6. Наследники Хусаина Фаизхана

Известие о смерти Хусаина Фаизхана дошло до его жены Фатимы в середине сентября. 16 сентября она обратилась с прошением на факультет восточных языков выдать ей какую-либо сумму для отдачи людям, которые требовали деньги за похороны ее мужа в Симбирской губернии[1]. Естественно, Фаизхана похоронили по мусульманским канонам и деньги на проведение мусульманского обряда были необходимы. Вдова Хусаина осталась без средств к существованию и действительно нуждалась в деньгах, поскольку у нее на руках были три дочери, и потому это был единственный способ их получения.

Фатима была грамотной мусульманкой, прекрасно знала русский язык. Об этом свидетельствуют ее множественные прошения к университетскому начальству, в которых она грамотно описывала сложившуюся трудную материальную обстановку в семье после смерти ее мужа. Пока был жив Фаизхан, она занималась хозяйством, смотрела за детьми. После его смерти главной её задачей было дать образование троим малолетним дочерям (Айше – 11, Зейнаб – 6, Амине – 4 года). Поэтому Фатима осталась в С.-Петербурге, надеясь на помощь администрации университета и коллег Фаизхана, в особенности Казембека. Ее ожидания во многом оправдались.

Университет принял самое деятельное участие в помощи вдове Фаизхана и его детям. В октябре было удовлетворено прошение Фатимы и выдано пособие на погребение ее мужа – 100 руб-лей из специальных сумм университета[2]. За подписью ректора университета Фатиме было выдано свидетельство для свободного жительства вместе с детьми во всех городах Российской империи; «…в случае же смерти вдовы Фейз-Хановой свидетельство это должно быть возвращено в С.-Петербургский университет»[3]. Из-за материальных трудностей вдова Хусаина была вынуждена часть рукописных книг мужа продать в Азиатский музей (шесть рукописей)[4], другую часть, по-видимому, наследовал его сводный брат Абдалаллям. Спустя некоторое время Фатима отдала последнюю дань мужу: привезла мраморный надгробный камень из Санкт-Петербурга, который был установлен на месте его погребения[5]. Но с течением времени этот камень исчез.

В октябре Фатима вновь обратилась на факультет с просьбой для выделения пособия на содержание малолетних детей, не указывая суммы[6]. В свою очередь, факультет для удовлетворения пособия вышестоящим начальством обратился в Академию наук для характеристики его работы. 2 ноября из Академии наук за подписью непременного секретаря Академии К. С. Веселовского пришел ответ, на основе представленного В. Вельяминовым-Зерновым сведений, где указывалось, что покойный «…был человеком замечательным в своем роде… движимый желанием образоваться, он собрал последние средства и прибыл в Петербург, с усердием принялся за работу, посвящая себя преимущественно изучению Востока, в особенности же языков татарского и арабского… Не раз, занимаясь с ним вместе, академик Вельяминов-Зернов удивлялся обширности его практических познаний в различных наречиях татарских; не раз даже сам пользовался его указаниями». В качестве наибольшей заслуги Фаизхана на научном поприще указывалась его работа по сбору документов в Московском главном архиве и их издание в количестве почти 1000 страниц[7].

После прекрасной характеристики деятельности Фаизхана, данной Академией наук, 16 ноября 1866 года декан Восточного факультета Казембек обратился в Совет университета, принимая во внимание мнение Академии наук, он дал характеристику деятельности Фаизхана на факультете, где говорилось: «Со своей стороны, факультет считает своим долгом свидетельствовать перед Советом университета о значительной пользе, которую приносил покойный Фейз-Ханов своим преподаванием и глубокими познаниями в тюркских наречиях, в ревностно-усердной службе, преданности и любви к научным занятиям. Он каждому предлагал к услугам свои знания, которыми и пользовались весьма многие… Фейз-Ханов сделался человеком замечательным в своем роде. Из общения с профессорами факультета и ориенталистами-востоковедами он усвоил себе научные приемы и сделался вследствие того, можно сказать, единственным между двумя миллионами наших татар ученым-исследователем.

