2. Повседневная религиозно-обрядовая жизнь в уездных городах: организация и практика

Провинциальная городская среда во второй половине XIX — начале
XX вв. имела свои особенности, обусловленные административным статусом поселения, хозяйственным укладом, урбанизационными процессами, планировкой.

В связи с тем, что уездные города не отличались особым экономическим развитием, характеризующимся высоким уровнем промышленного производства и концентрацией капитала, городское хозяйство во многом зависело от ежегодных ярмарок, для проведения которых городскими управлениями отводились пустопорожние места на окраине поселений; важное значение имели и еженедельные базары, проходившие, как правило, на городских центральных площадях.

Для жителей городов, одним из главных источников формирования которых являлись мигранты из сельской местности, было характерно некоторое разнообразие сословного и этноконфессионального состава. Культурно-бытовая среда дореволюционного уездного города самарского Поволжья была сложнее и многообразнее сельской. В ней сочетались глубоко традиционные черты и новации самого различного происхождения⁸¹⁸. Как правило, городская среда отличалась более высоким образовательным уровнем населения, из культурно-просветительных учреждений выделялись библиотека, театр, типография, городское училище, общественное собрание, из благотворительных — богадельня, детский приют. В начале XX в. в городах появляется телеграф, заметное оживление в повседневную жизнь вносят синематограф, телефон.

Таблица 9

Численность поликонфессионального населения в уездных городах Самарской губернии во второй половине XІX — начале XX вв.820

Однако в связи с тем, что по своему хозяйственному укладу и социальному составу населения уездные города Среднего Поволжья были близки к крупному селу, абсолютного размежевания между городом (особенно малым) и деревней не было уже хотя бы потому, что значительную часть городского населения составляло крестьянство; и хотя по уровню жизни город превосходил деревню, сам этот уровень был крайне низок⁸¹⁹. Большинство городских улиц, особенно на окраинах, были заселены мещанской и крестьянской беднотой. Традиции сельских жителей, менталитет, основой которых являлось религиозное мировоззрение, сохранялись и в поликультурной городской среде.

В контексте исследуемой проблемы представляет интерес поликонфессиональная среда обитания мусульман.

Как и в других городских поселениях Поволжско-Уральского региона, в уездных городах Самарской губернии русские составляли большинство и были представлены в вероисповедном плане православными и раскольниками. В отдельные периоды в уездных городах происходило некоторое уменьшение их удельного веса (до 91%). Рост численности православных
в уездных городах с 1862 по 1910 г. был самым значительным в г. Новоузенске, доля которых в населении города выросла с 87 до 96%, ему незначительно уступал г. Бузулук, где их численность уменьшилась с 98 до 94%, в г. Бугульме — с 96 до 94%, в г. Бугуруслане, наоборот, доля православных выросла с 89 до 90%, в г. Николаевске — с 49 до 84%. Центрами их религиозно-обрядовой жизни выступали церкви⁸²¹, в 1900 г. в уездных городах действовало 22 православных храма⁸²². Раскольников больше всего было в г. Николаевске: с 1862 по 1900 г. их численность здесь выросла от 1933 до 2653 душ обоего пола. Однако вследствие общего прироста численности жителей их доля уменьшилась с 28 до 21%. Русские задавали тон и основное направление происходившим социально-экономическим, общественным процессам. Их культурные традиции здесь абсолютно доминировали, причем русские являлись носителями не только собственных (этнических), но и более широких европейских традиций, в том числе навязанных им государством⁸²³.

Католицизм исповедовали немцы, поляки, часть белорусов, которые в небольшом количестве проживали во всех городах. По данным 1900 г., в Бугульме и Бузулуке они составляли по 0,5%, в Николаевске — 0,3%,
в Бугуруслане — 0,2%, в Ставрополе — 0,1%, в Новоузенске — 0,05% местных жителей⁸²⁴.

Протестантами являлись немцы, латыши, литовцы, эстонцы; в уездных городах наблюдалось некоторые увеличение их доли среди горожан.

Иудеи в уездных городах были представлены несколькими семьями⁸²⁵.

Среди религиозных общин в городах второе место по численности после православных занимали мусульмане, которые, проживая в инокультурном окружении, отстраненные от участия в общественно-политической жизни, оставались в положении особой замкнутой общины, вынужденной приспосабливаться, выживать⁸²⁶. Они старались организовывать свою жизнь и повседневный быт по нормам шариата, объединялись в махалли, содержанием которых было не столько территориально-административное объединение прихожан, сколько социально-психологическая составляющая. Благодаря родственным, клановым, профессиональным узам в махалле культивировались элементы соседского права, возводились в негласный закон общежития солидарность, взаимопомощь, местный патриотизм⁸²⁷.

Главным исламским институтом в городских условиях становилось духовное лицо. Имам совершал требы в домах единоверцев, представлял умму перед городской думой и властями, вел метрические книги, проводил общественную молитву в своем доме или молитвенном помещении, выступая социальным работником в общине.

Основным объединяющим местом для мусульман в поликультурной среде являлось богослужебное здание. Строительство мечетей свидетельствовало о стремлении мусульман наладить религиозно-обрядовую жизнь по канонам ислама. Помимо обрядовой функции, мечеть являлась свое-образным местом общения, где обсуждались проблемы общины и передавались новости. Медресе и мектебе служили удовлетворению образовательных потребностей подрастающего поколения мусульман. Имамами являлись лица, получившие образование в местных медресе, а также в Казани и других религиозных центрах.

В истории строительства мечетей отразились демографические, социально-экономические, политические, культурные аспекты жизнедеятельности махаллей. Так, место расположения мечети на городских планах можно считать репрезентативным источником, указывающим на время расселения, район проживания мусульман, поскольку с ее возведением, как правило на окраине города, начиналось компактное расселение татар на близлежащей территории, что являлось проявлением деревенского менталитета, основанного на общинном сознании. Для мусульманских селений была характерна религиозно-культурная автономия и идентичная языковая среда.

Формирование мусульманских общин в гг. Николаевске и Бугуруслане в первой половине XІX в. объясняется в первую очередь не урбанизационными процессами, а тем, что эти слободы, а затем города возникли рядом с татарскими деревнями, которые стали татарскими слободами. Например, умма г. Николаевска локализовалась в слободе в четверти версты от города⁸²⁸. В г. Бугуруслане мусульмане проживали в татарском квартале на северо-восточной окраине города, где до образования слободы находилась татарская деревня, а некоторые названия улиц — Казанская, Уфимская — указывают на места выхода части поселенцев⁸²⁹. При этом социальное неравенство соседей по кварталу нисколько не нарушало их бытового уклада. Это соединяло все семьи квартала личными связями, общими интересами и обязанностями, участием в общих делах⁸³⁰. Примечательно, что и Бугульминская слобода была основана на месте известной с 1736 г. одноименной деревни, населенной татарами, башкирами и тептярами и впоследствии заселенной ясачными крестьянами, ссыльными и ландмилицией⁸³¹. Однако
в последующие десятилетия заметного увеличения мусульман и формирования постоянной мусульманской общины в Бугульминской слободе в предреформенный период не произошло.

