3. Захват булгарского «Нижнего Новгорода»

3.1. Акция 1171 года

Мы можем достаточно точно утверждать, что в 1171 году пра-Нижний Новгород уже входил в состав Булгарии и управлялся наместником из числа коренных булгар. В этом году полководец Андрея Боголюбского, Борис Жидиславич (видимо, потомок хазар, судя по отчеству), отправился в масштабный поход на булгар. В тот самый, когда произошла столь судьбоносная, в глазах некоторых историков, встреча и двухнедельное ожидание на устье Оки. Поход оказался не слишком удачным, потому что плохо экипированные воины вязли в снегу. Славянам удалось лишь едва вторгнуться в подконтрольную Булгарии территорию, сжечь один город и 6 деревень, причем на обратном пути булгары чуть не настигли и не поубивали все русское воинство. Старые историки полагали, что в этом неназванном городе надо видеть крепость на месте Нижнего Новгорода. Мы выше предположили, что пра-Нижний был блокирован, но не взят. Выбор между версиями сделать трудно, потому что мы не знаем, как глубоко проникли русские в тот грабительский поход. Если, как складывается впечатление, всего на несколько десятков километров, то так оно и есть.

Легенды и тут приходят на помощь. Они называют имя города, срубленного спешно, ввиду появления русских в 1171 году (и потому, вероятно, легко захваченного) — Ибрагимов городок. Мы могли бы предположить, что в 1171 году наместника этих мест и звали Ибрагим. Однако здесь надо действовать с осторожностью. Не исключено, что Ибрагим был основателем города, но основал он его задолго до 1171 года. В ту же кампанию городские укрепления лишь спешно восстановили. Если летописи сплошь и рядом говорят о построении новых укреплений в том или ином русском городе, тогда как археология свидетельствует лишь об их обновлении, чего требовать от легенды! Тем более что, по легенде, в городе было 500 то ли домов, то ли дворов и мечеть. Вряд ли перед лицом врага успели так капитально расстроиться, да еще и мечеть поставить. Зато на полезные мысли наводит сообщение, что Ибрагим якобы подоспел из-за реки Кудьмы. За этой рекой обнаружены вроде бы явные остатки больших поселений золотоордынского, а может, и булгарского времени. Может, резиденция Ибрагима располагалась там? Так или иначе, благодаря легенде мы знаем древнейшее название Нижнего Новгорода. Правда, русифицированное.

Легенда, приведенная Н.Храмцовским, рассказывает о событиях 1171 года так. Когда Ибрагим узнал, что на него идет отряд владимирцев, он укрепил свою крепость, выстроив дополнительное укрепление в виде вала, на котором стоял тын. В этом валу Ибрагим устроил двое ворот: одни большие, другие тайные, на севере, у Коровьего взвоза. Поставил караулы. Когда владимирцы приблизились, Ибрагим, у которого якобы было 14 тысяч воинов (очевидно, на деле цифра была меньше, но кратна этой, как это часто бывает в легендах), вступил все-таки с владимирцами в переговоры. Поскольку владимирцы потребовали подчинения и отпадения от Булгарии, Ибрагим сказал, что он один не решает такие вопросы, и попросил четыре года для консультаций с другими князьями (владетелями местностей). Владимирцы дали ему всего четыре дня. Ибрагим через тайные ворота послал гонцов с просьбой о помощи. Вероятно, эти гонцы были или перехвачены, или отправлялись только к мордве, но не в центральную часть Булгарии, потому что мы знаем, что дальнейшее движение владимирцев проходило тайно, «без вести». Но помощь не подошла, и Ибрагим, ранее отпущенного ему срока, открыл главные ворота, ударил на владимирцев, проиграл, и сам пал в бою, город же был разграблен и сожжен. Другая версия легенды свидетельствует, что Ибрагим выжил, и откочевал на восток по течению Волги, что, как мы увидим ниже, верно.