Кроме занятий по Академии наук, требовавших обширных знаний в восточных литературах, он издал грамматику татарского наречия, употребляемого казанскими татарами, напечатал в трудах Археологического общества разбор двух болгарских надписей, труд замечательный в лингвистическом отношении, и составил киргизско-русский словарь – приобретение весьма важное не только для учебной, но и ученой литературы, но, к сожалению, смерть не позволила окончить и издать этот труд». Казембек, имея ввиду вышеизложенное, просил ходатайства Совета университета перед вышестоящими органами о выделении 1000 рублей для вдовы и детей Фаизхана[8].

12 февраля 1867 года попечитель Санкт-Петербургского округа в ответном письме Совету университета сообщил, что не может выделить пособие в 1000 рублей, аргументируя отказ законом от 1854 года, по которому возможно выделение лишь единовременного пособия в 400 рублей[9]. Затем сумма снизилась до 300 рублей[10]. В конце концов, семье Фаизхана указанием министра народного просвещения от 20 декабря 1867 года было разрешено выдать пособие 257 рублей 30 копеек из государственного казначейства, что и было сделано в январе 1868 года[11].

Университет изыскал собственные средства семье покойного Фаизхана. 18 января 1868 года Совет университета выдал его вдове 300 рублей из специальных сумм университета[12].

Большую помощь семье Фаизхана оказывал его коллега А. К. Казембек. В 1869 году Фатима в письме к ректору университета отмечала: «В течение трех лет средствами к жизни были только незначительные единовременные пособия, полученные мною вследствие ходатайства университетского совета и благосклонного внимания декана факультета восточных языков мирзы Казем-Бека, который, уважая память моего покойного мужа, в течение всего этого времени вносит за воспитание старшей дочери моей в Мариинской женской гимназии и не оставляет моих сирот». Она просила ректора оказать материальную помощь и «ходатайствовать определение средней и младшей дочерей моих на казенное содержание в одно из существующих казенных учреждений»[13].

В ответе ректора от 12 июля 1869 года указывалось, что он лично представил Совету университета право удовлетворить просьбу о выделении суммы из специальных средств университета, а насчет дочерей будет ходатайствовать перед главным управляющим IV отделением его императорского величества канцелярией для чего необходима копия с «…формулярного списка службы покойного Фейз-Ханова, отца малолетних»[14].

Не дождавшись решения, 7 декабря того же года вдова Фаизхана обратилась в Совет университета выдать пособие двум дочерям, так как они не попали в училище. «Оставить же их без образования мне тяжело как человеку и слишком тяжело как матери, и, тем более, что низший слой общества в настоящее время употребляет все материальные силы, чтобы дать детям образование, без которого обойтись невозможно»[15].

Осенью 1870 года умер тайный советник, профессор Казембек, который поддерживал семью покойного товарища. Статус и авторитет Казембека были очень высокими. Одно упоминание его фамилии решало многие вопросы семьи Фаизхана. Правда, оставались коллеги Хусаина – такие, как профессора И. Н. Березин, В. В. Григорьев, но они в отличие от Казембека не имели такого высокого авторитета, занимаясь лишь научной деятельностью. Лишь в январе 1873 года Фатиме, согласно прошению, было выдано 200 рублей. Всего вдове Хусаина было выдано 4 раза пособие на сумму 857 рублей 30 копеек[16].

В 1876 году решилась проблема младшей дочери Фаизхана – Амины. 24 апреля 1876 года заместитель министра народного просвещения князь П. А. Ширинский-Шихматов сообщал: «…дочь умершего лектора и учителя восточной каллиграфии С.-Петербургского университета Фейз-Ханова Амина, с всемилостивейшего соизволения государыни императрицы ныне назначена к принятию в С.-Петербургское Елизаветинское училище на открывающуюся в оном вакансию пансионерки благотворительного капитала в память императрицы Елизаветы Александровны, с тем, однако же, чтобы эта девица выдержала экзамен прямо в класс, соответствующий ее летам», поэтому министерство просит доставить ее в училище[17]. Амина поступила в Елизаветинское училище, где получила престижное для своего времени образование[18]. После окончания училища она поехала в деревню Шланкуль Белебеевского уезда Уфимской губернии, откуда родом был муж ее старшей сестры Айшы, где стала землевладелицей. В июле 1896 года земским собранием уезда Амина была избрана попечительницей Буздякского и Шланкульского начальных русско-башкирских училищ (женских школ), проработала попечительницей, оказывая благотворительную помощь, полный срок до 1903 года, когда за значительные заслуги в деле благотворительности земским собранием была переизбрана попечительницей на новый срок. Однако вскоре она переехала в Казань.

