Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
Ислам в современном мире №9-10 (2007)
27.03.2008
Мировые мусульманские сообщества перед новейшими вызовами современности

С.А. Бурьянов

В поисках альтернативы сценарию глобального апартеида

Сегодня термин глобализация является ключевым при определении картины современного мира и перспектив развития человечества. В ХХI в. взаимозависимость и взаимодействие государств перекрываются глобализацией – возрастающим взаимодействием, повышением роли и изменением соотношения в пользу структур и феноменов, находящихся вне юрисдикции национальных государств.

Несмотря на относительную новизну явления глобализации, ее основа была заложена массовой миграцией и интегрированными рынками капитала в ХIХ веке. Технические достижения, позволившие ускорить и удешевить перемещение людей, товаров, денег, информации значительно усилили первоначальные тенденции. Мировая экономика становится гораздо более целостной и, в общем, гораздо более богатой, хотя накапливание богатства и его потребление происходят отнюдь неравномерно.

Интенсивно развиваются глобальные системы – технологические, финансовые, информационные, культурно-языковые. В этих системах концентрируется деловая и интеллектуальная активность планеты, а такое понятие, как «государственный суверенитет» постепенно теряет смысл.

Как правило, с глобализацией связывают развитие деструктивных ее сценариев и неотвратимых кризисов, чреватых гибелью человечества. Некоторые исследователи называют доминирующий сегодня сценарий глобальным апартеидом[1].

В связи с неоднозначностью явления глобализации, у него есть как сторонники, так и противники. Как правило, энтузиасты глобализации, сосредотачиваются исключительно на ее значении для процветающих обществ – Северной Америки, Европы и Японии – зачастую забывая о трудностях включения в перспективе в этот процесс четырех пятых населения Земли, не вполне готовых к новым тенденциям в коммерческой и финансовой сферах. В неявном виде проводится идея строительства устойчивого развития для избранных стран с сохранением некоего «золотого миллиарда» процветающей части человечества.

Противников глобализации повергает в замешательство сама мысль о том, что мы вступаем в эру, когда не будет национальной технологии, национальных компаний и национального промышленного производства. Зато проблемы определенно принимают глобальный характер. Определяя в качестве причин проблем наступление глобализации, ее противники получают, как им кажется, прекрасные основания своей позиции. Набирает силу международное протестное движение антиглобалистов. Во многих странах силы фундаментализма – частично представляя собой реакцию на глобализацию – наращивают мощь, чтобы повернуть историю вспять, и даже в демократических странах набирают силу националистические и враждебно относящиеся к «инородцам» и «иноверцам» политические движения.

Действительно, наступление глобализации связано отнюдь не только с положительными тенденциями, но и с деструктивными. Глобальные проблемы человечества – экологические, геополитические, демографические – ставят на повестку дня вопрос его выживания. Решение этих проблем требует глобальных подходов и интеграции, что подразумевает пересмотр комплекса национальных приоритетов и инфраструктур, а возможно, отказа от государственного суверенитета, или, по крайней мере, его части.

Однако не только в массовом сознании, но и в политических кругах господствуют представления о том, что все как-нибудь само собой образуется, переход к новому пути развития не потребует коренных преобразований всех структур цивилизации. Эти представления отражены в разнообразных стратегиях, программах, планах устойчивого развития, разрабатывавшихся на национальных уровнях[2].

На рубеже 60–70-х годов зарождается глобалистика – наука о глобальных проблемах человечества, рассматриваемых в связи с идеей пределов развития. В основу представлений большинства ученых о перспективах глобального развития человечества легли доклады Римского клуба, инициировавшего системные исследования глобальных проблем. В докладах Римского клуба «Пределы роста», «За пределами роста» и в теоретических трудах его создателей предмет глобалистики определяется как совокупность проблем, угрожающих существованию человечества и требующих разрешения, а также как компонент процесса универсальной эволюции. В России идеи глобального универсализма Э. Янча получили свое развитие в трудах Н.Н. Моисеева и др.

