Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Краеведение и региональные исследования
Тюркизм как историческое явление — Заключение
29.06.2009

Заключение

Тюркизм — выражение социальной жизни тюрок (в реальных и виртуальных формах), закономерное явление мировой этноистории. Он рассматривается автором как объективно существовавшее (и существующее поныне) историческое явление, многоаспектно дающее о себе знать на разных этапах истории и нашедшее отражение в умозрительных конструкциях идеологов начала XX века.

Процесс развития политического тюркизма осложнялся тем, что тюркоязычные общности формировались не одновременно, и, будучи отделенными друг от друга большими пространствами, общались во многих случаях не друг с другом, а со своими соседями — нетюрками. Влияние соседей приводило к большим или меньшим заимствованиям из нетюркских языков, к большему или меньшему восприятию  иного стиля жизни и обретения того или другого политического опыта. Отсюда вполне различимая «мозаичность» картины жизни тюрок. 

В условиях древности и средневековья развитие тюркизма происходило в ходе сложных межцивилизационных взаимодействий евразийского пространства. Оно не повлекло за собой создания самостоятельной тюркской цивилизации как прочного долговременно существующего социального организма. На том этапе основной формой проявления тюркизма являлась экономическая, выраженна в традиционных процессах преимущественно регионального развития.

Политический опыт тюрок сводился к созданию недолго по историческим меркам существовавших государственных образований. Политическими структурами тюрок изначально являлись племена, союзы племен, каганаты. Ярким проявлением политического тюркизма являлись Тюркские каганаты, Волжская Булгария, участие тюрок в создании монголо-тюркских государственных объединений ордынского периода, Казанское, Крымское и иные ханства. В условиях активных этнопроцессов ордынского и постордынского периодов происходило обретение тюрками опыта государственной жизни. Опыт набирался по-разному и прерывисто: от племен, союзов племен до крупных государственных объединений, в разных исторических условиях и с разной долей интенсивности.

Единого тюркского этноса (народности, нации) в реальности не сложилось: этносознание отдельных групп тюрок формировалось под влиянием региональных особенностей. Вхождение отдельных тюркоязычных групп в Российское государство растянулось на многие столетия (XVI-XIX вв.). Влияние российской цивилизации оказалось важнейшим для определения исторических судеб тюрок Поволжско-Уральского, Сибирского, Крымского регионов, Закавказья и Кавказа. Включение народов тюркского сообщества в российский мир определило их историческое развитие на длительный период.

Вхождение тюрок в Российское государство вносили в сообщество не только новые этнические единицы, но разнородные культурно-цивилизационные субстраты, которым предстояло адаптироваться к иным, отличающимся ценностным ориентациям и самим повлиять на российскую цивилизацию, пространство которой они значительно расширяли. В сознании тюрок-мусульман соединялись ценности исламского мира с общероссийскими. Чем выше оказывался уровень сближения и сращивания ценностных установок разных этносов внутри цивилизации, тем с большей долей вероятности исключался политический сепаратизм, а, следовательно, укреплялось дальнейшее развитие сообщества.

События в России начала XX века отражали блок достаточно разных и противоречивых явлений. Среди них одно из важнейших: достигнув максимума в своем территориальном росте, российская цивилизация вступила в качественно новую фазу собственного развития. Она очень плотно соприкоснулась с иными цивилизациями, более того, пыталась преодолеть разделяющие их границы. Что естественно вызвало рост конфликтных настроений  в соответствующих регионах — в польских и прибалтийских губерниях (на стыке с западно-европейской цивилизацией), в Закавказье и Средней Азии (на стыке с исламской цивилизацией). По-видимому, в этих обстоятельствах заключалась одна из базовых причин неизбежности роста национализма на местах. Формой противодействия российской правящей верхушке интеллектуальное меньшинство (польские, финские, литовские и еврейские националисты в пределах Российской империи) избрало как политические, так и силовые методы действий. И в этом смысле лидеры российских тюрок были не одиноки.

Другой причиной роста сепаратизма на местах стал вполне отчетливо выраженный материально-экономический интерес значительно выросшей национальной буржуазии отдельных регионов страны.

От осознания своей религиозной специфичности, «инородности» в цивилизационном пространстве России, часть представителей национальной интеллигенции шла в национализм. В этом смысле имеет сходство эволюция настроений интеллигентского меньшинства российских поляков, евреев и тюрок. Начав с вопросов культуры, просвещения и религии, они перешли к постановке задач националистического порядка, имея целью выход из состава Российской империи.