Амина многое успела сделать за время пребывания в Шланкуле. Построила на пожертвования, собранные от богатых благотворителей-мусульман, включая пособие от Министерства народного просвещения (200 рублей) и субсидию барона Буксгевдена (члена комитета Дома трудолюбия) в сумме 1400 рублей Шланкульский женский детский Дом трудолюбия (приют)[19]. Особенно проявила свою активную общественную позицию Амина во время неурожайного 1898 года, в наиболее трудное время для крестьянского населения уезда. В тот год наступил голод. Хотя правительством и местным земством оказывалась помощь населению, средства были незначительными. Свою лепту внесла и Амина, не ограничившаяся только материальной поддержкой. Она через страницы газеты «Тарджиман» («Переводчик») обратилась ко всем мусульманам России, взывая о помощи голодному населению Белебеевского уезда: «Письмо мусульманки.

Мы получили из дер. Шланкуль, Уфим. губ., следующее письмо от Амины Ханым Фейзухановой , которому охотно даем место:

Г. Редактор

Второй год в нашей местности (Белебеевский уезд) полный неурожай хлебов и трав. Жители совершенно обеднели, в особенности в нашей деревне, где прошлое лето пожар уничтожил до 50 домов. Надеются, что земство будет выдавать по 1 ф. ржаной муки на едока, но у большинства нет одежды, прикрываются лохмотьями, а зимы у нас долгие и суровые. Больше всего жаль детей. В нашей деревне две школы, в которых до ста учеников. Три четверти из них не имеют верхней одежды и обуви, а через дырявые рубашки сквозит ветер и холод. Было бы желательно прикрыть, хотя бы детей и выдавать им по полфунта хлеба в день.

Ввиду сказанного обращаюсь к добрым людям: помогите! Всякое приношение деньгами, старой одеждой и т. п. будет принято с великой благодарностью и согреет уже зябнувших детей.

Пожертвования прошу адресовать в гор. Белебей, Уфим. губ. на Земскую станцию Богады попечительнице Амине Фейзу-хановой»[20].

На воззвание попечительницы откликнулись богатые люди, и она собрала около 1000 рублей, обеспечив питанием 143 местных детей, 100 стариков и убогих. Для обеспечения заработка женщинам был закуплен и разостлан для пряжи и тканья лен. Таким образом, 300 женщин были заняты работой. Под руководством Амины были организованы работы разного рода тканья: от грубых холстов и пологов до скатертей, драпировок, вышивок. Часть вытканного материала шла на изготовление одежды для сирот приюта и нуждающихся в ней, а наиболее изящные изделия выставлялись на продажу[21].

23 сентября 1905 года, проживая в Казани вместе с матерью в доме Алкиных, Амина написала в Санкт-Петербургский университет прошение о высылке ей копии с послужного списка ее отца Хусаина Фаизхана[22]. Затем Амина переехала в С-Петербург, где жила с матерью, которая еще была жива в 1916 году.

Никаких сведений о средней дочери Фаизхана Зейнаб в архивных документах не обнаружено.

Старшая дочь Фаизхана Айша была замужем за Шахайдаром (Хайдаром) Шахгардановичем Сыртлановым – дворянином, крупным землевладельцем, сыном начальника кантона, родом из деревни Шланкуль Белебеевского уезда Уфимской губернии. Он окончил Оренбургский кадетский корпус и девять лет служил в военном правлении Туркестана, где дослужился до должности начальника Самаркандского отдела. Вышел в отставку в звании капитана и занялся коневодством.

