Омар Хайям: оправдание «полумусульманина»
Д. У. Идрисова
Омар Хайям – известный персидский ученый и поэт, чье имя и произведения прочно вошли в сокровищницу мировой литературы. Его рубаи читаются, цитируются, заучиваются наизусть и исследуются по сей день, несмотря на то, что прошло уже более 1000 лет после их создания.
История второго рождения стихотворений Омара Хайяма очень занятна. Английский поэт и переводчик Эдвард Фицджеральд (1809–1883),увлекшись классической персидской литературой, издает в 1857 г. тоненькую книжечку под названием «Рубайят Омара Хайяма». Почти два года никто не обращал на нее внимания, и вдруг мгновенный взлет, оглушительный успех, блестящие отзывы критиков, почти 130 переизданий к 1930 г. Книга стала популярной по всей Европе и США (что удивительно, особенно в промежуток между двумя мировыми войнами). Даже Николай II читал рубаи на немецком языке (книга с пометками императора находится в Екатерининском дворце в Павловске)[1]. Кто бы мог подумать, что благодаря личному интересу малоизвестного английского поэта произведения великого персидского поэта станут украшением мировой культуры.
Все, что видим мы, – видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей – не видна.
Все, что связано с именем Омара Хайяма, покрыто вуалью неопределенности и припорошено пылью времени. Вот уж к чему действительно вполне подходит характеристика «тайная сущность вещей – не видна». Например, исследователи знают, что родился он в семье ремесленников, а в 1040-м или 1048 году – неизвестно. Вероятно, что стихи свои он держал в памяти так же, как загадочные буквы и знаки «Альмагеста» Птолемея, чей арабский перевод запомнил после семикратного прочтения. Так же вполне вероятно, но не достоверно то, что Хайям на сотни лет опередил самого Ньютона с открытием бинома. В общем, мало что известно наверняка, одно остается очевидным – личность эта историческая и, безусловно, гениальная.
Перейдем к поэзии Омара Хайяма. Как уже говорилось, точно что-либо сказать о его творчестве, так же как и о его личности, невозможно. Современным ученым неизвестно, что хотел вложить в свои стихи средневековый поэт. Обо всем этом мы можем делать выводы лишь по немногочисленной литературе об Омаре Хайяме и по своим личным ощущениям и осмыслениям.
Рубаи Омара Хайяма – безусловно, яркое явление в мировой литературе. Во многом благодаря оригинальной форме коротких, но в то же время емких, логически точных и афористичных четверостиший. Но не только поэтому. Омар Хайям в своих стихах предстает перед читателем в разных образах: ученого, отвергающего все ненаучное, пьяницы, восхваляющего вино, человека, высказывающего свою гражданскую позицию, атеиста, спорящего с небом. И данная многоликость всегда язвительна и остроумна.
Часто в глазах многих читателей Омар Хайям предстает в большей степени безбожником. Этот образ может последовать, например, из таких строк:
О небо, к подлецам щедра твоя рука:
Им – бани, мельницы и воды родника,
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо – тьфу! – не стоит и плевка.
В исследовательской литературе автор не нашел точного ответа на вопрос был ли Омар Хайям правоверным мусульманином. Однако, судя по некоторым статьям, существует целый цикл стихов, где автор встает в оппозицию Творцу. Появляются эти произведения после убийства его покровителя Малик-шаха и изгнания недоброжелателями самого ученого из тогдашнего культурного центра Исфагана. Относительно принадлежности к исламу можно привести следующее мнение из труда М. И. Махмутова «Мир ислама». Автор пишет: «Хайям выступает как атеист, оценивающий жизнь и религиозное учение с точки зрения науки и практики. Но можно ли было быть атеистом в мусульманском мире? Творчество Хайяма показывает, что можно, благодаря догмату веротерпимости в исламе (см. сура «Аль-Кафирун»)»[2].
Обратимся к суре «Аль-Кафирун». Это мекканская сура под номером 109 и называется «Неверные». В книге Аль-Мунтахаба предлагается следующий ее перевод:
Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!
1. Скажи, о Мухаммед: «О вы, неверные, которые настойчиво упорствуете в своем неверии!
2. Я не поклоняюсь помимо Аллаха тому, чему вы поклоняетесь.
3. А вы не поклоняетесь Единому Аллаху, которому я поклоняюсь.
4. Я же не поклоняюсь тому, чему вы поклоняетесь, поскольку вы многобожники.
5. И вы не поклоняетесь моему Богу, которому я поклоняюсь. Ведь я исповедую единобожие.