В настоящее время увеличивается количество исследований, посвященных глобальным проблемам, и, как следствие, интерпретаций этих проблем. Однако общим местом практически всех публикаций, в которых рассматриваются перспективы мировой цивилизации, стало признание того факта, что самому существованию человечества угрожает глобальный экологический кризис, обусловленный в основном техногенной деятельностью развитых стран. Разброс мнений наблюдается лишь в оценке времени наступления катастрофы, которой не удастся избежать без радикальной перестройки хозяйственной деятельности человечества.

Таким образом, глобальные проблемы ставят на повестку дня вопрос выживания человечества, требуют новых обобщенных подходов и интеграции, которые подразумевают пересмотр комплекса национальных приоритетов и инфраструктур, уступку части национального суверенитета в пользу мировых структур ради более прочного экономического и политического единства, эффективных объединенных действий с целью поиска путей к устойчивому развитию и решения проблем.

Однако необходимости интеграции противостоят напряженность и разрывы между странами, группами стран, регионами. Перед мировым сообществом стоит задача примирения технологических перемен и экономической интеграции с традиционными политическими структурами, основанными на национальном сознании и унаследовавшими глубоко укоренившиеся проблемы противостояния большинства против меньшинства, «своих» против «чужих» и т. д.

Взаимоотношения между нарождающимся глобальным обществом и национальными структурами остаются труднейшей проблемой[3]. Напряженность и разрывы между государствами, препятствующие интеграции и объединению для решения проблем, встающих перед человечеством, сегодня, как и прежде, определяются деятельностью традиционных политических структур. Разделительные принципы, ими эксплуатируемые, противодействуют глобальным мировым тенденциям, что, в свою очередь, не позволяет большинству национальных государств занять достойное место в мировом сообществе. Национальная политика, носящая изоляционистский характер, не позволяет экономике в полной мере соответствовать законам мирового рынка, т.е. быть эффективной и конкурентоспособной.

Властные структуры, и не только в странах с нестабильным политическим режимом, постоянно демонстрируют неспособность к решению большинства проблем, не только глобальных, но и национальных, а именно коррупции, преступности, терроризма, обеспечения полноценной защиты прав и свобод граждан. Деятельность этих структур тормозит, а зачастую сводит на нет большинство усилий наций мира в направлении развития мировой политической системы, способной гарантировать человечеству возможность мира, справедливости и процветания, выхода на принципиально новый уровень в решении проблем, связанных с экологией, милитаризацией, неравенством между странами, реализацией прав человека.

После 11 сентября проблема терроризма занимает особую позицию, так как ее «быстрое решение» способно «поставить крест» на общечеловеческих ценностях, включая права и свободы человека. Стало очевидно, что терроризм действует также глобально, как и транснациональные корпорации. Но определения в качестве его главного источника неограниченной власти (которая оснащает терроризм мотивом, основанным на безысходности) и как следствие «государственного терроризма», в свою очередь, основанных на контроле мировоззренческой сферы и мультистандартах, ожидать не приходится. Потому что кардинально менять традиционные принципы политики национальных государств никто не собирается.

В результате «государство национальной безопасности» требует и получает дополнительные полномочия по ограничению свободы «ради безопасности», создавая «дикую зону власти»[4]. Главный парадокс в том, что «государство национальной безопасности» не только защищает общество (как может) от терроризма, но и одновременно является одним из главных его источников. Трудно даже представить, чтобы доминирующей оказалась точка зрения, в соответствии с которой, чтобы ослабить дух терроризма нужно ограничить власть одних людей (управляющих) над другими (управляемыми). И в основе должно быть ограничение регламентации мировоззренческой сферы со стороны государства.

В целом взаимосвязанный и взаимозависимый характер современного мира выступает как противоречие между объективной необходимостью и субъективной неготовностью различных государств, народов и регионов сотрудничать друг с другом в силу имеющихся цивилизационных, этно-конфессиональных, идеологических барьеров.