Далее легенда свидетельствует, что владимирцы оккупировали город на год. Мордва, соединившись и выставив 6 тысяч человек, напала на них, но владимирцы успели заручиться поддержкой местного населения, и вовремя узнали о нападении. Они поняли, что в бою с такой силой не справятся и решили текать. Около деревни Новая (ныне в черте Нижнего Новгорода) они-таки попали в окружение, но прорвались и были таковы. Эта часть легенды, на мой взгляд, наименее верна, поскольку цифра «6 тысяч» явно взята из летописного сообщения, но в летописи, которой, конечно, доверия больше, такую численность имеет булгарский отряд, посланный вдогонку уходящим с добычей владимирцам. Вероятно, и факт гибели Ибрагима, и годичная оккупация, и нападение МОРДОВСКОГО отряда выдуманы.

Согласно преданиям, которые приводит А.Орлов, древнее название Ибрагимова городка на исконном языке было Ибрагим-Балик или Джунне-Кала. В первом имени четко читается компонент «Балик», что на самом деле «бейлик», или «белед», то есть область. Это вносит некоторую ясность: на самом деле, Ибрагим был скорее правителем области, а не города, хотя в Монгольской империи Пекин назывался Хан-Балык — «город хана». Во втором имени виден компонент «Кала», то есть «крепость на горе», но непонятно слово «Джунне». К сожалению, сам А.Орлов, который, видимо, знает татарский язык лучше меня, его не переводит. Может быть, «джунне» — «джангы», т.е. «новый», менее вероятно «джинне», т.е. «джиннский» — чертов. А имя самого Нижнего Новгорода, если оно и в самом деле тоже, как и имя области, было связано с именем Ибрагима, звучало как Шехр Ибрагим (шехр — город; ср. Янги Шехр — Новый Город) или как-то близко.

Судя по имени, этот Ибрагим, естественно, был не мордвин, а булгарин, представитель центральной власти на границе. Владимирцы, говорит легенда далее, предложили Ибрагиму сдаться (мы не знаем, подменила тут легенда имя наместника на имя основателя города, или наместником в ту пору и в самом деле был основатель, Ибрагим). Тот для виду завел переговоры, и тайно послал за помощью. Помощь пришла, Ибрагим показал отчаянную храбрость, но славяне все равно взяли крепость.

Интересно, что строить город и обороняться Ибрагиму помогали некие славяне. Очевидно, это были люди, которые давным-давно бежали из Суздаля к мордве. Скорее всего, это были язычники, спасавшиеся от христианства. В этих «славянах» мы можем видеть как собственно славян, так и говоривших по-славянски финнов, населявших Владимирские земли. Мы уже писали в предыдущей части, что такие города, как Ярославль, долго сопротивлялись крещению (по крайней мере, та часть населения Ярославля, которая осталась жить в городе после захвата его славянами, и которой до поры, во избежание лишних конфликтов, разрешили сохранить свою религию). Если так, мы можем примерно датировать исход этих «славян» из Руси. Разгром финского капища (на котором могли молиться и славяне) и основание на этом месте Спасского Ярославского монастыря широко датируется XII столетием. Стало быть, исход язычников в Булгарию, если они, допустим, прибыли из Ярославля, можно условно датировать серединой XII  века. Чуть позже мы видим некую “Русь Пургасову”, вероятно, потомков тех же славян-беглецов.

После погрома 1171 года крепость, как мы увидим ниже, перестала существовать как крепость, но у нас нет ни единого факта, чтобы утверждать, что устье Оки перешло под контроль Владимира. К этому вопросу мы вернемся чуть ниже.

3.2. Основание Казани

Дальше другой, более верный, на наш взгляд, вариант легенды говорит, что после поражения от русских «Ибрагим» (или его наследник), бросив местность на усмотрение мордовских князей, откочевал на восток. Вероятно, это было условием договора с Владимирским княжеством. Много позже мы увидим ту же тактику при присоединении к Российской империи Крыма. Екатерина Великая, как все помнят, сначала потребовала вывода турецких войск из Крыма и возвращения «независимости» Крымскому ханству, чтобы затем, очень скоро, присоединить его к России уже напрямую.

