Е. О. Андерсон
студентка факультета международных отношений Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского

Роль исламского фактора в современной палестинской политике

Вплоть до сравнительно недавнего времени исламский фактор играл важную, хотя и не решающую роль в палестинской политической жизни, что обусловлено рядом исторических причин. Прежде всего, это объясняется тем, что проникновение националистических идей на территорию Палестины и, шире, всей Великой Сирии связано с просветительской деятельностью арабов-христиан, которые естественным образом не могли рассматривать исламский фактор как интегрирующий в деле создания и сплочения национального движения.

Вместе с тем, будучи частью общеарабского освободительного движения, палестинские националисты в XX в. подвергались воздействию всех его основных тенденций: иными словами, повышение роли исламской составляющей в панарабском движении вызывало аналогичный процесс в движении палестинском. Так, 1920 – 1940-е гг. на Ближнем Востоке характеризовались «чувством глубокого разочарования значительной части либеральных светских арабских сил “цивилизаторской” миссией секулярного и просвещенного Запада»1, причем в Палестине это разочарование обрело особое звучание, в связи с недовольством арабского населения британской политикой в отношении еврейской иммиграции и еврейской общины. В связи с этим, на первый план в палестинской политике в этот период выдвинулась традиционная элита – в особенности, клан Хусайни, члены которого занимали видные религиозные посты, что, вкупе с влиянием идей “Братьев-мусульман” и эскалацией конфликтов на религиозной почве, временно сделало Ислам самым сильным объединяющим мотивом национального движения.

Однако межклановые противоречия, во многом предопределившие историческое поражение палестинского национального движения в 1930-1940е гг. подорвали положение традиционной религиозной элиты и вызвали понижение роли исламского фактора. В дальнейшем палестинская политическая жизнь характеризовалась преобладанием светских установок, воплощавшихся насеровским Египтом и оттеснением религиозных сил на периферию политики, вплоть до краха панарабского проекта Насера в конце 1960-х – начале 1970-х гг. В тот период деятельность исламских движений, таких как «Исламская партия освобождения», носила периферийный характер, в то время как олицетворением палестинского национализма служила светская организация ФАТХ, а позднее – ООП, ядром которой она стала.

Однако именно в 1970 – 1980-е гг. произошел ряд событий, обусловивших очередное повышение роли исламского фактора в палестинской политике: расцвет политического Ислама на Ближнем Востоке, кризис в ООП, а также негласная поддержка мусульманских движений со стороны Израиля, рассматривавшего последние как противовес светской ООП. «Достаточно напомнить об открытии исламских университетов в 70-е годы, разрешении на строительство мечетей в секторе Газа и на Западном берегу р. Иордан, о создании мусульманских школ, клубов и центров, которые со временем превратились в отлаженную инфраструктуру, обеспечивавшую плодотворную деятельность исламских движений и организаций среди палестинцев»2.

Позднее, во время первой Интифады, мусульманские организации, основываясь на данную социальную структуру, а также действуя в условиях кризиса лидерства традиционной политической элиты, завоевали поддержку в глазах населения палестинских территорий. Эли Кармон пишет: «Новые исламские лидеры видели во всеобщей мобилизации, предпринятой ООП, способ расширить сопротивление израильской оккупации. Новая исламская элита одновременно боролась и против оккупации, и против старой социально-политической элиты, однако видела в этой борьбе и возможность создать жизнеспособную альтернативу светскому национализму ООП»3.

Наиболее важными среди этих движений были организации «Исламский Джихад» и ХАМАС. Первая была создана в конце 1970-х гг. студентом университета аль-Азхар и члена организации «Братья-мусульмане» Фатхи Шкаки под влиянием Исламской революции в Иране и вскоре разрослась, приобретя разветвленную конспиративную структуру. В идеологическом плане основатель «Исламского джихада» определил эту организацию как «независимое, исламское, народное движение, использующее Ислам как идеологию, вооруженную борьбу – как метод, а освобождение Палестины – как цель»4. В отличие от ООП, рассматривающей противостояние между палестинцами и израильтянами в рамках парадигмы национально-освободительной борьбы, «Исламский джихад» видит в нем религиозную подоплеку. Подобно другим палестинским мусульманским движениям, «Исламский джихад» прибегает к сакрализации образа Палестины, представляя собственную деятельность как борьбу с «иудаизацией» священной для мусульман земли.