Человечество все более осознает себя частицей единого мира. Возможность решения глобальных проблем формируется на основе этого осознания и при условии возникновения нового миропонимания. Необходимо понимание взаимосвязи глобальных перемен, влияющих в настоящее время на планету, и принятие мер к формированию новых подходов и принципов для национальных и мировых политических структур, способных преодолеть разделение человечества. В рамках новых подходов необходимо политическое руководство, отказавшееся от эксплуатации принципов превосходства и разделения, способное преодолеть национальный эгоизм и осуществлять интеграцию в мировое сообщество, органично сочетая национальные и глобальные интересы.

Однако для очень многих людей осознание того, что не только отдельные отрасли индустрии и виды деятельности, но и многие национальные государства становятся анахронизмом, весьма непривычно и затруднительно. Это характерно для всех обществ по той очевидной причине, что надвигающаяся трансформация угрожает существующим обычаям, верованиям, образу жизни и социальным стереотипам.

В начале нового тысячелетия миропонимание будет формироваться под флагом борьбы между сторонниками концепции «золотого миллиарда» и приверженцами концепции справедливого мира с равным правом на достойную жизнь для каждого гражданина планеты. Разжигание межэтнических и межконфессиональных конфликтов может явиться средством в борьбе за передел мира, возможно, одним из важнейших.

Получившая широкую известность гипотеза о грядущих глобальных столкновениях замкнутых цивилизаций, аргументированная С. Хантингтоном, основана в значительной мере на этно-конфессиональных факторах и связана с политическими столкновениями на этнической и религиозной почвах.

Несомненно, этнический и религиозно-конфессиональный факторы тесно взаимосвязаны. На протяжении почти всей истории человечества религия была основой идентичности племени, нации, общины. Но в то же время религиозная идентичность становилась фактором отделения нации, племени, общины от общества в целом и зачастую причиной межгрупповых конфликтов[5].

Религиозные конфессии всегда конкурировали между собой за умы и души людей, претендуя на всеобщность, универсальность, на обладание истиной в последней инстанции. Эти притязания на превосходство и исключительность зачастую превращаются в фанатизм. История знает много случаев религиозных преследований и нетерпимости. Это крестовые походы, гонения на иудеев и мусульман во время испанской инквизиции, религиозные войны в Европе периода Реформации, современные вооруженные конфликты в Алжире, Судане, Пенджабе, Ливане, Палестине и т.д.

Несмотря на то, что все мировые религии проповедуют мир, согласие и терпимость, нетерпимость была испокон веков присуща религии[6] и государству. Зачастую истинность одной религии и, соответственно, ошибочность иных, доказывалась силой оружия, инаковерующие ограничивались в правах, если не преследовались и не уничтожались физически. Характерным является тот факт, что ограничения прав религиозных меньшинств оправдывались необходимостью стабильности и устойчивого развития государств, этносов, наций.

Ограничения прав меньшинств и сегодня лежат в основе разделения между конфессиями, а значит и их последователями, а также людьми, не принадлежащими ни к одной из конфессий, и в конечном итоге, в основе разделения народов и наций. Соответственно фактор противопоставления и превосходства является одной из главных составляющих политических войн, полыхающих сегодня по всему миру и имеющих, как правило, ярко выраженную этно-конфессиональную окраску.

В этой связи наиболее остро встает вопрос формирования правовых механизмов преодоления этно-конфессиональных разделительных факторов, противоречащих глобальным тенденциям.

Будущее человечества зависит от способности людей отвечать на изменения, обусловленные развитием цивилизации. Чем больше их ответ будет соответствовать глобальным тенденциям развития, тем больше шансов на решение проблем: экономических, геополитических, экологических, технологических и т. д.

Без учета глобальных тенденций исторического процесса, зачастую самодовлеющих, сложно понять причины изменения нашего мира, отношения народов и культур к этим переменам, коренных причин того, что объединяет, и того, что разделяет культуры, конфессии, нации. Еще сложнее это сделать в обществах, где фундаменталистские силы блокируют открытое обсуждение, где политики, чтобы завоевать поддержку отдельных групп населения, обрушиваются на этнические и религиозные меньшинства, и где погрязшие в коммерции СМИ выхолащивают серьезные проблемы.

Как правило, общественное мнение, составляемое представителями групп, формируемых по разделительным признакам и политики, его эксплуатирующие, в равной мере не способны отказаться от сиюминутных политических и экономических выгод, ради решения грядущих проблем[7].

Очевидно, что существует тесная взаимосвязь рассматриваемых глобальных процессов и тенденций, с уменьшением рамок национальных суверенитетов. Имеет колоссальное значение решение вопроса о том, в чью пользу будет уступаться национальный суверенитет – в пользу мировой бюрократии или личности.

Сегодня, когда формируется глобальная система управления, есть реальная опасность, что вместе с испытанными демократическими методами на этот уровень будут перенесены и пороки традиционного политического устройства. Как противодействовать этой угрозе, чтобы процесс глобализации не обернулся политической катастрофой, способствовал гуманизации власти и управления в национальном и в мировом масштабах?

На наш взгляд, в решении этих вопросов особую роль призвана сыграть реализация прав и свобод человека, и, прежде всего, права на свободу совести.

Исходя из того, что реализация человеком потребности в мировоззренческой ориентации (в т. ч. религиозной) является способом осознания себя в бесконечном мире, то есть стержнем, определяющим специфическую сущность человека как основного элемента социальных систем, свобода совести является основой всех прав человека (системообразующим правом), неразрывно связанной с тенденцией исторического процесса к росту степеней свободы личности.

Эта тенденция прослеживается через рассмотрение соотношения человека, права, государства в процессе эволюции общества и определяет необходимость формирования эффективного правового механизма реализации прав и свобод человека.

Кроме обладания видением долгосрочных перспектив, будущее зависит от того, смогут ли люди преодолеть разделение. Создание эффективного правового механизма реализации каждым человеком права на свободу совести, соответствующего тенденции к росту степеней свободы личности, в свою очередь, подразумевающей персонификацию религиозности, даст шанс каждому человеку осознать себя частью единого планетарного сообщества, преодолеть очарование идеологизированных (в т.ч. называющих себя религиозными) групп.

Вот что говорит Э. Фромм о силе влияния группы на человека: «Нет ничего бесчеловечного, злого или иррационального, что не могло бы не создать некоего душевного комфорта у человека при условии, если все это разделяется группой... Стоит какой-нибудь доктрине, пусть даже иррациональной, получить признание и влияние в обществе, и миллионы людей скорее поверят в нее, чем согласятся на то, чтобы чувствовать себя отлученными или изолированными от общества»[8].

Таким образом, необходимость преодоления узкого национального сознания общепланетарным становится требованием времени. Преодолеть его можно только на уровне персонального[9] осознания каждого отдельного человека, основанного на свободе мировоззренческого выбора.

В разработке принципа свободы совести принимали участие не только многие светские ученые, но и теологи. Признавая определенные заслуги последних, в то же время приходится констатировать наличие некоторого конфессионального отпечатка на понятийном аппарате, применяемом в определении свободы совести. Кроме того, следует отметить, что этот понятийный аппарат был разработан в ходе изучения монотеистических религий, и, в первую очередь, христианства. А потому неудивительно, что «само использование его применительно к «нетеистическому» материалу нередко искажает картину»[10].

Можно сказать, что признание во всем мире в большей мере завоевал идеал религиозной свободы (для верующих), в результате чего ее принципы обрели нормативную значимость. Свобода совести (для каждого) лишь декларируется, наряду со свободой религии, в нормах международного права и конституциях многих государств. Таким образом, право каждого на свободу совести упоминается повсеместно лишь в качестве декларации, фактически находясь вне правового поля.

На формирование нормативно-правовой базы международного и национального законодательства для реализации прав и свобод человека в сфере свободы совести фундаментальное влияние оказывают отношения между наукой и религией[11]. В то же время, взаимоотношения науки и религии даже в ХХI веке характеризуются многими исследователями как «противоречия», «противостояние», «конфликт», «информационная война».

Одна часть проблемы состоит в том, что принцип религиозной свободы фактически был основан на разделении общества на «верующих-неверующих», в значительной мере обусловленном противопоставлениями знания и веры отдельных людей, науки и религии в обществе. Другая часть проблемы обусловлена тем, что и в юридической науке и в законотворчестве свобода совести это, как правило, синоним религиозной свободы (то есть широкое понятие подменяется узким, отражая отсутствие представления о свободе совести как общечеловеческом феномене).

