В последнее время по работе мне пришлось общаться с документами по открытию мечетей в Центральной России в начале ХХ века. Странное ощущение возникало при этом. Своеобразное дежавю – впечатление, что я это уже где-то видел или слышал. И в самом деле, в последнее время в нашей стране и по всяким Европам активно идут обсуждения относительно открытия мечетей в крупных городах. При этом их противники активно апеллируют к прошлому своих стран, к традициям. Правда, интересные традиции бывают – например, в распространяемом по Интернету обращении относительно запрещения строительства мечети в Текстильщиках в качестве иллюстрации используется почти точная копия аналогичного швейцарского дацзыбао. При этом авторы говорят о сохранении российской идентичности. Странные, однако, понятия об этой самой идентичности.
Проект мечети на проспекте Мира в Москве
Самое интересное в другом. А в чем же заключаются те самые традиции, к которым все периодически обращаются? В своем экскурсе мы не будем уходить далеко в исторические корни – в столь любезную сердцу Золотую Орду (в которой, как известно, при том что ислам был официальной религией с 1312 года, обеспечивались оптимальные условия для всех конфессий), а обратимся к царской России рубежа XIX–XX веков. Причем рассмотрим мы не то, как строились мечети в татарских и башкирских аулах или городах Туркестанского генерал-губернаторства или Закаспийской области. А то, как строились мечети в губернских центрах так называемой Внутренней России, а еще точнее, на территориях современного Центрального федерального округа.
В указанный период в данном регионе было воздвигнуто немало мечетей: в Твери, Ярославле, Москве и Касимове (в обоих городах это были уже вторые по счету мечети). Хотелось бы напомнить о том, как они строились, при каком количестве мусульман получали разрешение на их возведение.
Например, в славном городе Твери соответствующий документ был получен при наличии проживающих в городе 300 мусульман, из которых больше половины были военнослужащими. А когда Ярославская община в первый раз попробовала попросить разрешения на свою регистрацию, то не получила такового, потому что всех мусульман мужского пола в городе проживало всего лишь 12 человек.
Вот такими были примеры в той самой горячо любимой старине, к которой так часто апеллируют многие так называемые «патриоты». Так называемые – потому что это не патриотизм, а действия, ведущие к разрушению страны, и им рано или поздно придется отвечать именно по этой статье.
Что же мы видим сейчас? Самый знаменитый скандал разгорелся вокруг мечети в московском районе Текстильщики. На сегодняшний день в Москве проживает, по разным подсчетам, от 400 тысяч до 2 миллионов мусульман. Причем самые низкие данные – около 400 тысяч, как правило, вызывают смех и ухмылки, особенно у специалистов. Как известно, это цифры из переписи 2002 года, проведенной с многочисленными нарушениями и уже давно с тех пор устаревшие. Но это самые низшие оценки! Заметим, что с тех пор почти вся система ЖКХ перешла на использование труда кыргызов, анекдот про узбекский язык на стройке (который, если запретить, стройка остановится) перешла в городской фольклор, а песенка про таджика, который «на языке Хайяма материт январь» приобрела заметную популярность. При работе по энциклопедическому словарю «Ислам в Москве» из серии «Ислам в Российской Федерации», где учитывались все этнические общины, а также этноконфессиональные меньшинства (как мусульманские в этносах, традиционно не исповедующих ислам, так и наоборот), была произведена оценка в 800 с лишним тысяч в 2007 году. При этом в огромном городе имеется всего лишь 4 суннитских и одна шиитская мечети, которые просто физически не способны вместить всех желающих.
Но на Москве свет клином не сошелся. Может быть, в других городах ситуация лучше, имеющихся мечетей достаточно и новые просто не нужны? В Воронеже дали официальный отказ в вопросе строительства мечети, основываясь при этом на якобы имеющийся «исконно православный характер региона». Самое интересное, что именно в этом регионе Центральной России имеются самые значительные средневековые золотоордынские мечети, при этом даже расположенные на реке под названием Мечеть. Остатки их еще в середине XVIII веке были описаны, и упоминания содержатся в документах. Так что говорить об исторических приоритетах в регионе как-то не приходится. Вообще этот разговор о них не самый лучший именно для русского народа. В области проживают (по переписи 2002 года) более 20 тысяч мусульманского населения, и оно стремительно растет. Между прочим, в пресловутое царское время в Воронеже была молельная комната в Михайловском кадетском корпусе, хотя численность мусульман в губернии составляла всего лишь 242 мужчины и 24 женщины.
Не менее странной кажется ситуация в Ульяновске. Разумеется, изо всех региональных центров в Среднем Поволжье этот город лидирует по количеству мечетей, уступая только Казани. На родине Ульянова-Ленина сегодня построено 10 мечетей, и это количество превышает аналогичный показатель в Нижнем Новгороде, Пензе, Саранске, Самаре, Саратове. Словом, изо всех поволжских региональных столиц мечетей больше лишь в Казани и Астрахани. Но это лишь отражение этноконфессиональной ситуации в городе. В одном из его районов – Новом городе примерно из 100 тысяч населения татары составляют около 20%. Во входящем в черту города поселке Вырыпаевка – от 65 до 80%. Опять же при вроде бы немалом количестве мечетей в Ульяновске они никогда не бывают пустыми, и это главный показатель их нужности. При всем при этом находятся силы, которые выступают против строительства мечетей в Ульяновске.
Самая странная ситуация возникла в Пензе. Как известно, в этом городе имеется лишь одна мечеть, построенная до революции и с большим трудом возвращенная верующим. Между прочим, произошло это благодаря вмешательству заслуженного врача Российской Федерации, неоднократно награжденного государственными наградами. Места в этой мечети давно уже не хватает, но почему-то разрешение на строительство новой мечети упорно не дают. Причем это происходит в регионе, основу которого составляет сельское хозяйство, держащееся практически на одних татарских аулах. Когда едешь по области, это отлично видно по состоянию полей. Почему-то именно у татарских аулов поля обработанные и скотина является неотъемлемым элементом пейзажа. Но мечеть в городе построить нельзя.
Но остается вопрос: кому мешают мечети в крупных российских городах? Что собой представляет та невидимая сила, которая всячески сопротивляется строительству храмов одной из традиционных российских конфессий? Кто работает на срыв становящегося все более реальным сближения России с исламским миром?
Если это «православная общественность», то в этом большие сомнения, потому что много приходится контактировать с воцерковленными православными людьми, которые не только не против, а за строительство мечетей. Если это сторонники сохранения российской идентичности, то почему тогда их призывы с точностью калькируют воззвания европейских ультраправых? Может быть, кто-то пиарится на запретах строительства мечетей и кампаниях по этим запретам? Но при этом явно виден определенный сговор, причем целью сговора являются не только сами мечети (намаз мы читать все равно будем), а сами российско-исламские отношения как таковые.
Ахмад Макаров,
отв. редактор
энциклопедического словаря
«Ислам в Российской Федерации»