С 1877 года избирался гласным уездного и губернского ведомств. В 1887–1891 годах – председатель уездной земской управы. Востоковед-миссионер Н. И. Ильминский полагал его одним из своих противников. Он упрекал Ш. Сыртланова за отказ от субсидий двум инородческим миссионерским школам, что привело их к закрытию[23]. В то же самое время Ш. Сыртланов всячески поддерживал мусульманское образование. В 1902 году Уфимское губернское земское собрание, благодаря К. Тевкелеву и Ш. Сыртланову ассигновало 5000 рублей на издание сельскохозяйственной и общеобразовательной литературы на татарском языке. В 1905 году они добились выделения 3000 рублей на нужды медресе «Усмания»[24].

Затем Ш. Сыртланов занялся политикой. Депутат Госу-дарственной Думы первого и второго созывов от Уфимской губернии. Активно участвовал в деятельности I Думы. 2 июня 1906 года выступил с требованием возвращения конфискованных башкирских земель[25]. Был заметным представителем мусульманской фракции второй Думы и одним из организаторов партии «Иттифак ал-муслимин» («Союза мусульман»). На третьем съезде был избран членом Центрального комитета и президиума этой партии.

Один из его сыновей – Галиаскар Сыртланов (1875–1912), дворянин Белебеевского уезда, в 1907–1912 годах депутат III Государственной думы от Уфимской губернии, член ее мусульманской фракции и партии «Иттифак ал-муслимин» («Союза мусульман»), председатель Петербургского мусульманского благотворительного общества, оказывал финансовую поддержку женевской секции Комитета помощи политическим каторжанам. В 1903 году с отличием окончил Военно-юридическую академию, служил в Главном военно-судебном управлении Военного министерства, адвокатом в военном суде. После выхода в отставку в чине подполковника работал адвокатом в Санкт-Петербургской адвокатуре. Прославился как адвокат участием в уголовных и политических процессах, в числе которых защита вице-адмирала З. П. Рождественского, адмирала Н. И. Небогатова, генерал-лейтенанта А. М. Стесселя, обвиненных в поражении армии и флота в русско-японской войне. В 1905–1907 годах выступал за право восточных тюркских народов на «территориальную автономию». Перевел на русский язык книгу француза Леона Каэна по истории тюркских и монгольских народов[26]. Был женат на дочери генерала Шаихгали Султана Амине, возглавившей после его смерти в 1912 году Петербургское мусульманское благотворительное общество[27].

Другой сын Сыртлановых – командир полка, полковник Равиль Сыртланов, 2 июля 1916 года в 38 лет погиб на германском фронте[28]. Его тело привезли на родину и похоронили в Шланкуле. Дочь Ш. Сыртланова Суфия некоторое время училась в Женеве. В Казани окончила университет, получив диплом врача. После Гражданской войны уехала в Турцию, потом жила в Германии. Младший сын Сыртлановых Рустем в 1909 году окончил учительскую школу в Казани и работал учителем в родной деревне[29].

Абдалаллям (1850–1910) – младший брат Хусаина Фаизхана, его духовный наследник (часть рукописей Хусаина наследовал он), продолживший дело по реформе мусульманского образования, заложил основы экономической теории татар. Учился около шести лет у Шихабаддина Марджани. По совету учителя занялся коммерческой деятельностью: служил торговым представителем у уфимского купца Садраддина Назирова, побывав во многих городах Средней Азии и Сирии. Затем в Уфе окончил татарскую учительскую школу. По окончании школы служил в Уфе в Сибирском банке, не оставляя занятия наукой и литературной деятельностью. В 1884 году Абдалаллям переехал в Казань, где два года преподавал в медресе Марджани. Он женился на Галие – дочери казанского торгового подрядчика Шагиахмета Салихова. В Казани он также работал переводчиком, помогая татарским купцам в торговых делах с иностранными представителями. В 1887 году вместе с женой и сыном возвратился в Уфу, где служил в торговой конторе Назирова. Абдалаллям вместе с женой Галией также преподавал в медресе «Галия». В 1903 году он с семьей переезжает в новый большой дом с участком, где прислуга живет в двухэтажном доме. Жизнь шла нормально. Однако в январе 1910 года Абдалаллям умирает. Сотни горожан выходят проводить его в последний путь. Заупокойную молитву прочитал известный религиозный мыслитель и общественный деятель Зия Камали. Похоронен на городском мусульманском кладбище, где установлена надгробная плита.