При анализе городских планов видно, что в г. Бугульме первая мечеть, построенная в 1866 г.⁸³², находилась на юго-восточной окраине у подножия Макарьевой горы, вдоль которой расселялось городское население⁸³³,
в г. Бузулуке мечеть, разрешение на постройку которой было получено
в 1914 г., располагалась на юго-западной окраине города, между Палимовскими выселками и Лесными складами⁸³⁴, в г. Ставрополе — на юго-восточной окраине на пересечении Базарной и Калмыцкой улиц⁸³⁵.

Развитие городов, переселения в них главным образом бедняков, искавших временный дополнительный источник заработка для пополнения семейного бюджета и не имевших средств к обзаведению собственным домом и усадьбой, нарушали средневековые нормы расселения поликонфессионального населения в городах. Определяющим фактором их локализации становились социально-экономическое положение и место работы. Квартиранты могли проживать в любой части окраины города, в том числе и в центральной. Так, ходатайствуя в 1895 г. о строительстве мечети в г. Бугульме, мусульмане указывали, что их в городе 150 чел. м. п., из которых всего 3 человека были домохозяевами⁸³⁶. Из списка домохозяев Бугульмы, облагаемых государственным налогом на недвижимость 1915 г., видно, что среди плательщиков-мусульман были Хакимов Шакир Латыпович, плативший 365 руб. налога, Хисамутдинов Гилязетдин, плативший 17 руб. 28 коп., Халиуллин Габдулла — 4 руб. 82 коп., известно также, что Шамсутдинов Камалетдин Назмутдинович владел складом кож на Мытном дворе и платил
5 руб. 16 коп. налога⁸³⁷. В г. Новоузенске, по данным 1904 г., в приходе состояло 200 наличных душ м. п., из которых лишь 15 человек были домохозяевами⁸³⁸. Следовательно, остальные расселялись в домах своих единоверцев или арендовали квартиры, жилые помещения в домах работодателей.

Вследствие медленного роста численности мусульман м. п. до установленного законом норматива для регистрации махаллей уездным городам самарского Поволжья характерна поздняя легализация мусульманских приходов. В рассматриваемый период образование махалли зависело от выяснения необходимости строительства мечети. Получение разрешения на ее сооружение было равнозначно регистрации прихода. В связи с тем, что в период становления царского законодательства по регламентации деятельности институтов ислама (конец XVІІІ — первая половина XIX вв.) абсолютное большинство татар проживало в сельской местности, критерии строительства мечети и организации махалли, предназначенные для сельского общества, накладывались на специфические условия городской жизни⁸³⁹. Примечательно, что численность наличного населения в городах несколько отличалась (а среди мусульман, как правило, была выше) от постоянного или «коренного» контингента городских жителей в силу притока временных, сезонных или постоянных рабочих рук из сельской местности.

Важной причиной позднего устройства исламских институтов в уездных городах являются также финансовые затруднения переселенцев, связанные с низким социально-экономическим положением и издержками благоустройства на новом месте.

Полноценные махалли в предреформенный период функционировали лишь в Николаевске. Строительство соборной мечети в 1841 г. и пятивременной в 1843 г.⁸⁴⁰ свидетельствует о времени легализации здесь двух мусульманских приходов, но не указывает на время организации махаллей. Прихожанами мечетей, по данным 1855 г., были указаны представители купеческого (384 муж. и 382 жен.) и мещанского (329 муж.
и 343 жен.) сословий. В соборной мечети было 357 прихожан, в пятивременной —356 чел.⁸⁴¹ Мулла первой мечети Мухаметзян Абдулнасыров был утвержден в должности губернским правлением 12 ноября 1851 г., азанчеем с 1853 г. являлся Хуснетдин Исмагилов — местный 2-й гильдии купец, хотя в духовном звании он был утвержден только в 1855 г.⁸⁴² Во втором приходе обязанности муллы исполнял государственный крестьянин Саратовской губернии Тагир Абдрахманов (в духовном звании с 1835 г.), определенный на должность в 1843 г. Саратовским губернским правлением. Азанчей Абдул Абдулгафаров в 1843 г. был избран обществом, но не утвержден губернским правлением⁸⁴³ .

По данным 1854 г., обе мечети в Николаевске были деревянные: первая — холодная, для богослужения летом, вторая — теплая, для богослужения зимой. Мечети были построены «по правилам архитектуры», с высокими минаретами, на верху которых были укреплены полумесяцы⁸⁴⁴.
В 1870 г. обе деревянные мечети г. Николаевска имели статус джами, причем при каждой мечети действовало медресе для подготовки духовных лиц. В медресе при первой мечети училось 80 учеников, при второй — 50.
В 1870 г. при второй соборной мечети указным муллой являлся Абдул Азгир Ахметзянов, утвержденный указом губернского правления от 30 апреля 1859 г., азанчеем — Абдул Абдулгафаров⁸⁴⁵.

Принцип веротерпимости и необходимость производства присяги сделали востребованными мусульманских духовных лиц в городах, независимо от численности их единоверцев. Закономерным представляется тот факт, что первые упоминания о муллах в малочисленных приходах уездных городов связаны с командированием духовных служащих близлежащих деревень для привода к присяге рекрутов-мусульман (согласно «Рекрутскому уставу» 1832 г. в тех волостях, где проживали татары-мусульмане, независимо от их численности, учреждались специальные рекрутские участки)⁸⁴⁶.

В ноябре 1855–1856 гг. ОМДС командировало в мусульманские рекрутские участки: в г. Николаевске — местного имама А. Абдрахманова,
в г. Бугурусане — муллу д. Давыдкиной А. Муслюмова, в г. Бузулуке — имама
д. Мулюковой Мифтахетдина Адикеева⁸⁴⁷. По неполным данным, аналогичные постановления о командировках мулл ОМДС делало в 1866⁸⁴⁸,
1868 ⁸⁴⁹ и 1869 гг.⁸⁵⁰

Формально мусульмане в городах не оставались без религиозного попечения. Их религиозно-бытовую жизнь курировал приходской мулла родного селения или селения, где располагалась ближайшая мечеть, которого постоянные городские жители, получив открепление из своего прихода или без этого, привлекали за определенную плату к исполнению духовных треб, предоставляя гужевой транспорт.