Известно, что «активность этого движения в течение двух – трех лет до Интифады была толь высокой, что большинство исследователей указывают на важную роль Исламского джихада в мобилизации палестинских масс на оккупированных территориях и подготовке восстания»5. Не меньшую степень активности “Исламский Джихад” проявил и непосредственно в ходе Интифады, отказавшись при этом от членства в Объединенном национальном руководстве Интифадой и по-прежнему занимая негативную позицию по отношению к руководству ООП в Тунисе.

На другой организации, ХАМАС, следует остановиться подробнее, поскольку именно это движение в начале XXI в. стало в первую очередь ассоциироваться с политическим Исламом в Палестине. Оформлению ХАМАС предшествовало несколько десятилетий деятельности ячеек движения «Братьев-мусульман», проникших в Сектор Газа из Египта. Первоначально исповедуя идеи основателя «Братьев-мусульман» Хасана аль-Банны и отвергая любые формы национализма, движение, тем не менее, подверглось влиянию общественных настроений в Палестине. Новое поколение членов организации рассматривало себя не только как часть мировой исламской уммы, но и как действующих лиц регионального политического пространства, а также разделяло разочарование значительной части палестинских масс в политической элите из среды ООП.

В условиях начала первой Интифады и появления новых амбициозных лидеров, таких как шейх Ахмед Ясин, в рамках организации «Братья-мусульмане» было образовано новое движение, получившее название ХАМАС – или «Исламское движение сопротивления». Предпосылкой для создания организации стала относительная беспомощность руководства ООП, которое базировалось за рубежом и было не способно к оперативному управлению стихийно возникшим движением сопротивления. Известно, что уже к началу 1990-х гг. ХАМАС превратился в довольно сильную оппозиционную партию, противопоставившую себя традиционной палестинской политической элите. Это проявилось, во-первых, в создании совместной коалиции с рядом левых движений, которые, равно как и ХАМАС, негативно восприняли палестино-израильские переговоры в Осло и перспективу сосуществования израильского и палестинского государств. Кроме того, своим участием в выборах в органы местного самоуправления в начале 1990-х гг. движение ХАМАС продемонстрировало свою готовность завоевать расположение и политическую поддержку населения оккупированных территорий.6

Следует также добавить, что и после выделения ХАМАС из состава «Братьев-мусульман» дальнейшее взаимопроникновение концепций панисламизма и палестинского национализма продолжилось. Как отмечает Меир Литвак, в конце концов «панисламский идеал приобрел настолько палестинские черты, что ХАМАС сейчас, кажется, почти полностью подчинил задачу исламского единства палестинским символам».7

Важнейшим событием, определившим как дальнейшее повышение роли исламского фактора в палестинской политике в целом, так и возвышение движения ХАМАС в частности, стала т.н. «Интифада аль-Акса», формальным поводом начала которой послужило очередное посещение Храмовой горы Ариэлем Шароном. Данное событие было воспринято как провокационное со стороны палестинцев, и вызвало волну насилия в Иудее и Самарии, распространившуюся по всей оккупированной территории. В этих условиях особое значение и авторитет обрели именно мусульманские движения, использовавшие религиозную подоплеку конфликта как источник политической пропаганды. Представляется справедливым утверждение о том, что победа ХАМАС на выборах в Палестинский законодательный совет в январе 2006 г. в значительной степени обусловлена мобилизацией населения палестинских территорий на фоне данного конфликта, однако не стоит упускать из вида другие факторы: такие, как разочарование палестинцев в ходе мирного процесса и роли ФАТХ, создание ХАМАС эффективной социальной инфраструктуры на оккупированных территориях и т.п.8

Важно отметить, что некорректным является представление современной политической борьбы внутри Палестины как противостояния “исламского” движения ХАМАС и светского ФАТХ с четким размежеванием их сторонников по религиозному принципу. Интересно, что в ходе опроса общественного мнения, проведенного на оккупированных территориях, было выяснено следующее: среди сторонников ХАМАС 83% респондентов заявили, что они “молятся постоянно”, а 97% “всегда соблюдают пост”, однако в группе сторонников ФАТХ аналогичные показатели составляют соответственно 56 и 90%9. Данная информация дает основания сразу для двух принципиальных выводов. Во-первых, фактор приверженности религиозным либо светским ценностям не является решающим при размежевании сторон во внутрипалестинской политической борьбе. Во-вторых, данные недвусмысленно свидетельствуют о повышении роли Ислама в жизни палестинского общества в целом, и в политике – в частности.

