Нижегородские мусульмане: общая судьба со своей страной (XIX — начало XX вв.)

В этот период существования Российской империи судьба татар по-прежнему неотделима от судьбы русского народа. И в мирной жизни, и в войнах они идут вместе рука об руку.

В вооруженных силах имперской России XIX — начала XX вв. ярко выраженной дискриминации по религиозному признаку не существовало. Мусульмане имели право на отправление своих обрядов и освобождение от службы во время религиозных праздников. В ряде регионов находились военные имамы и ахуны. Однако, так как среди мусульман почти не было дворян, то было мало и офицеров. Чины выше майора мусульмане могли получать только с санкции императора.

Ярким проявлением патриотизма всех народов нашего Отечества, в том числе российских татар, явилось участие в войне с наполеоновской Францией. В Отечественной войне 1812 года участвовало более 30 татаро-башкирских полков¹.

Нижегородцы по-прежнему принимали активное участие в судьбе Родины. Согласно Манифесту о составе внутреннего военного ополчения и последующим распоряжениям властей территория Нижегородской губернии входила в состав 3-го округа по его формированию. В Нижнем Новгороде находился штаб этого третьего округа (1-й — в Москве, 2-й — в Санкт-Петербурге). Всего в Нижегородской губернии формировалось 20 полков².

Прибывший в августе в Нижегородскую губернию, нижегородец, начальник 3-го округа, генерал-лейтенант Петр Александрович Толстой вместе с корпусным командиром ополчения генерал-майором Муромцевым распорядился учредить в губернии комитеты для собирания пожертвований на нужды защиты Отечества и для вооружения воинов³.

31 июля (ещё до предложения нижегородского вице-губернатора А.С.Крюкова собирать деньги на нужды войны, сделанного 1 августа) сбор средств в поддержку нижегородского ополчения широко развернулся на местной ярмарке. Списки сбора пожертвований начинались следующими словами: «…торгующие на Макарьевской ярмарке нижегородские торговые гости по настоящему ополчению противу врага России, будучи движимы патриотической ревностью к соучаствованию в сем ополчении, их достоянием и в ознаменование любви и усердия своего к государственным пользам пожертвовали нижеследующие суммы…»⁴. Внося деньги в пользу защиты Отечества, купцы расписывались и указывали, сколько внесено ими для победы над врагом. Среди подписей на русском языке рассыпаны и обозначения, сделанные арабской вязью.

Здесь оставили свои подписи купцы со всех уголков страны: и русские и татары – нижегородские, московские, казанские, тобольские, иркутские и др. Толстые тома, содержащие списки жертвователей, до сих пор бережно хранятся в хранилищах Центрального архива Нижегородской области. В них, кроме местных татар, вносивших свои взносы на победу, расписались казанский купец первой гильдии Муса Апанаев, малмыжский купец первой гильдии Муса Утямышев, купец первой гильдии из поселка Ковыкой (все трое внесли по 500 рублей), арские купцы второй гильдии Мухамет Рахим Мамешев, Муртаза Абурнаев, Абдулкарим Бакаров (все трое внесли по 100 рублей). В списках можно увидеть имена касимовского мурзы Ахмета Девлеткильдеева (внес 200 рублей), касимовского татарина Тимура Максютова (100 рублей), астраханского купца первой гильдии Нейза Юсупова Измайлова (пожертвовал 1000 рублей) и многих, многих других⁵.

Только с Мыльного ряда Макарьевской ярмарки 8 августа 1812 года под руководством казанского купца первой гильдии Мусы Измайлова Апанаева было собрано с казанских купцов, как татар, так и русских, 5690 рублей⁶. Всего во время торгов на Макарьевской ярмарке было собрано 72746 рублей⁷. Для сравнения: общая сумма сбора по губернии в военный период составила более 875 тысяч рублей⁸. За счет этих средств происходило организованное в пределах губернии снабжение нижегородского ополчения.

С самого начала военных действий по уездам начался сбор провианта, фуража, денежных средств и т.д. Так, васильский уездный предводитель дворянства (на территории вверенной ему, как известно, проживали татары Моклоковой, Парши, Базловой и Андреевки) докладывал губернатору о том, что люди Васильской округи собирали лошадей, сбрую и фураж для конного полка сотенного начальника штабс-ротмистра Г.Демидова⁹.