Так, например, благодаря содействию ОМДС сельский имам д. Ибраево Бугульминского уезда Муфтахетдин Абдулкаримов, по-видимому, знавший русский язык, с 23 сентября 1846 г. временно командировался в г. Бугульму для исполнения религиозных треб единоверцев. Он не имел здесь от казны никакого пособия, за исключением казенной квартиры, предоставленной «военным судом», которую, по-видимому, использовал для совершения религиозных треб мусульман, содержащихся в городской пересыльной тюрьме, отставных нижних чинов и жителей города, в период рекрутских наборов. За «отлично-усердную службу» комиссия военного суда в 1851 г. ходатайствовала перед Оренбургским губернским правлением о включении М. Абдулкаримова в состав военного суда и об оплате труда, поскольку из-за почти безотлучного пребывания в городе он испытывал затруднения в содержании значительного по численности своего семейства⁸⁵¹.

Мусульмане г. Бугуруслана, ходатайствуя в 1861 г. перед ОМДС о постройке мечети в городе, одной из причин ее строительства называли тот факт, что мечеть, к которой они были причислены, находилась в 15 верстах от поселения, сообщение с ней было затруднено во время весеннего разлива, а иногда и невозможно⁸⁵².

Малочисленные, экономически слабые общины не могли сразу обзавестись стационарной молельней, тем более мечетью и школой, часто даже не имели средств на содержание муллы. Поэтому в ряде общин махаллю олицетворяло духовное лицо, совершавшее религиозные обряды в своем доме или другом общественном помещении.

Так, например, в 1861 г. мещане г. Бугуруслана Фаткулла Габидуллин
и другие (всего 7 человек) ходатайствовали в качестве уполномоченных от всех мусульман города о разрешении построить пятивременную мечеть
и об определении к ней имама — башкирца д. Асекеевой Султановской волости Нурутдина Камалетдинова, имевшего свидетельство ОМДС. Известно, что Н. Камалетдинов был назначен указным муллой лишь в 1870 г. Указом № 63 губернского правления⁸⁵³ он исполнял религиозные требы мусульман по согласованности с местной администрацией с 1861 г., поскольку, несмотря на запрещение строительства мечети в Бугуруслане в 1861 г., «имея
в виду, что в Самаре мулла был определен без мечети», губернское правление разрешило мулле, испытанному в знании основ ислама⁸⁵⁴, совершать духовные требы мусульман, для чего он, по-видимому, использовал свой дом или другое общественное здание. Это было равнозначно регистрации прихода.

В ходатайстве уполномоченных была указана общая численность уммы г. Бугуруслана: гражданских было 128 душ м. п. Помимо них, в «местной уездной команде» имелись нижние чины — мусульмане, а также их единоверцы, заключенные в тюрьму. Мотивируя строительство мечети, уполномоченные указывали на необходимость удовлетворения религиозных потребностей всех категорий мусульман.

Следует отметить, что в 70-х годах XIX в. в Самарской губернии было 9 тюремных замков: в Самаре и Бугуруслане — по 2, а в остальных уездных городах — по одному. Содержавшиеся здесь арестанты делились на временных (следственных) и постоянных, т. е. уже приговоренных к различным срокам заключения. В Самаре и Бугуруслане было отведено по
1 отдельному корпусу для осужденных, отбывавших назначенный им срок наказания. В центральную Самарскую тюрьму таких заключенных этапировали из Ставрополя, Николаевска и Новоузенска, а в Бугурусланскую — из Бугульмы и Бузулука⁸⁵⁵. Осужденные не являлись членами местного прихода, но длительное время находились в заключении, испытывая потребность в удовлетворении религиозных треб. Подтверждением соблюдения религиозных обрядов арестантами-мусульманами является, например, необходимость решения самарским губернатором в 1870 г. вопроса об устранения сырости в камерах тюремного замка в г. Бузулуке, где арестанты-мусульмане "разводили невероятную сырость из-за обмывания себя перед богомолением«⁸⁵⁶. Посещение мусульманскими духовными лицами больниц, арестантских рот, тюрем, полицейских участков и других учреждений по вызову должностных лиц долгое время являлось общественной нагрузкой⁸⁵⁷.

Первая мечеть в г. Бугуруслане была построена в 1868 г., лишь когда численность прихожан достигла 200 ревизских душ⁸⁵⁸. Деревянное культовое здание сгорело в пожаре 1877 г., и прихожане в 1878 г. ходатайствовали о строительстве новой мечети⁸⁵⁹, которая, в свою очередь, сгорела в 1881 г. По-видимому, после пожара 1881 г. в качестве мечети использовалось одно из помещений муллы Н. Камалетдинова или приобретенное прихожанами общественное здание, поскольку в следующем пожаре (1887 г.) сгорели флигель муллы со всеми постройками и мечеть. Ходатайство муллы об оказании помощи ему лично в размере 50 руб., а для возведения новой мечети
в 200 руб. оренбургским муфтием было доведено до сведения МВД. Силовое ведомство высказалось за выделение указанных средств не из казенных средств, а из сумм брачного сбора религиозного управления⁸⁶⁰. В 1888 г. постановлением губернского правления от 16 марта 1888 г. мещанину Мухаметгалиму Фаткуллину, обладавшему необходимыми материальными средствами, была разрешена постройка в г. Бугуруслане соборной мечети на Мещанской улице⁸⁶¹.

Численность мусульман в городах значительно увеличивалась во время ежегодных ярмарок и еженедельных базаров, поскольку, приезжая из близлежащей округи и соседних регионов по торговым делам, они оставались здесь на некоторое время. Ходатуйствуя об открытии мечети в уездных городах, уполномоченные отмечали факт многократного увеличения численности единоверцев за счет прибывающих на базары и ярмарки.

На еженедельные базары в Бугульму приезжало 200–400 татарских крестьян. В период ярмарок эта численность увеличивалась многократно: во время Соборной ярмарки (с 8 марта — 8 дней) их число достигало 1000–1500 человек, на Казанской ярмарке (с 8 июля — 3 дня) — до 1500–2000, во время Воздвиженской ярмарки (с 14 октября — две недели) их количество достигало 2500–3000 человек⁸⁶².

