I

Длительность избирательной кампании сви­де­тель­ство­ва­ла о се­рь­ез­но­с­ти и тщательности ее под­го­тов­ки. В свою очередь, готовя эту кампанию, са­у­дов­с­кий ис­теб­лиш­мент исходил из уже действовавшего в стране пра­во­во­го акта. Им был принятый еще в 1977 г. (вре­мя правления короля Халеда бен-Абдель Ази­за) За­кон о муниципальных и сель­с­ких ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных об­ра­зо­ва­ни­ях[2].

Этот закон определял, в первую очередь, понятие «му­ни­ци­па­ли­тет» в кон­тек­сте саудовских реалий. Речь шла о «юридическом лице, обладающем фи­нан­со­вой и ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ной автономией и дей­ству­ю­щем в рамках пред­пи­сан­ной ему сферы пол­но­мо­чий»[3]. Де­я­тель­ность му­ни­ци­па­ли­те­тов была под­чи­не­на Ми­ни­стер­ству по делам му­ни­ци­паль­ных и сель­с­ких ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных образований[4]. Процесс же фор­ми­ро­ва­ния самого му­ни­ци­паль­но­го со­ве­та (срок его де­я­тель­но­с­ти – четыре года) также определялся как сфе­ра пол­но­мо­чий главы соответствующего Ми­ни­стер­ства.

В число этих полномочий входила и фиксация раз­ме­ра заработной пла­ты членов муниципального со­ве­та. Ми­нистр определял число его членов (как ми­ни­мум четверо, и как максимум – че­тыр­над­цать). За­кон гласил, что по­ло­ви­на членов му­ни­ци­паль­но­го со­ве­та должна избираться (на прак­ти­ке это по­ло­же­ние никогда не претворялось в жизнь), а по­ло­ви­на – на­зна­чать­ся ми­ни­стром, основываясь «на деловых ка­че­ствах и известности этих людей». В лю­бом слу­чае со­вет не мог рассматриваться в качестве сфор­ми­ро­ван­но­го и действующего, если его члены не ут­вер­ж­де­ны «рас­по­ря­же­ни­ем ми­ни­стра». Более того, все тот же министр «в случае не­об­хо­ди­мо­с­ти» мог рас­пу­с­тить со­вет.

В состав совета (вне зависимости от того, шла ли речь об избираемых или назначаемых членах) могли войти «са­у­дов­цы по крови или рождению, а также на­ту­ра­ли­зо­вав­ши­е­ся граждане при условии, что с мо­мен­та их на­ту­ра­ли­за­ции прошло не менее десяти лет», если они достигли «возраста двад­ца­ти пяти лет». Все эти люди должны были проживать в границах своего му­ни­ци­паль­но­го образования в течение всего срока их пребывания в дол­ж­но­с­ти депутатов совета. Они дол­ж­ны были быть грамотными, не быть бан­к­ро­та­ми и пользо­вать­ся уважением в обществе. Наконец, члены совета не мог­ли быть ранее судимы за со­вер­ше­ние «пре­ступ­ле­ний против чести или до­с­то­ин­ства».

Возможность членства в совете зависела и от того, «отстранялся» ли «в принудительном порядке» кан­ди­дат на эту должность «от какой-либо иной работы на благо общества». Иными словами, отбор кан­ди­да­тов на пост чле­на муниципального совета кон­т­ро­ли­ро­вал­ся Министерством внутренних дел, что спе­ци­аль­но оговаривалось законом. Закон о му­ни­ци­паль­ных и сель­с­ких ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных образованиях оп­ре­де­лял и другие условия членства в му­ни­ци­паль­ном совете. Речь, в частности, шла о недопустимости для кого-либо из его депутатов «быть подрядчиком ра­бот, вы­пол­ня­е­мых для му­ни­ци­паль­но­го совета» или «за­ни­мать пост» в руководстве компании, «имеющей от­но­ше­ние к де­я­тель­но­с­ти муниципалитета». Кон­т­ро­ли­ро­вать вы­пол­не­ние этих двух ус­ло­вий также по­ру­ча­лось Ми­ни­стер­ству внутренних дел.

Члены совета самостоятельно избирали своего гла­ву (мэра) и его за­ме­с­ти­те­ля, утверждавшихся в даль­ней­шем «распоряжением» министра по де­лам му­ни­ци­паль­ных и сельских административных об­ра­зо­ва­ний. После пер­вых двух лет работы и тот, и другой должны были переизбираться.

Закон о муниципальных и сельских ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных образованиях, ко­неч­но же, определял и сфе­ру полномочий муниципального совета. Она вклю­ча­ла «подготовку проекта муниципального бюджета» и «проекта зак­лю­чи­тель­ной (по истечении срока пол­но­мо­чий совета. — Г. К.) сметы его фи­нан­со­вых рас­хо­дов», передававшихся в дальнейшем на ут­вер­ж­де­ние «спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ных органов государства», что, ес­те­ствен­но, пред­по­ла­га­ло зна­чи­тель­ное рас­ши­ре­ние круга правительственных ведомств, при­зван­ных кон­т­ро­ли­ро­вать деятельность муниципального совета[5]. Совет мог всего лишь пред­ла­гать «проекты развития муниципального образования и их тех­ни­чес­кое и ар­хи­тек­тур­ное обо­сно­ва­ние», а также «налоги, фор­ми­ру­ю­щие бюд­жет му­ни­ци­па­ли­те­та».

Конечно же, совет пользовался большей ав­то­но­ми­ей в том, что касалось его реальной деятельности на поприще развития руководимого им ад­ми­ни­с­т­ра­тив­но­го образования, – «поддержание чистоты», «про­клад­ка ком­му­ни­ка­ций», «осушение болот», «по­сад­ка деревьев для защиты от наступления пес­ка», «кон­т­роль за деятельностью рынков и поступающей на них жи­вот­но­вод­чес­кой и сельскохозяйственной про­дук­ци­ей», «создание скотобоен», «борь­ба с по­жа­ра­ми», «орга­ни­за­ция автомобильных стоянок», «ох­ра­на ис­то­ри­чес­ких и архитектурных памятников», «поощрение куль­тур­ной и спортив­ной де­я­тель­но­с­ти», а также «со­зда­ние общественных парков». Тем не менее, эта ав­то­но­мия распространялась только на решение тех­ни­чес­ких воп­ро­сов, а не, например, фи­нан­со­вых. На­ко­нец, му­ни­ци­паль­ный совет ни в коей мере не мог рас­смат­ри­вать­ся в качестве органа по­ли­ти­ки или иде­о­ло­ги­чес­кой де­я­тель­но­с­ти, – он про­во­дил курс го­су­дар­ства, был же­с­т­ко под­чи­нен­ной ему струк­ту­рой, когда ре­ше­ние даже технических про­блем должно было все­гда ис­хо­дить из «духа норм и установок шариата».

II

Первые в саудовской истории муниципальные вы­бо­ры должны были, преж­де всего, исходить из ос­нов­ных положений Закона о муниципальных и сель­с­ких административных образованиях. Вопрос касался и девятой ста­тьи За­ко­на: саудовским гражданам пред­ла­га­лось проголосовать только за половину членов но­вых муниципальных советов, вторая же их по­ло­ви­на дол­ж­на была по-прежнему назначаться. При­ня­тое в канун проведения из­би­ра­тель­ной кам­па­нии «рас­по­ря­же­ние Совета министров № 224» гласило: «Рас­ши­ре­ние уча­с­тия граждан в деятельности ор­га­нов ме­с­т­но­го са­мо­уп­рав­ле­ния на основе вы­бо­ров ос­но­вы­ва­ет­ся на не­об­хо­ди­мо­с­ти активизации ра­бо­ты му­ни­ци­паль­ных советов в соответствии с Законом о му­ни­ци­паль­ных и сельских ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных об­ра­зо­ва­ни­ях, про­воз­г­ла­ша­ю­щим из­бра­ние половины со­ста­ва членов каж­до­го совета»[6].