Абдалаллям издал семь книг и подготовил к печати рукопись. Среди них: «Мухаррик ал-афкар» («Возбудитель мыслей», 1893) – о реформе образования, «Китаб маджалис ас-сарват ва-л-мааш» («Книга собеседований об источниках и изобилии мыслей», рукописное сочинение) – экономический трактат и «Татар телигэ кыскача гыйльми сарыф» («Краткая научная морфология татарского языка»), 1887 – по языкознанию[30]. Подготовленное к печати Хусаином второе издание «Краткой грамматики татарского языка» (1864) было использовано при написании аналогичного труда его братом Абдалаллямом, который не был большим специалистом в языкознании, хотя он сделал значительные добавления [31]. Тогда как Х. Фаизхан, являясь лектором татарского языка, опробовал свое учебное пособие на лекциях, как отмечалось, пособие имело успех среди студентов. В отличие от «Грамматики» 1862 года эта грамматика была построена по аналогии с грамматиками арабского языка.

В «Мухаррик ал-афкар» («Возбудитель мыслей») Абдалаллям поднял идеи реформы мусульманского образования Х. Фаизхана на новую высоту. В десяти главах книги изложил современное состояние мусульманского образования татар Поволжья и Приуралья. Он предлагал ввести в преподавание новый метод, основанный на учебных книгах, утвержденных Научным исламским сообществом, которое бы подчинялось Уфимскому духовному мусульманскому собранию. Преподаватели (мударрисы) также должны были назначаться Духовным собранием мусульман.

Он полагал, что татарам необходимо создать светские учебные заведения, учеников которых набирают из медресе. Эти медресе должны содержаться за счет вакуфного имущества: земли, лавки, дома, магазины, которые должны приносить прибыль, используюмую на содержание медресе. Количество шакирдов как живущих при медресе, так и только обучающихся может доходить до ста человек. В таких медресе, считал Абдалаллям, должны изучаться, кроме татарского и арабского языков, русский и один из европейских языков, а также математика, общая история, география, естествознание. Для подготовки преподавателей можно будет отправить наиболее способных шакирдов на три-четыре года в гимназии и университеты России или в европейские страны. По его мнению, если учителей будет недостаточно, то можно получить информацию из книг русских и османских писателей или привлечь известных татар, получивших образование в российских школах. А именно: Атааллаха Баязитова, Каюма Насыри, Галимджана Баруди, Хасан-Гата Габаши, Ризааддина Фахраддина, Захира Биги, Мусы Акъегета, Хади Атласи. «Если среди нашего народа кто-то хочет жить хорошо, – подытоживал Абдалаллям, – то ему необходимо больше обучать своих детей светским наукам, учить их полезному в этом мире ремеслу и мастерству»[32].

Что касается сочинения «Книга собеседований..», то это крупное экономическое исследование в истории татарской общественной мысли конца XIX – начала XX века. Впервые в татарской социально-экономической мысли Абдалаллям Фаизхан поднял вопросы зависимости богатства от разделения труда и накопления капитала, теории денег, проанализировал процесс производства и воспроизводства материальных благ[33]. Книга выполняет и просветительскую миссию, являясь пособием для ведения повседневной практической хозяйственной деятельности, поскольку в ней рассматриваются вопросы сущности и форм кредита, вексельного обращения, акционерного предпринимательства, акций и облигаций. Анализируя экономические вопросы развития экономики Поволжья и Приуралья, Абдалаллям показывает знание достижений как российской экономической мысли, так мировой в целом.

Сыновья Абдалалляма: Усман, Ибрахим и Абдаррахман Фаизхановы в 20-х годах XX века жили в Уфе[34], дочь Амина получила высшее медицинское образование в Казани, работала в Москве и Вышнем Волочке. В семье Абдалалляма детям уделяли большое внимание: обучали языкам, музыке. В доме имелся большой рояль.

Старший сын Усман родился еще в Казани. Получил образование в Уфе. Работал учителем. В 1905–1906 годах вместе с Девлеткильдеевым (1887–1947) – будущим известным художником, Г. Терегуловым (1887–1938) – политическим деятелем Усман сыграл в Уфе в первом публичном спектакле на татарском языке по пьесе Г. Исхаки «Жизнь с тремя женами», и как артист вошел в историю зарождения татарского театра.

