§ 3. Арзамасские, алатырские и курмышские военные татары на боевой службе Отечеству в XVII столетии

Окончание Смуты в России совпало с началом значительного и продолжительного по времени общеевропейского события — Тридцатилетней войной 1618–1648 гг. Москва оказалась на стороне антигабсбургской коалиции, и это осложнило ее отношения с католическим миром, прежде всего с Польшей, союзницей Испании и Австрии. Готовясь к назревающим военным столкновениям, правительство Михаила Федоровича помимо прочих усилий обращается к служилым "...алатырцам, курмышанам и мещерских городов; темниковским, касимовским, кадомским и цненским князьям и мурзам и татарам, которые ныне живут по домам, идти им на государеву службу в полки"¹. В 1632 году был сформирован первый рейтарский конный полк, частично укомплектованный из служилых татар.

С 1632 по 1634 год развернулись боевые действия с поляками под Смоленском и Дорогобужем. На помощь неудачно осаждавшему Смоленск князю боярину Б. М. Шеину в 1633 году царь готовит вспомогательный "поход всех татар, атаманов, казаков, новокрещен«² под общим командованием князей Д. М. Черкасского и Д. М. Пожарского. Среди прочих (казанских, свияжских, касимовских, темниковских, кадомских) татар туда были направлены 359 алатырских, 220 арзамасских и 155 курмышских служилых татар и тарханов³. Татары Нижегородчины составили почти треть всех служилых татар и мурз, брошенных тогда на войну с поляками⁴.

Имеющиеся историографические работы не содержат никаких сведений о конкретных именах служилых татар — участников тех событий. Достаточно скупые и разрозненные архивные данные все же позволяют утверждать, что один из отрядов тех «курмышских служилых татар и тарханов» возглавлял мурза Чурай Томбактин из Татарского Моклокова. Источник свидетельствует, что прямо из-под Смоленска он прибыл в 1634 году в Курмыш на судебное разбирательство по поводу спорных земель под Маклаковом⁵.

Война на западе не могла заслонить существующую угрозу нападений степняков Крыма и Приазовья. "Московское правительство ожидало нападения татар в 1633 году, но не могло во время решающих операций под Смоленском произвести переброски хотя бы части вооруженных сил на южные границы государства"⁶. Это заставляет считать, что какая-то часть служилых алатырцев-татар во время той русско-польской войны продолжала оставаться на местах.

В 1636 году "в марте донские казаки наблюдали и получали сведения о приготовлениях татар к походу под Шацк, Темников и Алатырь по Ногайской дороге«⁷. А в мае 1636 года ногайцы двигались вдоль Суры и Мокши; в августе их сотни появились в Шацком и Темниковском уездах, захватывая пленных⁸. Таким образом, летом 1636 года арзамасские и алатырские места были вновь под угрозой вторжения степняков. Уместно предположение о приведении в боевую готовность имевшихся там военных людей, в том числе и служилых татар.

В связи с заметным расширением границ Российского государства при царе Алексее Михайловиче пределы Арзамасского и Алатырского уездов перестали быть «украинными» и опасными. С возникновением ряда новых военно-стратегических приоритетов возводится новая укрепленная линия во вновь построенном Симбирске. И уже с 1647 года служилых татар Алатырского уезда десятками переселяют в крепость Карсун близ Симбирска. Согласно «Выписи из отдельных книг сотника алаторских выезжих казаков» тогда, в 1647 году, тридцать конных татар уезда были направлены на юго-восток⁹. Тогда же в Карсун направляется и часть курмышских служилых и неслужилых татар. Им было выдано "денежное жалование для новой селитьбы по шесть рублей человеку, дворовые места и огородные, и пашни, и сенные покосы, и всякие угодья велено устроить в тех городах и острогах от засечных крепостей в ближайших местах, а на пашню земли велено им дать по пятнадцать и по двадцать четей в поле"¹⁰. Курмышских служилых и неслужилых татар было переведено в Карсун в 1647–1648 гг. 436 человек¹¹. Для многих из них это означало потерю налаженных за десятилетия хозяйств и привычного уклада жизни. Не случайно именно тогда, в 1647–1648 гг., были зафиксированы практически первые случаи неповиновения рядовых служилых татар¹². В 1655 году из Алатырского уезда в Карсун для охраны укрепрайона вновь переводятся служилые алатырские татары¹³. Арзамасские и алатырские татары участвуют в затяжной русско-польской войне 1654–1667 гг., воюя на Украине, и в частности штурмуют Смоленск в 1654 году¹⁴. Судя по документам, та кампания весьма тяжело далась российскому воинству, в частности, алатырским татарам, набранным в 12 деревнях (Карге, Шубиной, Семеновской, Ендовищах и др.)¹⁵. В другой челобитной, от 1660 года, арзамасские и алатырские служилые татары также перечисляли некоторые эпизоды своего участия в той войне: "...под Хмельниками был бой с ляхами и с вором и с изменником с Ивашкой Выговским... Ходили из Умана в поход очищать черкасские города, Могилев с товарищи и дошли до Кублич«¹⁶. Они продолжали служить государству, оставаясь по преимуществу мелкопоместными служилыми воинами.