Воздвиженская ярмарка в г. Бугульме была второй по величине в губернии. На этой ярмарке пребывало постороннего народа до 30 тыс. Она имела весьма живописный вид, описанный репортером «Самарских губернских ведомостей»: "Здесь видим и русских баб в ярких праздничных сарафанах, и рослых мордовок в их высоких и красивых головных уборах, и чувашинок и вотячек в шлемообразных кичках, обвешанных медными бляхами и погремушками, и татарок, завесивших себе лицо красными
и белыми покрывалами и обутых в желтые ичиги и черные туфли. Одних татарских харчевен для черного народа и мелочных торговцев на ярмарке устраивается до десяти. В этих харчевнях подают чай, жареную баранину, салму, пельмень и другие татарские блюда. Однако значительные купцы из татар, носящие роскошные халаты из одреса, сверху их кафтаны из тонкого сукна, а на голове бархатные тюбетейки, великолепно расшитые золотом, харчевен не посещают. Они ходят в русские ресторации пить чай, а пищей довольствуются на квартирах«⁸⁶³. Как известно, мусульмане употребляли
в пищу мясо животных, колотых по правилам шариата, и не ели свинину.

Сырье, воск и вощина доставлялись на Воздвиженскую ярмарку и продавались оптом татарами Оренбургской и Самарской губерний и сбывались купцам из Казани для местных заводов и для сбыта на ярмарке в Нижнем Новгороде. Для горожан и жителей близлежащей округи, прибывающих на ярмарку, купцы из Оренбургской и Самарской губерний привозили также верблюжьи сукна, бумажные изделия, колониальные товары. Из Казани купцы привозили кожевенные изделия, татарские ичиги, халаты, тюбетейки⁸⁶⁴. Среди торговцев здесь были и предприниматели, которые после Нижегородской ярмарки (с 15 июля по 15 августа), нагруженные товаром, прибывали на Воздвиженскую ярмарку, где продавали «бумажный товар невысокого сорта, железо и чугунные изделия». Затем с оставшимся товаром купцы ехали в Оренбург, где готовили караваны для отправки в Бухару и Хиву, Афганистан⁸⁶⁵. Примечательно, что на ярмарку пригоняли до 1000 и более степных табунных лошадей, для испытания которых устраивались скачки по Бугульминско-Бугурусланскому тракту. Как правило, призовые места и денежные призы (60 руб. — за первое место, 30 руб. — за второе место и 10 руб. — за третье место) доставались башкирам, исстари славившимся как отличные ездоки⁸⁶⁶.

Учитывая значительное увеличение численности мусульман во время проведения ярмарок и базаров и ходатайствуя в 1866 г. перед ОМДС
о строительстве на свои средства первой мечети в Бугульме, ахун Ф. Бикбов отмечал необходимость отправления пятивременной молитвы не только мусульманами-горожанами, но и временно находившимися в городе⁸⁶⁷.

Аналогичная ситуация была характерна для г. Новоузенска. В ходатайстве о строительстве мечети в 1896 г. в губернское правление мусульмане сообщали о постоянно проживающих более 200 душ м. п. единоверцах. Кроме того, на время ярмарок на несколько недель приезжало более 1000 мусульман. Ввиду отсутствия в г. Новоузенске мечети и указного муллы мусульмане были лишены возможности исполнять свои религиозные обязанности так, как следовало. В 1900 г. с согласия Самарского епархиального начальства и ОМДС губернского правления разрешили постройку мечети. 20 июля 1902 г. был утвержден хатыпом и мударрисом вновь построенной мечети новоузенский мещанин Камалетдин Залялетдинов⁸⁶⁸.

В российском законодательстве отсутствовали правила сооружения мечетей в городах. Относительно строительства в городах церквей иностранных исповеданий в 1866 г. в циркуляре МВД за № 2487 было весьма расплывчато заявлено, что для их строительства следует избирать «места, имеющие некоторый простор». Важным условием строительства мечети было также то, что из-за ее строительства не должно было "произойти соблазна в вере для живущих вместе с магометанами христиан и новокрещеных татар«⁸⁶⁹. Таким образом, право определения условий строительства храмов «иноверческой» и «инославной» церквей было предоставлено местной администрации⁸⁷⁰.

Городские власти, как правило, удовлетворяли подобные ходатайства малочисленных общин. Согласно «Городовому положению» 1870 г. земля в городской местности принадлежала органам городского самоуправления. Вопросы о выделении земли для недвижимости решала городская дума, где большинство принадлежало гласным, исповедующим православие. Толерантность городского поликонфессионального сообщества проявлялась в том, что во всех уездных городах земля для строительства мечетей выделялась бесплатно. Следует отметить и тот факт, что в связи с расселением мусульман на окраинах городов им выделялись пустопорожние участки, что было безболезненно для городского хозяйства и позволяло осуществлять строительство в соответствии с требованиями Устава строительного⁸⁷¹. Гласные с пониманием относились к проблемам малочисленных, экономически слабых мусульманских общин, и решения принимались без дискуссий⁸⁷².

Поскольку при строительстве мечетей в городах соблюдались требования для сельских мечетей и постройка занимала значительную территорию, которая становилась местом, где строилось здание мектебе или медресе, территория огораживалась забором и двор становился местом богослужения в день религиозных праздников, когда культовое здание не вмещало всех богомольцев. Открытое пространство в определенной степени обеспечивало противопожарную безопасность и формировало планировку окраины, становилось знаковым элементом в планировке этой части города.

В 1895 г., несмотря на то что в Бугульме проживало всего 150 душ
м. п., купцы города Исхак Ильясов, Ибрагим Биккулов и Шафик Батыршин возбудили ходатайство о возведении новой мечети ввиду систематического приезда в город по торговым делам значительных групп мусульман⁸⁷³. Строительство каменной соборной мечети оказалось возможным благодаря материальной помощи преуспевающего бугульминского купца Ш. Хакимова. Он был известен своей благотворительностью — оказывал материальную помощь погорельцам-единоверцам, жертвовал деньги не только на строительство новой мечети, но и на содержание медресе в Бугульминском уезде и детских приютов⁸⁷⁴. Построенная при его и других мусульман материальной помощи в 1898 г. соборная мечеть вмещала до 350 чел. ⁸⁷⁵, на втором этаже здания было устроено помещение длиной 25 аршин и шириной 10 аршин, используемое в качестве школы для мальчиков, и помещение длиной 15 аршин и шириной 9 аршин, где обучали девочек⁸⁷⁶.

Еще в 1896 г. тетюшский мещанин, временный бузулукский второй гильдии купец Гильман Гимранов, живший на Оренбургской улице, купил у дворянина Андрея Саппулукина дворовое место с находящимся там двухэтажным полукаменным домом под № 286 и всеми надворными постройками для использования в качестве молитвенного дома. Двор имел по улице 17 саженей и в глубину двора 30 саженей. За дом купец заплатил 2000 руб. серебром, а за все имение — 4000 руб. Постоянно проживавшие (364 м. п. и 317 ж. п.) и 200 временно проживавших в г. Бузулуке обратились к властям о разрешении использовать жилое здание в качестве молитвенного помещения. В 1898 г. они с дозволения самарского епархиального начальства получили право на дворовое место № 2253 по городскому плану, где располагался дом, купленный купцом Г. Гимрановым для общины. Примечательно, что к моменту возбуждения ходатайства о дарственном акте на верхнем этаже жилого здания уже находилась молельня, на первом — училище. Здесь же согласно воле дарителя должна была располагаться и квартира имама⁸⁷⁷. 19 февраля 1897 г. муллой в молитвенный дом был определен крестьянин д. Новой Ибрайкиной Чистопольского уезда Галиаскар Мугайнетдинов, имевший свидетельство ОМДС № 587 от 30 января 1896 г. Он состоял в должности хатыпа и мудариса до 12 марта 1914 г., после чего уволился по собственному желанию⁸⁷⁸.

Появление ходатайства о строительстве второй мечети с образованием самостоятельного прихода было следствием увеличения численности этноконфессиональной общины, расширения территории проживания в городской черте, в результате чего действующее молитвенное помещение уже не вмещало в себя всех желающих или из-за дальности расстояния становилось неудобным его посещать.

Накануне Первой мировой войны татарская община г. Бузулука объединяла 180 постоянно проживавших домохозяев (до 580 наличных душ м. п.). 23 апреля 1913 г. часть махалли после утверждения проекта мечети и сбора необходимых средств (постоянных жителей 158 м. п. и временно проживавших 101 м.п.) составила приговор о постройке новой мечети на отведенном городской управой земельном участке. Главными причинами необходимости новой мечети были указаны ветхость и теснота действовавшего молитвенного дома, не вмещающего всех приходящих на молитву мусульман. Одновременно 58 домохозяев (110 душ м. п.) приговором выразило пожелание остаться прихожанами при существующем молитвенном доме⁸⁷⁹. Часть нейтральных прихожан после открытия новой мечети должна была определиться с местом посещения общественной молитвы: остаться в прежнем приходе или перейти в новый. В октябре администрация разрешила постройку новой мечети
в г. Бузулуке, зарегистрировав вторую махаллю⁸⁸⁰.

Соборная мечеть Бузулука располагалась на юго-восточной окраине города, между Палимовскими выселками и Лесными складами. Общая площадь земли, отведенной городской управой для строительства деревянной двухэтажной мечети, равнялась 312 кв. саж., мечеть была 16 саж. длиной, 12 саж. шириной, 8 саж. высотой, учитывая высоту минарета⁸⁸¹.

Из всех уездных городов Самарской губернии в Ставрополе расселялась самая малочисленная мусульманская община. В 1911 г. уполномоченные местной уммы⁸⁸² (75 домохозяев, 215 постоянных наличных душ м. п.)⁸⁸³ Юсуп Миннибаев, Идиатулла Алтынбаев, а также городской указной мулла Садретдин Аксянов обратились к властям с ходатайством о разрешении постройки мечети. Городская управа отвела место под новое богослужебное здание (будущая мечеть должна была находиться на пересечении Калмыцкой и Базарной улиц, на расстоянии не менее 200 саженей от ближайшей православной церкви)⁸⁸⁴, для ее строительства было собрано 1,5 тыс. руб.⁸⁸⁵ Получение разрешения на постройку мечети затянулось: Самарская духовная консистория отношением от 23 октября 1913 г. за № 18555 сообщила губернскому правлению, что постройку мечети находит нежелательной, и уведомлением от 11 ноября № 19582 уточнила, что Самарский миссионерский комитет во главе с епископом Самарским и Ставропольским "не могут содействовать просителям-татарам в их заблуждениях«⁸⁸⁶. Губернатор, который не решился взять на себя ответственность по разрешению «исламского вопроса», 7 декабря 1914 г. представил материалы в МВД. Из-за затянувшегося решения проблемы 7 марта 1915 г. уполномоченные татарской общины подали новое прошение министру внутренних дел о разрешении религиозного вопроса⁸⁸⁷. ДДДИИ рекомендовал просителям в соответствии с законом обратиться в губернскую администрацию.

Однако ко времени получения официального разрешения из-за военного времени и, как следствие, инфляции и подорожания строительных материалов предполагаемая сметная стоимость мечети (3 тыс. руб.) выросла до 8 тыс. руб.

Татары г. Ставрополя 7 марта 1916 г. возбудили ходатайство о разрешении сбора пожертвований до 10 тыс. руб. Губернатор предложил отложить сбор средств на послевоенное время. Тогда уполномоченные общины обратились в МВД о разрешении Идиатулле Алтынбаеву осуществлять сбор пожертвований среди единоверцев Самарской губернии для строительства мечети, не дожидаясь завершения победоносной войны. Начальник губернии в своем ответе на запрос ДДИИИ высказался за отказ в удовлетворении ходатайства мусульманам, мотивируя его тем, что положительное разрешение вопроса вызовет подачу аналогичных прошений от других махаллей, которых в регионе насчитывалось до 400. Важной причиной отказа чиновник также указал необходимость производить населением различных сборов и нести расходы на нужды войны⁸⁸⁸. Поэтому община вынуждена была ограничиться арендой под молитвенное здание небольшого дома Миннибаева⁸⁸⁹.

В начале 1917 г. доверенные от общины вновь обратились к правительству. Временное правительство также признало нежелательным производство сбора пожертвований на религиозные нужды мусульман в военное время⁸⁹⁰.

Важнейшими институтами общины были приходские мектебе и медресе. Первые медресе в уездных городах самарского Поволжья были зафиксированы в г. Николаевске (не позднее 1870 г.), которые действовали при двух городских мечетях⁸⁹¹. В Бузулуке возможность открытия школы была связана с покупкой купцом Гильманом Гимрановым в 1896 г. двухэтажного дома с дворовым местом, который стал использоваться в качестве мечети и на первом этаже которого было устроено медресе⁸⁹². Из жалобы 300 прихожан г. Бугуруслана в 1896 г. в ОМДС видно, что, несмотря на их неоднократные просьбы в течение четверти века, ахун Н. Камалетдинов отказывался открыть и заведовать мусульманской школой. Когда же община решила открыть ее, на постройку здания, для которой купец Насыров вызвался выделить средства, ахун не поддержал инициативу прихожан⁸⁹³. Прихожане добились строительства мектебе в 1896 г. рядом с мечетью на земле, выделенной городской думой; здание состояло из трех комнат, в двух из которых проводились занятия, а в третьей проживал преподаватель⁸⁹⁴. В Бугульме медресе было открыто в новой мечети в 1898 г.⁸⁹⁵, в г. Новоузенске — в 1902 г⁸⁹⁶.