Для того чтобы окончательно развенчать представления о палестинской политической борьбе как о противостоянии светского и религиозного начала, олицетворяемых, соответственно, движениями ФАТХ и ХАМАС, следует отметить еще один немаловажный процесс, сопряженный с исламской составляющей, а именно определенная “исламизация” идеологии ФАТХ. По мнению исследователей, включение мусульманской составляющей в идеологию ФАТХ объясняется следующими причинами:

1. В условиях острой конкуренции с движением ХАМАС ФАТХ нуждается в новой идеологии, совмещающей лозунг национально-освободительной борьбы с религиозными установками, популярными среди значительной части населения.

2. Религиозные убеждения могут выступить эффективной мотивацией и средством привлечения молодежи к политической деятельности.

3. Ислам, по замыслу идеологов ФАТХ, должен стать фактором, консолидирующим враждующие группировки и кланы в составе движения.

4. И, наконец, политическая риторика о принятии мусульманских ценностей направлена на улучшение образа ФАТХ, скомпрометированного обвинениями в коррупции и политической нечистоплотности10.

Таким образом, говорить о повышении роли исламского фактора в современной политической жизни Палестины можно, если подразумевать рост влияния и властных ресурсов мусульманских движений и организаций – прежде всего, ХАМАС. Однако религиозный фактор, не являясь ключевым в противостоянии палестинцев и Израиля (что не отменяет возможности его использования в целях политической риторики), также не играет решающей роли и во внутрипалестинской политической борьбе. Иными словами, противоречия внутри палестинской политической элиты связаны не с борьбой религиозной и светской парадигмы, тем более что с учетом вышесказанного сам факт этой борьбы представляется весьма сомнительным, но с интересами отдельных кланов и групп влияния. С другой стороны, это утверждение не отрицает факта роста религиозных настроений в среде палестинцев, однако, это явление относится не столько к политической, сколько к социальной сфере, и, следовательно, требует отдельного исследования.

Примечания:

1 Ахмедов В. Политические императивы взаимодействия арабского национализма и исламизма на Ближнем Востоке/ Институт Ближнего Востока// http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/28-06-07a.htm

2 Поляков К.И., Хасянов А.Ж. Палестина: перспективы независимости и проблема лидерства // Политическая элита Ближнего Востока. – М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 258.

3 Ely Karmon. Hamas’ terrorist strategy: operational limitations and political constraints/ Middle East Review of International Affairs// http://meria.idc.ac.il/journal/2000/issue1/jv4n1a7.html

4 Interview with the General Secretary of the Islamic Jihad Movement in Palestine: Dr. Fathi Shikaki/ Palestine Remembered// http://www.palestineremembered.com/al-Ramla/Zarnuqa/Story455.html

5 Поляков К.И., Хасянов А.Ж. Палестина: перспективы независимости и проблема лидерства / Политическая элита Ближнего Востока. – М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2000. – С. 261.

6 Jean Shaoul. The political failure of the PLO and the origins of Hamas/ World Socialist Web Site// http://www.wsws.org/articles/2002/jul2002/ham1-j05.shtml

7 Meir Litvak. The Islamization of Palestinian Identity: The Case of Hamas/ The Moshe Dayan Center for Middle Eastern and African Studies// http://www.dayan.org/d&a-hamas-litvak.htm

8 Neve Gordon. Why Hamas won/ CounterPunch// http://www.counterpunch.org/gordon02072006.html

9 Косач Г.Г. Политический Ислам в палестинском контексте: движение ХАМАС // Исламизм и экстремизм на Ближнем Востоке. – М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 2001.

10 Ido Zelkovitz. Fatah’s Embrace of Islamism/ Middle East Quarterly// http://www.meforum.org/article/1874