Л.Е. Шапошников,
доктор философских наук, профессор НГПУ

Ислам и культура

В современных условиях большинство ученых, занимающихся гуманитарными проблемами, признают, что религия представляет собой некий итог длительной и интенсивной духовной работы, в ходе которой и выявляются главные идеалы, ценности, смыслы, задающие культурологические ориентиры для племени, нации, эпохи, цивилизации.

Известный английский культуролог Кристофер Доусон справедливо считает, что религия может двояким образом относиться к культуре: в первом случае – она «глубоко предана культурному синтезу», но в результате теряется ее специфический трансцендентный характер; во втором случае – религия пытается «полностью освободиться от связи с культурой», но эта позиция «работает на секуляризацию культуры».

С религиозной точки зрения, ни одна из этих альтернатив не может быть принята. Действительно, в первом случае мы имеем дело с модернизмом, во втором случае с консерватизмом. Модернизм – это всегда радикальный разрыв с традицией, отказ от ее сущностных оснований в угоду духу времени. В результате существенного пересмотра религиозной доктрины она теряет свою идентичность, превращаясь в инструмент, обслуживающий те или иные светские идеологические системы. Если речь идет о взаимоотношении религии и культуры, то модернизм превращает ислам лишь в средство ее трансляции и сохранения. При этом культурологическая функция начинает доминировать над всеми остальными, в том числе и над сакральным содержанием.

В результате исламская традиция разрушается, секулярные тенденции начинают преобладать в культуре.

Консерватизм, напротив, выступает под лозунгом неизменности религиозных истин. Все плоды человеческого ума «непрочны и относительны», истины же Откровения даны в готовом виде, и задача разума сводится к их трансляции и сохранению. Однако такая позиция также содержит ряд негативных тенденций для религии. Консерватизм фактически внеисторичен, он сохраняет готовое и с принципиальных позиций отказывается от «приобретения нового», созвучного духу времени. В сфере общества данная установка проявляется в подчеркивании антагонизма между принципами ислама и культуры. При этом вместо овладения культурным процессом, вместо его исламизации происходит уход мусульман от активного воздействия на общество, на ход истории. Консерватизм является питательной средой для экстремизма, ибо негативное отношение к «греховному миру» порождает желание у ряда сторонников этого течения к его разрушению. Хотя, конечно, консерватизм и экстремизм – различные феномены, и между ними нельзя ставить знак равенства.

При всей своей разнополярности модернизм и консерватизм приводят к одному результату, к падению влияния религии на общество. В первом случае ислам теряет свою идентичность, превращаясь в культурологическую доктрину, во втором случае ислам уходит в изоляцию от современных проблем, волнующих людей, превращаясь в своеобразный музейный экспонат. Модернизм растворяется в истории и поэтому на нее не влияет, консерватизм отгораживается от исторического процесса и тем самым также сужает сферу влияния ислама на развитие социума.

Если обратиться к истории ислама, то мы увидим третий путь, который позволяет избежать ошибок консерватизма и модернизма. Мы называем его новаторством (от латинского novatio – обновление, изменение), то есть речь идет об обновлении существующего. Новаторство выступает за сочетание традиции и современности, за богословский ответ на вызов времени, опирающийся на фундаментальные основания ислама.

Ислам быстро стал мировой религией и оказал существенное влияние на культурное развитие не только арабов, но и народов Западной и Восточной Европы. Это оказалось возможным в силу того, что, сохраняя догматические основания, заповеданные Мухаммадом, ислам вобрал в себя культурное наследие античности, Византии и стран Востока, придав им своеобразную направленность. Поэтому исламская культура, вобравшая в себя наследие античности, стала своеобразным кросскультурным мостом, благодаря чему средневековая Европа познакомилась с наследием античных философов, Платоном и Аристотелем, в первую очередь, с математическими, техническими и научными (астрономия, медицина, архитектура, металлургия и т.д.) достижениями народов Средней и Центральной Азии, Индии и Китая.

Культурологическая миссия исламской цивилизации для мировой культуры неоценима. Арабы дали миру историков и географов, юристов и поэтов, врачей и астрономов с мировыми именами. Среди них аль-Газали, Омар Хайям, ибн Сина, аль-Фараби, ибн Рушд, ибн-Туфейль, Абуль-Фарадж, Низами, Фирдуоси, Саади и многие другие.

Мощный прорыв арабской культуры, произошедший после формирования ислама, как мы уже отмечали, объясняется не разрушением  существовавшей доисламской традиции, а ее преобразованием в духе новой религии.

Другим важным обстоятельством является своеобразное понимание фатализма, представленное в новаторском подходе. Фатализм в консервативной интерпретации оборачивается пассивностью, модернисты отказываются от его принципов в угоду личной свободе. Однако фаталистическая компонента исламского вероучения при внимательном рассмотрении может быть интерпретирована как мифологическое выражение того, что в философии и науке получит название динамического детерминизма, ставшего парадигмой научного исследования в Европе только в Новое время, а в Арабском халифате – уже в Средние века, хотя и в ином, религиозном обличии. Именно этот смысловой центр ориентировал мыслителей исламского мира на поиски общих принципов божественного предопределения, действующего в мире как детерминистическая обусловленность природных процессов, причинно связанных между собой. Данное методологическое обстоятельство во многом обусловило развитие и науки, и права, и государственного строительства. В этом  плане характерно, что взрывоподобное развитие науки в Европе начинается только после Реформации, основным принципом идеологии которой был принцип божественного предопределения, что позволило католическим теологам обвинить протестантов в «исламизации христианства».

История арабской культуры преподносит еще один немаловажный урок. Расцвет арабской цивилизации прекратился, сменившись стагнацией, как только ключевые позиции в интеллектуальной и политической элите захватили ортодоксы-консерваторы. Это привело к запретам на свободный интеллектуальный поиск, к преследованиям инакомыслящих, к разжиганию религиозной и культурной нетерпимости.

В европейской истории нечто похожее произойдет в XVI веке с Испанией, в период ее борьбы с Нидерландами и Англией. Победа католических фундаменталистов в этой стране, утверждение режима террора со стороны инквизиции, преследование диссидентов и иноверцев (евреев-иудаистов) отбросят Испанию с позиций ведущей державы в разряд третьестепенного государства. Таким образом, тем политическим деятелям, которые на Ближнем Востоке или в нашей стране уповают на консерватизм, на противопоставление ислама другим религиям, целесообразно более внимательно изучать историю арабской и европейской культур.

Несмотря на кажущуюся противоречивость фаталистического принципа абсолютного предопределения и принципа свободы воли и ответственности, именно эта пара ценностных регулятивов в их синхронности и дополнительности позволила арабам создать достаточно единую культурную среду, внутри которой они имеют возможность реализовать себя в деятельности на всевозможных поприщах, что и обеспечило высокую динамичность арабской культуре.