И.В. Рыжов, В.В, Прелов, А.А. Камраков

Мусульманское население Израиля: специфика идентичности и проблемы взаимоотношений с государством

Изучение этносов, населяющих современный Израиль, их взаимоотношений и конфликтов между ними является едва ли не самым сложным при исследовании того комплекса проблем, которые существуют в регионе Ближнего Востока. Особое значение имеет изучение взаимоотношений между евреями и мусульманским населением Государства Израиль, причем нельзя забывать, что к израильским мусульманам относятся не только арабы, но также друзы и черкесы. Каждая этническая группа обладает собственным уникальным самосознанием и самоидентификацией, по-своему позиционируется по отношению к окружающим соседям. Изучение проблем взаимоотношений между мусульманскими меньшинствами и Государством Израиль актуально, поскольку может способствовать процессу ближневосточного урегулирования, ведь в данном случае и у исследователей, и у политиков появляется определенная ясность позиций участников арабо-израильского конфликта, зависящая, не в последнюю очередь, от специфических характеристик того или иного этноса. При этом скрупулезный анализ этноконфессиональных процессов в современном Израиле позволит прояснить вопрос о роли религиозного исламского фактора в развитии арабо-израильского конфликта, о том, настроен ли исламский мир против еврейского государства по религиозным причинам (как об этом говорят некоторые западные специалисты), или же это результат воздействия исключительно политических факторов.

Актуальность исследования мусульманских этносов и этноконфессий, проживающих на израильской территории, возросла после победы ХАМАС на выборах в Палестинской автономии в начале 2006 года. На первый взгляд, победа исламистской группировки, представители которой позиционируют себя в качестве противников еврейского государства, должна была серьезно повлиять на настроения мусульман, проживающих на собственно израильских территориях, способствовать их радикализации. Однако мощного всплеска радикальных настроений в среде израильских мусульман зафиксировано не было. Не способствовала заметной радикализации мусульманского сообщества Государства Израиль и операция в Ливане, целью которой является максимальное ослабление позиций организации «Хизбалла». Почему эти заметные в исламском мире события относительно слабо отразились на позиции израильских мусульман? По мнению авторов данной статьи, ответ на этот вопрос нужно искать в особенностях исторического развития рассматриваемой территорий, а также в специфических механизмах формирования идентичности этнических групп, проживающих на израильской территории и исповедующих ислам.

В данной статье мы остановимся на анализе трех наиболее крупных сегментов мусульманского сообщества Государства Израиль — палестинских арабах, черкесах и друзах.

Палестинцы. Рассматривая проблему государственной самоидентификации израильских мусульман, необходимо особое внимание уделить арабскому населению Израиля. Обоснованием этого является не только тот факт, что арабская община Государства Израиль явно преобладает количественно среди мусульман страны (хотя, по приблизительным оценкам, до 20% израильских арабов не являются мусульманами, и придерживаются других вероисповеданий), но и то, что взаимоотношения израильских арабов и евреев существенным образом влияют на внутрирегиональную систему международных отношений.

Прежде всего, необходимо отметить, что арабское население Израиля, называемое наиболее часто палестинцами, не представляет собой единой общины в полном смысле этого слова. На территории современного Израиля, как и на территории всей Палестины, арабы существенно преобладали вплоть до 40-х гг. ХХ века. Лишь только после войн 1948–1949 и 1967 гг., в результате которых большинство палестинских арабов стали либо беженцами, либо были перемещены израильскими властями на новые территории, число евреев на указанной территории стало преобладать. Можно сказать, что арабское население оказалось в положении этнического меньшинства, вынужденного адаптироваться к новым условиям жизни, а сложившаяся в предыдущие исторические периоды общинная организация серьезно деформировалась, утратив свою внутреннюю интегрированность, что повлекло за собой эрозию «общепалестинской» идентичности палестинских арабов-мусульман и укрепление идентичности локальной, несмотря на то, что общепалестинские цели и задачи по-прежнему широко декларируются.