Этот рассказ крайне интересен тем, что, как мы полагаем, «Ибрагим» откочевал примерно на место нынешней Казани. Поскольку эта книга выходит в год 1000-летия Казани, мы не будем здесь предавать острой критике версию о том, что Казань основана 1000 лет назад. Мы можем лишь сказать, что имеются определенные артефакты, которые оставлены на территории Казанского кремля 1000 лет назад, что, конечно, еще не свидетельствует об основании города, но и не противоречит такой возможности априори. Однако если Казань и была основана в Х веке, она оставалась до поры куда как скромным поселком, вряд ли даже укрепленным. Ниже мы покажем, что перевод основного контингента булгарских сил из Шехр Ибрагим произошел именно в Казань, в результате чего это поселение получило новый импульс к развитию.

Напомним, что так называемый Казанский летописец (сочинение, написанное русским «пленником» в Казани на основании ханских архивов — посмотрел бы я на пленника Третьего рейха, который копался в архивах Гитлера!) датирует основание Казани 1171 (или, по другим спискам, 1172) годом (идея о том, что даты являются поздней вставкой, пусть остаются на совести тех, кто, как им кажется, лучше летописца знает, как и что писать). Там говорится, что “в лето 6680”=1172, из “старого города на Оке”, Бряхимова, вышел царь Саин Болгарский, и, поискав места [для другого поселения], в указанный год нашел его на самой границе Русской и Болгарской земель. Поскольку место было очень богато природными ресурсами, его Саин возлюбил. Однако у территории был недостаток — много змей.

Здесь автор сам дает понять, что вставляет в ткань своей повести другой рассказ, легенду, не связанную с первым рассказом генетически, отделяя два сюжета словами “и глаголют мнози нецы”, то есть “говорят многие иные”. Самым страшным был змей, у которого одна голова была собственно змеиная, а другая воловья. Одной, очевидно, змеиной головой, он ел людей и скотину, а воловьей — траву щипал. Другие же, более мелкие змеи, пребывали рядом с ним и жили с ним “всяческим образом”. Некий волшебник вызвался помочь. Он как-то собрал всех змей, включая главного, в одно место, обвел чертой, умертвил их чародейством и зажег, и от смрада многие в войске Саина умерли, и люди, и “верблюды” (очень реалистичная черта — верблюды были в ордынских и булгарских войсках). Царь же на очищенном месте поставил город Казань.

Поскольку в глазах автора летописи царь стал как бы преемником змея в его лютовстве, автор не жалеет черной краски, чтобы показать, как характер змея передался Саину. В три года он выгнал всех русских, которые якобы жили там прежде (и ведь змея не боялись), привел с Камы “Болгарскую чернь” (очевидно, черных болгар), самоедов (уральское племя) и черемис; последние, как поясняет автор, суть ростовцы, сбежавшие от крещения (те же, там же!). После того, как князь владимирский Андрей Юрьевич взял Бряхимов (“первым” — уточняет наш автор), стала Казань столицей вместо Бряхимова.

Попробуем разобраться, что тут имеет реальные корни, а что фантастично. Начнем с идентификации Бряхимова. Ныне возобладало мнение, что Бряхимов — это сам Булгар (не путать с Биляром, Великим Городом). Однако наш автор помещает его на Оке, что можно рассматривать как явную ошибку. Явную ли? Бряхимов — буквально, “град Ибрагима”. Не могло ли быть так, что в регионе существовало два города с таким именем, а второй — на Оке, откуда и путаница, закравшаяся в ум автора Казанского летописца? Иными словами, не наш ли это «Ибрагимов городок»?