6. У вас ваша вера, которую вы исповедуете, а у меня – моя, которую Аллах выбрал и одобрил для меня»[3].
В этой же книге дается следующее толкование:
Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!
Сура «Неверные» ниспослана в Мекке. Она состоит из 6 аятов. В этой суре Аллах приказал Своему посланнику – да благословит его Аллах и приветствует! – положить конец алчности неверных, когда они торговались с ним о его религии – религии истины. Ведь он будет и впредь поклоняться Аллаху, кроме которого нет другого божества, а они будут поклоняться своим богам, которые никак не могут заменить истину. У них своя вера, которую, подражая своим предкам, они исповедуют, а у него своя, которую Аллах выбрал и одобрил для него[4].
Из этого толкования становится ясно, что мусульмане не должны идти на открытый конфликт, доказывая преимущества своей религии и упрекая других в их несовершенстве. Исходя из этого, М. И. Махмутов предлагает простить Омару Хайяму его неверие и отнестись к нему как «к мудрому советчику, смотрящему на мир трезвыми глазами рационалиста, человека, прославляющего жизнь, трезвый ум и справедливость». И этот же автор говорит, что Омар Хайям, «смело трактуя основные положения ислама», воспевает те же моральные и нравственные положения, которые описаны в Коране. Однако может ли человек «смело трактовать» какие бы то ни было догматические положения, если он в них не верит и отрицает? Возможно ли такое, если он атеист? К тому же, будет ли он писать о них так метко и глубоко, что равнодушных не останется? Думаю, что нельзя так категорично обвинять Омара Хайяма в неверии. Во все времена существовали люди, которые воспринимали бога по-своему. Вот и творчество Омара Хайяма является своеобразной эволюцией религиозных воззрений, своеобразным диалогом его и Бога.
Перейдем ко второму пункту наиболее серьезных расхождений творчества О. Хайама с исламским богословием – месту вина в его поэзии.
Да, действительно, о вине в поэзии Хайама сказано много и красиво. Причем из-за этого у многих создается впечатление, что автор таких строк – беспробудный пьяница.
На эту тему существует много мнений, одно из которых заключается в том, что вино в поэзии Омара Хайяма – символ знания и вдохновения. Давайте посмотрим:
Моей руке держать кувшин вина – отрада,
Священных свитков ей касаться и не надо;
Я от вина промок; не мне ханжа сухой,
Не мне, а вот тебе опасно пламя ада.
Если вино – это символ знания, тогда здесь получается, что герой, который разговаривает с ханжой, признает себя умным и мудрым, достойным рая. А своего «непромокшего» вином-знанием (то есть глупого) оппонента свергает в ад. Подобными несостыковками и смущает эта версия.
Автор статьи придерживается другого мнения. Действительно, Омар Хайям часто и много писал о вине. Но стоит заметить, что в поэзии мусульманских народов существовало целое направление, связанное с воспеванием вина, идущее от древнейших традиций зороастризма – религии древних персов. Эта традиция продолжается и в доисламской, и в ранней исламской поэзии как поэтическое направление, которое воспевает не только процесс опьянения, но и сорта вин, дает правила и рекомендации, как пить вино. А Омар Хайям использует это поэтическое течение в своих рубаях, разоблачая ханжей и лицемеров[5]:
Несовместимых мы всегда полны желаний:
В одной руке бокал, другая – на Коране.
И так вот мы живем под сводом голубым
Полубезбожники и полумусульмане.
В Коране говорится о запрете на потребление любых дурманящих разум веществ. Но во все времена вино пили и халифы, и султаны. И всегда существовали ханжи, потихоньку пившие вино, а на людях выступавшие против него. Как раз это подтверждает и высмеивает Хайям:
Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
В поэзии Омара Хайяма нашлось место всем сферам жизни простого человека. Именно поэтому, а еще и благодаря легко запоминающейся форме его рубаи оказались так живучи и, как ни странно, современны. Один из эпитетов, который был присвоен этим произведениям – «одна из наиболее летучих форм персидской поэзии». В сущности, рубаи можно охарактеризовать как народную частушку. И некоторые мы знаем и используем как афоризмы, чтобы украсить нашу речь:
Чтоб жизнь прожить, знать надобно немало,
Два мудрых правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
В заключение приведем слова Ш. Ш. Махмутова. «Творчество Хайяма – еще одно доказательство того, что в средние века, в период инквизиции, всеобщего гнета, духовное развитие человеческого общества не останавливалось и не могло остановиться. Научное и литературное наследие Омара Хайяма служило и служит Человеку, являясь яркой страницей в культуре народов мира»[6].