В настоящее время арабские граждане Израиля — это, прежде всего, те арабы, которые остались на его территории после войны 1948–1949, а также их потомки. В 1948 численность арабов составляла около 156 тыс., а к началу 2005 в Израиле проживали 1 млн 350 тыс. арабов (19,6% населения), включая 150 тыс. бедуинов[1] Таким образом, численность арабского населения Израиля менее чем за 60 лет возросла почти в 10 раз. С конца 1980-х гг. доля израильских арабов возросла с 15 почти до 20 процентов от общего количества населения страны. Демографическая ситуация в Израиле постепенно меняется в пользу арабов в результате более высокой рождаемости у последних. Уже через несколько десятилетий будет весьма сложно определять израильских арабов–палестинцев как национальное меньшинство, что, несомненно, наложит отпечаток на дальнейшее развитие национального самосознания данной общности.

Подавляющее число арабов Израиля называют себя палестинцами, то есть особой этнической группой, выделяющейся среди остальных арабских народов. Израильские палестинцы заявляют о своем отличии от остальных арабов Ближнего Востока, основываясь на том, что у них имеется своя исконная территория проживания — Палестина, своя история, свои оригинальные культурные, социальные, политические традиции.

В то же время еврейское большинство населения страны отказывает палестинцам в праве выделять себя в качестве отдельной арабской этнической группы. Согласно утверждениям многих израильских исследователей, проживавшие на территории Палестины арабы вплоть до войны 1967 года не имели какой-то особой самоидентификации, и только после 1967 года стали именовать себя палестинцами, не будучи никакой отдельной этнической или экономической общностью. Таким образом, получается, что палестинский национализм — это преходящий феномен, это явление скорее психологическое, чем этнополитическое или этнокультурное. Подобное мнение находится в русле концепции такого известного исследователя, как Ф. Фукуяма. Согласно его словам, в традиционной мусульманской стране религиозная позиция, социальный статус, личная идентичность человека не являются результатом личного выбора, а приобретаются от социального окружения, от общественных институтов[2] Другими словами, палестинская идентичность израильских арабов-мусульман не является результатом личного выбора, а, скорее, определяется социальным окружением, состоящим, с одной стороны, из довольно враждебно настроенных израильтян-евреев, а с другой — из представителей арабских социумов соседних стран, воспринимающих арабов Палестины в качестве населения оккупированной территории.

Данный тезис подтверждается тем фактом, что значительная часть представителей арабского мира также идентифицирует арабов, проживающих в этой стране, как палестинцев. Во многом здесь присутствует политический момент, поскольку выделение израильских арабов в качестве палестинцев уже само по себе предполагает существование определенной арабской Палестины, которая территориально «накладывается» на Государство Израиль, а значит, и само существование еврейского государства на исконно арабской земле незаконно. Необходимо также сказать, что во всех арабских государствах продолжает культивироваться образ ущемленного палестинца, поскольку этот факт уже сам по себе четко маркирует ключевую проблему в конфликте с Израилем. Арабские государства отказались абсорбировать палестинцев, как беженцев, так и не беженцев, на своих территориях, исходя из того, что ассимиляция палестинцев приведет к ликвидации вопроса о создании палестинского государства. Руководствуясь этим принципом, арабские государства препятствовали свободному передвижению и расселению палестинцев и способствовали их концентрации в лагерях и приграничных с Израилем районах. Лишь в Ираке, Иордании и Сирии палестинские беженцы в социально-экономической сфере были наделены теми же правами, что и граждане либо подданные этих государств, но, например, в Египте и Ливане палестинцы приравнены к иностранцам. Сам факт того, что в результате первой арабо-израильской войны 1948–1949 гг. незанятые Израилем территории, предназначавшиеся для образования независимого палестинского государства, были разделены между соседними арабскими странами, уже говорит о многом.

Так или иначе, но арабское население Израиля позиционирует себя преимущественно как палестинское. На основании этого также действуют некоторые политические партии израильских арабов, такие как Коммунистическая партия Израиля, Национальное демократическое собрание и другие. Основой политической программы, как и главной целью палестинцев, представители данных политических сил считают создание палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме. Начиная с момента провозглашения независимости арабские политические партии участвовали в политической жизни Израиля, но только в последнее десятилетие их представительство в парламенте выросло с 4% в 1992 до 7,3% в 2003. Более того, председатель Национального демократического собрания Азми Бишара в 1999 был первым арабом, который баллотировался на пост премьер-министра[4]. Однако в Израиле, безусловно, наблюдается значительный разрыв между евреями и арабами в том, что касается уровня благосостояния и степени участия в политической жизни страны. За всю историю Государства Израиль ни один представитель арабского меньшинства не входил в состав правительства.