Перенятые рядом тюркских националистов на рубеже столетий буржуазные ценности (парламентаризм, партийность, демократия, право, собственность, личность и т.д.) в совокупности с их имманентными мусульманскими убеждениями породили к началу XX века своеобразный идеологический синтез на социально-политическом пространстве России. В их общем сознании и политическом мышлении своеобразно и прочно переплелись императивы западно-европейской и исламской цивилизаций, что создавало некоторый маргинализм их типа мышления. С одной стороны, они стремились к всеобщему обретению «буржуазных свобод», с другой, — искали пути восстановления и усиления исламских начал в собственной среде. Часть лидеров тюрок внесла свой вполне конкретный вклад в расшатывание основ российской государственности, в подготовку крушения самодержавия.

Большинство российских тюрок считали себя мусульманами, подданными Российского государства. Этническая идентичность продолжала сосуществовать с религиозной; с развитием капитализма формировались нации: татарская, азербайджанская, башкирская и др., но не тюркская. Тюркская идентичность стала особо значимой в период революции, в период активных социальных протестных движений.

Общими чертами большинства тюрок России были принадлежность к одной языковой группе и одной мусульманской конфессии, что и послужило основой декларации идеологами идеи  единения российских тюрок. Традиционный российский тюркизм осуществил  резкий выход на мировую историческую арену в виде политического явления начала XX века. Тенденции к политическому единению тюрок в рамках российского сообщества проявились в благоприятных для этого условиях российской революции 1905-1907 гг.; этот период можно рассматривать как кульминацию политического тюркизма в имперской России. Активные действия идеологов тюркизма начала XX века способствовали зарождению идеи о том, что единство было присуще тюркским народам всегда. Родился миф вечного пантюркизма, который благодаря тюркским интеллектуалам закрепился в дальнейшем как некий идеал.

Формами российского политического тюркизма являлись Всероссийские мусульманские съезды, региональные совещания, деятельность мусульманских фракций Государственной Думы, выступления в прессе.

В 1904 году в условиях нарастания внутренней социальной нестабильности и экстремизма, явного ослабления государства, представители тюркской промышленной и интеллектуальной элиты образовали свою собственную, тогда нелегальную и малочисленную общественно-политическую структуру — «Иттифак ал-муслимин» («Союз мусульман»). Два первых съезда не решили до конца вопрос структурирования партии «Иттифак аль-муслимин». III Всероссийский съезд мусульман занял особое место в цепочке российских мусульманских форумов начала XX века: это был первый и единственный легально проведенный съезд мусульман России в имперский период ее истории. Именно на нем были приняты в окончательном варианте программа и устав партии «Иттифак аль-муслимин», определились позиции лидеров движения.

На съездах «Иттифака» присутствовали лица, позже ставшие  известными националистами.  Среди них Ю.Акчурин, Р.Ибрагимов, Ф.Каримов и ряд иных, кто позже вполне конкретно развернет борьбу за отделение Казани, Крыма, Средней Азии  и  других мест от России, кто во время Первой мировой войны будет сотрудничать с политическим и военным руководством Турции, Австрии и Германии, а также с органами их внешней разведки. Среди них были те, кто в 1917 году подготовит проект создания независимого от России штата «Идель-Урал».

IV и V съезды российских мусульман происходили в изменившихся условиях жизни российского сообщества  и не имели того резонанса, который был характерен для III съезда.

Либералы-мусульмане земского типа ориентировались на аграрный путь развития России. Новая генерация либералов из среды мусульман брала за образец европейские технологии того времени. Разные либеральные взгляды вполне уживались. Плюс к тому из среды националистов-тюрок выходили лица, тяготевшие к радикализму. Например, Ю.Акчура, получив дополнительный заряд активности от младотурок, уже не мог ориентироваться на либерализацию России, рассчитывая на ее раскол и иные формы развития. Российские тюркисты были востребованы в Турции, так как там вызревала все в большей степени необходимость консолидации общества на национальной почве. Поскольку независимость турок все больше оказывалась под угрозой, часть своей энергии тюркисты из России направили на помощь туркам.

Российский политический тюркизм, который трактовался частью его идеологов в начале XX столетия как либеральная идея в западной интерпретации,  не был реализован.  Конечной целью тюркского либерализма стало достижение прав  тюрок России, большей свободы для татар, башкир, азербайджанцев и др. в борьбе с самодержавным режимом.