В 1661–1663 гг. в Алатырском уезде имелось 322, в Курмышском — 48 служилых татар и мурз¹⁷. Частично из них набирались воины для вновь образовываемых частей российской армии. Дело в том, что после затяжных кампаний с Польшей русским военачальникам становилась понятной неизбежность переформирования частей армии, ибо поместная система призыва на службу начинала себя изживать: требовались солдаты постоянной (казарменной) службы на манер «иноземных» войск. Из татарских конников стали образовывать рейтарские (кавалерийские) полки. По-видимому, какая-то часть служилых татар Нижегородского края влилась в эти новые формирования. В частности, на это указывает упоминание в документах XVII века деревни с названием «Рейтарская» (ныне Ключищи, или Суук-Су)¹⁸. Однако рассмотрение архивных документов и иных материалов 60–70-х гг. XVII века выявляет тот факт, что большинство служилых татар рассматриваемых уездов призывалось на войну по схеме XVI века, то есть как поместная конница.

События крестьянской войны под руководством Степана Разина (1670–1671 годы), не обошедшие стороной Нижегородчину, подтвердили верность Московскому Кремлю большинства служилых татар.

В начале сентября 1670 года Разин подступил к Симбирску и осадил его. Почти месяц он вел осаду Симбирска и отсюда рассылал во все концы своих посланцев с призывами к восстанию. В обмен на согласие воевать на их стороне эти, так называемые «лазутчики», обещали человеку зипун и пять рублей, а в случае отказа грозили смертью¹⁹. Высылаемые вперед агитаторы, появлявшиеся на территории Алатырского уезда, предваряли движение отряда атамана Максима Осипова, который двигался в северо-западном направлении от Симбирска по заданию Разина. Именно этот отряд занял сдавшийся Алатырь, затем Курмыш, Ядрин и Васильсурск.

Не следует упрощенно считать, что все население рассматриваемых уездов, а тем более их служилые элементы, в одночасье перешли на сторону разинцев. Так, около 500 оставшихся верными правительству военных ушли из-под стен павшего Алатыря вместе с воеводой Ф. И. Леонтьевым за ардатовский лес в сторону Арзамаса²⁰.

Упорное сопротивление оказал в сентябре 1670 года Саранск, среди защитников которого были служилые татары, набранные в 1669 году в Курмыше, и недавно переведенные сюда татары-арзамасцы. Срочно переброшенные летом 1670 года из-под Арзамаса в Саранск для распределения по полкам татары и мурзы были там оставлены воеводой. Он "у себя оставил лучших людей, арзамасских мурз и татар и иных городов, кому было мочно служить«²¹. Другая часть тех, собранных служилых татар была направлена в ряды полка князя Ю. Борятинского, шедшего на Симбирск²².

В бассейне реки Суры началось массовое присоединение к Разину русских, чувашей, мордвы. Однако среди татарского населения Нижегородчины разинцы не встретили поддержки: источники не упоминают о переходе на сторону бунтовщиков населения татарских деревень.

Во-первых, мужское население деревень Алатырского, Арзамасского, Курмышского уездов входило в состав правительственных войск. Измена оставшихся дома, их принятие Разина влекло суровое наказание их находящихся в армии близких. Алатырские и арзамасские мурзы и татары принимали участие в военных столкновениях, развернувшихся на территории Арзамасского уезда, где «крестьяне забунтовали» после взятия разинцами соседнего Алатыря (16 сентября 1670 года) и активизации восставших²³. Вполне вероятно, они входили в состав военного отряда, находившегося под началом воеводы Ф. И. Леонтьева, посланного полковым воеводой Ю. А. Долгоруким на усмирение восставших. Из служилых татар был укомплектован полк князя Ю. Н. Борятинского, сражавшийся с Разиным под Симбирском и одержавший над ним верх. В целом личный состав той части остался верен присяге; лишь четверо уроженцев Камкина перешли на сторону противника²⁴.

