6. Колорит эпохи

6.1. Памятники

Исконный нижегородский кремль

Кремль XIV века был меньше нынешнего. Тот, кто бывал в нем, знает обрыв возле Архангельского собора. Ныне он плотно включен в территорию кремля XVI века, однако до этого именно здесь проходила стена. Достаточно спуститься с него, чтобы почувствовать это. Сначала спуск чуть заметен — еще и нивелировка почвы сказывается, но там, где съезд делает резкий поворот налево, вы уже видите очень выразительный холм как бы отдельного городища, а оказавшись еще ниже, уже различаете тех, кто наверху, лишь по их голосам, а главу Архангельского собора вообще едва видите. Спуск, устроенный ныне от собора вниз, наверное, фиксирует трассу старого съезда от центральных ворот деревянной крепости к реке.

В 1372-1374 гг. началось было строительство стен и башен из белого камня — всего через 5 лет после того, как Дмитрий Московский возвел свой каменный кремль. Денег хватило только на возведение Дмитровской, центральной башни, да небольшой цитадели рядом с нею. Остатки белого камня той постройки до сих пор можно видеть в основании Дмитровской башни. Кроме того, камни из кремля XIV века были вторично использованы при строительстве стен в XVI столетии, и, если стоять лицом к Дмитровской башне, а потом посмотреть налево, мы увидим целые прясла, сложенные из этого камня. Вероятно, перед нами даже не просто переклад, а остатки каменной цитадели, которая, по некоторым данным, окружала Дмитровскую башню.

Но Кремль — сам не более чем цитадель, даже если в самом кремле была еще одна цитадель. Сам город тоже нуждался в защите. Видимо, в XIII — начале XIV века посада не было (гарнизон просто сидел в деревянном кремле), потом посад появился, но политическая обстановка мешала приступить к строительству внешних стен. В 1363 году момент настал — князь нижегородский пытается строить цитадель в камне, и в то же время отдает указание “город сыпати”, то есть возводит посадское укрепление из дерева и земли. От этих укреплений остались, во-первых, улицы, вроде улицы Пискунова, которые проходят как раз по древней линии обороны. Почему? Да потому, что при разрушении посадских стен в 1770-е годы улицы прокладывали по валам и засыпанным рвам, “ничейным”, которые не надо было выкупать у владельцев. Да и прежде здания, храмы жались к стенам. Примерно 150 метров вдоль улицы Пискунова идет вал, высотой примерно метра 2, довольно четко оформленный. Историки полагают, что это именно вал XIV столетия, а не более поздняя его переделка 1618 года. Раскопки вала показали, что перед ним шел ров, по дну которого натыкан был частокол (это — укрепления 1618 года), а в самом вале — зарыта дубовая клеть, поставленная в технике XIV столетия. Ныне вал загажен, и даже старожилами не воспринимается как памятник архитектуры. Улица Пискунова, когда вал заканчивается, идет себе дальше, как ни в чем ни бывало, но это ее спокойное направление обманчиво. На самом деле вал покидает “ложе” современной улицы и устремляется наискось прямо по современным (и не очень) домам к перекрестку Покровки и Октябрьской. Поразительно, но старым “руслом” вала можно пройти и сегодня — тут наискось идет колея для трамвая, там квартал деревянных домов прорезает как бы “черный ход”, короче, кварталы поразительным образом помнят “правду”. Но еще более поразительно, что в парке на перекрестке Покровки и Октябрьской остались следы проездной Никольской башни. Еще авторы 1960-х годов описывают этот остаток как “груду камней” — башня была каменной, хоть и стояла на земляном валу. Ныне камни задернованы, и посетители парка, в котором стоит памятник Свердову (и где, кстати, тусуются нижегородские нумизматы), видят лишь холмик, который, наверное, скоро уничтожат строители нового здания по соседству. Представьте себе, это остаток сооружения XIV века.

Памятники Булгара

Четырехугольник (Соборная мечеть). Еще издали, подъезжая к городищу, вы видите гордый минарет, который взмывает в небо, окруженный руинами и целыми зданиями. Не обольщайтесь: минарет этот совсем новый, его поставили в 1990-х годах и, надо признать, не слишком удачно. Но он стоит на руинах сооружения, которое некогда именовали в литературе Четырехугольник и которое на самом деле — руины соборной мечети. Но непростой. Что это было за здание — очень сложно объяснить человеку, который не видел ничего подобного. Это была мечеть-крепость. Лучше всего это видно по современной реконструкции, сделанной на основе полных раскопок памятника: прямоугольный замок, представлявший из себя здание под покатой крышей, увенчанной башенкой. По сторонам стояли четыре фортификационные башни с зубцами, а на одной стороне — также и Большой минарет. Вход в здание располагался на той стороне, где минарет, и был оформлен богато — воротца, резьба, ступеньки. Дизайн постройки был чисто местным; очень похож на нее комплекс в городе Биляре, выстроенный еще до монгольского нашествия. Скорее всего, строительству таких крепостей-храмов булгары научились еще в Х веке, когда получили от Арабского халифата вместе с исламом и начатки архитектурных знаний.

Как показали раскопки, колоссальный храм-замок строился не сразу. Его стали возводить буквально в тот же год, когда Батый разорил Булгарию (1236), ну, максимум на следующий. Столь масштабное строительство, затеянное не в столичном, а в “районном” городе, свидетельствует о том, что план сделать новую столицу именно тут созрел у оккупационной администрации изначально. Однако готовый уже фундамент надолго забросили. Исследователи видят причину в тяжелом экономическом положении, но с таким же вероятием можно говорить о том, что стройку заморозили по религиозным причинам. Монголы на первых порах относились к исламу прохладно, а их ставленники в Булгаре из местных, напротив, вере своей никогда не изменяли, что видно и по их монетам. И как монеты с “исламской” символикой пришлось потом перечеканивать, чтобы не злить великого каана в Каракоруме, так и замок-мечеть забросили. Мечеть, как говорилось выше, была пока неуместна, еще неуместней был на первых порах замок, ведь монголы первое время не позволяли строить в провинциях фортификационные сооружения.

На фундаменте встали лачуги горожан, но в 1260-х гг. строительство продолжили. Стены возвели на рубеже XIII-XIV веков. В самом начале XIV века по углам “замка” поднялись фортификационные башенки. К концу 1330-х комплекс был готов. Сооружение построено из местного известняка с широким применением дерева (дубовые сваи стоят в основании, дубовые же каркасы держали в свое время стены). Из-за того, что строили долго, погуляв вдоль стен, можно увидеть, что использовался раствор (для скрепления камней) разного качества — где-то он, словно вчера положен, а где — превратился в пыль.

“Монастырский погреб” (Северный мавзолей). Он находится буквально в десятке метров от Соборной мечети, и это — очень заметное сооружение, хотя и испорченное “зонтиком”, подвешенным над ним от стихии еще в 1889 году. Его название — оттого что, что монахи устроили в нем погреб. А изначально это был именно ханский мавзолей, входивший с Соборной мечетью в один комплекс.

О том, кто там был похоронен, и когда построено само здание, шли долгие споры. Скорее всего, мавзолей возвели в “зрелый” строительный период Соборной мечети, то есть в начале XIV века, когда обустраивали площадь вокруг нее. Установлено, что здание погибло в 1431 году от рук солдат русского воеводы Федора Пестрого, который устроил погром в городе.

Купол мавзолея сохранился относительно хорошо, только надо помнить, что прежде снаружи его закрывала восьмискатная крыша. А вот фундамент выглядит оплывшим, как будто “растаял” от времени, словно скульптура из песка. Это из-за того, что внешняя кладка утрачена, и то, что мы видим снаружи — кладка внутренняя, бутовая и рваная, не предназначенная вообще-то для обозрения. Изнутри здание, напротив, сохранило свою подлинную облицовку, которая на первый взгляд напоминает грубую булыгу, тщательно скрепленную раствором. Вход в мавзолей устроен был в виде стрельчатой арки, и эта особенность читается по сей день. Такой же формы были и небольшие оконца, ныне реставрированные и очень впечатляющие. Перед входом были, видимо, некие привратные сооружения, от которых ныне сохранились только фундаменты.

“Никольская церковь” (Восточный мавзолей). В самом начале XVIII века русские священники переделали усыпальницу, входившую, как и “Монастырский погреб”, в комплекс Соборной мечети, под храм св. Николая, но его упразднили уже в 1732 году, а название, пусть условное, в литературе осталось. Это — ярчайший и в то же время типичнейший образец булгарской архитектуры: четверик, переходящий в восьмерик, и все это покрыто восьмиугольной же конической крышей. Если бы мы зашли внутрь (но сегодня мавзолей закрыт), мы увидели бы купол, а не многогранный свод, как можно подумать, и намек на купол читается и снаружи — обратите внимание на “срезы”, идущие по углам здания; это и есть как раз основа для выстраивания внутреннего купола.

О том, кто был похоронен в этом мавзолее, есть лишь такое глухое свидетельство: в литературе XIX века говорится, что при ремонте здания нашли надгробие с текстом: “Сабар-Ильчжи, дочь князя Бураша, умершая 4 июня 1291 года” (в переводе на наше исчисление). Этот князь Бураш был, очевидно, региональным владетелем этих мест в период господства Ногая и частичной дезинтеграции Золотой Орды.