Именно экстраординарная ситуация 1905-1907 гг. позволила тюркской элите России сделать политические шаги в сторону единения. Способы единения  татарского народа (и шире тюрок)  безуспешно искали казанские интеллектуалы типа Ю.Акчуры, делая это в противостоянии русскому правительственному центру. На самом деле реальной основы для единения объективно не существовало. Оппозиция не нашла достаточной опоры для утверждения идеи единения тюрок в политической жизни. Подавление российской революции породило альтернативу  подчинения российских мусульман также нестабильной Турции, либо движения к сепаратизму по отношению к Российской империи. Тем не менее, оказавшись за пределами России, тюркские интеллектуалы стремились оказывать влияние на общественно-политическую жизнь своих братьев по этносу и вере. Тюркисты пытались нестабильность российского режима использовать в своих политических целях.

Та же революция выработала определенную, жесткую политику властей в отношении укреплявшегося тюркизма. Искоренение панисламизма и пантюркизма стало государственной политикой по отношению к тюркам, исповедующим ислам. Муфтии — мусульмане на службе  Российского государства, часть российской элиты, использовали возможности муфтиятов, стремясь удержать через имамов стабильность общества своей консервативной позицией. Мусульманская идентичность хранила этносы от разрушения, но не способствовала развитию этнического начала в политике. Религиозные исламские ценности требовали единства мусульман согласно Корану, а экономические ценности развивающегося общества побуждали к осознанию этнических региональных интересов.

Несогласие  части тюркской элиты с имперской политикой, особенно в условиях усиления русификаторских тенденций, усиливало брожение в умах. Движение в политику часто шло через экономику укреплявшегося капитализма. Тюркисты выдвинули лозунг единения тюрок во всех сферах жизнедеятельности, но не дали механизмов его реализации. Если представить себе претворение его в жизнь, то это либо резкая ломка, насилие, кровопролитие (что и наблюдалось в 1917 г., когда тюркисты в условиях революции начали действовать радикально), либо очень длительный процесс эволюции тюркской культуры, в которой должны были участвовать все тюркоязычные общества — и не только на территории России, но и за ее пределами. Результаты и длительность этого процесса прогнозировать невозможно.

Можно утверждать, что в условиях новейшего времени (вследствие взаимопереплетения задач политического, экономического и даже духовного характера, а также наличия общечеловеческих глобальных проблем, требующих совместных решений) реализация идеи создания государства Туран, то есть обретение политической оболочки для тюркской культуры в целом, вряд ли возможна и остается неким идеалом для части тюрок.

Тюркизм для России не был «турецким импортом», это явление отечественной истории и его надо изучать в рамках курсов истории России. Что касается политического тюркизма в целом, то его рамки выходят за пределы российского социокультурного пространства, а ситуацию его зарождения и развития проясняют конкретные реалии мировой истории. Для политического тюркизма, в том числе российского, можно назвать следующие  глубинные причины: усложнение форм человеческой деятельности и жизни мирового сообщества к началу XX века; изменение возможностей самого человека, которые аккумулировались в исторически сложившейся жизненной ситуации; активизация межцивилизационных взаимодействий.

Но в то же время возникло явное несоответствие внутреннего потенциала слабо консолидированных тюрок, основная масса которых привыкла к жизни в Российской империи и прониклась ее ценностными установками, и части тюркской элиты, предлагавшей действовать в европейском стиле (либерализм, социализм, демократизм).

В России политический тюркизм был обречен на поражение по ряду причин: отсутствие должного уровня консолидации тюркского сообщества,  недостаточный временной отрезок для становления единой тюркской политической партийной структуры, политическая пассивность основной массы мусульманского населения России, эмиграция части тюркских лидеров за пределы Отечества.

В противостоянии российскому режиму тюркская элита потянулась к опыту турок, которые добились наибольших результатов среди тюрок — имели собственную государственность. Однако опыт турок — это лишь их собственный опыт. Он никак не связан с опытом уйгуров, чувашей и др. Кроме того, Турция сама стала объектом извне и вынуждена была идти на коалиции с чуждыми ей (в духовном смысле) обществами (Германия, Италия). Тюрки-эмигранты оказались в противоречивой ситуации: отсутствие поддержки «снизу» своего родного  народа и обязательства перед чужими, внедрение в турецкую элиту и потеря интереса, по сути, к другим тюркам, кроме турок. 

Отделение в сознании россиян этнической тюркской идентичности от мусульманской начало происходить в меняющихся реалиях российской действительности. Однако процесс оказался незавершенным в силу того, что рождение политического тюркизма на уровне тюрко-татарской элиты не было закреплено в массовом сознании, так как не имело достаточно сформировавшейся основы. Процесс осознания единства тюрок большинством населения прекратился едва начавшись. Большинство подданных Российской империи, являвшихся носителями тюркских языков, остались по уровню самоидентификации мусульманами, но не тюрками. Даже обновленцы-джадиды, вышедшие из мусульманского мира, но во многом ориентировавшиеся на европейскую и русскую (сильно европеизированную) культуру, не перечеркивали ислам как духовный стержень своей жизни.

Жизнь показала, что правящие круги вполне сознавали, что стоят во главе имперского, а не какого-то иного государства, и потому должны были в своей внутренней политике учитывать интересы наций и конфессий, составляющих российское сообщество. Тем не менее, режим мало искал и редко находил формы и методы сотрудничества и взаимодействия с тюркскими этносами и мусульманской конфессией, входящими в состав российского сообщества.

Процесс приспособления правового поля империи через Государственную Думу под интересы многочисленных этносов начался под давлением «снизу» (1905-1907), но не успел погасить напряженность в обществе, так как разворачивался слишком медленно. Первая мировая война спровоцировала негативные социальные процессы, нацеленные на разрушение социума.  Российские власти оказались неспособными найти дополнительные ресурсы в деле сохранения имперской структуры, не учли все более активизирующиеся этнические интересы, не увязали их с общероссийскими, не сумели направить выброс энергии этносов в интересах стабильности, предотвратить разрушения и насилие.
В дальнейшем тюркский этнический фактор так и не успел вызреть, будучи перекрытым официальной идеологией сближения народов, интернационализма на классовой почве.

Исторически тюркизм всегда был связан с той или иной религией. XX век внес в тюркизм  сильную светскую составляющую, отодвинув религиозное начало на второй план. Поэтому сегодня объединение тюрок осложнилось еще и новациями, привнесенными атеистическим периодом отечественной истории. Всякого рода «пан...измы» (панславизм, пангерманизм, пантюркизм и т.д.) представляют собой, на наш взгляд, национальные настроения и ощущения, которые могут формироваться исторически под воздействием определенных социальных обстоятельств. Причем достигать разного уровня зрелости. Например, в форме «мордвизма», выходящего в «панугрофинизм», «якутизма», выходящего в пантуранизм, «татаризма» —  в пантюркизм и пантуранизм и т.д.

Идея единения, выдвинутая тюркистами, не была достигнута, так как оказалась перечеркнутой активизировавшейся в борьбе с пантюркизмом империей и идеологической позицией советского государства.

Теоретико-методологическая актуализация проблемы исследования российского тюркизма произошла на рубеже XX-XXI вв. в связи с изменениями жизнедеятельности  международного в целом и российского сообщества в частности. Оживший в конце XX века национализм дал новую основу для будирования идей тюркизма в современных условиях. Но идея политического тюркизма в том виде, как она ставилась его идеологами начала XX века, потеряла положительный заряд для современности, так как в условиях, когда необходимо решать совместными усилиями проблемы социогуманитарного развития, тюркизм противопоставляет одну часть людей другой, как любая национальная установка. Позитив тюркизма может оставаться лишь на уровне этнических чувств, этнического самосознания, как развитие нравственности с опорой на лучшие достижения собственного народа в прошлом. 

Рождение политического тюркизма было вызвано не идеальными конструкциями сознания, хотя они нашли вполне определенное место в общественной мысли тюркской элиты, а совокупностью исторических обстоятельств материального и духовного свойства. Его появление носило закономерный характер. Именно российское сообщество (в первую очередь) на рубеже XIX-XX веков дало прекрасную питательную среду для становления подобного рода идей и попытки их реализации. И оно же «вытолкнуло» эти идеи на достаточно длительный период  своей истории. И именно  то же российское сообщество рубежа XX-XXI веков позволило тюркизму вновь заявить о себе в качестве современного феномена сознания и исторической реальности.

В современных условиях сепаратное укрепление политических связей тюрок внутри России вряд ли возможно, учитывая исторический опыт полиэтничности российской цивилизации. Думается, что совместное развитие тюрок, славян, других этносов в рамках российской цивилизации имеет положительные черты — и дальнейшее сосуществование в рамках единой РФ вполне может удовлетворить чаяния тюрок, предоставив им достаточно оптимальный вариант развития. По-видимому, сегодня нужен путь укрепления межэтнических связей, которые сложились исторически в сочетании с сильным центром и достаточной самостоятельностью регионов, развивающихся с учетом имеющихся в них этносов и конфессий. Причем движение к повышению качества жизни российских тюрок должно осуществляться постепенно, без этноконфессиональных конфликтов.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.