Во-вторых, жители татарских деревень имели возможность контактировать с разинцами, двинувшимися после захвата Курмыша, Ядрина, Васильсурска к Нижегородскому уезду. Восставшие шли на Лысково и Мурашкино через курмышские и алатырские деревни, в том числе татарские. Но большинство населения татарских деревень не проявили себя в поддержке разинцев, лишь некоторые из них (отдельные жители Камкина и Моклокова) оказали содействие восставшим²⁵.

Многочисленные свидетельства источников о переходе на сторону Степана Разина жителей Алатырского уезда не содержат упоминаний об алатырских татарах. Речь идет о русских, мордве, чувашах и марийцах. Например, в документах мы читаем, что участие в движении приняли: «Алаторского уезду мордва и крестьяня», «Алатарского уезду уездные люди, помещиковы и вотчинниковы крестьяне и мордва», "черемиса (то есть мари. — С. С.) и чюваша и мордва²⁶.

Отметим также, что в первой половине ноября 1670 года отряд восставших находился "в Алаторском уезде за рекою, за Пьяною, в селе Сергачах и Пожарках и в-ыных местех«²⁷ — то есть в нескольких верстах от татарских деревень. До 23 ноября разинцы пребывали в мордовской деревне Юморга. 24 ноября того же 1670 года этот отряд начал движение в село Салган²⁸.

Однако этого желанного для разинцев перехода на их сторону не произошло. Напротив, не позднее 22 ноября 1670 года к царскому воеводе Василию Панину близ села Гагино прибыла делегация от алатырских и арзамасских татар из 15 мурз во главе с Мамкаем Алкаевым сыном Мангушевым. Они явились в Гагино, чтобы засвидетельствовать свою преданность: «...они де служить тебе, великому государю, по прежнему все ради». Кроме того, они заявили, что к стоящим в Юморге разинцам никто из татар не присоединялся: "А они, де, татаровя нихто к ним, вором (то есть восставшим крестьянам. — С. С.) не пошли"²⁹. Более того, алатырские татары, будучи тогда же зачисленными в полк воеводы Василия Панина, сражались с разинцами 24 ноября у села Салган³⁰.

В-третьих, следует отметить события, связанные с появлением в деревне Рыбушкиной соратника Разина Асана (Хасана) Айбулатова³¹. Ранее служивший в полку князя Ю. Н. Борятинского кадомский служилый татарин А. Айбулатов перешел на сторону восставших и примкнул к Разину под Симбирском. Осенью 1670 года он направляется в Москву, имея при себе письмо мятежного атамана к столичным татарам³² (аналогичное было направлено к татарам Казани). На пути следования через Алатырский уезд он останавливается на ночлег в деревне Рыбушкиной у своего знакомого Булана Алибякова: "...Асанка был в Олаторском уезде, в деревне Рыбушкине у татарина у Буланки Алибякова, и из деревни поехал с племянником ево к Москве...«³³. По-видимому, приезд в деревню разинского агитатора, везшего воззвание к татарам-мусульманам, не вызвал никакой реакции ее жителей. Об этом вполне предметно позволяют судить материалы следственного дела, весьма тщательно проведенного полуголовой³⁴ московских стрельцов Алексеем Лужиным. Среди многочисленных репрессированных по делу А. Айбулатова и ряда связанных с ним лиц в документах не фигурируют ни Б. Алибяков, ни иные рыбушкинцы. И если А. Айбулатов и вел среди них пропаганду или агитацию в пользу С. Разина, то население Рыбушкиной осталось равнодушным к интересам мятежников.

Верность жителей татарских деревень режиму в тех мятежных условиях говорила о разных обстоятельствах.

Прежде всего это свидетельствовало об отсутствии бунтарских настроений в их среде. Отсюда следовало, что не было оснований для всеобщего недовольства населения деревни. По-видимому, зарождавшийся в середине XVII века земельный вопрос еще не достиг своей остроты и не превратился в проблему номер один. Говоря упрощенно, заметим, что им пока вполне хватало тех хозяйственно-жизненных пространств, что они имели.