В Васильскую округу поступило распоряжение подготовиться к размещению трех формирующихся в губернии полков. Васильский земский исправник рапортовал губернатору о возможности сделать это в ряде деревень. В числе их была названа одна татарская деревня — Татарское Моклоково. По мнению исправника, там можно было расположить на квартирах местных жителей 66 душ из 3-го полка¹⁰. Определяя деревни, подходящие для расквартирования полков, исправник исходил из загруженности повинностями в пользу государства местных крестьян и места расположения деревень. Так от штаб-квартиры 3-го полка Татарское Моклоково было удалено на расстоянии 3,5 верст, а по сравнению с другими крестьянами округи моклоковцы могли спокойнее выдержать эту повинность.

В Сергачской округе предполагалось расположить два полка, один из которых в 11-и деревнях. В свою очередь, из этих 11-и четыре татарских деревни (Кочко-Пожарки, Шубино, Семеновка и Пошатова) должны были разместить воинов¹¹.

В сентябре 1812 года на нужды фронта казенные крестьяне губернии должны были поставить лошадей. Устанавливался определенный порядок: «от каждых 1003 душ по одной паре лошадей с приличной упряжью»¹². В этом деле участвовали все крестьяне татарских деревень Нижегородчины (Татаро-Моклоковской, Пошатовской, Грибановской, Ключищенской и иных волостей)¹³.

В октябре 1812 года на территорию Нижегородской губернии вступили I Мещерякский и VI Башкирский иррегулярные полки. Они размещались на назначенных квартирах и нуждались в снабжении продовольствием. По этому поводу член комиссии Оренбургского провиантского депо Лобанов докладывал губернатору, что командир Башкирского полка генерал-майор Шайдаров «принял продовольствие людей и лошадей на свое попечение»¹⁴. Для решения вопросов о снабжении продовольствием I Мещерякского полка был выделен специальный человек, некто Клим Никитин, который был обязан следить за отправкой продовольствия, заготовленного в Чернорецкой волости Балахнинской округи специально для воинов прибывшего полка¹⁵.

Командовал I Мещерякским полком генерал-майор Дыхов. В октябре во время прохождения полка через город Василь туда была направлена партия продовольствия¹⁶. В начале ноября I Мещерякский полк расположился в 11-и деревнях – Локтевой, Ластовой и других – Балахнинского уезда в домах крестьян, принадлежавших помещикам Турчаниновым и Зубову¹⁷.

Было неизвестно, сколько времени прибывшие полки (ждали прибытия ещё и 2-го Тептярского полка) пробудут на территории Нижегородской губернии, поэтому заготовка продовольствия из средств, собранных нижегородцами, происходила систематически.

Нижегородские татары в составе ополчения участвовали в заграничных походах 1813–1814 годов. В конце 1812 года жители Ключищенской, Грибановской, Татаро-Моклоковской и других татарских волостей губернии провожали однодеревенцев в Нижний Новгород, где продолжали формироваться воинские соединения для участия в заграничных походах. В конце декабря 1812 года число вновь рекрутированных татар составило 120 человек (см.прил.1).

Помимо личного участия в военных действиях, нижегородские крестьяне продолжали оказывать помощь в обслуживании возвращавшихся через губернию из заграничных походов Башкирских полков¹⁸. Вторая колонна (12 и 13 башкирские полки) двигалась, в том числе, через территорию Сергачского уезда¹⁹. Это были достаточно крупные войсковые соединения. Так, 12-ый полк состоял из 447 казаков, около 600 лошадей, одного муллы, пяти есаулов и пяти хорунжих; 13-ый полк насчитывал 453 казака, около 600 лошадей. Местные крестьяне поставляли фураж для строевых и вьючных лошадей и продовольствие для казаков²⁰.

Следующим серьезным испытанием патриотических чувств народов России стала масштабная Крымская война 1853 – 1856 гг. Несмотря на то, что в этой войне противником Российской империи была Турция, нижегородские мусульмане, как и многие тюркоязычные народы России, доблестно защищали Отечество. Известно, что, как и ранее, в Крымской кампании 1853–1856 годов на стороне России продолжали сражаться несколько татаро-башкирских полков и полков крымских татар²¹.

В конце 1854 – начале 1855 годов сильно осложнившееся положение русских войск в Крыму и, в частности, затянувшаяся осада Севастополя вынудили Николая I призвать на помощь регулярной армии все сословия «на составление всеобщего государственного ополчения, для защиты, по нынешним чрезвычайным обстоятельствам, Веры, Престола и Отечества» (Манифест от 29 января 1855 года)²². Согласно Манифесту, на местах учреждались губернские Комитеты ополчения, которые должны были заниматься организацией ополчений²³. Они решали вопросы приема в дружины, сбора средств на формирование, содержание и отправку ополченцев.