Обходя памятник, обратите внимание на мощные подпорки (неизвестно, ранние или поздние), небольшие стрельчатые окна (дискуссионным остается вопрос, когда их проделали и были ли вообще окна у первоначального здания), ниши — ложные окна на восьмерике, одна из которых отреставрирована. Глядя на восьмигранную крышу, напрягитесь, и узрите ромбы — узоры, украшающие древнюю, видимо, кладку. Перед стрельчатым входом в мавзолей также было привратное сооружение, как и перед “Монастырским погребом”, ныне сохранившееся в руинированном состоянии.

Малый минарет. Издали он красный — это, наверное, потому, что в составе покрытия его стен есть красные глины. На него можно свободно подняться — лестница узкая, очень сильно витая, но подъем легок. Когда оказываешься на вершине, видишь себя на крохотной площадке на головокружительной высоте. Немного жутко, но очень красиво.

Минарет сложен из огромных блоков, тщательно пригнанных друг к другу. На вершине его барабана — скупое украшение в виде “шестерни”. С одной стороны можно заметить нишу, украшенную тонкой резьбой по белому камню. Вход в минарет оформлен аркой, которая по ранту столь же скупо украшена витым веревочным орнаментом. Наконец, на углах фундамента — украшения в форме стилизованных растительных розеток. Непосредственно на лестницу, ведущую наверх, не попадешь — сегодня приставлена лестница железная, а раньше, наверное, был каменный или деревянный пандус.

Как говорят предания, минарет поставлен на месте захоронения “святых булгар”. Это было отдельно стоящее здание, без пристроек. Время его строительства разные исследователи называли разное; кто-то возводил его еще к домонгольской эпохе, кто-то указывал на XIII или XIV века. У нынешних исследователей единого мнения об этом нет. Называя аналогии, которые и на самом деле оказываются более чем древними (вплоть до IX века), прослеживая связь архитектуры минарета с армянскими и северо-мусульманскими традициями, исследователи, как я понимаю, останавливаются на рубеже XIII-XIV веков как на дате его создания.

Ханская усыпальница находится рядом с Малым минаретом и принадлежит с ним к одному комплексу. Название происходит от того, что, согласно татарским преданиям, тут были похоронены десять святых мусульман, и в том числе ханы Болгар. 31 могила, вскрытая еще в начале века, дала среди прочего дату 709 год хиджры.

Внешне усыпальница напоминает мавзолеи возле Соборной мечети, особенно “Монастырский погреб”, но на самом деле конструкция здания в корне иная. Начнем с того, что некогда было три мавзолея, два из которых стояли рядом, третий чуть в стороне, соединенный с ними небольшой постройкой. Руины этих сооружений, ныне разрушенных до фундамента, можно видеть рядом с Ханской усыпальницей. Но главное — форма купола, которая в древности была совершенно иной у всех трех сооружений, чем у мавзолеев возле Соборной мечети. Если там это были восьмигранные шатры, то здесь — четырехгранные “паруса”, как это хорошо видно на современной реконструкции.

Считается, что ханы были похоронены именно в сохранившейся усыпальнице — недаром же она так называется! Но сопоставление с рисунками XVIII-XIX веков, когда еще три мавзолея стояли вместе, показывает, что ханской была одна из усыпальниц, которая не сохранилась, а в этой хоронили “святых мусульман”, потом же, когда прочие разрушились, название “ханской” перешло именно к ней.

Усыпальница сложена из больших, местами аккуратно, местами не очень отесанных блоков, закрытых опять же кое-где красноватой “штукатуркой” на глиняной основе. Некогда здание было покрыто поливной плиткой с тонкими арабесками. О времени строительства этого сооружения нет точных данных. Известно, что оно было разрушено в 1361, значит, в это время уже существовало. В то же время ряд строительных приемов заставляют говорить, что усыпальница построена позже, чем Соборная мечеть (даже ее, скажем так, “средние строительные слои”), и в целом, наверное, наше сооружение можно датировать первыми десятилетиями XIV века. Для посетителей усыпальница закрыта.

Черная (Судная) палата. Это — одно из красивейших, к тому же хорошо сохранившихся сооружений города. Найти его несложно —
надо просто пройти от Малого минарета еще несколько сотен метров в сторону от реки, или просто выйти на окраину современного села опять же в сторону от реки — и вы уже издалека на ровном поле увидите это здание.