Отголоски разинского мятежа еще долго давали о себе знать в пределах Нижегородчины. И не только потому, что где-то скрывались уцелевшие группы мятежников, а и в связи с обострением внутридеревенских интересов.

В 1679 году алатырский служилый татарин из Камкина Курманалей мурза Алкаев сын князь Мангушев «по сыску» получил земли в 60 четей, ранее принадлежавшие его землякам Девлеткильдею Сюндюкову и Акмамету Сатышеву³⁵. Мангушев завладел землями в результате расследования участия вышеозначенных камкинцев в разинском бунте. Через 10 лет он получает еще 30 четей земель камкинца Оськи (Юсипа) Борисова, также обвиненного в участии в разинских событиях³⁶.

В 1682 году бывшему в боевом походе камкинцу Ч. Сюндюкову уступил свои земли (30 четей) его односельчанин Игимай Яншеев (Янышев). В том же 1682 году к этому процессу передела собственности подключился еще один претендент на спорные земли — новокрещен (с 1681 года) А. Ф. Мустофин, рассчитывавший на льготы по случаю принятия им православия.

Он подает челобитную с просьбой о наделении его землями односельчан — служилых татар Аюкая Азманова, Бибая Вилкаева, Бигилды Айгилдина, Акберды Дешбулатова, Игимая Вешнякова и Осипа (Юсипа) Борисова, изменивших царю в ходе восстания 1670–1671 гг.³⁷. На то, что данный факт прежде был неизвестен, указывает требование извещенной Мустофиным администрации нижестоящим чиновникам разобраться в отношении им упомянутых лиц и где они находятся в настоящее время³⁸. В итоге А. Мустофин получил от властей, установивших измену вышеозначенных камкинцев, 150 четей их земли³⁹.

Как выяснилось позже, русские чиновники, оформляя документы, перепутали имена виновного Игимая Вешнякова и невиновного Игимая Янышева и земли последнего, ошибочно причисленного к бунтовщикам, изъяли по поступной у бывшего в боевом походе Ч. Сюндюкова и передали новокрещену А. Мустофину согласно его челобитной⁴⁰.

Однако в 1683 году упомянутый Оська Борисов и сын бунтовщика Аюкая Азманова Теребердей Аюкаев, вернувшийся в отпуск с войны, бьют челом о возврате им наследственных земель⁴¹. Тогда им было отказано на основании указа 1682 года о том, что если спорные земли переданы новокрещенам, то участки остаются за последними⁴². Но через 10 лет (1693) на основании вновь (до 1689 года) поданной челобитной неуспокоившихся О. Борисова и Т. Аюкаева идет новое разбирательство спора между ними и Мустофиным. И земли были оставлены за последним⁴³. В том же 1693 году к тяжбе подключается еще один персонаж — сын погибшего в крымском походе Теребердея Аюкаева — Алюй Теребердеев, вновь ходатайствующий о возвращении ему земель отца и деда. В челобитной он пишет вместе с братом другого участника турецкой войны (Чурая Сюндюкова) Курмашем мурзой Алюевым сыном Сюндюковым о своих притязаниях, причем они называют себя "чебоксаринами Арзамасского уезду помещиками«⁴⁴. Они объясняют подробности бюрократической ошибки с поместьем бунтовщика Вешнякова, мотивируют права на землю погибших Чурая и Теребердея, перечисляют их заслуги перед государством⁴⁵ и акцентируют внимание на том, что А. Ф. Мустофин в отличие от Сюндюкова и Аюкаева на войне не был⁴⁶.

В результате за долгие годы в инстанциях скопилась достаточная масса челобитных и контржалоб разных сторон, ныне наполнивших три архивных дела⁴⁷. Конфликт был исчерпан решением администрации о передаче земли погибших на войне Ч. Сюндюкова и Т. Аюкаева их ближайшим родственникам⁴⁸.

Столь долгое и достаточно детализированное изложение, казалось бы, локального земельного конфликта в Камкине, занявшего почти всю последнюю четверть XVII века, понадобилось автору для ряда частных и более широких обобщений.

