Общественно-политическая деятельность ваисовцев в ссылке

К. Р. Шакуров

Ваисовское движение является одним из феноменов татарского общества второй половины XIX и первой трети XX в. Исследование архивных материалов показывает, что жандармерия царской России внимательным образом следила за развитием этого движения в исламской среде на территории империи. Именно в Среднем Поволжье движение обрело наибольшее число сторонников. Основателем и идейным вдохновителем движения был член суфийского накшбандийского братства Багаутдин Ваисов (1810–1893), который родился в деревне Мулла Иле Свияжского уезда Казанской губернии, учился в родной деревне, затем в Старокулаткинском медресе Саратовской губернии у одного из шейхов ордена Накшбандия Джагфара Салихова. Через своего наставника он примкнул к этому суфийскому братству и стал последователем и проповедником суфийских идей. Основателем этого ордена был Багаутдин Накшбанд, живший в XIV в. в Бухаре. Одним из положений этого братства было активное участие в общественной и политической жизни мусульманского общества.

Ваисовское движение ведет свою историю с 1862 г., когда в Казани был открыт «Императорский молитвенный дом мектеб Гирфан» (школа просвещения). Багаутдин Ваисов титуловал себя «сардаром» (полководцем), своих последователей – «Фиркаи наджия» («Спасшаяся группа»). Название «Фиркаи наджия» восходит к хадису пророка Мухаммада о том, что после его смерти община Мухаммада распадется на 73 общины, из них сможет спастись только одна наиболее праведная, а все остальные попадут в ад. Багаутдин Ваисов предупреждал казанских татар о том, что в случаи неподчинения ему, Сардару, люди перестанут быть мусульманами и лишатся спасения.

Ваисовское движение не признавало царской администрации, суда, налогов, воинской службы, мулл, поддерживающих самодержавие, требовало восстановления Булгарского государства. Ваисовцы представляли, прежде всего, интересы крестьянства. Положения ваисовского учения были привлекательны для народа, много терпевшего от царской власти, они выражали протест против гнета русского самодержавия и его чиновничьего аппарата. По разным данным в этом движении состояло от 2 до 15 тысяч человек. Ваисовцы стояли во главе крестьянских волнений в Казанской губернии в 1870–1880 гг., результатом столкновения ваисовцев с полицией стали аресты и суды. Основатель движения был заключен в Казанскую окружную психиатрическую лечебницу, где умер в 1893 г. Спустя некоторое время после смерти Багаутдина Ваисова этим движением стал руководить его сын Гайнан Ваисов (1874–1918). После трагической смерти Гайнана Ваисова 28 февраля 1918 г. продолжателем его дела становится младший сын Багаутдина – Газизян Ваисов (1887–1963)[1].

При Багаутдине Ваисове это движение имело преимущественно религиозный характер. Однако с приходом его преемника Гайнана Ваисова движение приобретает и политическую окраску. Религиозная составляющая остается основным компонентом идеологии ваисовцев, но она тесно переплетается с социальными, этническими и политическими интересами татарского народа[2]. Деятельность ваисовцев стала распространяться за пределы Поволжья, этому способствовала ссылка ваисовцев в Сибирь с 1884 г. Царская администрация всеми силами противостояла распространению «вредного учения ваисовского божьего полка» среди крестьян Среднего Поволжья, но на деле власти получили две проблемы вместо одной. В результате в 1909 г. томский губернатор просит земский отдел Министерства внутренних дел «о недопущении ссылки в Томскую губернию из Казанской губернии лиц, относящихся к «секте ваисовцев». Были свидетельства о том, что к ним присоединялись как целые семейства мусульманские, так и христианские, принимая ислам и становясь ваисовцами. «Одним из таких был Петр Морозов, который целой семьей принял идеологию Ваисова»[3].