Итак, согласно Казанскому летописцу, некий царь, выйдя из города Ибрагима, наверное, не по своей воле, начал искать нового места для поселения, и в 1177 году нашел его. Если видеть в этом царе правителя крепости, которая стояла на месте будущего Нижнего Новгорода, то все сходится, а главное, становятся понятны мотивы этого правителя. В 1171 году Шехр Ибрагим был сожжен владимирскими войсками, а булгарский контингент был вынужден его оставить. Вероятно, время между 1171 и 1177 как раз и понадобилось для передислокации. В этом смысле Казань на самом деле оказывается как бы на границе русских владений, поскольку отступить этому царю пришлось именно под давлением русских.

Рассказ о зверствах правителя Казани по отношению к жившим там славянам можно считать полной выдумкой, если бы не находки в самых архаических, еще догородских слоях Казанского кремля русской керамики X-XI веков. Мы не думаем, что русское, равно как иное другое поселение на этом месте до “Саина” было плотным. Это, скорее была торговая фактория, что не исключает некоторого количества постоянного населения, в том числе, как показывают керамические находки, славянского. Что же касается зверств, что автор Казанского летописца мог их просто выдумать, поскольку его целью, как ни крути, являлось показать Казань как «империю зла», и, утверждая, что от змей, живших на холме, и сама Казань получилась «змеиной дщерью», он должен был накрутить побольше ужасов, дабы выглядеть убедительней. Реальность же такова, что бежавшие от крещения «славяне» спокойно воевали в мордовско-булгарском войске «Ибрагима», и нет никаких оснований думать, что «Ибрагим», переселившись вниз по Волге, вдруг заразился славянофобией.

Теперь об имени, или, скорее, прозвище этого царя — “Саин”. Вспомнив прозвище Батыя, историки зациклились на трактовке этого персонажа непременно как Батыя. Однако, прозвище “Саин” было очень распространено у тюркоязычных народов — даже знаменитый Симеон Бекбулатович, которого Иван Грозный поставил зачем-то царем, до крещения прозывался Саин Булат. Отсюда видно: этот Саин никак не связан с Батыем. С другой стороны, автор Казанского летописца сам поспособствовал путанице. Он слышал от татар, что основатель Казани вышел из города Ибрагима. Он не понял, что речь шла о предшественнике Нижнего Новгорода, и связал топоним с другим, камским Бряхимовым, несмотря на явную нелепость — тот-то не на Оке. Отсюда явно домысленный пассаж про Саина, который покидает Сарай и предпочитает ему Казань, что, в свою очередь, запутало современных историков.

Основав город в 1177 году, «Саин» привлек с окраин черных булгар, какие-то пермские племена (их было немало на восточных окраинах Булгарии), а также пригласил из бывшего своего владения самых закоренелых врагов Владимирского княжества — ростовских славян и мордву. И так стала Казань столицей периферийного княжества на западных границах Булгарии вместо Ибрагимова городка, будущего Нижнего Новгорода. Вот как надо читать то, что автор Казанского летописца написал прямо и почти без ошибок.

3.3 Постройка русскими Нижнего Новгорода.

Безусловно, булгары жаждали реванша, и столь же безусловно, что владимирцы не оставляли попыток воспользоваться ситуацией и совершить второй, спланированный ими еще в 1171 году, ход — непосредственное подчинение политически обескровленных мордовских племен в устье Оки.

В этой позиционной борьбе владимирцы решили задачу красиво и эффективно. Захват славянами этих мест выглядел так, что его спровоцировали сами булгары. В 1219 году булгары предприняли удачный поход на Чудь Заволочскую, которая всегда подчинялась им, но Русь с некоторых пор, особенно Великий Новгород, тоже поняла, какие прибыли можно извлекать из меховой торговли. В следующем 1220 году владимирцы ответили на него, захватив город Ошель (в глубинной Булгарии). Булгары запросили мира, им было два раза отказано, на третий раз, за богатые дары, владимирцы согласились. В ходе переговоров уступили славянам место слияния Волги и Оки. Отсюда видно, что, даже после вывода их войск из Шехр Ибрагим, они оставались хозяевами этих земель. В 1221 году князь владимирский Юрий посетил свои новые владения, и на Дятловых горах заложил Новград Нижний. Хотя в ряде летописей есть другие даты основания города (от 1199 до 1222), историки пришли к выводу, что верна дата 1221, которая и стала традиционной.