Во-первых, понятно, что подавший заявление спустя 12 лет после разинских событий А. Мустофин только тогда оказался осведомленным об измене 6 односельчан. Отсюда вполне уместно предположение, что они все эти годы скрывались от властей и лишь в начале 80-х гг. дали о себе знать, чем и воспользовался в своих корыстных интересах Мустофин. Таким образом, сводились прежние счеты между враждующими группировками той татарской деревни.

Во-вторых, анализ рассмотренной ситуации указывает на желание властей не только наказать всех без исключения последователей Разина, но и устранить возможность нового социального взрыва в татарской среде Поволжья. В условиях зарождающегося земельного вопроса в татарских деревнях конца XVII века их население использует разные формы и методы борьбы за становящиеся дефицитом наделы: доносы, аферы, авантюры, судебные тяжбы, уходы с родных мест, принятие христианства. При разборе этих конфликтов государство, сообразуясь со своими интересами встает на защиту своих активных сотрудников — служилых людей, видя приоритетом их активное участие в государственном деле — войне, а не иное, например смену религиозных убеждений. Таким образом, в глазах властей права мусульманина, к тому же потомка подозреваемого в бунте, но участника войны с внешним противником, преобладали над интересами доносчика, тыловика-новокрещена. Об этом свидетельствовала цепь последующих событий.

После подавления крестьянской войны служилые татары продолжили боевую службу. Десятки конников из татарских деревень направляются в 1673 году на службу в Космодемьянск⁴⁹, а в 1677-м — на Дон для сражений с турками⁵⁰. В ходе работы над монографией автору удалось поднять архивные материалы, отражающие участие конкретных служилых татар Нижегородчины в возобновленных войнах России за Украину 70–80-е годы XVII века.

Так, уже упомянутый уроженец Камкина мурза Чурай Алекаев сын Сюндюков, «многие годы бывший на государевых службах», призывается на войну, по-видимому, не позже 1677 года. Говорить об этом позволяет перечисление в обнаруженном нами документе его «послужного списка». Ч. А. Сюндюков воевал "на Дону три года, в Чигирине, в Киеве, в Казани... и умер в крымских походах"⁵¹. Как известно, первая битва со стотысячной турецкой армией Мехмеда IV под Чигирином имела место в 1677 году, а второй крымский поход⁵² князя В. В. Голицына бесславно закончился в 1689 году, унеся в безводных степях десятки тысяч жизней российских воинов. Так в ковыльных равнинах Крыма оборвался путь служилого татарина с берегов Пьяны. В этом же походе героически погиб его земляк, сын мятежного участника разинских событий служилый татарин Теребердей Аюкаев⁵³.

Участником сражений под Чигирином и крымских походов был арзамасский служилый татарин-новокрещен Андрей Мустофин. Архивные документы дают веские основания считать, что в ходе упомянутых кампаний он совершил ряд подвигов, за что был особо отмечен очень крупными земельными наделами, а к концу XVII века имел высокое звание князя и стольника⁵⁴. К тому времени его поместный оклад приближался к 900 четям⁵⁵.

Как и в прошлом, имели место случаи уклонения от воинской службы. Так, арзамасский служилый татарин из Камкина Алман Алышев сын Енбулатов, "не хотя службу государеву служить, сошел в понизовые городы безвесно"⁵⁶. В 1683 году была отобрана земля у другого жителя Камкина — служилого татарина Бабахтеева, который "сошел в понизовые города а на службу на Дон не пошел"⁵⁷. Причины подобного поведения были разносторонни и связаны не только с личностными качествами персонажей, но и с новыми обстоятельствами — нехваткой хозяйственных угодий и поиском иных, незанятых земель.

В условиях непрекращающейся войны с Турцией в 1678–1679 гг. продолжают комплектоваться новые конные татарские полки. Тогда в рейтарский полк среди прочих зачисляются служилые татары из Арзамасского, Алатырского, Курмышского уездов⁵⁸. Согласно источникам, помимо прочего, они несли службу в Верхове и Путивле⁵⁹.

По распоряжению Рейтарского Приказа от 24 августа 1679 года курмышская администрация во главе с Богданом Плохово должна была сформировать отряд из служилых татар и мурз и в качестве рейтар направить их на Дон⁶⁰. Из деревень Курмышского уезда тогда было набрано 39 человек, чтобы сменить тех, "которые ныне на Дону находятся, и послать вместо их на ту, великого царя, службу в полку стольника и воеводы Ивана Долгорукого с товарищи, низовых же городов курмышских татар...«⁶¹.