Деятельность ваисовцев привлекала к себе внимание православных служителей и миссионеров, проповедовавших в Тобольской губернии. Священник Ефрем Елисеев в «Тобольских епархиальных ведомостях» от 1 марта 1912 г. затрагивает проблему деятельности в Тобольской губернии ссыльных поселенцев, приписанных к Абатской волости Ишимского уезда, сосланных за принадлежность к ваисовскому движению. С первых дней пребывания в Сибири они принялись за агитацию в основном на сельских ярмарках в Ишимском и Ялуторовском уездах, разъясняли основополагающие идеи своего учения. Ефрем Елисеев как защитник государственных устоев считает, что «секта эта опаснее и вреднее всяких рационалистических и мистических сект. Начало ведет она из Турции, где мусульманская печать стремится к пантюркизму и панисламизму, и в основе лежит тенденция младотурецкой политики»[4]. Для пресечения пропаганды ваисовцев Ефрем Елисеев вошел в контакт с муллами Тюмени и Ачинских юрт Ялуторовского уезда. Они также опасались распространения этого учения.

Агитация ваисовцев проходила и в Оренбургском крае. На запросы Министерства внутренних дел о наличии на территории Оренбургской губернии ваисовцев жандармское управление посылало в столицу отрицательный ответ, тем самым скрывало реальное положение дел. Второго июля 1907 г. оренбургский полицмейстер сообщил о задержании татарина, из личного опроса которого выяснилось, что он является крестьянином деревни Новой Кенабаш Казанского уезда Балташевской волости: «Газизулла Шарафутдинов состоит членом Ваисовского мусульманского общества, подчиняется только своему духовному начальству, от которого и снабжен документом на жительство, и лично Русскому царю. Гражданскую власть, поставленную от того же царя, не признает, установленного паспорта не имеет и не желает иметь, так как это, по его понятию, запрещается священным Кораном, шариатом и книгой под заглавием “Отечество”»[5]. У Газизуллы Шарафутдинова при обыске было найдено 57 брошюр на татарском языке, не прошедших цензуры.

На активизацию общественной жизни сибирских татар повлияла подготовка к выборам в Государственную думу. В 1907 г. власти Тобольской и Томской губерний начали подготовку к выборам. 20 января 1907 г. в Тюмени состоялся съезд избирателей Тюменского уезда. Неразрешенность аграрного вопроса в Тобольской и Томской губерниях, как и в России в целом, обостряла общественно-политическую борьбу крестьянства, особенно в период первой русской революции[6].

Ярким свидетельством действительного положения дел в Томской губернии и конкретной деятельности ваисовцев является «Объяснение уполномоченных Тунужской инородческой управы Каинского уезда» Томскому губернатору от 14 ноября 1906 г.: «В дополнении к Приговору о выборе уполномоченных для участия в съезде при предъявлении раскладки государственной оброчной подати, то есть выбора уполномоченных, было сделано старшиною распоряжение явиться всем 187 домохозяевам управы. На сход явились представители от 118 домохозяйств, а остальные 69 домохозяев совершенно взбунтовались, отказались от явки на сход и выбора уполномоченных, точно так же отказывались и в прошлый раз от выбора уполномоченных в Государственную думу и ныне отказались как от выборов уполномоченных на съезд, так и в Государственную думу»[7]. Из донесения старшины Титова видно, что возмутителем взбунтовавшихся 69 домохозяев является ссыльный Юсуф Файзуллин, живший в селении Новый Майзас. Весной 1906 года он был посажен под арест за аналогичные действия, по поручительству товарищей был выпущен на свободу. Старшина Титов поставил вопрос перед уполномоченным Тунужской инородческой управы о новом заключении Юсуфа Файзуллина под стражу на время всех выборов и узаконений.

Масштабы личности Юсуфа Файзуллина раскрываются благодаря сведениям, полученным из конфискованных документов, которые были переведены инспектором Татарской учительской школы Ахмеровым. В протоколах осмотра Казанской судебной палаты, датированных ноябрем 1894 г., дается перечень бумаг, изъятых жандармами у ваисовца Низмутдина Ишмухаметова Ижбаева.

