коран 2:35). Вне рамок Закона Бога воля к власти постоянно приводила, приводит и будет приводить к подмене самой цели властвования – стремлению не к добросовестному наместничеству Бога, а к ощущению себя самого владыкой земли. Из этого проистекает желание власти не ради пользы для всего общества, а исключительно ради извращенного личного тщеславия.
Но тем не менее само по себе стремление к власти заложено в духовную природу человека изначально, а человеку дана свобода выбора в том, как распорядиться этим стремлением и на что его направить – на служение Богу и Его созданиям или же на возвышение своего «я» и служение его прихотям. Поэтому глобализацию я понимаю не только и не столько как результат сложения экономических и политических мотивов, сколько как проявление воли к власти тех субъектов социального действия, которые овладели необходимым политико-экономическим инструментарием, чтобы ставить перед собой цель тотального господства в глобальных масштабах.
1. Глобализация экономическая, политическая и культурная
Экономическая глобализация есть естественный результат развития современных технологий, позволяющих управлять экономическими системами, находясь в другом конце земного шара. Но экономика нуждается в гарантиях своей деятельности в виде закона, а закон зависит от политики, и потому политическая глобализация появляется уже как вторичный продукт – как воля субъектов мировой экономики защитить свой бизнес политически и юридически. Эта воля требует не только наличия эффективного международного права, но и стремится к постепенному преодолению политико-правовой особобленности государств, уменьшению их суверенитета в пользу надгосударственных законов, обеспечивающих действие экономики без границ.
«Сторонники глобализации рассматривают ее как широкий, многоплановый процесс, захватывающий все стороны жизни человеческого общества. Во-первых, они считают, что глобализация вытекает из саморазвития экономики. Во-вторых, способствуя свободным потокам товаров, капиталов и информации, глобализация создает «наилучшие условия для роста и человеческого благосостояния» (UNDP. Human Development Report. 1997, New York, p. 82). В-третьих, глобализация способствует формированию единого мирового социально-экономического строя, фактически приводя к одновариантности развития (см. концепцию «конца истории» Фукуямы). В-четвертых, «международное распространение культуры было, по меньшей мере, так же важно, как и экономические процессы» (World Commission on Culture and Development, Paris, 1995, p. 186)»[2].
Сторонники глобализации видят колоссальные материальные преимущества, которые дает людям это новое «всеобщее братство». По их мнению, все страны, вовлеченные в глобализацию, получают неоспоримые выгоды от расширения масштабов производства, снижения издержек, повышения качества и увеличения возможностей выбора товаров, которые оптимистами оцениваются 15-значными цифрами. Они считают, что политическая глобализация позволяет избавляться от диктаторских человеконенавистнических режимов в разных уголках планеты, принося людям свободу и возможность политического выбора. Они полагают, что глобализация должна охватить все стороны жизни человеческого общества, что влечет за собой становление единой «общечеловеческой цивилизации».
Таким образом, экономическая глобализация – это взаимосвязь нового международного разделения труда, нового наднационального производства с с наднациональными политическими отношениями, требующими легитимизации национальным, культурным и духовным сознанием общества.
Однако дальше – распутье, и идти по логике всего мирового развития можно двумя путями: либо до полного предела глобализации, тотальной унификации, либо до фиксации системы нескольких геополитических субъектов, фильтрующих экономическую глобализацию и использующих технологическую глобализацию через призму своей национально-культурной и духовной самобытности. Это не искусственный вопрос, ибо речь идет о воле к власти, т. е. об определенной степени свободы принятия решения: оба варианта реально возможны, и за каждым стоит свой гигантский ресурс.
Первый путь – это путь тотальной политической глобализации до уровня «монополярного мира», имеющего один центр управления. Для его легитимизации нужна глобализация духовная, т. е. унификация всех самобытных национальных культур, полное исчезновение этносов-народов как субъектов международной жизни, замена всех религий единой «общегражданской» религией. Иначе говоря, для проведения в жизнь глобализации политической нужен полный слом национального и традиционалистского сознания.
«Общечеловеческая гражданская религия» – это квазирелигия, имеющая абстрактное представление о Божестве, фактически ставящая на место Бога и Символа веры веру в «Новый мировой порядок» и позволяющая иметь различные местные этнические ритуалы и обычаи, но исключающая возможность какого-либо воздействия на общественное мнение и сознание. Тем самым, все религии должны быть лишены своих внутренних канонов, маргинализированы и превращены в «частное дело» на уровне постепено отмирающих житейских ритуалов.
Высшими «канонами» ныне существующих религий должно стать материалистическое признание этой земной жизни высшей ценностью бытия и вытекающее из этого признание западного либерализма (культа свобод без любых ограничений, кроме прав других на такой же культ) и гедонизма (культа удовольствий без ограничений). Некоторые религии на Западе уже полностью вписались в эту модель: у одних служение Бога подменяется танцами под гитару на фоне флага США, в других странах восторжествовало церковное венчание гомосексуальных пар, а в некоторых, скандинавских, дело дошло до создания клубов священников-атеистов.
«Новый мировой порядок» – это сочетание доведенной до абсурда свободы и тотального контроля. Мир глобализации предоставляет людям свободу передвижения, выбор работы, свободу предпринимательства, свободу совести, религии, убеждений, слова, выбор собственного стиля жизни. Жак Аттали, который был в начале 90-х годов президентом Всемирного банка, сказал, что общество будущего – это общество намадов (кочевников), т. е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными, ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.