Израильское правительство относится к палестинцам как к данности, с которой необходимо смириться. В то же время само Государство Израиль нельзя называть государством исключительно для евреев. Так, например, современный иврит считается официальным языком Израиля, но такой же статус имеет и арабский язык. Израильские школьники-евреи изучают также основы арабского языка. Экономика Палестинской Национальной автономии тесно взаимосвязана с израильской. ПНА является единственной арабской территорией, с которой Израиль достиг такого высокого уровня взаимной торговли (до 3,2 млрд долларов США), довольно значительная часть палестинцев нашло себе работу в Израиле[5]. Израильское руководство делает достаточно много для того, чтобы обеспечить право своего мусульманского населения на свободу вероисповедания. Государство Израиль приняло меры к восстановлению кадров мусульманского духовенства, органов шариатского судопроизводства, управления святыми местами и использования вакфа — средств, отказанных на религиозные и благотворительные нужды (образовательных, медицинских и филантропических заведений, содержание мечетей, кладбищ и т. п.). Властями проводится строительство новых и реставрация старых мечетей. Кадры мусульманского духовенства получают заработную плату от государства. Праздничные дни ислама официально признаны в Израиле нерабочими днями для мусульман. Мусульмане-арабы освобождены от воинской повинности. Все это, естественно, положительным образом отражалось на лояльности палестинцев к официальным властям Израиля, однако, согласно опросам, намного большей популярностью у израильских арабов продолжает пользоваться не правительство Израиля, а руководство Палестинской национальной администрации[6].

В то же время большая часть израильского общества весьма агрессивно настроена по отношению к палестинцам. Правые и крайне правые националистические партии имеют довольно значительную поддержку среди израильских евреев. Программу этих партий (Исраэль бейтейну («Наш дом — Израиль», НДИ), Моледет («Родина»), Tкума («Становление»), «Ках») отличает неприятие идеи создания палестинского государства и каких-либо уступок арабам, требование аннексии всех оккупированных территорий, развитие поселенческого движения, а в перспективе — создание великого Эрец-Исраэль. Наиболее экстремистские элементы в этом движении выступают с расистских позиций и высказываются за изгнание всех арабов, включая израильских граждан, из Израиля и оккупированных территорий. Особой поддержкой подобные националистические партии пользуются среди бывших поселенцев на Западном берегу Иордана и в секторе Газа, среди которых очень много выходцев из республик бывшего СССР. Так, согласно опросам, проводимым в 1990-е гг., среди русскоязычных граждан Израиля, до 75% респондентов выражали недоверие арабам и мусульманам вообще, в 2002 г., уже во время второй интифады, их доля увеличилась до 83%, а 45% выступали против создания палестинского государства даже при условии полного прекращения террористических актов и ухода лидера Организации освобождения палестины Ясира Арафата с политической арены[7]. Подобное отношение одной части израильского общество к другой являлось и является одной из основных причин психологического дискомфорта арабов, проживающих на территории Израиля. Кроме того, дискриминация по национальному признаку, которая приводит, в том числе, к тяжелому экономическому положению арабов (уровень безработицы составляет до 25% при среднем показателе по стране — 9%), способствует самоидентификации израильских арабов в качестве особой группы населения, обособлению израильских палестинцев в отдельную группу общества.

Здесь необходимо отметить, что отношение палестинцев к Израилю постепенно эволюционировало. С момента образования еврейского государства и вплоть до 1970–80-х гг. подавляющее большинство членов палестинских организаций, таких как ООП, «Фатх», «Хамас», считали неприемлемым само существование Государства Израиль, также неприемлемым считалось любое решение палестинского вопроса, которое бы подтверждало право Израиля на мирное существование в регионе. На этом основании палестинцами отвергались любые инициативы международного сообщества, в том числе резолюции Совета Безопасности ООН № 242 (1967 г.) и 338 (1973 г.), а единственное решение проблемы виделось в ведении непрекращающихся военных действий и осуществлением террористических актов против еврейского государства с целью его постепенного ослабления и уничтожения[8].