Несмотря на то что во второй половине XІX в. среди мусульман Волго-Уралья набирает силы джадидизм, выразившийся в переходе на звуковой метод обучения, критике религиозного фанатизма, введении в учебную программу светских предметов, открытии культурно-просветительных учреждений, в уездных городах Самарской губернии, по данным 1898 г., джадидистские школы были лишь в Бугульме, где преподавал мулла Ахметзян Мухамедзянов, и в Бугуруслане, где в мужской школе преподавал мулла Г. Хуснутдинов, а в женской — жена муллы⁸⁹⁷.

Конфессиональные школы содержались за счет прихожан. Экономическая слабость городских мусульманских общин, отсутствие купцов, промышленников, владевших значительными капиталами, не способствовали возникновению вакуфов, дающих возможность использовать доходы, получаемые с вакуфного имущества для финансирования мечетей и медресе. Известно, например, что в 1906 г. имам Бугуруслана для обеспечения своего семейства занимался торговлей кожей, а ахун Хуснутдинов, обзаведясь «заводами», организовал производство и торговлю кирпичами, в результате чего не мог уделять достаточного внимания обучению детей в медресе, что вызывало большое недовольство прихожан⁸⁹⁸, которые через газету «Вакыт» обратились к нему со словами благодарности за многолетний труд,
в том числе в медресе, от руководства которым, однако, просили отказаться, решив пригласить нового мударриса⁸⁹⁹. Примечательно, что в 1908 г. купец Мухаммедгали Хасанов, проживавший в Бугуруслане и владевший капиталом в 100 тыс. руб., завещал половину магазина с торговым оборотом 15 тыс. руб. городской мусульманской общине для финансирования учебной деятельности медресе, но после смерти купца его наследники переделили имущество, оставив медресе без содержания⁹⁰⁰.

Уровень грамотности мусульман-горожан в конце XІX в. позволяют проанализировать материалы переписи 1897 г.⁹⁰¹

В статистических материалах 1897 г. было зафиксировано умение респондентов лишь читать. Наибольшее число мусульман обоего пола было грамотными на родном (татарском) языке, что составляло 26% грамотных. Примечательно, что наибольшее количество грамотных по-татарски было в Николаевске (30%), затем в Бузулуке (15%), Новоузенске (10%), Бугуруслане (8%). Самый высокий уровень грамотности наблюдался среди 10—19-летних (36%), причем наиболее высокие показатели были характерны для Бузулука (44%) и Николаевска (42%). Соотношение между грамотными мужчинами и женщинами 1,2:1 с незначительным перевесом в пользу мужчин свидетельствует о налаженной системе конфессионального образования в городах, в том числе и женского.

Для сравнения, среди мусульман, проживавших в уездах, грамотными на родном (татарском) языке являлись в целом 26% мужчин и 23% женщин, средний показатель составлял 24,5%. Таким образом, уровень грамотности на родном языке в уездных городах был несколько выше, чем в уездах, что свидетельствует, по-видимому, о том, что участие мусульман в городском хозяйстве требовало более высокого уровня общей грамотности, а сама городская среда обитания создавала более благоприятные условия для
формирования общей культуры, кругозора горожан.

Грамотным по-русски было в целом всего 4% горожан-мусульман, при этом наиболее высокий уровень грамотности также наблюдался среди
10—19-летних. Наибольший удельный вес грамотных по-русски был
в г. Бузулуке (6%), причем среди 10—19-летних этот показатель был в два раза выше (12%)⁹⁰². Видимо, сказалась деятельность в Бузулуке (с 90-х годов XІX в.) единственного в уездных городах русско-татарского училища⁹⁰³, на содержание учителя которого из городской казны ежегодно выделялось 500 руб.⁹⁰⁴

По данным 1895 г., среди духовенства уездных городов, помимо Бузулука, лишь двое мулл в г. Николаевске, получившие образование в медресе Казани, умели говорить и писать по-русски и преподавали желающим русское чтение и письмо за плату⁹⁰⁵. 1 ноября 1909 г. в мечети г. Бугульмы было открыто русско-татарское училище. Занятия начались в группе из
20 человек. До обеда они изучали мусульманское вероучение и татарскую грамоту, а после обеда — русский язык, счет и русское письмо. Учителем был приглашен молодой татарин, сдавший экзамен, дававший право преподавать в начальном училище⁹⁰⁶.

Соотношение грамотных по-русски среди 20–29 и 30—39-летних мужчин и женщин 4:1 было в пользу мужчин, то есть наиболее трудоспособного возраста, что свидетельствует о большей занятости мужчин в городском хозяйстве, требовавшей знания русского языка. Так, грамотными по-русски в Бузулуке были 33 муж. и 20 жен. (6%), в Бугуруслане — 43 муж.
и 5 жен. (5%), в Новоузенске — 22 муж. и 2 жен. (4%), в Николаевске —
17 муж. (1,9%)⁹⁰⁷.

Для сравнения, уровень грамотности по-русски в сельской местности составлял 2% среди мужчин и 1,7% среди женщин⁹⁰⁸. Таким образом, умеющих читать по-русски в уездных городах было больше, чем в селениях, что свидетельствует о том, что участие мусульман в городском хозяйстве требовало более высокого уровня общей грамотности, происходила адаптация в поликультурной среде.

Однако система обучения мусульман в Самарской губернии, как и во всем Волго-Уралье, носила преимущественно конфессиональный характер, их доля в светских учебных заведениях была ничтожной. Так, например, в 1872 г. мусульман не было ни в одной городской мужской или женской гимназии, в городских училищах⁹⁰⁹. В 1890 г. в мужских и женских прогимназиях обучалось 2 мусульман (0,28%), в мужских гимназиях — 2 (0,5%)⁹¹⁰. В 1896 г. среди учащихся городских училищ мусульмане не зафиксированы⁹¹¹.