Очевидно, что всемирный порядок для намадов-космополитов может быть обеспечен только управлением из единого центра власти. Но насколько такой центр может гарантировать, что он сам будет уважать хотя бы оставшиеся, частные права человека? В чем гарантия, что люди, руководящие миром из этого одного центра, не окажутся в моральном плане еще хуже тех диктаторов, с которыми они как будто боролись, но только теперь новым диктаторам должны будут подчиниться все народы? Каковы вообще критерии и каковы механизмы попадания людей в такой центр?
Мы видим, что система однополярного мира этого не гарантирует этого уже сегодня, она не обеспечивает ни достаточной предсказуемости, ни безопасности, ни стабильности, в ней еще больше возрастают угрозы и риски. Более того, формируются принципиально новые и долгосрочные кризисные тенденции, происходит усиление неопределенности в отношении будущего человечества, уменьшается управляемость международной системы, что в совокупности ведет к глобальному системному кризису. Три решения, которые предприняли США в обход ООН: бомбардировка Югославии, война в Ираке и суверенизация Косово – привели лишь к еще большей нестабильности и рискам. Ситуация в Афганистане продолжает дестабилизироваться; война в Ираке серьезно пошатнула всю сложившуюся систему международной безопасности, перессорила между собой ведущие государства мира и при этом не привела к политической стабильности в самом Ираке.
Первый вариант и входит в понятие того, что сегодня принято называть глобализацией, и далее мы будем использовать этот термин именно в таком значении.
Второй путь – остановить процесс на уровне «многополярного мира», на уровне нескольких крупных центров принятия политических решений, подкрепленных наличием в каждом из них мощного экономического ресурса и оружия массового поражения как фактора сдерживания. Само по себе наличие нескольких таких центров, которые могут либо вместе существовать, либо вместе погибнуть, будет вызывать необходимость согласования решений между ними, т. е. сохранит действие международного права и будет защищать от возможной диктатуры одного из центров, что позволит сохранить всебогатство национальных культур и разность религий, являющихся системо-образующими началами множества автономных полузакрытых самобытных сообществ.
Второй вариант по сути является альтернативой, учитывающей объективный и неотвратимый процесс глобализации экономической и технологической, но не позволяющей ей стать глобализацией политической и тем более духовной, и мы будем условно называть его устоявшимся термином «идея многополярного мира», хотя точнее было бы сказать: идея многовекторного развития.
Поскольку глобализация на самом деле ухудшила положение довольно значительного числа развивающихся стран, то в конце 90-х годов в них возникли антиглоблистские движения. Впоследствии к ним начали присоединяться и граждане развитых стран. В этом движении произошла консолидация самых разнородных сил – предпринимателей развитых стран, связанных с внутренним рынком, профсоюзов, социалистов, анархистов, зеленых, левых социал-демократов и др. Добиться прекращения глобализации эти силы не смогут, так как в ее основе лежит международное разделение труда, которое необратимо. Однако их давление может изменить ее формы и методы с тем, чтобы приспособить ее к интересам производителей, обслуживающих внутренний рынок, и менее развитых стран.
Нужен флаг, высокая идея, которая повлечет за собой наиболее активных антиглобалистов. Марксизм с его красным флагом и по сути такими глобалистскими претензиями рухнул. И вот недавно одним из таких флагов был выброшен черный флаг джихада. Это не было случайностью – исламский мир, достаточно разнородный, основывается на своей отнюдь не утопической, а бывшей реальностью на протяжении столетий суверенной системной модели, включающей в себя и экономические приоритеты, и политическую логику, и национально-культурную свободу, и мощный религиозный фундамент монотеизма. Кроме того, значительная часть мусульман живет в странах третьего мира, в развивающихся странах, которые как раз более всего страдают от глобализации экономической и политической. И активность этих мусульман стала придавать антиглобализму новый имидж.
Парадоксом в этой ситуации стало то, что наиболее радикальные, реформаторские круги в самом исламе также являются носителями мондиалистской, глобалистской идеологии, стая целью создание вооруженным путем всемирного халифата. И эти круги ведут непримиримую борьбу и с Западом в целом, и с идеей глобализма как противоречащей идее халифата почти по всем компонентам, кроме всемирной охватности. Поэтому умма в целом оказалась главным оппонентом глобализации, но по совершенно разным мотивам, и внутри нее налицо две противоположные позиции, представители которых друг с другом никогда не договорятся.
2. Исламская модель как «образ врага»
Единственной силой в мире, обладающей политической волей, экономическим ресурсом, теологическим учением, политической идеологией, значительным человеческим потенциалом, способным быть в полноценной оппозиции планам глобализации, является мир ислама. А некоторая часть исламского мира готова предложить и альтернативный план глобализации с надеждой на создание всемирного халифата.
Уход с мировой арены Советского Союза – одного из двух глобальных игроков ХХ века – разрушил сложившуюся двуполярную систему международных отношений, препятствовавшую глобализации. Мир оказался перед выбором: либо оставшийся игрок – США – станет единственным лидером, диктующим свои правила игры, и мир станет однополярным, либо в мире образуются несколько крупных центров силы, так что решения будут приниматься их консенсусом, и это будет многополярный мир.
