Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
Ислам в современном мире №9-10 (2007)
27.03.2008
Мировая умма и региональные мусульманские сообщества в эпоху глобализации

А. О. Колобов, О. А. Колобов, О. О. Хохлышева (Колобова)

Концепт «Pax Islamica» в системе ценностей «Global Governance»

Глобализация – это сложный процесс современного развития мира, главным качеством которого является сложность и проникаемость во все стороны жизни человека.

Суть глобальных проблем состоит, прежде всего, во взаимодействии человека и природы, а также в создании человеком средств производства без оценки последствий.

Глобализация настоятельно требует развития новой стратегии, и совершенно нового политического воплощения. Под «стратегией», в данном случае, следует понимать максимальный учет последствий при применении знаний на практике.

Это далеко не просто, поскольку, к настоящему времени, аналитический научный метод познания в целом оказался отвергнутым.[1]

Именно поэтому неизбежен вывод о необходимости перемены фундаментальных мировых стратегий (базовых концепций) развития: экономической, энергетической, технологической, о смене самой парадигмы – о приоритете интересов природы над интересами человеческих сообществ, категорическом отказе от «вырывания» у природы тайн, от насильственного ее преобразования.

«Права природы» оказываются рангом выше «прав человека», поскольку сами эти последние обращаются в ничто при подрыве оснований жизни. Что до самой технологической цивилизации во главе с паразитической энергетикой, то она должна быть подвергнута разумно-постепенному, но неотложному и глубокому системному демонтажу. По существу, почти вся она должна быть демонтирована – задача только в том, чтобы избрать должную последовательность, минимальные сроки и минимальную ей замену в части энергетики, транспорта и т.п. – либо вся она рухнет с еще большим треском, чем мировой коммунизм. Важно, что при этом научный инструментарий вовсе не отвергается, скорее, обретает, в известном смысле, свое истинное назначение.[2]

Современной политике чрезвычайно необходимо усиление общечеловеческого измерения. Данное обстоятельство напрямую связано с выдвижением на авансцену гуманитарного знания взамен технического. Оно требует более активного познания «человеком самого себя». Кроме всего прочего, появилась также необходимость точно просчитать последствия тех или иных действий.

Фактически, уже сейчас можно говорить о появлении Homo Globalis (человека глобального), который постепенно вытеснит Homo Sapience (человека разумного) и (или) Homo Activus, поскольку те слабо ориентируются в новой системе ценностных координат и часто оказываются неспособными адаптировать с пользой для себя новейшие информационные технологические достижения. В любом случае речь идет о тех индивидах, которые будут составлять (и отчасти уже составляют) основу нового «человеческого ресурса» и нового «человеческого капитала» планеты.[3]

Для понимания феномена глобализации в целом необходимо объединить эволюцию исторического знания со знанием о политической динамике. В соответствии с этим, глобализация представляет собой характеристику современных международных отношений и мирохозяйственных связей, в которых удельный вес многочисленных процессов увеличился: то есть эти отношения характеризуются взаимозависимостью, целостностью в большей мере, чем национальные.

Все эти процессы являются векторами, распределяющимися во всех сферах общества, при взаимосвязанности и целостности мировой политики.

Основные параметры современной глобализации – это не политическая зависимость, как было в прошлом, слабых от сильных, периферии от центра, колонии от метрополии, а три основных параметра:

– взаимозависимость экономическая;

– информационная глобализация, что связано с культурными процессами;

– взаимозависимость с точки зрения безопасности – экология, ядерное оружие и т. д.[4]

В связи с этим особо важна не сама констатация упоминаемых выше процессов, а ее последствия, какой облик приобретет мир во всех его параметрах.

Глобализация в целом уже привела к определенным интеграционным результатам, позволяющим уверенно утверждать о консолидации людей в рамках соответствующего общества, но последнее оказалось «обществом глобального риска» (Global Risk Society), управлять которым чрезвычайно сложно. Тем не менее, различные версии глобального управления (Global Governance) имеют место быть.[5] Сегодня четко определены следующие точки зрения среди лиц, принимающих решения (ЛПР), и ученых относительно различных интегративных управленческих схем общепланетарного назначения:

1. Супергосударственная. Когда мировое сообщество представляется в виде гипертрофированной модели национального государства, глобальное управление понимается как своеобразный международный, универсальный вариант обустройства внутренних дел.[6]