В начале XX в. кардинального изменения ситуации также не произошло. По данным 1901 г., мусульмане обучались лишь в Бугурусланском городском училище (3 чел. — 1%), в Бузулуке (1 чел. — 0,5%), в Бугульме (1 чел. — 0,64%), в Новоузенске (1 чел. — 1%). Не было мусульман и среди учащихся реальных училищ⁹¹², низших технических школ⁹¹³. В 1904 г. по 1 мусульманину было зафиксировано среди учащихся Бугурусланского и Бугульминского народных училищ⁹¹⁴. В 1909 г. среди 299 учащихся ремесленных учебных заведений значилось всего 2 мусульман (0,7%)⁹¹⁵.

Даже в 1915–1916 гг. в гимназиях губернии мусульмане отсутствовали⁹¹⁶, в реальных училищах обучался 1 человек (0,31%), в городских (уездных) училищах — 1 (0,09%). В начальных народных училищах Самарской губернии было всего 49 мусульман — 0,07% всех учащихся⁹¹⁷.

Общественно-политические изменения в Российской империи, начавшиеся после первой русской революции, вызвали оживление социокультурной жизни мусульман, выразившееся в стремлении отстаивать свои религиозные права.

Среди мусульманского населения в уездных городах Самарской губернии эти изменения больше всего наблюдались в Бугуруслане и Бугульме.

Поскольку по закону «Об обеспечении нормального отдыха служащих в торговых заведениях, складах и конторах» от 15 ноября 1906 г. торговля, а также занятия служащих, связанные с торгово-промышленной деятельностью, не дозволялись по воскресным дням и двунадесятым праздникам, мусульмане уездных городов, численность которых не достигала и четверти жителей⁹¹⁸, вынуждены были прекращать торговлю по воскресеньям и из коммерческих соображений многие не могли позволить устраивать второй выходной в пятницу — еженедельный праздничный день, богослужение в который является обязательным для правоверного. Уважительной причиной, оправдывающей отсутствие человека на пятничных молитвах, считаются сильный дождь, грязь, страх, болезнь, необходимость ухода за больным, если его не на кого больше оставить, и тому подобные вещи.
В соответствии с Сунной Пророка в этот день следует совершить полное омовение, а для того чтобы явиться на молитву как можно более чистым, желательно совершить омовение незадолго до посещение мечети. При этом желательно сбрить волосы на теле, подстричь ногти и усы, использовать благовония и надеть лучшую одежду⁹¹⁹. Торговля в пятницу, а тем более во время полуденной молитвы не дозволяется по шариату⁹²⁰. Однако в уездных городах приказчики и мелкие служащие не успевали посещать мечеть для богослужения⁹²¹, так как магазины продолжали работать. Так, например, приказчики Бугуруслана указывали, что владельцы магазинов, хотя сами посещали в пятницу мечеть, не предоставляли такой возможности своим служащим, а если гаид — Ураза-байрам или Курбан-байрам — совпадали
с базарным днем, то, даже не дочитав утреннюю молитву до конца, приказчикам приходилось спешить на работу⁹²².

Решением проблемы виделось прекращение работы магазинов и лавок в пятницу хотя бы на час для совершения пятничной молитвы, тем более в частных торговых заведениях, хозяева котрых могли самостоятельно решать подобные вопросы.

Сложнее обстояло дело в тех случаях, когда местная власть, например, устанавливала в пятницу базарный день, что создавало затруднения для совершения богослужения. Так, например, мусульманская община Бугульмы с 1905 г. ходатайствовала перед городской думой о переносе базарного дня с пятницы на четверг, однако из имеющихся в нашем распоряжении материалов видно, что данный вопрос даже в 1913 г. так и не был решен местной властью в пользу мусульман⁹²³.

Под влиянием обновленческих процессов в начале XX в. в некоторых уездных городах губернии мусульманские общины стали создавать попечительские общества. В 1906 г. торговцы Бугуруслана обсуждали вопрос о необходимости создания попечительского общества, чтобы добиваться выделения денежных средств земством для улучшения материального положения медресе, сбора денег от попечителей и контороля за их расходованием, открытия читального зала для чтения татарской литературы, газет и журналов⁹²⁴. При помощи попечительского общества в этом же году ахун г. Бугуруслана Мухамет Гариф Хуснутдинов обратился к уездному исправнику с прошением о разрешении открыть читальню при местном медресе. Читальня имела общеобразовательную цель, существовала за счет частных пожертвований мусульман города. Материалом для чтения служили периодические издания и книги, издаваемые в Российской империи на татарском и русском языках, дозволенные цензурой. Мухамет Гали Хасанов и Закир Мазитов, будучи «нравственных качеств хороших, в религиозном фанатизме не замеченные, к младотурецкой партии не принадлежащие», были назначены заведующими в читальне. Переводчиком для периодических осмотров в читальне был определен крестьянин д. Старой Ермаковой Старо-Соснинской волости Бугурусланского уезда Мухамет Закир Каримов, проживавший в г. Бугуруслане⁹²⁵. Примечательно, что в 1912 г. уже имамы и ахуны Бугурусланского уезда обсуждали вопрос о создании мусульманского попечительского общества, деятельность которого распространялась бы на Бугурусланский уезд, с помощью которого планировалось добиваться от земства финансирования конфессиональных школ
в уезде, обеспечения их единообразными учебниками⁹²⁶.

7 января 1914 г. в Бугуруслане силами местных «актеров» был поставлен спектакль по пьесе Г. Камала «Уйнаш». Несмотря на то что были противники просмотра спектакля мусульманами, зал местного театра «Гоголевская аудитория» был переполнен. Среди зрителей были татары, в том числе женщины и дети, мугаллимы, муллы, русские, солдаты, офицеры, торговцы. Спектакль имел успех среди зрителей, надеявшихся на новые постановки. В этом же году силами городской мусульманской общины для детей была открыта музыкальная школа, которая поначалу действовала в здании медресе, а затем она была переведена в отдельную городскую квартиру. Здесь обучались игре на мандолине, скрипке, гитаре 20 учеников, преподавал музыкальную грамоту Мухтар Мустакимов⁹²⁷.

В 1914 г. в Бугуруслане мусульманская община торжественно отметила Маулид-байрам — праздник по случаю рождения пророка Мухаммада, отмечаемый 12-го числа месяца раби аль-аввал (3-го месяца мусульманского лунного календаря)⁹²⁸. 24 января в мечети мугаллимы и шакирды хором исполнили муалиды. Затем в медресе было прочитано стихотворение
С. Рамиева «Пәйгамбәр». От имени местных торговцев З. Маджидова, Г. Еремеева шакирдам были розданы подарки. В этот же день в школе для девочек мугаллима Гайша Махфуза рассказала биографию пророка Мухаммада, ученицами были прочитаны стихи. В честь праздника ученики школ были отправлены на 10-дневные каникулы. Как отмечали прихожане, до этого дня не только дети, но даже взрослые не отмечали столь торжественно данный религиозный праздник; с сожалением отмечалось то, что приказчики не были отпущены с рабочих мест даже на час, чтобы посетить праздничное богослужение. То обстоятельство, что муллы вовремя не отправили в местную воинскую часть объявления о предстоящем религиозном празднике и не предупредили военное начальство, привело к тому, что военнослужащие-мусульмане не были отпущены в увольнительные⁹²⁹.