Непримиримость палестинских лидеров нельзя объяснить только лишь ненавистью к Израилю. Она объясняется еще и тем, что две мировые сверхдержавы, как и различные внутрирегиональные силы (в том числе Ливия, Ирак) использовали палестинскую проблему в качестве разменной монеты в большой геополитической игре на Ближнем Востоке, основной целью которой было не решение проблемы, а, в первую очередь, укрепление собственных позиций в регионе[9]. Подобная ситуация также выделяла палестинцев как особую общность, особенность которой заключалась не в этническом отличии от остального арабского населения региона, а в политической значимости существования народа без государства, причем, по большому счету, виновником этого нужно считать не только Израиль, но и самих арабских государств.

Израильские арабы, естественно, вполне осознавали свою «уникальность», как и то, что решить проблему ликвидации Израиля как государства и создания на его территории независимого Палестинского государства практически невозможно. Уже с конца 1960-х гг. некоторые палестинские лидеры говорили о возможности создания некоего Палестинского мини-государства, которое, в то же время признало бы и право Израиля на существование. Поражение же палестинских сил во время израильского вторжения в Ливан в 1980-е гг. показало всю неэффективность прежних силовых методов давления на Израиль, а также необходимость налаживания мирного диалога.

Несмотря на некоторые очевидные успехи национального палестинского движения в 1990-е гг., в том числе создание Палестинской национальной автономии, предоставление арабскому сектору гарантии на значительную автономию в образовательной сфере (все школы в этом секторе ведут преподавание на арабском языке, учебные программы по гуманитарным предметам базируются на арабской истории и литературе), проблема взаимоотношений между Израилем и его арабским населением остается. Как в среде палестинцев, так и в еврейской среде значительным влиянием и поддержкой пользуются сторонники радикальных мер. Для палестинцев это объясняется во многом тем, что культивирование национального самосознания десятилетиями происходило под влиянием целого комплекса факторов, в основе своей внешнего характера. Оказалось, что независимое Палестинское государство неприемлемо не только для Израиля, располагающегося на территории этой самой Палестины, но и для арабских государств. Последние, помимо того, что еще в конце 1940-х гг. отказались от идеи создания государства для палестинцев, еще и не пожелали предоставить палестинским беженцам на своих территориях равные права с собственными гражданами. В данной ситуации израильским палестинцам не остается ничего другого, как идентифицировать себя в качестве изгоев как в Израиле, так и в арабском мире, которые в своем национальном движении, в борьбе за свои права могут, по большому счету, полагаться лишь на собственные силы.

Таким образом, по нашему мнению, в среде арабов-мусульман, проживающих на израильской территории, в настоящее время парадоксальным образом развиваются две разнонаправленные тенденции. С одной стороны, под воздействием негативного отношения еврейского населения Государства Израиль, а также под воздействием пропаганды ряда арабских государств палестинские арабы-мусульмане ощущают себя в качестве единой общности, объединенной как специфическим набором культурных характеристик, так и общностью исторической судьбы, связанной с понижением их статуса в системе региональных межэтнических коммуникаций в результате создания Государства Израиль. С другой стороны, низкая эффективность зарубежной помощи, а также сомнительность перспектив создания независимого арабского государства в Палестине способствовали партикуляризации интересов палестинцев-мусульман и формированию в их среде сегментов, ориентированных на достижение собственного успеха и достаточно индифферентных по отношению к амбициозным проектам лидеров таких организаций, как «Фатх», «Хамас» и т.д. Представляется, что указанная партикуляризация и снизила в значительной степени как эффект от прихода к власти в ПНА исламистской организации, так и эффект от противостояния «Хизбаллы» и израильских военных в Ливане, минимизировав возможности распространения радикальных настроений среди значительной части израильских мусульман-арабов.