Поэтому после крушения СССР и началось искусственное политтехнологическое конструирование «образа врага», основыми характеристиками которого конструкторы глобализма обозначили следующие: «радикальный (т. е., по их мнению, любой не маргинальный) ислам», «исламский экстремизм», «исламофашизм». Тогда же в масс-медиа и была запущена идея «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона. В чем смысл этой концепции? Почему многие приняли ее за «чистую монету», т. е. за чуть ли не научный прогноз ситуации?
На самом деле термин «ислам» вброшен в качестве «образа врага» на смену «коммунистической угрозе», которая до этого объединяла и сплачивала западный мир. Ничто не объединяет так быстро и успешно, как «образ врага». И для этого образа нужен был образ мусульманина-халифатиста, джихадиста, т. е. антипода «силам демократии и глобализма», по сути такого же глобалиста. Если бы таковых совсем не было, их бы придумали. Но они в некотром количестве были, выращенные сначала британской разведкой («ваххабисты»), а затем ЦРУ США с помощью пакинстанской разведки («аль-Каида», «Талибан»). Если бы не участие Запада, эти секты были давно и беспощадно раздавлены самими мусульманскими правителями, но они нужны были для Большой игры глобализма против остального мира, и потому их лелеяли, помогали им входить в образ «чистых мусульман», «муджахидов».
Сэмюэль Хантингтон – специалист-практик, в частности, во время войны США во Вьетнаме он был разработчиком антипартизанской тактики. Тот факт, что специалист именно такого рода вдруг выпустил как бы теоретический труд, говорит о многом. Налицо «интеллектуальный вброс» провокационной идеи, призванной отвлечь внимание мировой общественности от сути происходящего и предложить ей взамен некий отвлекающий суррогат. Якобы христианская цивилизация противостоит мусульманской, и будущее будет обусловлено этим противостоянием. Тем более что этот провокационный ход решал вторую технологическую задачу – попытку привлечения и консолидации лидеров христианской религии против ислама якобы для сохранения собственных позиций.
В свое время спецслужбы «великого рейха» «назначили» убийцей эрцгерцога Фердинанда славянина, и началась Первая мировая война. Позднее эсесовцы положили в карман «поджигателю» Рейхстага красный партбилет, ибо СССР был тогда единственной сдерживающей силой для нацизма, и это в конечном счете привело ко II мировой войне. «Холодная война» двух мировых систем велась также под лозунгом «сдерживания коммунистической угрозы».
Еще одной, экономической, причиной, по которой на смену серпу и молоту в «образе врага» пришла зеленая повязка «шахида», является еще и то, что на территории ряда исламских стран находятся ключевые энергоресурсы, от обладания которыми зависит лидерство в мировой политике, т. е. успех экономической составляющей глобализации. Но это не главная причина назначения ислама на «образ врага», ибо только экономическую проблему можно было решить и иначе. Однако в совокупности с реальностью идейной оппозиции мира ислама западному глобализму эта проблема стала серьезным аргументом для выстраивания планов США в отношении стран исламского мира.
Как отмечается в Докладе за 2004 г. Межфракционной депутатской группы «Россия – Исламский мир: стратегический диалог», «эра дешевых невозобновляемых природных ресурсов, прежде всего энергоресурсов, на нашей планете завершилась. Именно на основе дешевой нефти развивалась нынешняя глобальная система хозяйствования. Многие специалисты говорят о наступающем «периоде дорогой и сверхдорогой нефти», цена на которую в условиях грядущего глобального системного кризиса будет все больше и больше определяться не только экономическими, но и политическими и геополитическими факторами. Поэтому новый раунд борьбы за контроль над мировыми энергоресурсами уже начался, и эта ожесточенная борьба будет только обостряться, в том числе и с использованием силовых компонентов».
Таким образом, в силу того что умма – единственная живая и реальная оппозиция, на смену «красной угрозе» пришла «зеленая угроза», необходимость противостояния которой может оправдать в глазах мировой общественности любые неправовые действия против суверенных мусульманских стран – обладателей стратегического сырья, даже если у них не было и нет никаких террористов, как это случилось в Ираке, и Ирак, где не было ни одного террориста, кроме американского ставленника Саддама Хусейна.
Комфортно живущие на Западе маргинальные секты, часто связанные со спецслужбами, и никому не известные «богословы» продолжают «поджигать новые рейхстаги» – вбрасывают от имени более чем миллиарда мусульман в масс-медиа идеи о планах по насильственному созданию «всемирного халифата». Россию, союз которой с исламским миром способен разом похоронить все планы глобалистов-«однополярников», пытаются выставить врагом ислама, поссорить с исламским миром, превратить в «буферную зону» столкновения геополитических интересов. В прошлом западные разведки таким же образом успешно сталкивали Российскую империю с Османской империей для ослабления обеих супердержав. Сейчас какими-то недругами России в некомпетентные в вопросах религии местные правоохранительные органы страны вбрасываются всевозможные «дела» против исламской литературы и исламских активистов, чтобы поссорить Россию с исламским миром.
Одновременно аналитические центры глобализма работают над программами внутреннего ослабления и углубления раскола исламского мира. Свидетельством этого является создание RАND-корпорации. Вовлеченный в нее молодой мусульманинский политолог Руслан Курбанов пишет о последнем Докладе этой организации:
«Авторы... признают, что сегодняшнее противостояние пробуждающейся исламской политической идеологии будет реализовываться, как в дипломатической, экономической, психологической, так и в военной плоскостях... Доклад как таковой выстроен именно на четких параллелях с периодом холодной войны и попытках извлечь из прошлого противостояния, из которого США и их союзники вышли победителями. Авторы пытаются найти сходства и отличия в этих двух войнах...