2 Реформаторская применительно к ООН. Представлена авторами, считающими реформированную и сильно измененную ООН в качестве главного действующего лица в институциональной организации процесса глобализации. При этом Совет Безопасности ООН воспринимается как квазиправительство. Генеральная Ассамблея как эквивалент национальных парламентов. Международный валютный фонд как миро­вой центральный банк, организация ООН по защите окружающей среды, которую еще нужно создать, как глобальное министерство охраны ок­ружающей среды и т.д. Такой подход направлен на исключительную централизацию управления международными делами в интересах горстки промышленно развитых стран – основных доноров ООН. Автономия каких-либо подсистем в таком варианте глобализации, включая когни­тивные структуры и частный бизнес, не допускается.[7]

3. Реалистическая. Основана на идеологии, обосновывающей необ­ходимость политического управления глобальным развитием, при уча­стии, прежде всего, США и других сверхдержав, способных осуществ­лять на практике свои международные проекты и ставить остальному миру свои условия.[8]

4. Кооперативная. За основу взят некий проект «кооперативного глобального управления» («Сooperative Global Governance»), который на­правлен на коллективное преодоление участниками процесса всевоз­можных вызовов универсальной системе международных отношений.[9]

Перспективы установления оптимальной модели глобального управ­ле­ния международными процессами в мире связаны с осознанием того, что:

1. Архитектура глобального управления полицентрична. В то вре­мя как государство – если мы говорим об отдельной стране – распола­гает иерархическим и мажоритарным потенциалом поиска решений и регулирования проблем, то в международной системе нет никакой вер­ховной инстанции, сравнимой с национальным государством. Политика основывается здесь на коллективных процессах поиска решений и взаи­мопонимания правительств стран-участников, т.е. априорно на системе «поделенных суверенитетов».[10]

2. Глобальное управление осуществляется не только правитель­ствами. Для оформления глобализации необходимо мобилизовать по­тенциал разрешения проблем частных игроков, экономики, профсоюзов, неправительственных организаций. Глобальное управление не может быть ни эффективным, ни законным без знаний предпринимательских структур и негосударственных организаций о будущем раскладе про­блем, о комплексных взаимозависимостях в процессе действия, о техно­логической динамике развития и о различных возможностях решения, а также без функций определения повестки дня, контроля, проведения мониторинга и работы с общественностью, свойственных неправитель­ственным организациям. Правительства сохраняют за собой монополию на закрепление и проведение тех или иных политических линий, однако частные акторы играют все более весомую роль на этапах определения проблемы, анализа проблемных связей и непосредственного исполне­ния.[11]

3. Глобальное управление основывается на различных формах международного сотрудничества общественного и частного секторов («Public-Private Partnership»), а также на коллективном поиске и разрешении проблем. Поскольку управленческие ресурсы по решению международных и глобальных проблем (знание взаимосвя­зей, способность устанавливать рамки и наведение порядка) часто рассредоточены по различными игрокам, значение «Public-Private Partnership», выходящего за рамки отдельной страны, возрастает. Госу­дарства в ряде случаев зависят от «ноу-хау» или кооперации частных акторов-участников процесса, поскольку в противном случае в сложных политических вопросах они смогут оказывать свое регулирующее воз­действие на стремительные процессы преобразования только «задним числом» (например, когда речь идет о развитии серьезного международ­ного контроля за банками).[12]

Предпринимательские структуры, с другой стороны, зависят от глобальных структурных достижений (например, на мировых финансовых рынках), от стабильных рамочных условий и стандартов, которые рынок сам по себе не производит (например, социальный и экологический стандарт-минимум, необходимый для того, чтобы избежать обвинений со стороны негосударственных организаций и соответствующей потери престижа). Негосударственные организации, действующие на международном, государственном и локальном уровнях, являются в становящемся все более взаимосвязанном мире важными системами, предупреждающими о будущих проблемах, они во все большей степени утверждаются в качестве компетентных партнеров правительств и частных субъектов принятия решений. Международные организации в архитектуре глобального управления могут взять на себя координирующие функции и содействуют выработке глобальных способов рассмотрения и восприятия проблем, благодаря чему может быть скорректирована национальная близорукость и ограниченность других игроков.[13]

4. Глобальное управление находится в точке пересечения национальных интересов, властных отношений (зачастую асимметричных) и необходимости совместного разрешения проблемы сотрудничества. Совместные усилия по решению проблемы и участие – необходимые механизмы регулирования глобальных взаимозависимостей и проблем, выходящих за рамки отдельных государств. Если дееспособные игроки ориентируются только на свои национальные интересы, или если они готовы к реализации решения только под свои условия, то во многих проблемных областях существует угроза политической несостоятельности.[14]