Черкесы. Черкесы, населяющие современный Израиль, также относятся к представителям мусульманской части населения страны. Данная группа представлена потомками беженцев из среды северокавказских народов Российской империи, которые переселялись в сирийско-палестинский район империи Османов еще со второй половины XIX века. Османские власти использовали кавказские поселения в качестве защиты от набегов бедуинов, курдов, а также для надзора за некоторыми армянскими поселениями[10]. Строго говоря, выходцы с Северного Кавказа были представлены сразу несколькими народами, но получили на Ближнем Востоке собирательное название — черкесы. Объединение черкесов в одну общую этническую группу весьма условно, поскольку в их число входят представители целого ряда адыгских народов, а также чеченцы, осетины, карачаевцы и т.д. В Израиле к черкесам причисляют даже представителей турок, татар, боснийцев, которые проживают в местах компактного расселения выходцев с Северного Кавказа. По сути дела единственным фактором, объединяющим представителей этих разных народов, является историческая память об общей родине — Кавказе, а также общая религия — ислам. Значительная часть северокавказцев проживает в Сирии, Турции, Иордании. На территорию современного Государства Израиль черкесы стали расселяться с 80–90-х гг. XIX века[11].

По приблизительным данным численность черкесов, проживающих вне пределов своей исторической родины, в настоящее время составляет до 5 миллионов человек. Из них в Израиле проживает примерно 3–4 тысячи человек, и по этому показателю местная черкесская община значительно уступает по численности общинам в таких странах, как Турция, Ливия, Иордания, Сирия, США и другие[12]. Тем не менее, черкесы всегда играли достаточно значимую роль в Государстве Израиль.

Во многих ближневосточных государствах создавали так называемые «черкесские отряды». Можно назвать две основные причины этого: во-первых черкесы, как пришлый народ, не питали особой симпатии к тем или иным этническим группам, проживающим по соседству, а поэтому зачастую использовались местными властями для разгрома различных национальных движений; во-вторых, черкесы всегда являлись хорошими воинами. В настоящее время численность черкесов в Израиле составляет всего несколько тысяч, причем, как уже сказано выше, данная община представлена несколькими различными народами, с разными культурными и социально-экономическими традициями.

Черкесы проживают в относительной изоляции от основной массы мусульманского населения Израиля. Их небольшая численность и сохраняющиеся внутренние противоречия не позволяют черкесам позиционировать себя в качестве сильной группировки, способной бороться за свои политические права. Однако, с другой стороны, их замкнутость предопределяет стремление к сохранению собственной культуры и этнической идентичности, к обеспечению своей самодостаточности, позволяющей этой диаспоре выжить в условиях иноэтничного окружения. Руководство Государства Израиль поддерживает стремление черкесов к изоляции и сохранению этнокультурных особенностей. На нужды селений израильское правительство выделяет крупные средства, поэтому села черкесов благоустроены, к ним подведены отличные дороги, у жителей просторные дома, достаточно хорошо оборудованные школы и больницы. Израильские черкесы имеют возможность поддерживать связь со своими соплеменниками на Северном Кавказе. Дети здесь имеют возможность начинать обучение на родном языке, причем иврит, арабский и английский изучаются как иностранные. Каждый год в августе, в селе Рейхание, проходит традиционный национальный черкесский фестиваль. В сложившейся ситуации черкесы в большинстве своем демонстрируют лояльное отношение к израильским властям и не склонны к поддержке антигосударственных устремлений своих единоверцев-арабов.

Однако, по мнению многих представителей черкесской диаспоры, дискриминация по отношению к черкесам со стороны государственных учреждений все же просматривается. К примеру — черкесы имеют возможность участвовать в политической и общественной жизни страны, могут занимать весьма высокие правительственные военные должности, и, в то же время, в отличие от граждан-евреев не могут получить ссуду на строительство жилья без специального разрешения Министерства по строительству. Подобная дискриминация на бытовом уровне вызывает обоснованное раздражение в общине, которое, впрочем, не выливается в какие-либо заметные протестные выступления.

Таким образом, черкесская часть мусульманского населения Государства Израиль в целом не склонна к генерированию и распространению идей исламского радикализма и в силу своего изолированного, но весьма высокостатусного положения практически не представляет (по крайней мере в настоящее время) какой-либо угрозы стабильности еврейского государства, что, в свою очередь, способствует как развенчанию достаточно распространенного мифа о враждебном отношении всех мусульман к Израилю, так и мифа об исключительно негативном восприятии мусульман гражданами и руководством этой страны.