Примечательно, что в 1915 г. духовные лица Бугурусланского уезда выступили с инициативой учреждения в г. Бугуруслане отдела «Временного мусульманского комитета по оказанию помощи воинам и их семьям» как координирующего центра для мусульманского населения близлежащей округи⁹³⁰.

Попечительский совет был создан и мусульманской общиной Бугульмы. В 1913 г. прихожане соборной мечети г. Бугульмы избрали попечительский совет из числа 4 прихожан для поддержания в исправном состоянии мечети, изыскания средств к ее содержанию, мектебе и учительского персонала, хранения и расходования денег от добровольных пожертвований
и от раскладки от постоянных жителей города⁹³¹.

В 1914 г. имам д. Байряки Чеканской волости Бугульминского уезда Масгут Габдулгалеев Губайдуллин добился разрешения перевести свой книжный магазин, открытый в Байряках в 1908 г., в Бугульму для торговли книгами на татарском, арабском и других восточных языках. Ответственным лицом в магазине был определен мещанин г. Уфы Абдулла Шарафутдинович Урманчаев⁹³².

Хотя мусульмане Бузулука не создали попечительское общество, их общественная активность выразилась в том, что из числа приходского духовенства — имамов Г. Гафурова, М. Вагапова и Г. Валиева, была создана комиссия в составе Красного Креста, добившаяся бесплатного питания
42 взрослым, 25 шакирдам и 40 бедным ученицам женской школы⁹³³. Так была использована российская организация для удовлетворения социальных нужд членов мусульманского общества.

В результате изучения истории организации мусульманских приходов
в уездных городах Самарской губернии можно сделать следующие выводы:

1. Образование махаллей в уездных городах происходило во второй половине XIX в. (кроме г. Николаевска) одновременно с интенсивным формированием мусульманского населения в городах. Урбанизационные процессы среди мусульман характеризовались преобладанием в городских общинах холостых мужчин трудоспособного возраста, мобильностью населения, а также отсутствием недвижимости у основной массы мусульман. Поэтому в городских условиях нормативы численности, выработанные
с ориентиром на постоянное мужское население поземельной общины, не соответствовали реальному демографическому состоянию, иначе говоря, городские религиозные общины оказывались в невыгодных условиях.

2. В этнотопографии уездных городов главную роль сыграли социально-экономическое положение мусульман и традиции градостроительства
в России. Татарские общины традиционно локализовались на окраинах, расселялись компактно, образуя улицы или слободы, дома располагались по принципу соседской общины. Выявлены лишь единичные случаи расселения купцов-мусульман в центре, в русской части города.

3. Религиозный быт городских мусульман можно в целом проецировать на уклад, повседневную культуру традиционной замкнутой малочисленной религиозной общины. Кроме г. Николаевска, в остальных уездных городах их основная масса составляла, как правило, первое поколение постоянных жителей. Помимо таких объективных причин, как различность языка и вероисповедания, замкнутость городских общин практически подтверждается и отсутствием их детей в средних, начальных и начальных профессионаьных учебных заведениях, а также малочисленностью русско-татарских школ и русских классов при медресе.

4. Малочисленные группы горожан-мусульман были приписаны к приходам близлежащих деревень. При отсутствии указного духовного лица на пятничные и годовые религиозные праздники городские мусульмане выезжали в родные деревни или в ближайшие сельские мечети. Особенностью организации религиозно-обрядовой жизни мусульман в ряде уездных городов следует назвать желание властей во исполнение российского законодательства иметь в городе постоянное духовное лицо для исправления духовных треб мусульман в рекрутских и призывных участках, тюрьме, военных командах, в суде и других присутственных местах, хотя по закону арестанты, солдаты и временно проживающие не включались в число прихожан.

5. Строительство мечетей свидетельствует о стремлении мусульман наладить религиозно-бытовую жизнь, противостоять потере этноконфессиональной идентичности. Медресе и мектебе служили удовлетворению образовательных потребностей уммы городов и ближайшей округи.

6. В силу малочисленности и отсутстивя остроты «исламского вопроса» в самарском Поволжье епархиальное начальство в целом благосклонно, кроме нескольких случаев, относилось к регистрации махаллей в городах. Общей нормой являлось понимающее отношение городских дум в вопросе безвозмездного выделения земельных участков под богослужебные здания для махаллей, как правило, на окраине поселения.

7. Уездная городская махалля объединяла представителей различных сословных групп и, самое главное, приезжих из ближайшей округи. В поликультурной среде отсутствовал действенный рычаг воздействия на прихожан, как в поземельной общине, и тотальный контроль над поведением членов уммы, в том числе за исполнением религиозных обязанностей.

8. Имамы и хатибы уездных городов были выпускниками казанских медресе и других образовательных центров. В отличие от сельских мулл они активно привлекались местными административными учреждениями и должностными лицами для производства присяги и исполнения духовных «треб» в правительственных учреждениях: рекрутских и призывных участках, тюрьме, воинской команде и др., являлись наиболее тесно соприкасающейся с местными властями группой мусульман. Эта черта, наряду с относительно лучшим знанием русского языка, отличала городских мулл от сельского причта.

9. Мечети и школы строились за счет средств группы состоятельных мусульман или путем сбора пожертвований от уммы. Вакуфных имуществ мечетей и школ, дающих доход, в уездных городах нами не выявлено, что свидетельствует, главным образом, об экономической слабости местных общин. Попечительские общества действовали в Бугуруслане и Бугульме, что указывает на наличие здесь постоянного источника дохода на содержание мечети и школы. В этих общинах наблюдается синтез религиозных обрядов в исламские праздники с европейскими формами проведения культурных мероприятий (декламация стихотворений, концерты). Помимо этого, появились такие светские институты, как музыкальная школа, постановка спектаклей (г. Бугуруслан). Авторитет бугурусланского духовенства проявился в организации и проведении съезда-совещания по реформированию национальной школы с приглашением духовенства Бугурусланского и Бугульминского уездов, что получило широкий резонанс в татарской периодической печати.