В начале 1855 года всего по губернии было призвано 12.063 человека²⁴, которые были организованы в 11 дружин²⁵. Начальником ополчения Нижегородской губернии был назначен генерал-адъютант, генерал от кавалерии и кавалер граф Строганов.

Из жителей Сергачского уезда была сформирована Сергачская дружина №164 Государственного подвижного ополчения. В нее вошло 6 мещан (все они из г.Сергача), 441 государственный крестьянин, 715 помещичьих, 47 удельных. Всего в дружину было принято 1.114 человек²⁶.

Нижегородские мусульмане направили в дружину, снабдили вещами и довольствием²⁷ определенное число ратников. Так, Татаро-Моклоковская, Пошатовская, Ендовищенская волость поставили «под ружье» 223 человека²⁸. Население Сергачского уезда жертвовало дружине №164 продовольствие, одежду, подводы²⁹.

Крестьяне и мещане Васильского уезда вошли в состав Васильской дружины №159 Государственного подвижного ополчения. По уезду было призвано 12 мещан, 521 помещичий крестьянин, 316 государственных, 66 удельных, некоторую часть из которых составляли татары³⁰.

К сожалению, источники дают скудную информацию о жителях татарских деревень, ушедших на Крымскую войну. В списке нижних чинов, находящихся в кадрах Васильской дружины №159, значился рядовой Тухветулла Мухтаров³¹. Абдул-Лафик сын Абдулафифов являлся младшим урядником с жалованием 14 и 2/3 копейки в месяц (рядовой Васильской дружины получал 10,5 копеек)³². Из шести мещан г.Сергача, призванных на Крымскую войну, четверо были татарами. Вот их имена: Фетхулла Халитов, Шеймурза Рызванов, Сейфулла Тайманов (Тайцынов) и Жемлихан Рахимкуллов³³.

Как и сотни лет назад, когда их пращуры клялись «по Курану и шерти» (шариату), нынешние татарские воины, отправляясь в военный поход, целовали Священный Коран и приносили клятвенное обещание верно и преданно служить Отечеству. Свидетельством этого был особый «присяжный лист». Позволим себе привести его текст полностью.

«Присяжные листы ратников Сергачской дружины №164 Государственного подвижного ополчения»

«Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред Священным Алкораном в том, что хочу и должен ЕГО Императорскому Величеству, своему истинному и природному всемилостивейшему великому государю Императору Александру Николаевичу Самодержцу Всероссийскому Его Императорского Величества Всероссийского Престола наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего до последней капли крови и к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества узаконенные и впредь узаконяемые по крайнему разумению сил и возможностей исполнять Его Императорского Величества и земель его врагов телом и кровью в поле и крепостях водою и сухим путем в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление и во всем опираться и споспешествовать (помогать – авт.), что к Его Императорского Величества верной службе и пользе Государственной во всяких случаях касаться может. О ущербе же Его Императорского Величества врагов убытков как скоро о том увидел и не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать и всякую вверенную тайность хранить буду, а предпоставляться на данной начальникам во всем, что к пользе по службе Государства касается, будет надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражде против службы и присяги не поступать от команды и знамя, где принадлежу, хотя в коем обозе или гарнизоне никогда не отлучаться по законам, пока жив, следовать буду и во всем так себя вести и поступать как честному, верному по служилому, храброму и расторопному ратнику надлежит, в чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий, в заключение же сей моей клятвы целую слова Священного Алкорана. Аминь»³⁴.

По сему присяжному листу присягали Апреля 20 числа сего года (1855 – авт.) из татар мещане города Сергача Фетхулла Халитов, Шеймурза Рыз­ванов, Сейфулла Тайманов (Тайцынов) и Жемлихан Рахимкуллов (подписи арабской вязью, имена выделены нами – авт.)…Апреля 22 числа из татар Государственные Крестьяне деревни Красного Яра Абдульмян (Аблульмянбай) Муратов, Багаутдин Губейдуллин и Абубекяр Османов»³⁵ (арабская вязь, подпись дружинного начальника майора Болтина – авт.).

Красноярцы входили в четвертую роту Сергачской дружины. В мае 1855 г. строевые ратники (к примеру, А.Османов, Б.Губейдуллин, А.Муратов) получали месячного жалования по 33 копейки и 3 чети серебром (для сравнения: унтер-офицер – 47,5 копеек)³⁶. К сентябрю их жалование увеличилось до 90 копеек серебром³⁷. В четвертой роте дружины в январе 1856 г. Абубякер Османов значился уже не ратником, а нестроевым фуражиром³⁸.