Таким образом, законодательство, которое по логике должно быть направлено на реализацию свободы мировоззренческого выбора, подменяется «специальным религиозным» для регулирования деятельности религиозных объединений.

Это «специальное» законодательство препятствует реализации каждым человеком своих конституционных прав, позволяет государству вмешиваться в деятельность религиозных объединений. И государство, как правило, вмешивается – религиозные объединения, обладая интегративными возможностями, традиционно являются объектом политических интересов и «специального» контроля со стороны власти как в России, так и во многих государствах мира.

Глобализация – многоплановый объективный процесс, который характеризуется как положительными тенденциями, так и отрицательными, угрожающими самому существованию человеческой цивилизации. Глобальный уровень проблем практически исключает возможность их решения отдельными государствами, выдвигая интеграцию в качестве императива. В этой связи эффективный правовой механизм реализации права на свободу совести – необходимый фактор преодоления разделительных принципов, являющихся основой существования традиционных политических структур – условие формирования политического руководства национальных государств, способного осуществлять интеграцию в мировое сообщество.

Правовой механизм реализации каждым человеком права на свободу совести, в понимании его сущностного содержания, соответствующего требованиям и реалиям ХХI века может служить юридическим отражением тенденции к росту степеней свободы личности.

Чем выше плотность обращения информации, тем сильнее проявления противоречий между природой человека и развитием цивилизации – тем большее значение приобретает свобода совести как естественный регулятор.

Неоправданные ограничения, сведение этого важнейшего права к выбору конфессиональных предпочтений, постоянно находящихся в состоянии борьбы за человеческие души, следует глобальным тенденциям с точностью до наоборот, лишает общество свободы, а человечество будущего. Отсюда вытекает необходимость развития как правовых механизмов реализации права каждого на свободу совести, так и представлений о его значении, месте в системе современного права.

Реализация права на свободу совести имеет приоритетное значение как необходимое условие незыблемости иных взаимосвязанных и взаимозависимых демократических принципов, противоядие от использования религии в политических целях и разжигания этно-конфессиональных конфликтов с целью передела мира.

В то же время принципы и понятийный аппарат, применяемый сегодня в сфере свободы совести, не позволяют создать нормативно-правовую базу для полной реализации этого основного системообразующего права. Определение и сущностное содержание свободы совести, как правовой категории, фактически искажено, изначально создавая непреодолимые препятствия на пути реализации декларируемых принципов.

Создание максимально широкой правовой концепции свободы совести, определение ее сущностного содержания и значения, соответствующих реалиям ХХI века, исследование механизмов взаимодействия сферы свободы совести с иными областями жизнедеятельности общества в настоящее время является необходимым условием реализации декларируемых принципов с целью соблюдения прав и свобод людей разной мировоззренческой ориентации, как основы единства человечества.

Необходимость реализации принципов свободы совести, и светскости государства может потребовать реформы правовой системы государств в виде разграничения религиозных (конфессиональных) норм и правовых, с целью ее приведения в соответствие с нормами международного права.

Правовое регулирование свободы совести в современном демократическом правовом государстве, определившем в качестве цели построение открытого гражданского общества, и тем более с учетом глобальных тенденций требует коренной ревизии, и реформы принципов, на которых это регулирование базируется.

Прежде всего, необходимо устранить из правовых основ существования общества некорректный разделительный принцип на «верующих-неверующих», лежащий в основе ограничений прав человека в зависимости от отношения к религии, разделения народов и наций, в связи с еще неизжитым отождествлением религиозно-конфессиональной и национальной идентификации, а значит, препятствующий глобальным интеграционным тенденциям.

Планетарное взаимопонимание и сотрудничество цивилизаций, культур и конфессий, сосуществование различных укладов и образов жизни, традиций и ценностных предпочтений невозможно без реализации принципов свободы совести в максимально широком правовом понимании.