Израильские друзы принадлежат к самоуправляемой мусульманской секте, которая обособилась от исмаилитов (шиитского течения) в Х — начале XI вв. и в 1957 была официально признана властями Израиля в качестве самостоятельной этно-религиозной общины с официальным органом управления и системой судопроизводства. Большинство друзов проживает в Сирии и Ливане, а израильские друзы (численность в 2005 — около 114 тысяч человек) — главным образом в деревнях Верхней Галилеи и гор Кармель[13]. Друзами, по мнению многих специалистов, называли арабов, переселившихся в Сирию из Египта, когда там начались гонения на последователей друзизма.

Основу друзской общины составляет религиозная иерархия, которая была разработана еще основателями вероучения. Причем именно приверженность к собственной религии выделяет друзов в особую группу населения, поскольку в вероучении содержатся такие постулаты, которые являются глубоко оскорбительными как для приверженцев христианства, так и для приверженцев ислама. В этой связи многие исследователи характеризуют религию друзов не как ответвление ислама, а как самостоятельное вероучение. Так или иначе, друзы обособились в замкнутую группу, в которой даже категорически запрещалось (вплоть до применения смертной казни) браки с иноверцами. Их сложные религиозные обряды до сих пор совершаются в полной тайне. В религии одним из основных постулатов является идея о богоизбранности друзов[14]. В значительной степени израильские друзы противопоставляют себя остальному населению страны, однако это противопоставление не переходит в противостояние. Скорее это некая психологическая установка, которая отгораживает друзов от представителей других народов или приверженцев иных вероучений, которая, впрочем, не мешает общению на бытовом уровне.

Есть общие правила, соблюдаемые всеми друзами: не пить алкогольные напитки, не курить, не есть свинину. За соблюдением этих правил строго следят, в результате чего среди друзов почти нет преступности.

Представители рассматриваемой общины самоидентифицируются не только по религиозному признаку. Очень важным для друзов является осознание своей принадлежности к определенному роду. По сути дела в друзской общине, какой бы сплоченной и замкнутой от внешнего мира она ни была, происходят определенные размежевательные процессы по родовому признаку. Таким образом, можно сказать, что представители данной этноконфессии обладают низким уровнем государственной самоидентификации, поскольку ассоциируют себя, в первую очередь, с определенным родом и с собственной религиозной принадлежностью, и лишь только потом — с Государством Израиль.

Тем не менее, эта обособленная и тесно сплоченная группа населения играет особую роль в израильском обществе. С 1956 друзы (за исключением друзов, живущих на Голанских высотах, которые отказались от принятия израильского гражданства) приняли решение об исполнении обязательной воинской повинности. Более того, во всех арабо-израильских войнах израильские друзы воевали на стороне еврейского государства[15] и неоднократно выступали посредниками между арабами и еврейским населением Израиля. Все это гарантировало представителям друзской общины определенные привилегии по сравнению с другим мусульманским населением страны. Это проявляется не только в том, что в израильской армии постоянно увеличивается друзский контингент, но и в том, что для политиков — представителей этой общины — имеется потенциальная возможность занимать высокие посты в политической элите Израиля. Друзы входят в состав израильского генералитета, в парламенте и правительстве можно видеть также и представителей друзской общины. Несмотря на всю замкнутость своей общины, израильские друзы остаются весьма лояльными тому государству, в котором они проживают. Так, подавляющее большинство друзских избирателей (до 80–85%) голосовало и продолжает голосовать за преимущественно еврейские сионистские партии, как «левой», так и «правой» ориентации.

В то же время ввиду многих причин друзскую общину нельзя считать монолитной, равно как и абсолютно лояльной по отношения к Государству Израиль. Друзы, компактно проживающие в Верхней Галилее, преимущественно стараются поддерживать руководство страны, что во многом определяется практическим интересом. Дело в том, что израильское правительство сознательно поддерживает связи с друзской общиной, одновременно предоставляя ее представителям некоторое количество мест во властных структурах. Также в 1963 году израильское правительство учредило Друзский религиозный суд, деятельность которого контролируется Министерством по делам религий. Все это гарантирует представителям общины достаточно прочные позиции в израильском обществе[16].