Сегодняшняя же борьба протекает с рассеянным по всему миру противником, не имеющим своего государства, территории, военно-политической структуры и не признающим никаких международных норм и правил. ...Авторы доклада устами цитируемых ими аналитиков из Министерства обороны заявляют, что США вовлечены в борьбу, которая протекает, как «война идей и война оружием». Основным идентифицированным противником в ней признаются «раскинутые по всему миру сети радикальных мусульман, джихадистов и террористов». Противостоять им предлагается... помимо обычных способов, посредством выстраивания сетей такого же масштаба и размаха из мусульман умеренных...
Для определения и идентификации своих потенциальных союзников и партнеров из числа умеренных мусульман RAND вырабатывает свои критерии и способ их применения... Чтобы получить характеристику «умеренных», мусульманин или какая-то группа должны соответствовать ключевым принципам..., как их определяет RAND, среди которых:
Признание нерелигиозных источников права. Данный критерий даже назван «разделительной линией между умеренными мусульманами и радикальными исламистами». Признание и уважение прав женщин и религиозных меньшинств. Этот пункт дополняется комментарием, что умеренность мусульманина определяется его убежденностью в том, что положения Корана и Сунны, устанавливающие неравенство в данных правах, должны быть пересмотрены...
О несоответствии западных и исламских концепций и терминов даже при их внешнем сходстве пишет Джамаль Бадави, профессор канадского университета в Галифаксе... Бадави отмечает, что умеренность и радикализм мусульман должны определяться только рамками, установленными Кораном, а никак не политической теорией Запада. Если же к мусульманам будут применяться только англоязычные эквиваленты этих терминов без опоры на их понимание в исламских источниках, существует опасность того, что западные аналитики и политики так и не смогут схватить суть явлений и процессов исламского мира.
Именно по этому поводу он приводит наглядный пример, как предписанное мусульманам кораническими строками качество «васатыйя» (умеренность в религии, приверженность середине во всем при обязательном следовании шариату), напрямую переводимое английским термином «moderation» (умеренность, избегание крайностей), может вызвать у англоязычного читателя искаженное, неправильное понимание сути явления. А именно, как приверженности «политике того или иного правительства», что очевидно напрашивается из раскрытия термина «moderation» политическим словарем...
Еще больший гнев исламских ученых вызывают заявления авторов доклада о том, что критерием умеренности мусульманина является его готовность к пересмотру и даже отказу от положений шариата, а также продвигаемая RAND концепция «секулярного ислама» как ислама без шариата...
Таха аль-Альвани, президент американской Школы исламских и общественных наук: «С этого дня мусульманам предписывается, от чего отказаться, о чем думать и о чем не думать. Что осталось RAND, так это приказать нам заменить Бога на другое божество под названием RAND, заменить Пророка Мухаммада (мир ему и благословение) другим «пророком», посланным RAND, и заменить Коран другой книгой, на которую укажет RAND»»[3]. – Вот тут мы и подошли к понятию маргинализированной «гражданской религии», в которую аналитики глобализма хотели бы превратить ислам, чтобы заменить его своей квази-религией с оком египетского бога Ра на фоне пирамиды.
Удивительным образом в этот контекст вписались правоохранительные органы г. Самары, а именно прокуратура и городской суд, которые объявили «экстремистской» распечатку с интернет-сайта статьи, не заслушав при этом ни одного религиоведа, ни одного мусульманского богослова, и не пригласив автора статьи, сотрудника Академии наук Азербайджана, азербайджанского ученого-религиоведа, кандидата философских наук. В энциклопедической статье ученый на фактах доказывает, что праздник Навруз является не мусульманским, а зороастрийским, никаких призывов и даже обращений к верующим в ней нет.
По сути, требование суда от мусульман признать своим откровенно языческий праздник полностью вписывается в курс западного глобализма c исламом без шариата и RAND вместо Аллаха.
Неудивительно, что в список ««умеренных мусульман» авторы RAND включили Айян Хирси Али, сценариста скандального и кощунственного фильма Тео ван Гога «Подчинение»; Салмана Рушди, автора «Сатанинских стихов»; Таслиму Насрин, вызвавшую резко негативное к себе отношение за призыв к пересмотру коранических положений; Иршад Манджи – одного из самых активных критиков ислама и других. Зато председатель Европейского совета по фетвам и исследованиям Юсуф аль-Карадави в докладе был представлен, как «салафитский проповедник», несмотря на его сильную критику жестких салафитских интерпретаций Ислама. А швейцарец Тарик Рамадан, автор и наиболее активный проповедник концепции как можно более полной интеграции мусульман в западные общества, культуру и цивилизацию, был упомянут среди экстремистов, несмотря на активность, развернутую им в мировом масштабе по противодействию радикализму»[4].
Недавно пример идейной борьбы против глобализации дала Англия, где архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс в лекции предложил использовать в английском законодательстве элементы шариата с целью более успешной интеграции мусульман в английское общество. Это вполне вписывается в представление о многовекторности уклада, но создает ненужные препоны тотальной глобализации, да еще дразнит ее зеленым платком. Страшный гнев обрушился на него и со стороны политиков, и со стороны других священнослужителей! Даже русская православная церковь в Москве посчитала нужным высказать свое негативное отношение к предложению главы англиканской церкви.