Реальное обеспечение свободы совести будет определять как саму возможность преобразования государственности в мировую правовую федерацию свободных наций, отказавшихся от суверенитета (или, по крайней мере, его части) и согласных подчиниться мировой организации, так и принципы, на которых это объединение будет базироваться. Равноправия и партнерства или доминирования «великих» держав, основанного на силе и гегемонии.

С учетом неотвратимых тенденций глобализации, выдвигающих требования интеграции, современная политическая система на базе национальных государств все в большей мере становится анахронизмом, не успевающим отвечать вызовам нового времени.

Однако, именно национальные государства служат отправной точкой, основой организационной структуры для формирования единой мировой системы, призванной на новом уровне решать глобальные проблемы, стоящие перед человечеством. Необходим разумный баланс между национальной и глобальной политикой, их органичное взаимодействие.

От создания и реализации максимально широкой концепции свободы совести зависит, удастся ли найти этот баланс, преодолеть разделение в виде противодействия сил национального и группового эгоизма, использовать открывающийся уникальный шанс формирования демократического мирового порядка.

От реализации этого системообразующего права и преодоления во многом искусственного политического разделения зависит не только адекватность ответов людей вызовам глобализации, но и выбор концептуальной модели развития. Ориентации на модель «золотого миллиарда»[12] т.е. глобализации разделения и несправедливости или модель справедливого мира с равным правом на достойную жизнь для каждого гражданина планеты.

Выбор справедливой модели определит способность человечества к объединенным действиям в решении глобальных проблем, а значит, и выживание человечества.

Таким образом, необходимость создания эффективного правого механизма реализации каждым права на свободу совести, соответствующего его современному максимально широкому содержанию и значению выходит за рамки решения узких правовых проблем и реализации идеалов религиозной свободы, носит глобальный общечеловеческий характер.

Создание этого механизма требует принципиально новых подходов, имеющих мало общего со сложившейся практикой государственного регулирования свободы совести, на основе «специальных» государственно-конфессиональных отношений и вероисповедной политики, «специального» религиозного законодательства и т.д., позволяющим неким властным группам по своему разумению ограничивать и контролировать мировоззренческую сферу на предмет ее использования в политических целях. Необходимо создание максимально широкой правовой концепции свободы совести, основанной на корректных правовых принципах и терминах, исключающих двойственное, субъективное и корпоративное толкование[13].

Применительно к проблемам России, подавление свободы совести в пользу использования фактора отношений государства с религиозными объединениями[14] оказало значительное влияние на ограничение политической конкуренции и результаты выборов 2003–2004 гг., позволяющие говорить о поражении идеалов гражданского общества и надежд на лучшее будущее для большинства людей.

Клерикальная идеологизация государства (по принципу РПЦ МП – идеологический отдел ЦК КПСС сегодня) означает завершение формирования в России безальтернативной политической системы и сворачивание «демократического транзита». В этих реалиях сырьевые ресурсы (составляющие почти треть мировых) играют, как это ни парадоксально, роль удавки на шее российской экономики.

Соответственно государство превращается в сырьевое (или нефтяное), характеризуемое диспропорциями и разрывами между властью и обществом, богатством государства и нищетой населения.

Таким образом, экономическая стабильность России зависит от мировых цен на сырье, а реформы носят имитационный характер. Это не говоря уже о ничтожности шансов России преодолеть планку информационного общества. Иными словами, при реализации доминирующих сегодня сценариев, Россия рискует навсегда остаться за пределами условного сообщества процветающих государств.

В целом приходится констатировать, что государственная политика РФ в сфере свободы совести, тяготеющая к неправовому контролю и подавлению свободы мировоззренческого выбора, идет вразрез с усилиями России занять достойное место в мировом сообществе.


[1] См. например: Хестанов Р. Россия и глобальный апартеид // Отечественные записки. 2002. № 3.

[2] Национальные стратегии и программы все в большей мере демонстрируют свою несостоятельность, так как тенденции, связанные с глобализацией, требуют, прежде всего, принципиальных изменений политических структур, государственных институтов, систем управления, то есть в области устройства и распределения власти. От того, насколько полно будет понят смысл этих изменений в политической сфере и проявлена воля к объединенным действиям, в решающей мере зависит способность человечества удерживать под контролем сам процесс глобализации, используя его положительные аспекты и минимизируя негативные последствия, достойно ответить на экономические, социальные, экологические, духовные и иные вызовы ХХI века.