Фактически асимметричные властные отношения в мировом сообществе до сих пор частенько приводили к тому, что о глобальном управлении вспоминают тогда, когда затронуты интересы влиятельных стран и игроков (например, интересы промышленно развитых стран и международных банков, пытающихся смягчить последствия азиатского кризиса). Если этого нет, то проблема не решается (например, если речь идет о списании долгов наиболее бедным развивающимся странам, которое годами топчется на месте). Подобная ситуация является сомнительной не только по нормативным причинам, прежде всего, она подрывает готовность более слабых стран к сотрудничеству и тем самым – на более длительную перспективу – шансы на преодоление мировых проблем, для разрешения которых необходимы усилия и этих государств (например, в области охраны окружающей среды). В глобализированном мире и слабые иногда имеют власть.[15]

5. Глобальное управление не ограничивается принципом максимальной многосторонности, т. е. привлечения возможно большего количества участников. Оно базируется па многоуровневой архитектуре, предполагая наличие таких уровней, как локальный, национальный, региональный, межрегиональный и международный – глобальный. При этом проблемы, выходящие за рамки отдельных государств, и глобальные проблемы решаются отнюдь не только на глобальном уровне, не только международными организациями или международными режимами. Решающим является то, что многие проблемы делают необходимыми политические ответы на всех уровнях – от локального до глобального.[16]

6. Глобальное управление приводит к глубинной трансформации политики и вынуждает к институциональным инновациям: политика будет осуществляться в структурах, пронизанных становящимися все более плотными горизонтальными и вертикальными сетями. Значение сетевых структур внутри общественных систем и между ними растет, концепция национально-государственного суверенитета размывается, в рамках архитектуры глобального управления действует большое количество частных и публичных игроков, и система министерств отдельных государств встает перед необходимостью адаптации. Трансформация политики в этом направлении уже давно осуществляется во многих сферах (например, в области охраны окружающей среды).

Требование состоит в том, чтобы продвигать точечные, институциональные и процедурные реформы на различных уровнях с точкой схода в проекте глобального управления для составления прочного пестрого ковра из имеющихся лоскутков, для превращения хрупкой политической мешанины (например, из изолированных, пересекающихся, частично противоречащих друг другу режимов защиты окружающей среды) в жизнеспособную и продуктивную политическую сеть (например, в смысле «мировой политики по охране окружающей среды»).[17]

Академическое осмысление процессов глобализации предполагает уже в самом ближайшем будущем размыв общественных представлений о границах большой политики.

Религиозный фактор применительно к последней продолжает играть особую роль, сильно затрагивая всех акторов без исключения, а лидеров глобального управления (Global governance), в особенности.

Мир в целом вполне можно представить в качестве весьма своеобразных когнитивных иерархически выстроенных систем называемых по разному (Pax Christiana, Pax Judaica, Pax Indica, Pax Islamica и т.д.), но одинаково упорно стремящихся к господству на планете и отстаивающих при этом свои ценности самыми различным средствами.

Он, безусловно, пребывает в кризисном состоянии, выходом из какового вполне может стать утверждение некоей универсальной управленческой структуры, способной направлять творческие усилия многих людей на благие дела, во имя прогресса и справедливости.[18]

Мусульмане в целом располагают большим потенциалом самомобилизации, дополняя традиционную иерархию в управлении технологическими инновациями сетевого профиля во многих аспектах конструктивного взаимодействия применительно к обществу глобального риска (Global Risk Society).

Британский наследный принц Чарльз не случайно заявил на одной из конференций о том, что ислам, в отличие от христианства, не утверждает своего положения в обществе и потому он сохраняет целостность, тогда как на Западе многие сферы жизни оказались вне христианства.[19]

Умма, общность верующих мусульман, – не мыслительный конструкт. Это реальность. Когда простой мусульманин в Рабате кидает гранату в российское консульство в знак протеста против войны в Чечне, делает он это вовсе не по наущению, а по внутреннему побуждению. Он сам осознает и принадлежность к умме, и свою обязанность защищать всех, кто к ней принадлежит.[20]