Однако существует и другая часть общины — это преимущественно друзы Голанских высот. Их количество сравнительно невелико — всего около 18 тыс. человек. Что касается политических и социально-экономических ориентиров этой части общины, то они выражаются в демонстрации лояльности сирийскому правительству. Друзы Голанских высот выступают за возвращение этих территорий Сирии, нередко организуя масштабные акции, но, преимущественно, мирного характера — в виде митингов, демонстраций и прочих акций протеста. Вместе с тем, существующие политические противоречия в друзской общине вряд ли можно определить как серьезный раскол, однако наличие этих противоречий явно свидетельствует о неоднозначном отношении представителей общины и ее лидеров к Государству Израиль.

Итак, рассмотрев основные мусульманские общины Израиля, можно сделать вывод о том, что различные этнические группы и этноконфессии по-разному идентифицируют себя по отношению к окружающему миру, и в первую очередь к другим народам, проживающим в Израиле. Применительно к арабам можно сказать, что их самосознание и самоидентификация в качестве палестинцев формировалась во многом под воздействием внешних, а не внутриобщинных процессов. Израильские арабы считают территорию Палестины, на которую распространяется суверенитет Израиля, своей родиной, а возникающий в связи с этим круг проблем как раз и выделяет палестинцев как особую группу арабского населения. Борьба за свои права, в том числе и силовыми методами, во многом основывающаяся на огромной финансовой «поддержке» со стороны ряда исламских государств, до сих пор является одной из основных и трудноразрешимых проблем международной политики. В то же время, партикуляризация интересов арабского социума в Израиле создает определенные предпосылки для снижения напряженности между еврейским и частью арабского населения Израиля, наиболее включенной в общественную жизнь государства. Отдельно необходимо отметить тот факт, что исламский фактор сам по себе не играет деструктивной роли в арабо-израильских отношениях, являясь дополнением к фактору политическому, своеобразным фоном, на котором развиваются политические процессы с участием, в том числе, внерегиональных акторов.

Что касается представителей других этно-религиозных групп, в частности черкесов и друзов, то они представляют собой замкнутые общины, члены которых имеют четкие представления о том, что они принадлежат к особой части населения, и, на уровне самосознания, противопоставляют себя остальному населению Израиля. На первом месте в качестве ориентира для определения «свой — чужой» как у друзов, так и у черкесов стоит принадлежность к определенному этносу, роду, религии, и уже потом — к государству. В то же время представители этих общин отличаются высоким уровнем лояльности к официальным израильским властям и не предъявляют государству каких-либо территориальных претензий либо требований о создании культурной автономии в местах своего компактного расселения, вполне довольствуясь предоставляемыми властями Израиля политическими, экономическими, социальными правами и не испытывая склонности к генерированию радикальных исламистских идей.

[1] www.krugosvet.ru/articles/123/

[2] Фукуяма Ф. Год жизни под угрозой // www.russ.ru/comments/politics/

[3] www.krugosvet.ru/articles/123/

[4] Симановский С.И. Три года интифады и палестинская экономика // Ближний Восток и современность. Сборник статей, выпуск двадцатый. — М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. — С. 77–80.

[5] Сатановский Е.Я. Израиль в современной мировой политике. — М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001. — С. 138.

[6] Ханин В. «Русские» и власть в современном Израиле.- М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2004. — С. 190–191.

[7] Клява А.Я. Палестинское национальное движение: от вооруженной борьбы к «дипломатии с оружием в руках» (1974–1991) // Ближний Восток и современность. Сборник статей, выпуск двадцатый. — М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. — С. 38–39.

[8] Там же. С. 55, 65.

[9] Бадерхан Ф. Северокавказская диаспора в Турции, Сирии и Иордании (вторая половина XIX — первая половина ХХ вв.). — М.: Институт востоковедения РАН, 2001. — С. 61–62.

[10] Там же. С. 64.

[11] http://circassian.narod.ru/rus/circass/abroad.htm

[12] www.krugosvet.ru/articles/123/

[13] Загорнова Е.В. Друзы на Ближнем Востоке: к проблеме этнополитических взаимоотношений // Ближний Восток и современность: Сборник статей, выпуск двадцатый. — М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2003. — С. 192–193.

[14] Там же. С. 195.

[15] Загорнова Е.В. Друзское общество в условиях меняющегося мира: израильские реалии // Ближний Восток и современность. Сборник статей, выпуск двадцать пятый. — М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2005. — С. 184–185.

[16] Там же. С. 186–187.