Тяжело в ученье — легко в служенье…

После второго курса Талгат Таджуддин всех обучавшихся в Бухаре отправлял на практику по мечетям России. И когда мы его спрашивали: «А что нам там делать, ведь мы ничего не умеем?» — отвечал: «А вам на месте любой мулла все сам покажет!» Так практика и проходила: мы выезжали кто в города, кто в дремучие отдаленные деревни, и там местные имамы нам все наглядно показывали. Так что арабскому и теории мы учились в Бухаре-Ташкенте, а реальной работе с прихожанами — у себя на родине.

Нам в Бухаре сразу так сказали: мы вам даем лишь ключи, а отпирать кладовые знаний вы будете всю жизнь сами! Что же нам дали? Арабскую грамматику, сиру, по ханафитскому фикху хорошие книги, историю Узбекской ССР и арабских стран — никакой истории России и тем более отдельно Поволжья. Но в Ташкенте уже были другие преподаватели — с высшим религиозным и светским университетским образованием.

Про историю советского государства, конкретно Узбекской ССР, лекции читал преподаватель светского университета. Мухаммад Садык, как я уже говорил, был редким человеком, получившим Исламское образование в Ливии, и потому он внес некоторые элементы ливийской школы — что надо по Сунне еще дополнительно читать, как изучать. Тогда был распространен тафсир Джалалайн — он дословный и грамматически подробный (тафсиров ведь много, и надо понимать, где дословно, где иносказательно следует коранический текст понимать). Два раза в неделю нам читали тафсир, а еще географию и русскую литературу. Многие, особенно узбеки, не владели толком русским языком, а мы и сочинения писали, и изложения. А некоторые студенты даже заявления не умели составить, так что уроки русского языка были крайне полезными.

С особым удовольствием вспоминаю, как преподавал нам Коран старец — святой человек. Звали его Садретдин, а прозвище Кари-ака, то есть знаток Корана, хафиз, помнящий весь текст наизусть. Он учил читать Коран буквально с нуля. Вот, помню, я в комнату к нему садился, три-четыре человека рядом тоже на полу — он читает, а мы на слух запоминаем… Он был узбек, полностью погруженный в Коран, милосердный и великодушный, прекрасный человек. Но не было в нем — как хотелось бы от учителя — аристократического, благородно-философского.

Мы все в медресе — и преподаватели, и шакирды — должны были обязательно выписывать и читать общесоюзные газеты «Правда», «Известия» и две газеты бухарские, местные. Так вот, как сейчас помню такую смешную картинку: величественное медресе Бухары, на стенах древние изразцовые орнаменты, а Кари-ака сидит перед своей кельей, у него в руках вверх ногами газета «Правда», а сам читает про себя Коран… Он ведь по-русски читать-то не умеет, а по-узбекски только на старом шрифте — с арабской графикой, но делает вид, что «Правду» читает, так надо…