И все это при том, что в английском законодательстве, довольно архаичном и эклектичном, есть нормы, например, иудейского семейного права, и введение туда аналогичных особенностей мусульман ничего принципиально и не изменило бы! Чем пострадает демократия, легализовавшая «браки» гомосекуалистов, если она введет в закон нормы о брачном контракте у мусульман, регулирующем добровольно возникающие имущественные взаимоотношения с учетом исламских шариатских традиций? Только опрос общественного мнения, по которому большинство англичан поддержало архиепископа, не позволил изгнать его с кафедры.
Сомнительные обстоятельства вокруг 11 сентября 2001 г. в США с последующим полным отсутствием на территории этой страны при Д. Буше каких-либо терактов от «Аль-Каиды», провозглашение нового «крестового похода», явные манипуляции с виртуальным «Осамой бин Ладином», гибель Беназир Бхутто после ее заявления о уже давно произошедшей смерти Осамы бен Ладена, а также масса других «антиисламских» фактов, изобилующих на наших глазах – все это показывает, что никакого столкновения христианской и исламской цивилизаций нет, есть столкновение сил тотального глобализма, двигающих в качестве «боевого слона» администрацию США, и сил, выступающих за сохранение многополярного, многовекторного мирового уклада.
3. Парадигма Мединской конституции: многовекторность и срединный путь
Сунна благородного Пророка Мухаммада открывает нам удивительную парадигму не только устройства внутренней жизни мусульманской общины, но и проект справедливого многополярного, многовекторного мира на все времена. Когда пророк стал впервые главой государства в Медине, он вообще не пытался подчинить себе немусульман Медины. Они не признавали его ни как посланника Бога, ни как своего правителя. Поэтому взаимоотношения с ними и управление городом с учетом их интересов возможны были исключительно посредством договора. И такой трехсторонний договор был подписан мухаджирами (мусульманами из Мекки), ансарами (мусульманами Медины) и иудеями. Сейчас кому-то это может показаться и вовсе парадоксальным, но это непреложный факт из сунны Пророка: иудеи были его конституционными партнерами в становлении первого исламского государства!
«Мединское соглашение, договор, вполне может рассматриваться и как конституция. Ведь любой закон, начиная с основного, конституционного, всегда и везде есть продукт общественного договора, фиксирующего определенный баланс интересов различных общественных сил. Качество этого договора определяется общественной моралью и культурой тех, кто в него вступил. Мединская конституция базировалась на откровении Единобожия, но она не навязывала его тем, кто его не понял и не принял.
Мухаммад, если бы только пожелал, смог бы просто рассказать нам то, что ему открыл Аллах, но это автоматически стало бы обязательной нормой и для людей других религий. Тогда получилось бы, что Пророк управляет всеми гражданами, опираясь исключительно на свой священный статус, не учитывая интересы граждан Медины – немусульман. Поэтому Пророк – в противоположность авторитарным склонностям многих из тех, кто заявляет, что подражает ему сегодня – искал общего согласия через договор с иноверцами, жителями Медины.
Таким образом, первое мусульманское государство, образованное в Медине, основывалось на общественном договоре, и лидер этого государства правил с согласия всех горожан, письменно зафиксированного в документе. В соответствии с этим документом, мусульмане и немусульмане являлись равноправными жителями и гражданами этого государства. Сообщества же, не исповедующее ислам, имели право на религиозную автономию» [5].
Тем самым, конституция Медины означала создание многоконфессионального государства, перед законами которого все равны. Но оно было не просто многоконфессиональным, оно было многовекторным, многополярным, потому что общины иноверцев сохраняли в нем свою духовно-культурную самобытность и политическую автономию, у них действовал свой суд по законам их религии. По сути этот небольшой город стал прообразом всего земного шара, предложив парадигму политического мироустройства: политический глобализм касается только действительно общих вопросов: армии, защищающей государство, некоторых налогов, защиты общих для всех прав человека, общих правил торговли и т. п., т. е. простирается до границ суверенитета общин, внутри которых действует их обособленное религиозное право. Спорные дела, затрагивающие интересы разных общин, выносятся на общегосударственный суд с участием заинтересованных общин.
Эта Конституция дала мусульманам право вступать в самые различные общественные и политические договоры и в различные государственные образования, сочетая обязательные для себя вечные законы Творца с интересами и традиициями соседей и союзников, т. е. находить консенсус с немусульманами в современных реалиях.
В ранних книгах фикха часто встречается деление правоведами земли на «дар-уль-харб» и «дар-уль-салям», а также положения о том, что именно война защищает мусульман от немусульман, в силу чего она представляется необходимой. Соответствуют ли эти положения современному времени, или они являются только результатом иджтихада своего конкретного времени и места?
Подобное черно-белое разделение не базируется ни на Коране, ни на Сунне, и потому не является фундаментальным в исламе, относясь к истории и к конкретным ситуациям. Отношения мусульман с немусульманами не строятся и никогда не строились только лишь на войне. Война в исламе была предписана только для отражения агрессии. Если исповедание Ислама свободно, то для военного джихада нет оснований.
Председатель Европейского Совета по фетвам, один из самых авторитетных современных мусульманских ученых, шейх Юсуф аль-Карадави вынес по этому поводу фетву, в которой, в частности, говорится: «Для осуществления принципа облегчения необходимо признавать изменения, перемены, которые наступают в обществе, независимо от того, являются ли их причиной моральная деградация века, согласно терминологии правоведов, или эволюция общества, или возникновение крайних обстоятельств.