В современной нижегородской литературе честь основания русского Нижнего приписывается ростовскому князю Василько Константиновичу, который после отъезда Юрия во Владимир остался на месте, якобы сам заключал какие-то договоры с местным населением и вообще развел бурную деятельность. Хотелось бы напомнить авторам этих писаний, что в момент основания Нижнего Васильку было всего 12 лет.

Откуда взялось название города — понятно, поскольку город этот для владимирцев был и новым, и нижним (то и другое — относительно Городца). Когда говорят, что в названии “Нижний” отразилось именование этих земель “Низовскими”, забывают, что этот термин был в ходу не у владимирцев, а у жителей Новгорода Великого, не принимавших никакого участия в этой акции. Тем более вспомним, что в некоторых летописях, признаваемых самыми архаичными, наиболее древнее название крепости приводится в форме Новгород Второй, что напрашивалось прежде всего. Не есть ли название города напоминанием о Новгороде Великом в том смысле, что его, Великого, интересы в Заволочской Чуди были использованы как повод к столь удачной для Владимирского княжества войне?

Юрий сразу подошел к градостроительству в пограничной крепости очень серьезно. Реку под Дятловыми горами он или его люди назвали Почайной, как в Киеве — в этом трудно не увидеть некую претензию. Помимо обычного деревянного кремля, он тут же начал каменное храмовое строительство. Первым храмом, заложенным в дереве в 1221, а в камне уже в 1227, стал Архангельский собор, сохранившийся в переделках поныне. Примерно в это же время Юрий строит Преображенский собор (разобран в 1920-е годы). Факт раннего каменного зодчества говорит как минимум о двух вещах. Во-первых, очевидно, что у князя была физическая возможность построить два каменных храма. Помимо того, что он, наверное, получил немало денег от булгар в качестве военной добычи (вообще, каменное строительство на Руси иной раз демонстрирует чудную корреляцию с победами именно над булгарами, что хорошо видно на примере подмосковного Звенигорода), у князя, наверное, оказались под рукой и материалы, и мастера. Выше мы видели, что каменное строительство во Владимирском княжестве зачастую проходило при участии технических специалистов из Булгарии. Очевидно, Юрий получил группу таких мастеров от булгар по договору, или просто нашел их в Шехр Ибрагим (то, что от их дорусских построек не осталось и следа, говорит скорее о силе разрушения, чем о том, что таких построек быть не могло).

Вторая вещь более значима. Ясно, что вольно или невольно, князь закладывал не рядовую приграничную крепость, а центр, но центр чего? О политическом обособлении Нижегородского княжества, конечно, было думать куда как рано. Но есть, вероятно, некая сверхлогика событий, которая выше человеческой логики. В данном случае она может заключаться, например, в том, что князь сознательно выстраивал витрину на границах своих владений, проводя «монументальную пропаганду». Есть и другая возможность. Историки-русисты, как правило, недооценивают (за исключением представителей питерской школы) роль местной, городской общины в делах. Наивно было бы полагать, что, придя на новые земли, в Шехр Ибрагим, Юрий начисто истребил старую общину и насадил сплошь своих «бояр». Это исключено просто потому, что русские князья так не поступали никогда. Представители же старой общины Шехр Ибрагим, вошедшие в состав нового «городского совета», стали побуждать князя к амбициозным шагам, понимая, что в любом случае они ничего не потеряют от пущей славы своего нового города. Тогда вопрос, откуда Юрий взял мастеров, решается сам собой.