Это величественное сооружение одно время упорно считали то усыпальницей, то мечетью. Однако новейшие исследования показывают, что оно носило сугубо светский характер. Так, при раскопках открыт водопровод, который шел в этот дом, совершенно неуместный в погребальном или культовом памятнике. Что именно тут было? Это не было секретом уже для самых проницательных исследователей прошлого. Так, Паллас со слов местных жителей считал палату зданием суда, причем на первом этаже (действительно, мрачном) находилась тюрьма предварительного заключения для ждущих приговора, тогда как на втором вершился суд.

В конце XIX века от местного муллы была записана легенда, которую сегодня воспринимают как верное воспоминание, по которой суд вершили четверо: сам хан и трое избранных из народа наиболее авторитетных людей. Хан обычно приходил в здание с запада, по переходу, который соединял Черную палату с его дворцом (от которого ныне не осталось и следа), тогда как трое других судей входили каждый со своей стороны, и, так эффектно появляясь, они производили особое впечатление на подсудимых.

Название “Черная палата” имеет неясную этимологию, поскольку, как вы видите на снимках, здание отнюдь не черное. Скорее всего, так его назвали потому, что оно сильно погорело в 1361 году, при налете хана Булак Тимура. По некоторым аналогиям, оно построено в середине XIV века, и по строительным приемам показывает значительный прогресс относительно зданий аналогичного назначения даже в более “цивилизованных” регионах.

Как следует из реконструкции, до нашего времени дошло только ядро некогда более обширного комплекса. “Пристройки”, вскрытые рядом с палатой (их остатки можно видеть и доныне), на деле были галереей вокруг нее, к тому же в здание вел красиво оформленный портал. Купол здания напоминал купола усыпальниц возле Малого минарета.

“Белые палаты” (Бани). Баня была очень большой, и не частной, а общественной. В ней мылись рядовые горожане, о чем можно судить по строгости интерьера и отсутствию украшений. Она построена в 30-40 годы XIV века, работала до примерно 1361 года, а потом, после погрома, которому подвергся город в том году, ее постепенно забросили. Первое помещение, в которое попадал посетитель — предбанник; там люди раздевались. Далее шло главное помещение в форме квадрата со стороной больше 11 метров, причудливо разделенное на отдельные кабинки для мытья (они образовывали, если смотреть сверху, фигуру в форме креста). По сторонам зала находились индивидуальные комнаты для мытья. И центральный зал, и его боковые ответвления были покрыты куполами, как это хорошо видно на рисунках старых художников, которые еще наблюдали бани относительно целыми.

Сегодня сохранность бани чисто археологическая. Лопата археологов вскрыла добросовестно фундаменты, но это только и именно фундаменты. Есть смотровая площадка, с которой хорошо обозреть это очень немаленькое сооружение как бы сверху. Глаз теряется среди лабиринтов стен, отделявших моечные кабины, но четко ловит каналы для подогрева пола и следы от трубопроводов. Стены сложены из не слишком хорошо обработанных камней, местами, кажется, прослеживается плинфа, тем не менее, раствор так крепок, что все это стояло бы до сего дня, если бы окрестные люди не растащили стены на стройматериалы уже в недавнем прошлом.

6.2 Монеты

Монеты Булгара

Булгар, возможно, чеканил монеты еще незадолго до нашествия монголов (мы не имеем в виду древние, уже описанные нами эмиссии), хотя это не доказано. Считается, что первые монеты Булгар выпустил как столица Булгарского юрта уже при хане Берке (1256-1266). Это — довольно крупные, хорошо отбитые медные монеты, и более мелкие серебряные. На рубеже XIII-XIV веков в Булгаре чеканили разнообразные или почти лишенные надписей, или с лаконичными надписями монеты. Булгарское серебро этого времени очень ценится любителями монетного дизайна. Две эмиссии — серебра и меди — появилось в правление хана Узбека. Позже Булгар надолго прекращает чекан, хотя, вероятно, в городе продолжают воспроизводить старые типы монет. Чеканка возобновляется уже в XV веке, но это — крошечные монетки из плохого серебра, несущие на себе имена ханов и название монетного двора «Булгар» или «Новый Булгар».

Монеты Нижегородского княжества

Первым из русских земель (не считая Рязани, которая, впрочем, так и не ушла от подражаний ордынской монете) стал выпускать серебряные и даже медные монеты. Дизайн был позаимствован у монет Золотой Орды, хотя это уже не подражания, а денежные знаки с именами правителей и часто с собственными, оригинальными сюжетами. В Нижнем Новгороде чеканились монеты от имени великого князя, в Суздале и Городце — от имени местных князей. С помощью Нижнего Новгорода и консультантов из Орды, захваченных в обозе Мамая, к чекану несколько позже приступила и Москва. Монеты Нижегородского великого княжества — загадка российской нумизматики и, в плане грядущих открытий, сущий клад для нее.