Арзамасские служилые татары, отличившиеся еще в войне с Польшей за Украину и Белоруссию (1654–1667), были позже вновь высоко пожалованы. Скудные архивные данные позволили установить одно из тех награждений. За заслуги в прошлой войне с поляками стольник князь из Арзамасского уезда новокрещен Семен Мамаделеев сын Аганин получил, как сказано в источнике, «за „вечный мир с польским королем“ (событие 1686 года) к его поместному окладу к 960 четям» землю в вотчину в Арзамасском уезде: в селе Букалеях, в пустоши Тамаевой, в деревне Камкино, в деревне Кочко-Пожарки, а также в Курмышском уезде в деревне Озерки. Однако общее количество реально полученной им земли («новые дачи») составило площадь лишь в 117 четей⁶².

Внешние войны не могли заслонить опасностей, таящихся среди кочевых народов на юго-восточных окраинах страны⁶³. Волнения среди калмыков и башкир в 1680 году в степях между Волгой и Уралом, а также известие о том, что изменивший Москве калмыцкий тайша Аюка бросил 2000 своих людей на украинные города и намеревался штурмовать Самару⁶⁴, не оставляли в покое служилых людей понизовых уездов. Ситуацию осложнял открытый мятеж башкир Кунгурского и Уфимского уездов в 1682–1683 гг. (бывший продолжением начатого еще в 1675 году Сеитовского восстания башкир), к которому примкнули мари, мордва и казанские татары⁶⁵.

В тревожных обстоятельствах 1683 года вновь оставшиеся верными правительству татары с Нижегородчины были привлечены к строительству оборонительных сооружений Сызрани. В 1688 году группы алатырских служилых татар направляются на долгосрочную службу под Уфу для удержания контроля над продолжавшей быть весьма беспокойной Башкирией⁶⁶.

Последние обстоятельства показывали достаточную долю уверенности российского правительства в надежности, дисциплинированности и преданности служилых татар-мишарей из теперь ставших центральными районов страны. На их лояльность и аполитичность рассчитывали различные слои российской правящей элиты, вступившей в борьбу за преобладание в конце XVII столетия.

Таким образом, на протяжении всего XVII века служилые татары Арзамасского, Алатырского и Курмышского уездов продолжали активно претворять в жизнь государственные интересы России. Анализ архивных и иных данных показал помимо прочего, что татары — арзамасцы, алатырцы, курмышцы — участвовали почти во всех боевых действиях, ведомых московскими государями: в отражении польской интервенции 1609–1618 гг., шведского вторжения, в русско-польских войнах 1632–1634 и 1654–1667 гг., войне с Турцией 1676–1681 гг., в крымских походах 1687 и 1689 гг. Кроме того, они постоянно несли охранную службу в укрепленных районах в Симбирске, Карсуне, Уфе и других местах, обороняя юго-восточные рубежи страны от нападений калмыков и мятежных башкир.

С течением времени Арзамасский уезд стал уступать Алатырскому первенство в количестве выставляемых служилых татар. Уже со второй половины XVII столетия Алатырский уезд занял третье место в России по числу служилых татар и мурз, способных участвовать в военных походах и кампаниях. Это значило, что алатырские служилые татары становились одной из важных составных частей общероссийских вооруженных сил.

Служилые татары Нижегородчины демонстрировали свою преданность командирам и администрации, дисциплину, верность присяге (шерти). В ходе крестьянской войны под руководством С. Т. Разина военные татары дрались против повстанцев, а мирное население татарских деревень трех рассматриваемых уездов в целом не поддержало мятеж.

В известном смысле допустимо говорить об аполитичности татар Нижегородского края, что диктовалось их собственным пониманием верности долгу и относительно привилегированным положением самих служилых и членов их семей.

Государство ценило слой служило-татарских элементов в целом, видя в нем надежных и испытанных защитников своих, в частности военных, интересов. Примеры высоких наград служилых татар Нижегородчины и факты разрешения земельных тяжб конца XVII века в деревне Камкино Арзамасского уезда — некоторые из иллюстраций готовности властей обеспечить в первую очередь права служилых военных татар на фоне иных (в том числе и татар-новокрещенов) интересов.