Сергачская дружина №164 была расформирована в мае-июне 1856 г. Потери ее составили 69 человек: из них умерло – 22, ранено – 45, двое бежало³⁹. Выполнив свой гражданский долг, в июле 1856 г. домой вернулось 1025 сергачан. Все они получили по три рубля серебром⁴⁰. Наиболее отличившиеся получили награды⁴¹.

Героические дни сменились трудовыми буднями. Но, как и прежде, татарские матери, как и миллионы русских матерей, отдавали своих детей в рекруты. К чести нижегородцев отметим, что даже сравнительно состоятельные татары, как правило, не избегали рекрутского набора. Так, 26 февраля 1861 г. был утвержден список рекрутов-татар, мещан города Сергача (см.прил.2). Всего таковых насчиталось 23 человека.

Родные стены покидали молодые (18 – 19-летние) юноши, как правило, члены больших зажиточных семей. Среди них, к примеру, назывался Хамидулла Базиханов (ок.1843 г.р.), холостой, неграмотный, не судимый, имевший многочисленных родственников⁴².

За верную службу Отечеству многие мусульмане удостаивались дворянского звания. К концу XIX в. в России насчитывалось примерно 70 тысяч мусульман – потомственных и личных дворян и классных чиновников. К началу XX в. выдающиеся представители ряда дворянских мусульманских фамилий России – Юсуповы, Акчурины, Гиреи, Еникеевы, Тевкелевы —
активно участвовали в политической жизни страны. Десятки мусульман-офицеров и генералов отличились в многочисленных войнах, которые приходилось вести России. Среди известных мусульман-генералов России можно назвать такие имена, как Алиханов-Аварский, вышеупомянутые Еникеев, Тевкелев, Халилов, Хан-Нахичеванский и другие.

Наступил драматичный XX век. Век, ставший серьезным испытанием для народов и государств России и Европы, для их общественно-политических систем и вооруженных сил. Начало века было богато на вооруженные конфликты, крупнейшим из которых, бесспорно, являлась Первая мировая война.

В начале XX века нижегородские татары-мусульмане, как и все население империи, принимали участие в сборе пожертвований на усиление военного флота. В комитете «по усилению военного флота России» председательствовал Великий князь Михаил Александрович. В частности, жители деревень Петряксы, Собачий Остров, Красный Остров, Новый и Старый Мочалеи внесли только в июле 1905 г. 4 рубля 55 копеек⁴³.

Во время Первой мировой войны царское правительство отправило на фронт тысячи солдат разных национальностей и вероисповеданий из всех уголков Российской империи.

1914 год вновь поставил татар-мусульман Поволжья перед выбором: встать ли под знамена исламской Турции – союзницы Германии или же продолжать верно и преданно служить России. Для нижегородцев эта дилемма: быть «с» Россией или «против» нее решалась однозначно. Только под знаменем «Ак-Падишаха» («Белого Царя») местные татары сражались на фронтах Первой мировой. Значительная часть мусульман империи считала священным долгом присутствовать на полях сражений. Так, в осуществлении знаменитого Брусиловского прорыва велика роль “Дикой дивизии”⁴⁴, состоявшей из выходцев с Северного Кавказа, калмыков и татар.

С первых дней войны нижегородские татары выразили готовность встать на защиту Отечества. Как и по всей Нижегородской губернии⁴⁵, на татарском юго-востоке отмечался бурный подъем патриотических чувств⁴⁶. Одним из выражений его стала готовность татарских мужчин отправиться на фронт.

К началу сентября 1914 г. была завершена первая волна мобилизации в Ендовищенской, Андинской, Ургинской и других волостях. Точная численность призывников, большинство из которых – молодые (в возрасте 20–30 лет) мужчины, их возраст, имена известны лишь по трем деревням Андреевской волости Васильского уезда (см.прил.3–5). Так, из 1.527 мужчин – жителей деревни Андревка, отправилось на фронт 126 человек (см. прил.3). Родное Ишеево покинул 131 человек (см. прил.4). 485 семей деревни Парша простились с 92 однодеревенцами (см.прил.5).

Не совсем четкие данные имеются по селениям Урга, Анда, Ендовищи, Ключищи, Карга. По подсчетам Ю.Н.Гусевой, в первые месяцы войны пределы этих селений покинуло более 450 человек⁴⁷.

Татарские призывники вливались в ряды 671 Нижегородской дружины. Из Сергача в Нижний шли подводы с ратниками⁴⁸. Сергачский уездный военный начальник докладывал командиру первой формируемой дружины, что 9 января 1915 г. «отправлены во вверенную вам дружину ратники Михаил Шавин и Муджип Шиабетдинов»⁴⁹, Жамалетдин Минибаев, Фехрель-Исмаил Севбянов⁵⁰. В августе 1915 года в 671-ю дружину были направлены ратники Сергачского уезда Абдулазиз Ибниабясов, Камалетдин Билялетдинов⁵¹.