Отсюда правоведы шариата и допускают изменение фетвы в зависимости от изменений времени, места, традиций, условий, ссылаясь при этом на путь сподвижников и практику праведных халифов, которой мы, согласно повелению Пророка (мир с ним и благословение Аллаха), должны руководствоваться и не отступать от нее ни на йоту... Более того, на это указывает и благородный Коран, и Сунна Пророка.
В наше время это обязывает нас пересмотреть суждения, мнения и точки зрения предшествующих веков. Возможно, что они соответствовали своему времени и своим условиям. Но сегодня они не отвечают настоящему времени с его гигантскими переменами, которые не приходили и на ум нашим предшественникам. Сегодня подобные мнения приносят вред исламу и мусульманам, искажают истинное лицо исламского призыва.
Сюда относятся: деление мира на «дар-уль-харб» и «дар-уc-салям», признание войны как основы отношений мусульман с немусульманами, признание наступательного джихада коллективной обязанностью уммы («фард кифайя») и т. п. В действительности эти мнения не соответствуют нашему времени. Однозначные положения Корана и Сунны их не подтверждают. Более того, они опровергают их.
Ислам ратует за взаимное знакомство всего человечества: «Мы создали вас народами и племенами, чтобы вы познавали друг друга» (Коран, 49:13).
Ислам расценивает прекращение войны как милость, благо. Так Коран дает оценку окончанию битвы Хандак: «Аллах заставил неверных повернуть назад вместе с их злобой, и не добились они успеха. И избавил Аллах верующих от сражения» (33:25).
Ислам расценивает Худейбийское перемирие как победу, которой он одарил Своего посланника, и ниспосылает по поводу этого суру «Победа»: «Воистину, даровали Мы тебе победу явную» (48:1).
В этой же суре Всевышний напоминает Пророку и верующим о том, что Он не дал столкнуться в битве мусульманам и многобожникам:
«Он – Тот, Который удержал руки их от вас и ваши руки – от них в долине Мекки, после того как дал вам победу над ними. Аллах видит то, что вы делаете!» (48:24).
Сам Пророк питал отвращение к слову «война» («харб»). Он говорил: «Лучшие имена – Хаммам (доблестный) и Харрис (земледелец), самые отвратительные имена – Харб (война) и Мурра (горечь)».
В древние века правители препятствовали распространению ислама среди своих народов. Поэтому Пророк отправил к ним послания, в которых он призывал их к исламу и возлагал на них ответственность за заблуждение своих народов, которым они перекрывали доступ услышать какой-либо голос извне, опасаясь, что осознание собственного достоинства выведет их из спячки, и они поднимут мятеж против тиранов – незаконных узурпаторов власти. По этой причине правители либо убивали исламских проповедников, либо начинали вести войну против мусульман, либо подготавливали большие силы, чтобы уничтожить мусульман в их же собственных домах. Тогда, в условиях войн, и родилось столь жесткое разделение.
Что касается сегодняшнего дня, то уже не существуют преград для исповедания ислама. Особенно, в открытых странах, которые приемлют плюрализм. Мусульмане имеют возможность распространить свой призыв через печатные, аудиовизуальные средства информации. Через теле- и радиотрансляции они могут вещать на весь мир на разных языках и разговаривать с каждым народом на его родном языке, разъясняя ему учение ислама. Однако в реальности мусульмане здесь проявляют полную халатность и несут ответственность пред Аллахом за незнание ислама народами Земли»[6].
Глобализация стала самым зримым и во многом уже не только количественным, но и качественным изменением того контекста, в котором живет мусульманская умма. Если внимательно рассмотреть произошедшие изменения, то придется называть вещи новыми именами, потому что изменилась сущность этих вещей.
По сути произошло окончание эпохи деления на территорию ислама и территорию войны. Вся геополитическая территория земли стала «территорией призыва» и «территорией договора». «Территория ислама» сегодня находится в душах людей, что на самом деле и является исполнением слов Аллаха: «Положение вокруг вас не изменится, пока вы не измените свой нафс» («я») (Коран, 13:11), а также в их добровольных сообществах, утративших в мегаполисах значение территориальной сельской общины. В мегаполисах люди собираются по интересам, по уровню образования и культуры, по житейским предпочтениям – в первую очередь с теми, кого уважают и с кем интересно.
За пределами этих добровольных сообществ и за стенами жилищ мусульман живут их соседи-немусульмане со своими интересами и предпочтениями. И необходимо договариваться с ними, как не мешать друг другу, а еще лучше – как взаимодействовать в общественных делах.
Если в средневековье повеление Аллаха об изменении своего нафса воспринималось как духовный настрой перед боем, теперь, при современных технологиях, в мегаполисах исполнение этого повеления стало сутью самого действия: сообщение о своей победе над нафсом стало мощнейшим оружием в информационной войне, в духовном сражении за бессмертную душу человека. Человек живет в сплошном реалити-ньюс, за стеклом, у него нет возможности вести лицемерную жизнь в такой мере, как это было раньше. Скоро все передвижения будут выводиться на компьютере, место полицейских займут аналитики и психоаналитики.
Стереотипы о «воинственности» ислама, в том числе и у самих мусульман, возникали тогда, когда форсмажорные обстоятельства, например, война, длились непрерывно и слишком долго, и потому Коран толковался лишь применительно к условиям военного времени, к обстоятельствам отражения внешней агрессии, угрожавшей мусульманам тотальным геноцидом. Однако когда война заканчивалась, мусульмане переходили от логики осажденной крепости к логике мирного обустройства жизни на основе договоров, блестящим примером чего является «Мединская конституция» Пророка (мир с ним и благословение Аллаха). В итоге в Исламе гармонично сосуществуют и законы «военного времени», и законы «мирного сосуществования».
Но в XIX–XX веках мусульмане многих стран столкнулись с оккупацией их родины странами Запада, при этом уровень мусульманского образования упал до крайне низкой черты, а единство мусульман было подорвано. И вот, когда национально-освободительные движения мусульман в целях идеологической обоснования своей борьбы с колонизаторами стали воссоздавать именно «военные» интепретации Корана и Сунны, тогда это идеологическое обоснование было принято в необразованных кругах в ряде регионов за единственно возможное.
Таким образом, неадекватное обстоятельствам перенесение толкований Корана применительно к справедливой войне на ситуации, когда возможен и мирный договор, и стабильное мирное сосуществование, стало основой для идеологии и практики различных политических экстремистов. С помощью масс-медиа фактически на всеучение ислама была брошена тень радикализма, жестокости, нетерпимости.
В средневековье революция в каком-нибудь племени, королевстве, княжестве или война соседних племен между собою не затрагивала людей, живших в ста километрах от этого места, а в гористой местности о таких событиях даже в ближайших странах или селах могли узнать через полгода от случайных странников. Когда шла война, чтобы преодолеть эти сто километров, требовалось минимум три дня, за которые другая сторона могла подготовиться к обороне. Однако сегодня, во времена высоких технологий, расстояния предельно сократились, обособленности племен и народов друг от друга больше нет. Вести региональную войну с тысячами жертв, как и нажить миллиардное состояние, можно, не вставая с кресла, имея в руках лишь ноутбук, подключенный к Всемирный сети.
Современные информационные технологии по силе своего воздействия уже не уступают атомной бомбе, а доступ к ним имеют сегодня практически все желающие. Отсюда контекст, в котором Пророк (с.а.в.) заключил в Медине договор с иноверцами, сегодня качественно изменился, и для того, чтобы достигать тех целей, которые ставил Пророк, и обеспечить Умме устойчивое и безопасное состояние, требуются несколько иные по технологии шаги, нежели в VII веке н. э. Тогда мелкий вооруженный конфликт мог разрешиться мечом, сегодня самый маленький конфликт может привести к гибели целого народа и к угрозе всему человечеству (взять хотя бы захват двух израильских солдат около границы с Ливаном).
Отсюда роль эффективного договора с целью недопущения военного противостояния многократно увеличивается. При этом такие договора охватывают не только политические вопросы, но и экономику, и культуру, и межрелигиозные отношения, поскольку дисбаланс в них может привести и к внутриполитическому, и межгосударственному конфликту (достаточно вспомнить историю с карикатурами на Пророка или речь Папы Римского в Регенсбурге).
Также и для исламского призыва в Средневековье требовались месяцы и годы опасных странствий в чужие страны, а сегодня можно заполнить информационное пространство исламским дауатом на языке любой страны, любого народа, находясь за тысячи километров от него.
Если нет ни политической, ни информационной, ни культурной, ни религиозной обособленности, значит, есть постоянное соприкосновение с иноверцами и иноплеменниками, и значит – нужно искать общие точки соприкосновения и договариваться. Если оба противника находятся в стеклянном доме, нельзя бросать друг в друга камни – под обрушившимся стеклом погибнут оба, и первый бросивший камень может стать и убийцей, и самоубийцей.
Нынешний мир с его информационными и военными технологиями – это стеклянный дом, устойчивость которого зависит исключительно от благоразумности живущих в нем людей разных вер и национальностей. Мусульмане в силу величия своей миссии от Аллаха просто обязаны показывать пример благоразумия всем остальным.
Аллах создал человечество намеренно разнообразным, разделенным на множество общин, придерживающихся разных традиций, включая и религиозные традиции.
«О люди! Воистину, создали Мы вас мужчинами и женщинами и сделали народами и племенами, чтобы вы познавали друг друга. Ведь самый благочестивый из вас перед Аллахом тот, кто наиболее богобоязненный» (Коран, 49:13).
«Если бы захотел Господь твой, то Он создал бы людей общиной, одну и ту же веру исповедующей. Но они остаются различными, за исключением тех, кому Господь твой явил Свою милость» (Коран, 11:118–119).
Более того, даже Пророку не дано право понуждать кого-либо к принятию веры:
«И если бы пожелал твой Господь, тогда уверовали все до одного, кто есть на Земле. Так, неужели ты станешь принуждать людей к тому, чтобы они стали верующими?» (Коран, 10:99).
Сегодня очень трудно найти территорию, где был бы вообще невозможен исламский дауат и где были бы все основания считать ее территорией «дар-уль-харб». Но даже и в таких местах чаще всего достижимо состояние «территории перемирия» («дар-ас-сульх»).
«Может ли быть у многобожников договор с Аллахом и Его Посланником, не считая тех, с которыми вы заключили договор у Заповедной мечети? Пока они верны вам, вы также будьте верны им. Воистину, Аллах любит богобоязненных» (Коран, 9: 7).
Там, где антимусульманские силы не навязывают мусульманам военных действий, связанных с подавлением религии или геноцидом, там мусульмане обязаны искать возможности договориться:
«Если они склоняются к миру, ты тоже склоняйся к миру и уповай на Аллаха. Воистину, Он – Слышащий, Знающий» (Коран, 8:61).