[3] Тенденции, связанные с глобализацией, требуют положить конец существующим ныне во многих странах режимам, чрезмерным военным расходам, бюрократизму, протекционизму особым интересам, отсутствию правовой защиты, религиозному фундаментализму. Подразумевается также изменение положения дел в таких областях, как планирование семьи, защита окружающей среды, здравоохранение, образование и создание устойчивой хозяйственной инфраструктуры.

[4] См.: Рыклин М. Apocalypse now. Философия после 11 сентября // Отечественные записки. 2002. № 3.

[5] Например, в различные исторические периоды имели место конфликты израильтян с хананеянами, христиан с римлянами, мусульман с евреями, сикхов с индуистами, католиков с православными и протестантов с католиками.

[6] Речь идет о религии в ее институциональном выражении, потому что религия каждого отдельного человека крайне редко может служить фактором нетерпимости и разделения, быть полезной или вредной для другого человека. Об этом говорил еще древнелатинский философ Тертуллиан. Следует заметить, что общепринятого правового определения религии не существует вовсе, в религиоведении таких определений более 200, а вопрос о соотношении религии и идеологии является, мягко говоря, непопулярной темой для научных исследований из-за боязни ненароком обидеть солидные религиозные объединения.

[7] Например, в начале нынешнего столетия наблюдателей тревожило, не приведут ли раздоры на Балканах к нестабильности и войне, в которую будут втянуты и другие страны. Печально, но факт – история не учит людей ничему, если в последнее десятилетие века страхи эти стали полностью обоснованы. См.: Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. М. 1997 г. с. 298.

[8] Фромм Э. Психоанализ и религия. Сумерки богов. М. 1990 г. с.165

[9] По словам Бердяева, «личность есть свобода и независимость человека в отношении к природе, к обществу, к государству, но она не только не есть эгоистическое самоутверждение, а как раз наоборот. Персонализм не означает подобно индивидуализму эгоцентричной изоляции». См.: Бердяев Н. О человеке, его свободе и духовности. Избранные труды. М. 1999 г. с. 186. Левицкий сказал, что «будущее принадлежит ни индивидуализму, ни коллективизму, а персонализму, где вековой конфликт между личностью и обществом имеет шансы быть разрешенным на основе утверждения свободы». См.: Левицкий С.А. Трагедия свободы. Посев. 1984 г. с. 344.

[10] Пименов А. Не прошедшее прошлое: к характеристике нетеистической религиозности // Религия. Магия. Миф. М., 1997, с. 264.

[11] Уайтхед говорил, что от решения вопроса об отношениях между ними и нынешним поколением зависит дальнейший ход истории.

[12] Принципиальная возможность реализации модели «золотого миллиарда» не без оснований подвергается сомнению рядом ученых. Делается акцент на том, что экологическая защищенность отдельной страны или группы стран на самом деле – иллюзия, поскольку в экологической угрозе доминирует глобальный фактор. В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев Проблемы устойчивого развития человечества//http://iiueps.ru/book/ book/2.htm

[13] Именно возможность произвольного толкования, наряду с другими факторами, позволяет неким властным группам на свое усмотрение определять и в своих же личных и корпоративных интересах контролировать мировоззренческую сферу.

[14] На выборах федерального уровня работает не абстрактный религиозный фактор, а именно фактор отношений государства с религиозными объединениями. Естественно он доступен только властным группам и работает на них. Использование фактора отношений государства с религиозными объединениями в избирательных технологиях следует квалифицировать как политическую коррупцию. В результате, идентифицирующие себя православными на уровне идеологии (до 80% населения России), даже не посещая храм, оказываются верующими в В.В. Путина и партию, которая с ним. Влияние упомянутого фактора было недооценено демократическими партиями «СПС» и «Яблоко» (по итогам выборов покинувших Госдуму), которые вообще ничего не противопоставили его использованию.



Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.