Подчеркивая значение избирательной кам­па­нии, саудовский ис­теб­лиш­мент был красноречив: «Вы­бо­ры будут проходить на основе признанных во всем мире международных норм голосования. Они важ­ны, по­сколь­ку об­ще­на­род­ное участие в управлении му­ни­ци­паль­ны­ми службами по­слу­жит делу кор­рек­ции тех решений правительства, которые в большей мере, чем это было прежде, будут служить ин­те­ре­сам граж­да­ни­на. Это участие сде­ла­ет граж­да­ни­на, а не только офи­ци­аль­ные власти, ответственным за при­ни­ма­е­мые ре­ше­ния. … В итоге высшие на­ци­о­нальные интересы и ин­те­ре­сы про­стых граждан стра­ны станут окон­ча­тель­но совпадающими, что самым не­пос­ред­ствен­ным об­ра­зом повлияет на процесс пре­тво­ре­ния в жизнь прин­ци­пов спра­вед­ли­во­с­ти и ра­вен­ства, а также под­чер­к­нет зна­че­ние фактора об­ще­на­ци­о­наль­но­го един­ства»[7].

Проведение кампании (как и подведение ее ре­зуль­та­тов) про­воз­г­ла­ша­лось сферой деятельности Ми­ни­стер­ства по делам муниципальных и сель­с­ких ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных об­ра­зо­ва­ний. Под эгидой этого Ми­ни­стер­ства (его воз­глав­лял принц Мутаб-бен-Абдель Азиз[8]) должны были действовать фор­ми­ро­вав­ши­е­ся им же Цен­т­раль­ная (ее председателем стал принц Мансур-бен-Мутаб-бен-Абдель Азиз[9]) и про­вин­ци­аль­ные избирательные комиссии (их воз­глав­ля­ли гу­бер­на­то­ры провинций). В ходе подготовки выборов Ми­ни­стер­ство раз­ра­бо­та­ло (в даль­ней­шем ут­вер­ж­ден­ные Советом Ми­ни­стров) постановления, дополнявшие распоряжение № 224 и включавшие Ин­ст­рук­цию по про­ве­де­нию выборов членов му­ни­ци­паль­ных со­ве­тов[10], Ин­ст­рук­цию по орга­ни­за­ции де­я­тель­но­с­ти ре­ги­о­наль­ных избирательных ко­мис­сий[11], Инструкцию по орга­ни­за­ции избирательных кампаний[12] и Ин­ст­рук­цию по организации де­я­тель­но­с­ти ко­мис­сий по об­жа­ло­ва­нию итогов выборов[13].

В муниципальных выборах могли принимать уча­с­тие все саудовские граж­да­не мужского пола, до­с­тиг­шие возраста двадцати одного года по му­суль­ман­с­ко­му календарю[14]. Из числа участников выборов ис­клю­ча­лись во­ен­нос­лу­жа­щие. Возможность участия того или иного гражданина страны в вы­бо­рах (речь шла, конечно же, об определенном муниципальном об­ра­зо­ва­нии) за­ви­се­ла от ценза оседлости, со­став­ляв­ше­го двенадцать месяцев по­сто­ян­но­го про­жи­ва­ния в пре­де­лах административных границ того или иного му­ни­ци­па­ли­те­та на момент проведения выборов. В свою очередь, Министерство по делам му­ни­ци­паль­ных и сельских административных об­ра­зо­ва­ний со­зда­ло ко­мис­сии по регистрации избирателей в том или ином избирательном ок­ру­ге и входящих в них из­би­ра­тель­ных участков, как и ко­мис­сии по подсчету го­ло­сов, в обязанность которых входила одновременно и ре­ги­с­т­ра­ция кан­ди­да­тов в депутаты. Оно же ут­вер­ди­ло по­ря­док про­ве­де­ния выборов – на основе пря­мо­го и тай­но­го голосования.

Связанные с проведением муниципальных вы­бо­ров документы под­чер­ки­ва­ли, что каждый са­у­дов­с­кий гражданин мужского пола имеет право вы­с­та­вить свою кандидатуру на выборах в органы му­ни­ци­паль­ной вла­с­ти. Ес­те­ствен­но, что потенциальный кан­ди­дат дол­жен был удовлетворять тре­бо­ва­ни­ям, пол­но­с­тью со­от­вет­ство­вав­шим тем условиям членства в му­ни­ци­паль­ных советах, которые содержались еще в Законе о муниципальных и сельских ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных об­ра­зо­ва­ни­ях. Эти условия были повторены в изданной Министерством по делам муниципальных и сельских ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных об­ра­зо­ва­ний бро­шю­ре «Спра­воч­ник кандидата»[15].

Другие же называвшиеся выше документы оп­ре­де­ля­ли порядок про­ве­де­ния кандидатом его из­би­ра­тель­ной кампании. Из Инструкции по орга­ни­за­ции избирательных кампаний вытекало, в частности, что каждый кан­ди­дат должен «лично» вести свою из­би­ра­тель­ную кампанию[16]. Это пред­по­ла­га­ло не­до­пу­ще­ние возможности создания каких-либо блоковых объе­ди­не­ний кан­ди­да­тов или «достижение ими пря­мо­го или косвенного вза­и­мо­по­ни­ма­ния» в ходе вы­бо­ров. По со­гла­со­ва­нию с избирательной комиссией, кандидат мог вы­ве­ши­вать в заранее определенных местах свои ма­те­ри­а­лы, листовки или пла­ка­ты. Он имел право пуб­ли­ко­вать свои программные до­ку­мен­ты в га­зе­тах и журналах (но не использовать в ходе предвыборной борьбы радио и те­ле­ви­де­ние), орга­ни­зо­вы­вать (в за­ра­нее определенных из­би­ра­тель­ной ко­мис­си­ей ме­с­тах) встречи со своими избирателями. Од­на­ко при этом сама избирательная комиссия дол­ж­на была от­но­сить­ся к кан­ди­да­там по прин­ци­пу их «равенства». В ме­с­те ее работы вывешивались оди­на­ко­вые по размеру и типографскому оформлению биографии кан­ди­да­тов, членам комиссии (вы­с­ту­пав­шим в ка­че­стве пред­ста­ви­те­лей го­су­дар­ства) ка­те­го­ри­чес­ки зап­ре­ща­лось «ока­зы­вать пря­мое или кос­вен­ное со­дей­ствие» тому или иному из конкурирующих между собой кан­ди­да­тов. На­ко­нец, «ни­ка­кая го­су­дар­ствен­ная орга­ни­за­ция, ком­па­ния или предприятие, частью ак­ций ко­то­рых вла­де­ет государство», не мог­ли в какой-либо форме оказывать «материальную или моральную по­мощь и под­дер­ж­ку» по­тен­ци­аль­но­му де­пу­та­ту му­ни­ци­паль­но­го совета.

Все это не означало, тем не менее, что кандидат не мог «воспользоваться по своему усмотрению» по­мо­щью «лиц, предприятий или компаний» при ус­ло­вии, но он нес «личную ответственность» за воз­мож­ные «не­до­стой­ные дей­ствия» своих спонсоров. Ему лишь вме­ня­лось в обязанность пред­ста­вить «за­яв­ле­ние об ис­точ­ни­ках получаемой им спонсорской по­мо­щи в ре­ги­о­наль­ную избирательную комиссию». Одновременно, в ходе проводимой из­би­ра­тель­ной кампании кандидат был обязан «следовать законам и ин­ст­рук­ци­ям, свя­зан­ным с проведением выборов», «уважать об­ще­ствен­ную нрав­ствен­ность и ценности саудовского об­ще­ства». Он должен был вести «че­с­т­ную кон­ку­рен­т­ную борьбу», предполагающую «не­на­не­се­ние ущерба един­ству отечества и его бе­зо­пас­но­с­ти».

Расшифровывая мысль о «единстве отечества и его безопасности», ци­ти­ру­е­мый документ подчеркивал, что кандидаты не должны «разжигать кон­фес­си­о­наль­ную, племенную или регионалистскую рознь». Им ка­те­го­ри­чес­ки запрещалось использовать в ходе про­ве­де­ния избирательной кампании «ме­че­ти, учебные за­ве­де­ния, спортивные клубы, учреждения культуры, бла­го­тво­ри­тель­ные общества и государственные орга­ны власти» (как в равной мере «иностранные по­соль­ства и консульства, а также представительства меж­ду­на­род­ных организаций»). Кандидаты не должны были использовать го­су­дар­ствен­ную символику (герб и флаг королевства, символы го­су­дар­ствен­ных уч­реж­де­ний), а также какие-либо образы ре­ли­ги­оз­но­го и ис­то­ри­чес­ко­го ха­рак­те­ра, имена, портреты или фо­то­гра­фии политических де­я­те­лей про­шло­го и на­сто­я­ще­го. Инструкция по организации из­би­ра­тель­ных кам­па­ний тре­бо­ва­ла от кандидата «не допускать предоставления подарков или со­дей­ство­вать в по­лу­че­нии места ра­бо­ты» его избирателям. В день про­ве­де­ния выборов лю­бые формы пропагандистской де­я­тель­но­с­ти зап­ре­ща­лись.

Статья 24 Инструкции по проведению выборов чле­нов муниципальных советов предусматривала со­зда­ние комиссий по обжалованию итогов вы­бо­ров. Пос­ле­до­вав­шая за ней Инструкция по организации де­я­тель­но­с­ти ко­мис­сий по обжалованию итогов вы­бо­ров определяла сферу их полномочий, вклю­чав­шую «зас­лу­ши­ва­ние претензий сторон, заявляющих об ущем­ле­ни­ях их прав в ходе избирательной кам­па­нии», «по­лу­че­ние необходимой ин­фор­ма­ции по это­му поводу от заинтересованных структур», «зас­лу­ши­ва­ние точки зрения глав или представителей из­би­ра­тель­ных ко­мис­сий по этим воп­ро­сам» и, наконец, «вы­не­се­ние ре­ше­ния» и «отмену результатов го­ло­со­ва­ния» в слу­чае, если точка зрения «ущемленной» сто­ро­ны будет до­ка­за­на[17]. Решение комиссий по об­жа­ло­ва­нию, не­пос­ред­ствен­но подчиненных ми­ни­стру по де­лам муниципальных и сельских ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ных об­ра­зо­ва­ний, должно было рассматриваться как «окон­ча­тель­ное» и «не под­ле­жа­щее до­пол­ни­тель­но­му рассмотрению». Если ко­мис­сия по обжалованию при­ни­ма­ла решение об от­ме­не результатов выборов в своем избирательном ок­ру­ге, то в нем должны были состояться повторные вы­бо­ры.

III

Саудовские муниципальные выборы вновь под­твер­ди­ли ог­ра­ни­чен­ность развивающегося в ко­ро­лев­стве процесса политических реформ. Тем не ме­нее, стоило бы отметить принципиальное об­сто­я­тель­ство, свя­зан­ное с са­у­дов­с­ки­ми муниципальными вы­бо­ра­ми. Это ожесточенная предвыборная борь­ба мно­го­чис­лен­ных кандидатов в депутаты муниципальных советов, с од­ной стороны, как и высокая для, ка­за­лось бы, пат­ри­ар­халь­но­го, ре­ли­ги­оз­но­го и тра­ди­ци­он­но­го общества доля участия избирателей в про­шед­шей кампании, с другой.

Функциональные обязанности саудовских му­ни­ци­па­ли­те­тов – аб­со­лют­но далеки от политики. Де­пу­та­ты муниципальных советов заняты только той де­я­тель­но­с­тью, которая, в лучшем случае, может быть на­зва­на «сферой ком­му­наль­но­го хозяйства». Тем не менее, это обстоятельство ни в коей мере не по­ме­ша­ло мно­гим представителям саудовского «об­ра­зо­ван­но­го клас­са» пред­ло­жить свои кандидатуры в ка­че­стве людей, стремящихся немедленно за­нять­ся этим «ком­му­наль­ным хозяйством».

Кто были эти люди, и с какими программами они обращались к своим избирателям?

Возраст подавляющего большинства кандидатов колебался от 30 до 50 лет. Они были образованны (и, скорее всего, по-настоящему амбициозны). Тому лишь два примера, ограниченные (в силу тех­ни­чес­ких при­чин) только сто­лич­ны­ми кандидатами в де­пу­та­ты.

Доктор Ибрагим бен Хамад Аль-Куайид – кан­ди­дат в депутаты по ше­с­то­му избирательному округу (квар­та­лы Ад-Дира, Арка, Аль-Маазар и Ати­ка) Эр-Рияда. Свою докторскую степень (специальность «ме­то­ди­ка пре­по­да­ва­ния английского языка») он по­лу­чил в университете штата Индиана (США)[18]. Из его био­гра­фии становилось ясно, что он возглавляет «ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ный совет группы «Аль-Маарифа» («Зна­ние»), в состав которой вхо­дит и Центр пе­ре­во­дов «Аль-Куайид». И.Х. Аль-Куайид – орга­ни­за­то­ра кур­сов по под­го­тов­ке кадров управленцев, нуж­да­ю­щих­ся в повышении ква­ли­фи­ка­ци­он­ных на­вы­ков, свя­зан­ных с английским языком, прежде все­го, тех­ни­чес­ких тек­стов. Одновременно он руководит магистрантами и ба­ка­лав­ра­ми, пред­став­ля­ю­щи­ми различные саудовские университеты и спе­ци­а­ли­зи­ру­ю­щи­ми­ся в области пе­ре­во­да с английского языка. Ес­те­ствен­но, что он уча­с­т­ник раз­лич­ных на­уч­ных конференций и конгрессов (как саудовских, так и за­ру­беж­ных), по­свя­щен­ных проблемам его про­фес­си­о­наль­ной де­я­тель­но­с­ти. Ины­ми словами, И. Х. Аль-Куайид – успешный пред­при­ни­ма­тель (ока­зы­ва­ю­щий спонсорскую под­дер­ж­ку, в том числе, и не­ко­то­рым бла­го­тво­ри­тель­ным центрам, по­мо­га­ю­щим ин­ва­ли­дам), ис­сле­до­ва­тель и пре­по­да­ва­тель (до­цент кафедры ан­г­лий­с­ко­го языка Эр-Ри­яд­с­ко­го уни­вер­си­те­та им. короля Сауда).

Предвыборная программа И.Х. Аль-Куайида раз­во­ра­чи­ва­лась под ло­зун­гом – «Открытый человек, от­кры­тое сердце, стремление служить». Он обе­щал сво­им избирателям «улучшить сферу обслуживания» для жителей сво­е­го избирательного округа, «об­ра­тить осо­бое внимание на развитие транс­пор­та для пе­ре­воз­ки школьников», «озеленить» кварталы, вхо­див­шие в его округ, «добиться большего контроля за про­да­ва­е­мы­ми в ма­га­зи­нах про­дук­та­ми пи­та­ния, а так­же за це­на­ми на эти продукты». Он со­би­рал­ся «по­пол­нить биб­лио­те­ки мечетей, где собираются ста­ри­ки и мо­ло­дежь», «со­дей­ство­вать раз­ви­тию спорта и культуры, как ору­дия про­ти­во­дей­ствия ро­с­ту по­треб­ле­ния нар­ко­ти­ков и других проявлений не­до­стой­но­го по­ве­де­ния мо­ло­де­жи», «создать больше мест от­ды­ха, вклю­чая об­ще­ствен­ные парки, и развлечений для мо­ло­де­жи и семей с ограниченным доходом», «раз­ви­вать систему по­мо­щи ин­ва­ли­дам». И.Х. Аль-Ку­ай­и­да ин­те­ре­со­ва­ли воп­ро­сы «кон­т­ро­ля над средствами из муниципального бюд­же­та», как и создание «спе­ци­аль­но­го бюджета для избирательного ок­ру­га». В цен­т­ре его вни­ма­ния была и проблема занятости мо­ло­де­жи. Ее сле­до­ва­ло «тру­до­ус­т­ро­ить в рамках при­но­ся­щих прибыль про­ек­тов». Он со­би­рал­ся со­дей­ство­вать «раз­ви­тию ремесленного про­из­вод­ства», сни­жать уровень «бюрократизма в де­я­тель­но­с­ти му­ни­ци­паль­ных органов». На­ко­нец, его вол­но­ва­ли воп­ро­сы эко­ло­гии и сохранения архитектурного на­сле­дия.

Д-р Малек бен-Ибрагим бен Аш-Шейх Насыр Аль-Ахмед был кан­ди­да­том в депутаты эр-риядского му­ни­ци­па­ли­те­та от третьего избирательного округа (квар­тал Аль-Урейджа). Он сообщал о себе, что окон­чил ин­же­нер­ный фа­куль­тет университета им. ко­ро­ля Сауда в Эр-Рияде, получил ма­ги­с­тер­с­кую сте­пень (спе­ци­аль­ность – «инженерия») в Великобритании и за­ни­ма­ет пост до­цен­та кафедры инженерного дела в том университете, который он окончил[19]. Он под­чер­ки­вал также, что, наряду с преподавательской де­я­тель­но­с­тью, за­ни­ма­ет­ся консультированием Ми­ни­стер­ства водных ре­сур­сов, саудовской служ­бы элек­т­ри­фи­ка­ции, компаний АРАМКО и Сабек. Кро­ме того, по­служ­ной спи­сок М. Аль-Ахмеда включал в себя упо­ми­на­ния о том, что этот кандидат яв­ля­ет­ся членом Па­риж­с­кой Всемирной ас­со­ци­а­ции жур­на­ли­с­тов, членом Ас­со­ци­а­ции издателей газет в регионе Залива, из­да­те­лем, менеджером и главным ре­дак­то­ром трех са­у­дов­с­ких изданий, при­ни­мал уча­с­тие во «многих научных конференциях, семинарах и кон­г­рес­сах», а также опуб­ли­ко­вал «несколько на­уч­ных работ, по­свя­щен­ных воп­ро­сам жур­на­ли­с­ти­ки». Итак, вновь успешный пред­при­ни­ма­тель и пред­ста­ви­тель ака­де­ми­чес­ко­го мира.

Предвыборные лозунги М. Аль-Ахмеда включали в себя: «Да – правам лю­дей!», «Да – улучшению ра­бо­ты муниципалитета!», «Да – расширению му­ни­ци­паль­ных служб!», «Да – большей доле молодых со­труд­ни­ков му­ни­ци­па­ли­те­тов!» и, наконец, «Да – ре­аль­ной и по­зи­тив­ной роли му­ни­ци­па­ли­те­тов!». На их основе стро­и­лись и его обещания избирателям, мало чем от­ли­чав­ши­е­ся от тех, которые высказывал И.Х. Аль-Куайид (иного быть и не мог­ло в силу спе­ци­фи­ки му­ни­ци­паль­ной работы), но, порой, были сфор­му­ли­ро­ва­ны более четко – «мы стремимся к тому, чтобы фи­нан­со­вые до­хо­ды му­ни­ци­па­ли­те­та в мак­си­маль­но боль­шей степени служили интересам граж­дан». По­рой в эти обе­ща­ния вно­си­лись новые от­тен­ки – «объе­ди­ним усилия ради безопасности на до­ро­гах», «объе­ди­ним усилия для того, чтобы стро­и­тель­ство в квартале лучше планировалось, обеспечим не­при­кос­но­вен­ность жи­лищ от краж и бе­зо­пас­ность детей», «мы стремимся к тому, чтобы граж­да­не мог­ли строить многоэтажные жилища», «мы стре­мим­ся к тому, чтобы при развитии квартала на его тер­ри­то­рии вы­де­ля­лись площадки под стро­и­тель­ство уч­реж­де­ний здра­во­ох­ра­не­ния, об­ра­зо­ва­ния и об­ще­ствен­но значимых социальных нужд».

Еще в ноябре 2004 г., характеризуя будущие вы­бо­ры, живущий в Лон­до­не политический аналитик са­у­дов­с­ко­го происхождения Зияд Ас-Салих под­чер­ки­вал, что программные установки кандидатов «дол­ж­ны быть при­ем­ле­мы как с точки зрения закона, так и на­хо­дить­ся в центре общественного вни­ма­ния»[20]. По его мне­нию, кандидат станет «приводным рем­нем меж­ду из­би­ра­те­ля­ми и государством». И далее З. Ас-Са­лих под­чер­ки­вал: «Уже се­год­ня мож­но определить те проблемы, ко­то­рые, видимо, станут основными для любой пред­вы­бор­ной программы любого из будущих кандидатов. Они, не­сом­нен­но, будут касаться без­ра­бо­ти­цы в мо­ло­деж­ной среде и тру­до­ус­т­рой­ства мо­ло­де­жи. Среди них будут присутствовать … идеи, свя­зан­ные с образованием, а также с расширением сфе­ры участия граждан в со­ци­аль­ном развитии. Каж­дый из кандидатов будет го­во­рить о чистоте города или квар­та­ла, а также о развитии ин­ф­ра­струк­ту­ры. Каж­дый из них включит в свое про­грамм­ное за­яв­ле­ние мысль о снижении цен на элек­т­ро­энер­гию, воду и те­ле­фон, поскольку это волнует каж­дую саудовскую се­мью с ог­ра­ни­чен­ны­ми доходами. На­ко­нец, каждый из них будет обращать внимание своих избирателей на рас­про­с­т­ра­не­ние наркотиков и рост пре­ступ­ле­ний, свя­зан­ных с кражами, или, иными сло­ва­ми, он не­пре­мен­но затронет вопросы бе­зо­пас­но­с­ти, эко­ло­гии и ох­ра­ны окружающей среды». По сути дела, ци­ти­ро­вав­ши­е­ся выше программные до­ку­мен­ты кан­ди­да­тов не только (и ни в коей мере) не выходили за рам­ки за­ко­на, но и действительно обращались к ре­аль­ным нуж­дам граждан.

Это очевидно не только в случае программ сто­лич­ных кандидатов, но и кандидатов в провинциальные органы муниципальной власти. Число пре­тен­ден­тов на депутатские посты всех уровней (в Эр-Рияде и в про­вин­ци­ях) было огромно. Как сообщала сто­лич­ная га­зе­та «Ар-Рияд», в эр-ри­яд­с­ком квартале Ар-Руэйда на четыре депутатских места претендовало 20 кан­ди­да­тов[21]. В ад­ми­ни­с­т­ра­тив­но подчиненной столице про­вин­ции Эр-Рияд на 38 депутатских мест в му­ни­ци­паль­ных советах претендовало более 1800 кан­ди­да­тов[22]. В го­ро­де Хуфр Аль-Батын (Восточная про­вин­ция) за пять де­пу­тат­с­ких мест кон­ку­ри­ро­ва­ли 86 кан­ди­да­тов[23]. На шесть депутатских мест в городке Аль-Хафджи (в прилегающей к Ираку провинции Се­вер­ные гра­ни­цы – Аль-Худуд аш-ши­ма­лийя) были выдвинуты кан­ди­да­ту­ры 57 че­ло­век[24]. Не менее зна­чи­тель­ным было число кандидатов в западных про­вин­ци­ях стра­ны, – на семь депутатских мест в му­ни­ци­паль­ном совете Медины пре­тен­до­ва­ло 371 кан­ди­дат[25], а на рав­ное количество де­пу­тат­с­ких мест в Джидде – 500[26]. В про­вин­ции Аль-Кусейм (цен­т­раль­ная часть Саудовской Аравии) число кандидатов со­став­ля­ло 979 на 61 ме­с­то в ме­с­т­ных му­ни­ци­паль­ных советах[27]. Наконец, в Мекке на 7 мест в городском муниципальном совете претендовало 600 кан­ди­да­тов[28]. Сто­ило бы до­ба­вить, что и в сель­с­ких из­би­ра­тель­ных округах число кан­ди­да­тов не опус­ка­лось ниже пяти-шести че­ло­век.

Первые саудовские муниципальные выборы про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ли зна­чи­тель­ную активность из­би­ра­те­лей. Количество избирателей, принявших уча­с­тие в голосовании в провинции Эр-Рияд, составило 104 тыс. чел. от общего количество зарегистрированных – 150 тыс. чел. или более 70%. Если в са­мой столице доля участвовавших в выборах составила 65%, то в ад­ми­ни­с­т­ра­тив­но подчиненных руководству про­вин­ции населенных пунктах она ко­ле­ба­лась от 79,5% до 85%[29]. Доля участвовавших в голосовании жителей Мекки со­став­ля­ла 60% (30 135 избирателей от об­ще­го числа за­ре­ги­с­т­ри­ро­ван­ных 17 871 чел.). В свою очередь, эта доля повышалась в провинции, ад­ми­ни­с­т­ра­тив­ным цен­т­ром которой является этот город – 77% или 1856 чел. из 2427 за­ре­ги­с­т­ри­ро­ван­ных[30]. В провинции же Аль-Кусейм эти цифры составляли – 79,7% (42290 из 53060 избирателей). В Медине про­цент уча­с­тия составил 74%, в Янбо (запад страны) – 70%, в провинции Северные границы – 87%[31]. На­ко­нец, в городах Восточной провинции королевства (Дам­мам, Дахран) доля участия за­ре­ги­с­т­ри­ро­ван­ных избирателей в го­ло­со­ва­нии колебалась от 65 до 72%[32], все так же повышаясь в сельских на­се­лен­ных пун­к­тах и небольших городах.

IV

Выборы в муниципальные советы про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ли высокую сте­пень участия саудовского «об­ра­зо­ван­но­го класса» в процессе политических ре­форм. Однако насколько выходцы из его рядов были сво­бод­ны от тра­ди­ци­он­ных представлений своего со­ци­у­ма?

Уже результаты выборов в Эр-Рияде про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ли, кому отдают предпочтение избиратели. Са­мо­му молодому среди семи победителей на вы­бо­рах в столичный муниципальный совет (этот список вклю­чал и И.Х. Аль-Куайида) было 42 года, а самому стар­ше­му – 54[33]. Пять новых де­пу­та­тов этого совета (один из них «предприниматель») имеют докторские сте­пе­ни (спе­ци­аль­но­с­ти – «технические науки», «граж­дан­с­кая инженерия», «му­суль­ман­с­кая цивилизация», «уп­рав­ле­ние» и «образование»), а еще один – «дип­лом выпускника университета» (им. короля Сауда в Эр-Рияде). Все об­ла­да­те­ли докторских степеней по­лу­чи­ли их в университетских центрах США и Ве­ли­коб­ри­та­нии. Последний из ставших депутатами сто­лич­ных по­бе­ди­те­лей – «пре­по­да­ва­тель и имам-ха­тыб».

Трое (кроме И.Х. Аль-Куайида) обладателей док­тор­с­ких степеней были сотрудниками различных го­су­дар­ствен­ных учреждений. Так, Сулейман Ар-Ра­шу­ди работал «помощником генерального директора Ин­сти­ту­та ис­сле­до­ва­ний в области ядерной энергии Цен­т­ра науки и техники им. короля Абдель Азиза». Омар Басудан исполнял обязанности «генерального ди­рек­то­ра Цен­т­ра профессиональных исследований Ин­сти­ту­та технико-про­фес­си­о­наль­ной подготовки». Аб­дель Азиз Аль-Умри был преподавателем сто­лич­но­го Ис­лам­с­ко­го университета им. имама Му­хам­ме­да бен-Сауда, а ра­нее занимал дол­ж­ность «за­ме­с­ти­те­ля ди­рек­то­ра Института исламских ис­сле­до­ва­ний в Ва­шин­г­то­не». Обладатель же «диплома вы­пус­к­ни­ка уни­вер­си­те­та» (спе­ци­аль­ность «гражданская ин­же­не­рия») Тарик Аль-Касби был сотрудником ча­с­т­ной кам­па­нии «Дел­ла Аль-Барака», занимающейся под­ряд­ны­ми ра­бо­та­ми в сфере строительства. Об­ра­ще­ние всех семи но­вых депутатов столичного му­ни­ци­паль­но­го совета к религиозной ле­ги­ти­ма­ции сво­их избирательных кам­па­ний представляло собой не от­ри­ца­е­мую ре­аль­ность. Лозунг, объе­ди­нив­ший всех победителей, гласил: «От­да­дим голоса тому, кто учил­ся по Кни­ге (Корану. – Г. К.)!»[34].

Итоги выборов в Восточной провинции лишь по­вто­ря­ли столичную си­ту­а­цию. Абсолютное боль­шин­ство победивших там кандидатов (более ста), — речь шла, прежде всего, об основных городах этой про­вин­ции (Даммаме и Дахране) — были выходцами из ря­дов «образованного класса». Это ес­те­ствен­но, по­сколь­ку этот саудовский регион – основная зона неф­те­до­бы­чи и нефтепереработки. 95 этих победителей име­ли докторские степени (ос­нов­ная специальность – «тех­ни­чес­кие науки») и были выпускниками за­пад­ных уни­вер­си­тет­с­ких центров. Все они работали на го­су­дар­ствен­ных или ча­с­т­ных пред­при­я­ти­ях и в ком­па­ни­ях. Тем не менее, предвыборные лозунги по­бе­ди­те­лей чаще всего «представляли собой айяты Свя­щен­ной Книги, адап­ти­ро­ван­ные к задаче защиты ок­ру­жа­ю­щей среды, обеспечению бе­зо­пас­но­с­ти граждан и борьбе с молодежной преступностью»[35].

Семь победителей на выборах в муниципальный совет Медины пред­став­ля­ли «академическую сре­ду»[36]. Их четверо, и среди них двое пре­по­да­ва­те­лей ме­с­т­но­го Исламского университета (профессор «ша­ри­а­та» и про­фес­сор «бо­го­сло­вия»), «заведующий от­де­лом внеш­ней информации в го­род­с­ком пред­ста­ви­тель­стве Ми­ни­стер­ства культуры и информации», а так­же «дет­с­кий врач». Кроме них, в списке победителей двое «слу­жа­щих» – «со­труд­ник Из­да­тель­с­ко­го центра Свя­щен­но­го Корана им. короля Фахда» и «за­ве­ду­ю­щий от­де­лом бронирования би­ле­тов в городском пред­ста­ви­тель­стве ком­па­нии “Са­у­дов­с­кие воздушные ли­нии”». В этом списке при­сут­ство­вал и «мо­ло­дой пред­при­ни­ма­тель».

В связи со списком победителей муниципальных выборов в Медине важ­но и другое обстоятельство — поддержка местными избирателями того или иного претендента на пост члена муниципального совета. Наибольшее чис­ло голосов получил «заведующий от­де­лом бронирования» (6720), за ним сле­до­ва­ли «дет­с­кий врач» (5901) и «молодой предприниматель» (5723). Пред­ста­ви­те­ли же «академической среды» получили, соответственно, 4305 и 3751 голос (пре­по­да­ва­те­ли университета) и 3908 голосов («сотрудник Из­да­тель­с­ко­го цен­т­ра»). Существенно и место на­хож­де­ния избирательных участков, где бал­ло­ти­ро­ва­лись те или иные победившие кандидаты: рай­о­ны города, где рас­по­ло­же­ны религиозные святыни в случае пред­ста­ви­те­лей «ака­де­ми­чес­кой сре­ды», и окраины Ме­ди­ны или прилегающие к этому городу по­сел­ки.

Тем не менее, каждый из представителей «не­ре­ли­ги­оз­ных» профессий (впрочем, это относилось и к каж­до­му из не добившихся победы кан­ди­да­тов) в ходе сво­ей избирательной кампании подчеркивал «свя­тость» Ме­ди­ны, апел­ли­ро­вал к своему «му­суль­ман­с­ко­му» про­ис­хож­де­нию и обещал в случае сво­ей по­бе­ды «не­из­мен­но придерживаться норм шариата» в ходе своей бу­ду­щей деятельности. А «молодой пред­при­ни­ма­тель», встре­ча­ясь со своими из­би­ра­те­ля­ми, под­чер­ки­вал, что «только следование шариатским нормам» по­зво­ли­ло ему стать «успешным бизнесменом». Всех по­бе­ди­те­лей выборов в Ме­ди­не выдвигала вперед идея при­вер­жен­но­с­ти ре­ли­ги­оз­ной догме. Раз­ли­чие меж­ду ними со­сто­я­ло лишь в том, что, если одни по­свя­ти­ли этой догме свою жизнь, то другие отчетливо понимали, что, не апел­ли­руя к ней, они никогда не смогут добиться ус­пе­ха.

Ситуация в Мекке была идентична той, которая сложилась в Медине. Семь победителей в ходе вы­бо­ров в местный муниципальный совет все так же пред­став­ля­ли «академическую среду» (четверо пре­по­да­ва­те­лей ме­с­т­ных уни­вер­си­тет­с­ких центров, спе­ци­а­ли­зи­ру­ю­щи­е­ся на чтении религиозных дис­цип­лин) и трое «предпринимателей»[37]. Комментируя их победу, са­у­дов­с­кие ана­ли­ти­ки отмечали, что мекканские «пред­при­ни­ма­те­ли» смогли за­во­е­вать под­дер­ж­ку из­би­ра­те­лей потому, что «апеллировали к исламской док­т­ри­не» и были «по­лу­чив­ши­ми докторскую степень вы­пус­к­ни­ка­ми за­пад­ных уни­вер­си­те­тов»[38].

Ситуация же в провинции Аль-Кусейм, где в те­че­ние всего 2004 – на­ча­ла 2005 гг. происходили наи­бо­лее значительные и ожесточенные стол­к­но­ве­ния меж­ду силами государственной безопасности и сто­рон­ни­ка­ми «заб­луд­шей секты», имела собственную спе­ци­фи­ку. Практически все по­бе­див­шие кан­ди­да­ты в этой провинции (61 чел.) были «молодыми слу­жа­щи­ми го­су­дар­ствен­ных учреждений» (в списке победителей при­сут­ство­вал толь­ко один «пред­при­ни­ма­тель»). Речь шла о людях, получивших об­ра­зо­ва­ние, в первую оче­редь, в саудовских университетах. Их возраст ко­ле­бал­ся от 30 до 35 лет. Они руководствовались «по­ло­же­ни­я­ми бла­го­род­но­го ша­ри­а­та», но были ка­те­го­ри­чес­ки­ми противниками антисистемной оп­по­зи­ции. Не приходится го­во­рить, что эта группа нынешних де­пу­та­тов му­ни­ци­паль­ных советов – часть национального «образованного класса». Однако эта часть сво­е­об­раз­на: она представляет собой тот элемент са­у­дов­с­кой ин­тел­ли­ген­ции, который отнюдь не видит себя сто­рон­ни­ком вы­ход­цев из «ака­де­ми­чес­кой среды» – ин­сти­ту­ци­о­на­ли­зи­ро­ван­ных улемов (ни один из них в этой про­вин­ции не добился по­бе­ды).

Ход предвыборной кампании в Джидде – круп­ней­шем центре са­у­дов­с­кой экономической жизни был, по всей видимости, центральным эле­мен­том из­би­ра­тель­ной кампании. В этом городе основными союзниками пред­ста­ви­те­лей «академической среды» выступали «ком­мер­сан­ты». Еще на­ка­ну­не про­ве­де­ния там из­би­ра­тель­ной кампании местные аналитики под­чер­ки­ва­ли, что в силу особого хозяйственного статуса Джид­ды, «в су­ще­ству­ю­щих в ней го­су­дар­ствен­ных и ком­мер­чес­ких учреждениях всегда гос­под­ство­ва­ли вы­ход­цы из академической среды и коммерсанты»[39]. Ре­зуль­та­ты выборов в Джид­де были объявлены 31 апреля 2005 г. В список победителей вошло семь че­ло­век, пред­став­ляв­ших, в первую очередь, коммерческие струк­ту­ры го­ро­да[40]. Кроме того, представители ком­мер­чес­ких структур до­би­лись ощутимой победы в Та­и­фе и Табуке.

Комментируя результаты выборов в Джидде, один из победителей – пред­при­ни­ма­тель и обладатель док­тор­с­кой степени Абдель Рахман Ямани за­я­вил в сде­лан­ном им 1 мая 2005 г. интервью: «Мы, по сути, глу­бо­ко ве­ру­ю­щий народ. Лаицисты в нашей стране не приемлемы»[41]. Для человека, про­из­но­сив­ше­го эти сло­ва, религиозная основа саудовского социума была нео­спо­ри­ма, как и то, что ислам является важнейшим маркером на­ци­о­наль­ной по­ли­ти­чес­кой культуры. Это в равной мере относилось и к другим по­бе­ди­те­лям на выборах в Джидде, как и ко всем саудовским кан­ди­да­там. Отказ учи­ты­вать это об­сто­я­тель­ство мог бы иметь для всех них ка­та­с­т­ро­фи­чес­кие по­след­ствия. Это оз­на­ча­ет лишь, что любой из победивших кан­ди­да­тов, вы­хо­дец из рядов «об­ра­зо­ван­но­го класса» (включая «пред­при­ни­ма­те­лей» и «ком­мер­сан­тов»), может быть с полным основанием назван «ис­ла­ми­с­том», но ис­ла­ми­с­том «уме­рен­ным», ни в коей мере не по­ку­ша­ю­щим­ся на основы су­ще­ству­ю­ще­го режима, а стремящимся войти в состав по­ли­ти­чес­кой эли­ты страны.

Религиозная составляющая саудовских му­ни­ци­паль­ных выборов не ог­ра­ни­чи­ва­лась лишь этим ее ас­пек­том. В избирательной кампании при­сут­ство­ва­ла и другая ее сторона. Открытая поддержка тем или иным за­ко­но­учи­те­лем определенных групп кандидатов. Речь шла о появлении того, что нынешний саудовский дис­курс называет «покровительствуемыми спис­ка­ми». Одним из наиболее ярких примеров этой поддержки стал список тех, кто победил в Джид­де. Тем не менее, примеры взаимодействия за­ко­но­учи­те­лей и кан­ди­да­тов бо­лее многочисленны, несколько «под­дер­жи­ва­е­мых спис­ков» в Мекке (на их стороне стояли не­ко­то­рые имамы Главной ме­че­ти[42]), идентичная ситуация в провинции Хаиль или некоторых рай­о­нах Во­с­точ­ной провинции, как и в Эр-Рияде.

В свою очередь, специфика выборов в провинции Аль-Кусейм оп­ре­де­ля­лась в том числе и тем, что, не­смот­ря на поддержку выходцев из «ака­де­ми­чес­кой сре­ды» местными имамами, их список был побежден «мо­ло­ды­ми слу­жа­щи­ми», что многое говорит об от­но­ше­нии этой фракции «об­ра­зо­ван­но­го класса» к страте институционализированных улемов. Сложившийся в ходе выборов тандем «кандидаты – законоучители» и не раз возникавшие в связи с ним скандалы за­с­тав­ля­ли некоторых известных представителей ре­ли­ги­оз­но­го истеблишмента публично заявлять о своем отказе «по­кро­ви­тель­ство­вать» кому-либо из кандидатов[43].

Однако саудовская политическая культура ни в коей мере не оп­ре­де­ля­ет­ся только ее религиозной со­став­ля­ю­щей. Едва ли не в равной мере (а, может быть, в определенном региональном масштабе и в большей степени) она ок­ра­ше­на в тона родоплеменных связей и отношений.

Эти связи стали решающим фактором, оп­ре­де­лив­шим победу «ста­ри­ков» – вождей племен, часто вы­с­ту­па­ю­щих в роли религиозных за­ко­но­учи­те­лей в про­вин­ции Северные границы (хотя и там победы до­бил­ся «один пред­при­ни­ма­тель» и 5 «представителей ака­де­ми­чес­кой среды»)[44]. Однако вопрос не ка­сал­ся толь­ко этого, по сути дела, удаленного от основных цен­т­ров ко­ро­лев­ства региона.

Сообщая о развитии избирательной кампании в Медине, корреспондент «Аш-Шарк Аль-Аусат» от­ме­чал ее важнейшее качество – «туманность си­ту­а­ции», проявлявшая себя, в первую очередь, в том, что на ранней стадии этой кампании кандидаты не об­ра­ща­лись к «единственному и вли­я­тель­но­му ка­на­лу связи между ними и избирателями – племени»[45]. В даль­ней­шем же, стре­мясь использовать этот канал, «не­ко­то­рые из кандидатов «стали от­кры­вать свои пред­ста­ви­тель­ства за пределами избирательных уча­с­т­ков, где были вы­с­тав­ле­ны их кандидатуры, в городских рай­о­нах, населенных членами их пле­мен». Поиск под­дер­ж­ки со стороны «своего» племени за­с­тав­лял кан­ди­да­тов-выходцев из одного племени «идти на ус­туп­ки друг дру­гу».

Поддержка того или иного кандидата пред­ста­ви­те­ля­ми его племени была очевидным фактором, оп­ре­де­ляв­шим ход избирательной кампании в про­вин­ции Хаиль (к северу от Эр-Рияда). Местные кандидаты открыто за­яв­ля­ли: «Пле­мя – это существующая ре­аль­ность. В нашей стране его поддержка – это залог ус­пе­ха. Если кто-то из кандидатов желает победить, он должен обратиться к шейху своего племени». Об­ра­ще­ния к поддержке членов «сво­е­го» племени со­дер­жа­лись в размещавшейся на сайтах этой провинции пред­вы­бор­ной аги­та­ции, и это казалось естественным: «Ныне Интернет вошел в каждый дом, за перелистыванием его страниц люди проводят много вре­ме­ни. Именно в Ин­тер­не­те следует помещать призывы к помощи и фи­нан­со­вой поддержке со стороны племени»[46].

Обвинения, предъявлявшиеся не добившимися ус­пе­ха кандидатами их более удачливым соперникам в том, что победившие добились успеха толь­ко потому, что опирались на поддержку «своего» племени, едва ли не ос­нов­ная тема требований о пересмотре итогов выборов, подававшихся в ко­мис­сии по обжалованию (исключение составил, пожалуй, только Эр-Рияд). Существует и косвенное подтверждение ре­ги­о­наль­но­го характера вли­я­ния ро­доп­ле­мен­ных связей на ре­зуль­та­ты муниципальных выборов. Это – зна­чи­тель­но более высокая явка избирателей к урнам для го­ло­со­ва­ния в не­боль­ших городах и сельских округах, чем в столице или других крупных городах страны. Един­ствен­ным объяснением высокой ак­тив­но­с­ти жи­те­лей провинциальных цен­т­ров может быть только проч­ность ро­доп­ле­мен­ных уз, уже начинающих рас­па­дать­ся там, где сосредоточена основная доля са­у­дов­с­ко­го городского населения.

V

В ходе избирательной кампании определяющие ее развитие за­ко­но­да­тель­ные акты неоднократно на­ру­ша­лись – обращение к религиозным тек­стам, со­зда­ние «покровительствуемых списков», обращение к под­дер­ж­ке «своего» племени. Список этих нарушений мо­жет быть продолжен.

Избирательные комиссии отстраняли от участия в выборах кан­ди­да­тов, связанных с фи­нан­си­ро­ва­ни­ем деятельности прежних му­ни­ци­паль­ных со­ве­тов (в ча­с­т­но­сти, осуществлявших подрядные стро­и­тель­ные ра­бо­ты)[47]. Слиш­ком часто эти отстранения были свя­за­ны с не­пред­став­ле­ни­ем кан­ди­да­та­ми сведений об ис­точ­ни­ках финансирования их из­би­ра­тель­ной кам­па­нии (впро­чем, речь могла идти и о том, что порой это фи­нан­си­ро­ва­ние осу­ще­ств­ля­лось из источников, близ­ких к антисистемной оп­по­зи­ции)[48]. Кан­ди­да­ты за­во­е­вы­ва­ли голоса своих избирателей, устраивая пыш­ные банкеты, при­гла­шая на них «звезд об­ще­ства» – из­ве­с­т­ных богословов, журналистов, спорт­сме­нов или ар­ти­с­тов[49].

Накануне выборов (так происходило, в ча­с­т­но­сти, в Эр-Рияде в ходе пер­во­го этапа избирательной кам­па­нии) происходило формирование «чер­но­го рынка голосов», когда нелегальные маклеры предлагали тому или ино­му кан­ди­да­ту купить оптом голоса их «близ­ких или коллег»[50]. Впро­чем, тор­гов­ля голосами осу­ще­ств­ля­лась и без посредников. Некоторые сту­ден­ты Эр-Ри­яд­с­ко­го университета им. короля Абдель Азиза про­да­ва­ли свои го­ло­са за 5000 ри­а­лов. Более того, стре­мясь получить голоса сту­ден­тов, не­ко­то­рые кан­ди­да­ты в депутаты столичного муниципалитета пред­ла­га­ли им (в ка­че­стве мак­си­му­ма) спон­си­ро­ва­ние обу­че­ния или (в качестве ми­ни­му­ма) оп­ла­чи­ва­е­мую ноч­ную работу. Порой речь могла идти об оп­ла­те сче­та за те­ле­фон­ный раз­го­вор или об оплате съем­ной квар­ти­ры. Как под­чер­ки­ва­ла «Аш-Шарк Аль-Аусат», «если раньше в сту­ден­чес­кой аудитории го­во­ри­ли о спорте, пре­по­да­ва­те­лях, эк­за­ме­нах или Интернете, то с по­яв­ле­ни­ем аги­та­ци­он­ной про­па­ган­ды, развешанной в ко­ри­до­рах университета и сто­ло­вых, там стали за­да­вать друг другу воп­рос: “А ты со­гла­сен продать свой го­лос?”»[51].

Наиболее существенными обвинениями, предъяв­ляв­ши­ми­ся как из­би­ра­тель­ны­ми комиссиями, так и комиссиями по об­жа­ло­ва­нию кандидатам, было со­зда­ние избирательных блоков, обычно ква­ли­фи­ци­ро­вав­ших­ся как «пуб­ли­ка­ция совместных избирательных списков и со­ли­дар­ность кан­ди­да­тов»[52]. Речь, однако, шла не только об этом. Из­би­ра­тель­ная кампания по­ка­за­ла, что кан­ди­да­ты могли вместе со своими из­би­ра­те­ля­ми (несомненно, соплеменниками) создавать «координационные центры» с целью за­во­е­ва­ния го­ло­сов в из­би­ра­тель­ном округе. Эти «центры» открывали банковские счета, на которые по­сту­па­ли «по­жер­т­во­ва­ния и денежные дары» лиц, не про­жи­ва­ю­щих в со­от­вет­ству­ю­щем округе. Очень часто членами та­ких «ко­ор­ди­на­ци­он­ных центров» были и действующие (ины­ми словами, на­зна­ча­е­мые) де­пу­та­ты му­ни­ци­паль­ных советов. Порой кандидаты получали под­лож­ные сви­де­тель­ства о своем проживании в пределах того из­би­ра­тель­но­го округа, где они выдвигались в ка­че­стве будущих депутатов.

Атмосфера саудовской избирательной кампании была идентична той, ко­то­рая обычна для выборов в любой другой (и, прежде всего, раз­ви­ва­ю­щей­ся) стра­не мира. Массовые нарушения закона о выборах, ис­поль­зо­ва­ние «гряз­ных» технологий, откровенная по­куп­ка и продажа голосов из­би­ра­те­лей (пусть и объяс­ни­мая ссылками на традиции социума), — это лишь став­шая до­с­туп­ной средствам массовой информации вершина айсберга. Речь при этом вов­се не шла о си­ту­а­ции, складывавшейся в столице или крупных го­ро­дах ко­ро­лев­ства, – нарушения стали частью из­би­ра­тель­ной кампании и в провинции.

Прогнозируя развитие избирательного процесса, цитировавшийся выше саудовский политолог от­ме­чал, что, конечно же, в Саудовской Аравии «су­ще­ству­ют современные города, где имеется зна­чи­тель­ное на­се­ле­ние, до­с­тиг­шая высокого уровня и оп­ре­де­ля­ю­щая поведение человека ин­ф­ра­струк­ту­ра, где естественны те же цивилизационные проявления, что и в самых раз­ви­тых го­су­дар­ствах, где сосредоточены высшие учебные заведения, уни­вер­си­те­ты и центры про­фес­си­о­наль­ной подготовки, которые ежегодно окан­чи­ва­ют ты­ся­чи молодых людей и девушек, по­лу­ча­ю­щих высокий уро­вень на­уч­ных знаний и зна­ний о мире». Тем не менее, продолжал он далее, са­у­дов­с­кое об­ще­ство в целом «продолжает оставаться кон­сер­ва­тив­ным с точки зре­ния своего по­ве­де­ния и взглядов на жиз­нен­ные проблемы, вклю­чая и воп­ро­сы будущего на­ции»[53].

Реальность избирательной кампании не под­твер­ди­ла этот вывод — са­у­дов­с­кое общество оказалось бо­лее многогранно. Оно приняло новейшие из­би­ра­тель­ные технологии, оно ни в коей мере не про­де­мон­ст­ри­ро­ва­ло свою «кон­сер­ва­тив­ность» в отношении, на­при­мер, «грязных» методов пред­вы­бор­но­го действия кан­ди­да­тов или «продажности» избирателей. По край­ней мере, ни одно саудовское издание (как «внут­рен­няя» пресса королевства, так и те га­зе­ты, которые из­да­ют­ся за его пределами) не опубликовали сколь­ко-ни­будь за­мет­ных протестов граждан (за ис­клю­че­ни­ем, ра­зу­ме­ет­ся, про­те­с­тов тех, кто не смог стать де­пу­та­та­ми муниципальных советов[54]). Годы пос­ле­до­ва­тель­ной модернизации увен­ча­лись ставшими нео­бра­ти­мы­ми ито­га­ми — са­у­дов­с­кий социум более не мо­жет рас­смат­ри­вать­ся как отсталое и косное че­ло­ве­чес­кое со­об­ще­ство.

Все это вовсе не означает, что саудовское об­ще­ство «в целом» окон­ча­тель­но избавилось от присущих ему «консервативных» настроений. Его «кон­сер­ва­тизм» имеет отношение, в первую очередь, к двум прин­ци­пи­аль­ным ос­но­вам, все еще продолжающим играть существенную роль в жизни со­ци­у­ма королевства. Если первая из них – сохранение в значительном объе­ме духа родоплеменных связей и отношений, то вто­рая – высокий уровень ре­ли­ги­оз­но­с­ти в ее тра­ди­ци­он­ной, восходящей к М. Абдель Ваххабу форме. Не­да­ром, все участники избирательной кампании об­ра­ща­лись, стремясь обеспечить себе победу, к под­дер­ж­ке своих соплеменников.

Тем не менее, это общество уже иное. В нем уже присутствуют прин­ци­пи­аль­но важные элементы по­ли­ти­чес­ко­го процесса. Более того, эти эле­мен­ты при­ня­ты саудовским социумом. Это принятие не аб­ст­рак­т­но (и по­это­му по­вер­х­но­с­т­но и, в конечном итоге, не­глу­бо­ко и бесплодно). На­про­тив, оно со­еди­не­но с не­пре­рыв­но существующей традицией, пусть даже это со­еди­не­ние выглядит порой странно и непривычно. Однако та­кое со­еди­не­ние – един­ствен­но возможный путь к укоренению не­об­хо­ди­мых форм со­вре­мен­но­с­ти и, на их основе, действительно адекватному по­ли­ти­чес­ко­му ре­фор­ми­ро­ва­нию стра­ны.

VI

Саудовские муниципальные выборы – важный пре­це­дент, способный под­тол­к­нуть королевство к уг­луб­ле­нию развивающегося там по­ли­ти­чес­ко­го про­цес­са.

Комментируя 25 января 2005 г. начало из­би­ра­тель­ной кампании, ми­нистр обороны и авиации принц Султан бен Абдель Азиз (ныне на­след­ный принц) за­я­вил: «Мы стремимся к демократической жизни на ос­но­ве вы­бо­ров, слу­жа­щих интересам общества и на­ции»[55]. Эти слова по­ка­за­тель­ны. Са­у­дов­с­кий «пра­вя­щий класс» един в своем стремлении осу­ще­ствить по­ли­ти­чес­кие ре­фор­мы. Это было вновь подтверждено в первом заявлении ко­ро­ля Абдаллы бен Абдель Азиза, подчеркнувшего, что своей «пер­во­оче­ред­ной за­да­чей» он считает «продолжение процесса ре­фор­мы»[56]. Этот про­цесс, по его словам, необходим для того, чтобы «со­хра­нить и ук­ре­пить ценности вза­и­мо­по­ни­ма­ния, то­ле­ран­т­но­с­ти, диалога, со­су­ще­ство­ва­ния и сбли­же­ния куль­тур». Для нынешнего саудовского монарха (как и для его пред­ше­ствен­ни­ков на троне) очевидно, что реформы не­об­хо­ди­мы стране для того, что­бы со­хра­нить свою роль в современном мире и в системе ми­ро­хо­зяй­ствен­ных связей.

Процесс политических реформ в королевстве бу­дет продолжаться. Он во все большей мере будет вво­дить национальный «образованный класс» (тес­но смы­ка­ю­щий­ся с бизнес-сообществом) в систему го­су­дар­ствен­но­го уп­рав­ле­ния. Если ранее эта система опи­ра­лась на два центра – правящее се­мей­ство Ааль Ас-Сауд и лидирующее звено корпуса улемов, потомков ре­фор­ма­то­ра М. Абдель Вах­ха­ба Ааль Аш-Шейх, то сегодня она обретает новые очер­та­ния. В нее (пусть мед­лен­но) внедряется численно более зна­чи­тель­ный слой во многом мо­дер­ни­зи­ро­ван­но­го общества – его «раз­но­чин­ная» ин­тел­ли­ген­ция. В итоге ста­но­вит­ся ус­той­чи­вее не только сама си­с­те­ма, но и позиции тра­ди­ци­он­но­го «политического класса» страны, пред­став­лен­но­го, в первую очередь, ко­ро­лем Абдаллой и наследным принцем Султаном.

Примечания