Усман состоял в партии эсеров, принимал активное участие в партийно-издательской деятельности. В Уфе в сарае своего дома по улице Пушкина он держал подпольную типографию. Свой дом передал партии эсеров. В 1911 году находился под наблюдением царских властей[35]. Хорошо был знаком с Г. Ибрагимовым, М. Гафури, Ш. Бабичем и другими шакирдами медресе «Галия». Поэтому предположение М. Усманова о том, что Г. Ибрагимов мог познакомиться с трудами «Ислах мадарис» («Школьная реформа») Фаизхана по оригиналу рукописи в Уфе, не лишено оснований[36]. Во время Гражданской войны был командиром партизанского отряда в Сибири.

В 1927–1931 годах подвергся репрессиям. С 1931 года до кончины в 1934 году жил в Новосибирске, работая бухгалтером. Был женат, имел трех дочерей.

Другой сын Абдалалляма, Ибрахим, родился 17 января 1897 года в Уфе. Окончил медресе, в 1917 году реальное училище. Участвовал в Гражданской войне, защищая в качестве бойца башкирской стрелковой бригады Петроград от войск генерала Юденича. До выхода на пенсию работал бухгалтером. Умер в 1961 году. Вырастил двух дочерей и сына по имени Рафаэль – участника Великой Отечественной войны, награжденного орденами и медалями.

Третий сын Абдалалляма, Абдаррахман, родился в 1898 году. Учился в медресе и реальном училище. Участвовал в Гражданской войне. Был мобилизован в армию Колчака, где служил писарем в санитарном батальоне. Дезертировал. Потом его мобилизовали в Красную армию; он участвовал в освобождении Башкирии. В 1920–1922 годах жил и работал в Ташкенте профсоюзным работником, потом в Уфе – бухгалтером, выполняя общественную работу в обкоме профсоюзов. Умер в 1948 году[37]. Был женат, вырастил двух сыновей: Фердинанда (1926–2003) – окончил Московский нефтяной институт и Зирака (1927–1993) – окончил Уфимский нефтяной техникум, которые работали в нефтяной промышленности.

Жена Абдалалляма Галия после его смерти продолжила сохранять наследие мужа. Он в течение всей жизни собирал библиотеку, куда входили книги на многих языках по различным областям духовной культуры и периодические издания. Галия сама переплетала некоторые рукописи. В семье внука Абалалляма – Фердинанда хранится сборник по различным отраслям знаний, сброшюрованный Галией, где написано «Библиотека Г. Фейзхановой». Библиотеку Абалалляма ждала печальная участь, поскольку в 1918 году Галию выселили из родного дома, и она была вынуждена жить то у своей бывшей горничной Галимы, то у племянниц. Умерла от туберкулеза в мае 1920 года.

После Гражданской войны в родной дом возвратились сыновья Абдалалляма Ибрахим и Абдаррахман, которые решили поделить библиотеку отца в равных частях между собой. В голодные 40–50-е годы прошлого века многие книги из библиотеки были проданы за бесценок.

Хатима Хабибовна, жена Фердинанда Абдаррахмановича, вспоминает: «Старожилы Уфы вспоминали Галию Шаги-ахметовну как женщину очень добрую, гостеприимную и благожелательную. Феизхановы жили открыто, всех принимали, когда к ним обращались по различным житейским вопросам. Особенно часто их навещали друзья сыновей из медресе “Галия”. Они пользовались богатой библиотекой Феизхановых, читали здесь свои рассказы и стихи, громко их обсуждали. Нередко приходили сюда купаться в бане. Летом на пароходе приезжали гости из Петербурга. По-видимому, это была Амина Хусаиновна и ее родственники Сыртлановы. После революции эти добрые родственные связи были прерваны»[38].

Ныне в Уфе проживает около двадцати потомков Абдалалляма, среди которых доктора и кандидаты наук.

Фамилию Хусаина Фаизхана достойно пронесли через столетия и несут его наследники, навечно вписав ее в сокровищницу духовной культуры татарского народа!