Тем самым, сегодня более, чем когда-либо, актуальна идеология мирного сосуществования с другими странами, народами, культурами, религиями, пример чего показал нам Пророк, заключивший договора с иноверцами, включая многобожников. Сегодня эти договора сегодня имеют иную форму – поскольку мусульманские общины разбросаны по всему миру и большей частью живут среди иноверцев, то формой договора для них с местной властью является признание ими – гражданами данной страны – местного законодательства, регулирующего взаимоотношения разных людей с различными воззрениями на религию.
Данный подход целиком и полностью базируется на кораническом принципе:
«Если же люди уверовали, но не совершили переселения, то вы не обязаны защищать их, пока они не совершат переселения. Если они попросят вас о помощи в делах религии, то вы должны помочь, если только эта помощь не направлена против народа, с которым вы заключили договор. Аллах видит то, что вы совершаете» (Коран, 8: 72).
В международном плане формой договора является признание мусульманскими странами немусульманских стран с их суверенными законами через посредство международного права, участие в ООН и иных международных организациях и через установление двусторонних дипломатических отношений.
Таким образом, жизнеспособность уммы зависит в первую очередь от того, насколько успешно она сумеет отвергнуть навязываемой ей извне и подхваченный определенной частью невежественных людей с уязвленным самолюбием, желающим «свести счеты с Западом», утопический образ насильственного всемирного халифата и выдвинуть вместо него модель многополярного мира, многовекторной цивилизации, в котором сами мусульмане могут занять свои ниши, ни в чем не противореча шариату, но признавая наличие других ообществ и соревнуясь с ними в делах общественного прогресса и в благочестии.
Сегодня исламский мир сильно отстает от Запада по части овладения современными технологиями. Свежий пример: «Организация Исламская Конференция (ОИК) выражает серьезную озабоченность значительным отставанием от мирового уровня стран-членов в таких сферах, как наука и новейшие технологии. Этот вопрос занимает центральное место в повестке дня открывшейся 13 марта 2008 г. в столице Сенегала Дакаре 11-й встречи в верхах.
Как заявил заместитель генерального секретаря ОИК по вопросам науки и технологии д-р Али Акбар Салехи, страны-члены организации «столкнулись с плачевным состоянием науки и технологий по сравнению с остальным миром». Он проиллюстрировал это следующими данными. Расходы на научные исследования и развитие в процентном соотношении к ВВП варьируются от 0,10 % в Сенегале до 6,33 % в Иордании. А средний показатель по странам ОИК – 0,6 %. Это гораздо ниже среднемирового показателя, который составляет 2,6 %.
Число научных публикаций в странах ОИК за период с 1996 по 2005 годы составило 275 999, а число публикаций на миллион жителей – 200. В этом списке лидирует Турция, где за последнее десятилетие опубликовано 87 629 научных работ. Сомали закрывает этот список, имея на своем счету 16 работ. В то время как только в двух вузах США – Массачусетском технологическом институте и Стэнфордском университете – опубликовано за тот же период 99 643 работы.
Что касается исследовательской сферы, из 57 стран ОИК только в шести на миллион жителей приходится одна тысяча научных сотрудников. В исламских странах насчитывается лишь 8500 дипломированных инженеров и научных работников на один миллион человек, в то время как среднемировой показатель – 40 700.
На взгляд заместителя генсека ОИК, роль авангарда в развитии науки и технологий могут взять на себя Саудовская Аравия, достигшая значительных успехов в нефтехимии, Пакистан, преуспевший в ядерной области и ракетостроении, Малайзия – в аэрокосмической сфере и Турция – в автомобильной промышленности»[7].
Между тем цифровое телевидение с множеством каналов по выбору и высокоскоростной Интернет дают возможность догнать уходящий поезд, поскольку люди будут посещать те сайты и видео- и телепрограммы, которые им интересны, и если исламский мир раскроет неисчерпаемые богатства своего интеллекта для всего мира через недорогие, но содержательные, уникальные и сенсационные своим смыслом, а не шоу-эффектами, передачи, то тогда есть шанс выиграть информационную конкуренцию, т. е. привлечь аудиторию к исламскому призыву.
Таким образом, ключевой вопрос развития мирового исламского сообщества, уммы заключается в том, сумеет ли оно победить соблазн собственного глобализма как ответа на глобализм западный, чтобы пойти – вместе с многочисленными союзниками, начиная Россией – к устойчивой модели многовекторной цивилизации и многополярному миру, используя достижения современных технологий, или же поддастся соблазну насаждать насильно свои убеждения тем, кому Аллах дал свободу, и погибнет за противодействие Его воле.
Примечания:
[1] В традиционном толковании книги Торы под «образом Божиим» понимаются некоторые абсолютные качества Творца, которые в относительной степени даны Его созданиям. Управление землей, властвование над ее обитателями, а следовательно – и иерархия внутри своего вида, все это относится к сфере власти.
[2] Цит. по энциклопедии «Кругосвет».
[3] Р. Курбанов «Прокрустово ложе» RAND Corp. Реакция мусульман на призыв формировать «умеренные исламские сети». http://islam.ru
[4] Там же.
[5] Умар-хазрат Идрисов. Выступление на Всероссийском мусульманском форуме в Москве, 1 ноября 2007 г.
[6] Источник: www.islamonline.net.
[7] http://www.i-r-p.ru/page/stream-event/index-186html.