Интересна эволюция этого слова. Первоначально Мухаммед называл так всех арабов или всех мекканцев. Потом он обозначал этим словом всех жителей Медины, в их числе «ахль аль - китаб», «людей книги», т.е. иудеев и христиан (по мусульманским воззрениям, Аллах и им посылал своих пророков, в их числе Муссу и Ису, т.е. Моисея и Иисуса, но они не понял этих посланников). И лишь позднее их исключили из этого понятия, и слово умма приобрело свое нынешнее значение. Но оно также означает «народ», «нация» (аль-умма аль-арабия – «арабский народ», «арабская нация»).[21]

В условиях глобализации принадлежность к умме начинает превалировать над государственной принадлежностью. Везде где сейчас воюют мусульмане, – в Чечне, на Балканах, в Афганистане – обязательно действуют те, кого полупрезрительно называют «наемниками» из других мусульманских стран, хотя вряд ли возможно сомневаться в искренности их убеждений.[22]

Они хотят образовать единое исламское государство (это называется «интегризм») и распространить его власть на весь земной шар. В частности, Усама бин Ладен рассчитывает уже при жизни создать «Объединенное исламское государство», куда войдут примерно 50 стран Азии, Африки и Европы (в том числе Албания, Босния, все «мусульманские» республики бывшего СССР и Армения), а к 2100 году, полагает он, вся земля станет единым исламским государством со столицей в Саудовской Аравии.[23]

Расчеты – расчетами, а реалии – реалиями. Мировая политическая динамика такова, что в структурах глобального управления (Global Governance) без ислама, по-настоящему объединяющего многомиллионные массы на планете на основе богатых духовных традиций, взывающих не только к покорности, но к справедливости, и более способного действовать в своих интересах по-новому (т.е. с максимальным учетом особой значимости сетевого принципа систем управления), нежели другие религии, не обойтись. Данное обстоятельство нуждается в адекватной оценке и власть предержащих на Земле, и просто людей, которым дорог мир.


[1] Подробнее см.: Жутиков М. Проклятие прогресса. Благие намерения и дорога в ад. – М.: Алгоритм, 2007, с. 5.

[2] Там же, с. 9.

[3] См. Хохлышева О.О. Война и мир в сознании людей. Монография. Москва / Нижний Новгород: Изд-во «Медина», 2003. с. 2003.с.265–279.

[4] Мировая экономика и международные отношения, 1999. № 4, с. 37.

[5] См. Беребинов О.Н., Голицын В.А., Терещенко В.В. Глобальное управление. Монография. – М.: Изд-во «МГИМОуниверситет», 2006, С.3–256.

[6] International Politik, 1998, № 11, С. 5–25; См. также: Simai M. The Future of Global Governance. Managing Risk and Change In The International System. Washington D. C. The United States Institute Of Peace Press, 1994. Р. V–XI, 1–32, 33–118, 119–242, 243–338, 339–376.

[7] International Politik, 1998. № 11. С. 12.

[8] Ibid.

[9] Ibid.

[10] Finkelstein L. What Is Global Governance, January, 1995. № 3. Р. 367; См. подробнее о меняющейся роли ООН в: Luard E. The United Nations. How It Works and What It Does. Second Edition. Revised by Derek Heater. New York: St.Martin Press, New York, 1994; Кортунов А. В. Россия и реформы ООН. М.: РНФ, Московское отделение, 1995. С. 77–101.

[11] В этом отношении характерны все без исключения работы Зб. Бжезинского и С. Хантингтона.

[12] См.: International Politik, 1998. № 11. С. 12. Corradels J. and Feinberg R. Regimes of Cooperation in The Western Hemisthere: Power, Interests, and Intellectual Traditions // International Studies Quarterly, vol. 43, no. 1, March 1999. Р. 1–36; Checkel J. Norms, Institutions and National Identity in Contemporary Europe // International Studies Quarterly, vol. 43, no. 1. Р. 83–114.

[13] Internationale Politik, 1998. № 11. С. 14–17.

[14] Ibid. Р. 17.

[15] Ibid. Р. 17–18, 19–20.

[16] Ibid.

[17] Ibid.

[18] См.: Сайид Муджтаба Мусави Лари. Имамат. Верховная власть мусульманских общин. – Баку: Центр Иршад, 1996 , С.3–183.

[19] Подберезский И.В. Восток – дело тонкое… М.: «АСТ» Восток-Запад, 2007, с.226.

[20] Там же, с. 270.

[21] Там же.

[22] См. Подберезский И.В. «Христианство и ислам» // http: // www.baptist.org.ru/htm/pdberezki/pod_arch.htm

[23] Там же.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.