По нашим данным, в первые годы войны более чем 90-тысячное татарское население губернии отправило на фронт свыше 3.000 солдат⁵².

Знаменательно то, что татарские жены, матери и сестры, как и сотни русских женщин, помогали своим любимым, родным не только в тылу. Известны имена жительниц деревни Ишеево, которые также ушли на войну, рука об руку со своими родными. Это – Сабера Хакимова и Ханяфия Рахимова⁵³.

К чести нижегородцев, отметим, что они активно помогали фронту и денежными пожертвованиями. Циркуляром за №45 от 16 августа 1914 года Оренбургский муфтий М.Султанов предложил организовать в мечетях сборы в пользу Российского Общества Красного Креста⁵⁴. Подобные инициативы «сверху» встречали активную поддержку среди мусульман. К началу октября 1914 г. восемнадцатью татарскими деревнями было собрано 282 рубля⁵⁵.

Особенно отличались духовные лидеры: они совершали молитвы о «ниспослании доблестному Русскому воинству и союзникам победы», производили сбор пожертвований (его именовали «тарелочным»)⁵⁶. В Васильском уезде оказывали денежную помощь семьям раненых: всего было собрано по Ургинской волости 200 рублей, Андреевской — 500⁵⁷. Местные чиновники отмечали, что денежные пожертвования от татар «поступали даже в больших размерах по сравнению с пожертвованиями от русских крестьян соседних селений»⁵⁸.

Тяготы и боли военного времени татарские общины переживали всем миром. Вместе помогали семьям фронтовиков, вместе радовались возвращению родных, вместе оплакивали ушедших навсегда.

Отношение к воинам было почтительно-уважительное, как к доблестным защитникам Отечества. Так в документе описывается возвращение в сентябре 1914 года в Камкино раненого рядового Мангушева: «…его все зовут к себе в гости, причем расспрашивают его о войне и восхищаются подвигами нашей доблестной армии»⁵⁹.

Многие из раненых снова возвращались на фронт. В начале 1915 года из нижегородского военного лазарета направлялись на службу в 671 Нижегородскую дружину сергачане Насрулла Шарафетдинов, Фятялетдин Юсипов, Махмут Хуснетдинов, Мяхметдин Зайнетдинов, Билялетдин Алиев, Аляутдин Шакеров, Андержан Алимханов, Махмут Хуснетдинов⁶⁰.

Финансовая поддержка воинов и их семей оказывалась и государством, и самими общинниками. Уже в сентябре 1914 года начало свою деятельность «Ургинское волостное попечительство по призрению семейств нижних чинов запаса и ратников ополчения, призванных на войну». Оно составляло списки нуждавшихся в правительственной помощи семейств: по самой деревне Урга к 9 сентября 1914 года насчитали 54 таких семьи (см. прил.6).

Подобные комитеты организовывали выплаты единовременных и месячных пособий нуждающихся татарских семей (главным образом, на покупку топлива, ремонт и наем жилья и т.д.). Так, по решению Сергачского уездного комитета помощи раненым и семьям запасных ратников от 25 августа 1915 года получили единовременное пособие в размере 10 рублей крестьянин д.Ендовищи Халилулла Ряхмятуллин; Хусеин Айбятуллин и солдатская жена Зяйняп Абдуллина из д.Трехозеры (2 рубля ежемесячно на наем квартиры с 1 октября 1915 г.); Шамшетдин Жедиханов – 10 руб. на ремонт избы; Феткия Айбятуллина – 5 руб. также на ремонт; Айнетдин Хабибуллин из д. Пошатово – 15 руб. на обработку земли⁶¹.

Настрой нижегородских мусульман и русского населения губернии в годы войны ярко выражен в отчете чиновника Васильского уезда. Он писал: татары «даже не раз со своими единоверцами сражались за общую мать Россию и Царя Батюшку, за что мы, русские, считаем их родными братьями»⁶².

История показывает, что на всем протяжении XIX–XX вв. мусульмане верой и правдой служили “Царю и Отечеству”. Чувство воинской чести, воинской доблести было свойственно всем тем героям-татарам, что шли вместе с русскими в бой. За могущество и величие своей Родины – России нижегородские татары на протяжении ряда столетий готовы были отдать многое, даже жизнь, за что честь им и хвала.

Примечания: