С.В. Соколов,

Конфликт христианской и исламской цивилизаций в XXI веке: традиции и современность

1. Возникновение проблемы

Агрессивные действия Талибана в Афганистане и 11 сентября 2001 года против США, нападение ваххабитов на Чечню, война США против Ирака – эти события являются свидетельством конфликта христианской и исламской цивилизаций. Проблема столкновения цивилизаций стала впервые предметом обстоятельного анализа в работах А. Тойнби^[1]. Он рассмотрел столкновение России, ислама, Индии и Дальнего Востока с западной цивилизацией и пришел к выводу о существовании общей психологии межцивилизационных конфликтов.

В случае первого «нашествия» западной цивилизации на Китай и Японию была попытка навязать этим народам западную цивилизацию во всей ее полноте вместе с религиозным мировоззрением и технологией. Попытка успеха не имела. Во второй раз западная цивилизация предложила китайскому и японскому народам только технологию, но без религиозного дополнения. И часть западной цивилизации прижилась в этих обществах при сохранении цивилизационной самобытности.

Вместе с западной технологией в эти общества проникли и другие элементы западной цивилизации, вызвав в них внутренний межцивилизационный конфликт. Прежде всего, это касается разрушительного переноса института «национального государства» в Восточную Европу, Юго-Восточную Азию, Индию^[2]. Разрушение незападных обществ «национальным государством» обусловлено его несоответствием расселению нескольких наций в стране, проживавших компактно на своих территориях. Национальное государство потребовало перемешивания этих наций, языков, традиций, образов жизни, что стало причиной ожесточенных конфликтов. Возникающий цивилизационный конфликт между Западом и остальным миром, вызванный экспансией западной цивилизации, Запад не замечает.

А. Тойнби делает важный вывод по поводу цивилизационной целостности, который следует иметь в виду в условиях глобализации всем странам, в том числе и постсоветской России^[3]. Он заключается в том, что не все можно переносить из чужой цивилизации в свою. Данная цивилизация всегда сопротивляется даже тому чужому «цивилизационному клину», который можно имплантировать в нее. Коренная цивилизация вытесняет его, в результате чего возникает межцивилизационная напряженность и конфликт.

В начале 90-х годов XX века среди ученых и политиков получила распространение идея «столкновения цивилизаций», выдвинутая С. Хантингтоном: «Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источником конфликтов будет уже не идеология и не экономика... Столкновение цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Линии разлома между цивилизациями – это есть линии будущих фронтов»^[4]. С. Хантингтон предположил в качестве наиболее вероятного столкновение христианской цивилизации во главе с США с исламской цивилизацией. Последние события, на наш взгляд, этот прогноз подтвердили.

Важное значение для дальнейшего изложения имеет определение цивилизации, которое будет использоваться нами. Как известно, существует множество определений цивилизации, различающихся между собой. На наш взгляд, цивилизация представляет собой историко-духовную общность людей, возникающую из нации, которая включает в себя: 1) господствующее в обществе мировоззрение, идеологию, ментальность людей (исходная сфера); 2) мировоззренческие институты (семья, церковь, школа, СМИ, наука и др.), которые воспроизводят и развивают господствующее в обществе мировоззрение, идеологию, ментальность (базисная сфера); 3) определенный образ жизни индивидов данного общества (исходная сфера). Цивилизация может быть общественной, локальной, характеризующей отдельную страну, и мировой, характеризующей множество стран (например, буддистская, христианская, мусульманская и др. цивилизации).

Конфликт между исламской и христианской цивилизациями начался, по-видимому, после провала попытки «американизации» шахского Ирана в 1975 году. В конфликте данных цивилизаций участвуют не все противостоящие страны и народы, а лишь часть из них. С мусульманской стороны участвует мусульманский экстремизм в форме большевизма (социальное равенство) и фашизма (превосходство мусульман над другими), а с христианской стороны – американизм. Другие части мусульманского Юга и христианского Севера могут оказаться втянутыми в этот конфликт в силу объективной логики развития событий.

В чем причина этого межцивилизационного конфликта? Почему он возник между исламской и западной цивилизациями? Главной причиной этого конфликта является отказ от прежнего христианского Бога. «Бог умер», – сказал Ницше еще на рубеже XIX и XX веков. Конечно, умер не Бог, а представление о Боге, возникшее в западной цивилизации на протяжении нескольких столетий. Отрицание Бога было высшим проявлением нигилизма до тех пор, пока французский философ-структуралист Жак Деррида не стал доказывать, что и личность – это миф.

Но в исламской цивилизации Бог не умер, а живет своей полнокровной жизнью, а вместе с ним живет прежний образ жизни, прежние исламские институты, ментальность и мировоззрение. В исламской цивилизации, менее рациональной и не нигилистической, индивид также не считается иллюзией. В чем же проявилась смерть Бога в нынешней западной цивилизации, особенно возмущающая мусульман? Виктор Ерофеев, на наш взгляд, достаточно четко сформулировал это по поводу философии наслаждения, ставшей господствующей сейчас: «Метафора наслаждения требовала особого эстетического подхода... С середины XIX века начинается сползание от лица к фигуре: культура и искусство, штурмуя человеческое тело, принялись все раздевать и всему задирать платье. И на уровне XX века срывается все, а самое заветное в теле стало главным объектом. Поэтому прошлый век приобретает гиперсексуальное значение, и одно за другим продавливаются все табу – сексуальных меньшинств, всех видов секса и других представлений и извращений. Культура теряет зону запрета, приобретает все больше дозволенности...»^[5].

Через СМИ, особенно телевидение и кино, около двух третей которых подконтрольно США, происходит распространение американской массовой культуры, оскорбляющей представителей исламской цивилизации. Ее сторонники сначала стихийно, а затем осмысленно вступают в цивилизационную борьбу сначала против местных сторонников американской цивилизации, с которой связывают американскую массовую культуру. Затем, понимая, что источник «американской цивилизационной заразы» находится в США, начинают борьбу против нее в самой Америке за право жить по-своему. Они требуют, чтобы экспансия американского образа жизни, американских институтов, американской ментальности и мировоззрения в исламские страны были прекращены. Они хотят жить по-своему и по-своему быть счастливыми.

Многие ученые видят в конфликте между исламом и Западом только цивилизационный конфликт и не включают в него конфликт социально-экономический, между богатством и бедностью. «Возникновение исламского тоталитарного радикализма (некоей формы анархо-большевизма), – пишет Е. Ихлов, – это реакция на вестернизацию мусульманского мира»^[6]. Он считает, что кризисы модернизации вызываются, прежде всего, цивилизационными причинами, хотя и не определяет, что такое «цивилизация». Социалистическая революция в России в 1917 году, фашистская революция в Италии и Испании, национал-социалистическая революция в Германии, маоистская – в Китае, исламская революция в Иране – все это цивилизационный, а не социально-экономический кризис назревшей модернизации.

На наш взгляд, вышесказанное недостаточно для понимания происходящего. Ведь агрессия талибов против США, война против талибов, а затем против Ирака со стороны США и их союзников вызвали раскол между исламскими странами и внутри этих стран на проамериканское богатое и образованное меньшинство и бедное, необразованное исламское большинство. Одновременно и Запад раскололся на воинственную и демократическую части. При этом последняя выступает против военного решения конфликта цивилизаций. Это свидетельство того, что модернизация исламского общества – не только изменение цивилизации, но и общественного строя. Не включать в модернизацию общества его общественный строй, сводить ее только к цивилизационной составляющей – ошибка, связанная с недопониманием формационного и цивилизационного подходов. Не случайно в процессе модернизации в слаборазвитых странах участвовали беднейшие слои населения, руководимые маргинальной интеллигенцией, как это было, в частности, в России, или военными, как в саддамовском Ираке.

На наш взгляд, сутью этого сложного и многоуровневого конфликта является противоречие между бедным, слабым, отсталым, исламским мирным Югом и богатым, сильным, передовым, христианским агрессивным Севером. В этом противоречии богатый, сильный, агрессивный Север, по мнению многих мусульман, особенно бедных, осуществляет информационную, психологическую, экономическую, политическую и христианскую экспансию против бедного, слабого, мирного мусульманского Юга, подавляя, унижая, третируя отсталый мусульманский образ жизни. С точки зрения этой части мусульманского мира, проамериканские исламские страны (Саудовская Аравия, Кувейт и т.п.) являются экономически и политически сторонниками христианского Севера. В них исламская цивилизация приспособилась к социал-капиталистической формации, импортированной с Запада.

Следовательно, этот конфликт становится и межцивилизационным и информационным. По своему содержанию он выступает конфликтом между отсталыми (аграрно-капиталистическими) и передовыми (индустриально-социал-капиталистическими) обществами. По цивилизационной форме этот конфликт является конфликтом между социал-демократической (передовой,
индивидуалистической, светской) и исламско-талибской (отсталой, коллективистской, религиозной) цивилизациями.

Нужно подчеркнуть, что вдохновителями идей исламского экстремизма, как всегда, выступает обеспеченная и образованная часть исламского общества. В силу своей религиозной, интеллектуальной, безнравственной исключительности она становится носителем того нигилизма в исламском мире, о котором писал Ницше, Достоевский в «Бесах», Ленин в своих поджигательных статьях. Бен Ладен, Басаев и другие образованные и обеспеченные нигилисты видят смысл своей борьбы в тотальном разрушении существующего мироустройства, находя в этом своеобразную эстетику. Их мало интересует будущее международное мироустройство. Но их экстремизм, упакованный в форму радикального ислама, находит отклик в мусульманских толпах, которые, как и все толпы в мире, включая пролетарские и нацистские, отягощены агрессией и ненавистью к какому-то врагу. Исламско-большевистская и нацистская масса, образующая демосоциальную основу исламско-талибского экстремизма, бессознательно хочет стать особой субцивилизацией в исламском мире, находиться в пролетарской нищете, исламской исключительности, антиамериканской агрессивности.

Исламский радикализм – это также идеология части мусульманского среднего класса (торговцев, служащих и т.п.).

Сущность и значение межцивилизационного конфликта осознается христианской стороной очень медленно. Война против советского режима в Ираке показала, что правящие круги США осознали эту опасность. Но поведение (идеологическое, политическое, экономическое, военное) США оценивается исламской стороной как ущемление ее цивилизационных основ. Христианская же сторона в значительной своей части наивно считает, что осуществляет «прогрессивное развитие», не замечая объективного ущемления исламской цивилизации. Исламская же сторона в лице ее экстремистской части четко сознает причины, сущность и характер разрешения этого конфликта. Поэтому разрешение этого цивилизационно-формационного конфликта не может быть простым и должно быть двусторонним.

Если через подконтрольные США СМИ говорить на весь мир с телеэкранов, что только американский образ жизни хороший и прогрессивный, а все остальные – отсталые и негодные, то иноцивилизационные в ответ будут видеть в американцах и христианах воплощение зла и будут бороться с ними ценой своей жизни.

В террористическом акте против США 11 сентября 2001 года граждане США стали жертвами объективной экспансии своей цивилизации и общественного строя, внешней политики своего государства. Эта экспансия осуществляется под прикрытием социал-капиталистических представлений о добре и зле. Американские и западные неоколониалисты не желают понять, что в других цивилизациях люди живут по другим представлениям о добре и зле, не менее истинным, но другим. Американцы до сих пор не понимают, что экспансия своего образа жизни другим народам представляет насилие над этими людьми до тех пор, пока они добровольно не примут этот образ жизни и связанную с ним цивилизацию. Они полагают, что выборы, отношение между мужчиной и женщиной, судебная система, тип политического режима, либеральная идеология и т.п. – по-американски – это единственно правильные формы организации общественной жизни.

Важной причиной исламского экстремизма и антиамериканизма является открытое стремление нынешних США к мировому господству. А. Шлезингер-младший писал в своей книге «Циклы американской истории»: «США экспансионистская страна... тяга к экспансии, имеющая самые глубокие корни в экономической структуре, обеспечила в XX веке преданность всех администраций делу строительства империи. Нации, стремящиеся защититься от американской экономической агрессии, объявлялись угрожающими американской свободе. Отсюда война с Испанией, Первая и Вторая мировые войны, отсюда война во Вьетнаме.

Стремление к завоеванию мировых рынков согласно тезису «открытых дверей» объясняет все в американской политике».

Наличие мировой системы социализма во главе с СССР сдерживало американскую военную, экономическую, идеологическую агрессию, заставляло правящие круги США маскировать ее развитием американской демократии, которая рассматривалась в качестве главного идейно-политического средства в противоборстве с тоталитарной советской системой. После распада мировой системы социализма американская демократия стала в прежней мере не нужной правящим кругам США внутри своей страны. В условиях глобализации она стала препятствием американской экспансии на международной арене. Правящие круги США в значительной мере проигнорировали демократические принципы, зафиксированные в Уставе ООН, начав войну против Ирака.

Таким образом, говоря о конфликте между исламским и христианским миром, мы должны прежде всего подчеркнуть, что важную роль в нем играют как народные массы мусульманских и христианских стран, так и их правящие элиты. Причем на разных этапах этого конфликта то одна сторона, то другая приобретает ведущую роль. Не следует преувеличивать утверждение, что исламский экстремизм – это проявление отчаяния религиозных, нищих, слабых людей на фоне торжества богатых, сильных христиан. Между социальной напряженностью низов разных цивилизаций и проявлением терроризма – дистанция огромного размера. Исламское простонародье в своих странах с деспотическими режимами самостоятельно не участвует в политике. Оно живет в условиях феодального коллективизма в рамках своих патриархальных семей, кланов, каст, конфессий, диаспор. Такие коллективистские общества способны смягчить социальные конфликты и невзгоды индивида, если они не затрагивают самих основ этого исламско-коллективистского образа жизни.

Таким образом, с одной стороны, можно говорить о возникновении в XXI веке мощного индустриально-постиндустриального, прогрессивного, христианско-либерального и социал-демократического Севера, ставшего объективно авангардом человечества; с другой стороны, о появлении мощного исламско-экстремистского движения, направленного на возрождение могучего исламского халифата, социального равенства, ограничение христианских и социал-капиталистических ценностей, тормозящего общественный прогресс.

Идущая межцивилизационная война отличается от других войн отсутствием видимых фронтов, ведется, как и цивилизационная война между СССР и США, по тем же идеократическим принципам. Это война психологически-религиозная, имеющая внешний и внутренний фронты, ведущаяся силами своих фанатичных приверженцев. Как и война с советским коммунизмом, война с исламским экстремизмом (и социализмом) будет для западного мира чрезвычайно сложной. Имея религиозную форму, она скрывает глубокую историческую пропасть между разными цивилизациями и разными историческими эпохами в истории человечества.

В исламском социализме религиозная сторона – следование заветам ислама – является определяющей. Материалистическая сторона отодвинута в нем на второй план и тем самым не противопоставляет богатого и бедного. В этом смысле борьба против исламского социализма (равенства всех мусульман перед Богом) очень трудна психологически и идеологически. Психологическая и идеологическая победа здесь в принципе исключена, в отличие от победы мирового социал-капитализма над пролетарским социализмом, а возможно только мирное сосуществование двух цивилизаций, к которому и нужно стремиться.

В связи с вышесказанным, начавшийся межцивилизационный конфликт требует ряда серьезных мер, соответствующих той угрозе, которую он представляет для всего мира.

Во-первых, нужно ликвидировать ядро исламского экстремизма, которое находится в Афганистане в виде движения талибов, а в Ираке – в виде партии арабского социалистического возрождения, в Чечне – в виде движения ваххабитов.

Во-вторых, требуется осуждение исламского экстремизма со стороны руководства международного мирного современного ислама. Это сделать очень трудно, учитывая мнение исламской массы.

В-третьих, необходим план Маршалла, прежде всего, богатых исламских стран для улучшения качества жизни и культуры бедных исламских стран. С его помощью можно подорвать цивилизационные основы исламского экстремизма и укрепить мирную составляющую исламской цивилизации.

В-четвертых, обязателен союз между демократической частью Запада и исламского мира в борьбе против исламского экстремизма и воинствующего неолиберализма. Основой этого союза может быть социал-демократическая составляющая ислама и христианства.

К исламским принципам, которые можно найти и в христианстве, можно отнести: 1) отказ от рабства и крепостничества; 2) низкое налогообложение подданных ислама, ведущее к росту общественного производства и численности населения; 3) закят (специфический налог), взимаемый в пользу малоимущих и распределяемый централизованно, что избавляет нуждающихся от ощущения неполноценности и способствует относительной справедливости и равенству; 4) «иншалла» –
ориентация на сегодня и невозможность знания о будущем, известном только Богу, что дает возможность человеку самостоятельно определять свое настоящее, самореализовываться; 5) роль мечети как соединительного звена между человеком и Богом, будущим и прошлым; 6) толерантность (терпимость) к другим цивилизационным религиям и т.п. Важной составной частью ислама является шариат (мусульманское право), регулирующий мусульманский образ жизни во всех его существенных проявлениях. Принципом шариата является законопослушание и лояльность к законной власти, готовой разделять ценности ислама. При этом большинство исламских правовых ценностей созвучно современным правовым системам^[7].

В-пятых, нужно менять принципы мироустройства. Новыми принципами должны стать многополярность, многоцивилизационность, борьба с международным терроризмом во всех формах, кроме межгосударственной. Современной техногенной христианской цивилизации следует на деле отказаться от признания себя единственно достойной человека. Потребуется смягчение рыночных отношений между исламской и христианской цивилизациями, учет в межцивилизационном отношении цивилизационных традиций. Мировое переустройство должно быть осуществлено на основах относительного цивилизационного и формационного неравенства разных стран мира.