Особое внимание среди бумаг, переведенных на русский язык, заслуживает письмо[8] путешественника, называющего себя «духовным сыном» Мухаметом Юсуфом Булгари. В конце письма стоит печать на татарском языке «Хаджи Юсуф Файзуллин Альбулгари». Из письма можно узнать о «приключениях во время путешествия через разные города Азии в Кабул». В Кабуле его приняли за шпиона, но потом подозрение было снято, и автор смог встретиться с эмиром Абдурахманом[9]. Во время беседы Юсуф Файзуллин рассказал о состоянии мусульман в России о религиозных притеснениях мусульман России, просил оказать мусульманам помощь и покровительство. Эмир Абдурахман сочувственно отнесся к путешественнику, но ввиду затруднительных обстоятельств снабдил путника 120 рублями и отправил в Индию. «На территории Афганистана в XIX веке активизировалась деятельность ордена накшбандия-ясавия, это было связано с попыткой иранской армии в 1807 г. завоевать Герат. Влияние суфийского ордена накшбандия на внутренние дела Афганской монархии усилилось со времени правления эмира Абдурахмана и сохранилось до ее падения в 1973 г.»[10].

Далее говорится о прибытии путешественника в город Джидду на западе Саудовской Аравии, куда стекались паломники со всего света. В Мекке Юсуф Файзуллин надеется через Османа-пашу[11] встретиться с турецким султаном Абдул Гамидом[12]. В литературе выделяется влияние шейхов накшбандия-халидийа на политику, проводившуюся султаном Абдул Гамидом II[13].

На этом месте сведения прерываются. Становится известно, что путь в Мекку Юсуфа Файзуллина лежал через Афганистан, Индию и Джидду. Как объяснить столь длинный маршрут путешествия паломника? По всей видимости, направляясь к великой мусульманской святыне, он попутно останавливается в местах распространения учения суфийского ордена Накшбандия, считая себя звеном в цепи духовного братства. Ваисовцы ощущали себя частью мировой уммы мусульман и пытались поддерживать связи со своими единоверцами за рубежом, искали помощи и покровительства, это явление жандармским управлением рассматривалось как проявление пантюркистских и панисламистских идей.

«Юсуф Файзуллин, административно ссыльный, сослан в Сибирь в 1899 году за дурное поведение», – так предельно коротко и строго пишется в рапорте пристава 5-го стана Каинского уезда Томской губернии. Понятие «дурное поведение» возвращает нас в Казанскую губернию и дает возможность проследить деятельность Юсуфа Файзуллина в Поволжье. Земский начальник 5 участка Казанского уезда отношением № 695 от 15 января 1897 года уведомил казанского губернского исправника в том, что «одним из главных подстрекателей к недопущению производства всеобщей переписи в селениях Больше-Атнинской и Больше-Менгерской волостей является крестьянин Больших Верезей Больше-Атнинской волости Мухаммет Юсуф Файзуллин, который пишет какие-то списки и раздает их». Исправник поручил уряднику Кошелеву доставить Файзуллина 19 января, а для выяснения виновности Файзуллина подвергнуть предварительному обыску. «Явившемуся задержать его уряднику Кошелеву Файзуллин с матерью оказали вооруженное сопротивление, причем сам Файзуллин вооружился кинжалом, мать его – топором»[14]. Необходимо оговорить тот факт, что жандармы заявились в дом Юсуфа Файзуллина после полуночи, на просьбы хозяина прийти утром стражи порядка начали взламывать дверь.

В селении Новый Майзас Юсуф Файзуллин считался человеком трудолюбивым, исполняющим все мусульманские обряды. Из представленного письма следует, что он числился имамом. К его учению примкнули жители деревень Майзас, Агачаула, Чек, Саруабалыка (Усманка), Большого и Малого Мангыта и Энабиль. Взгляды и учения «Файзуллина касались исключительно старообрядческого мусульманского учения, которому противились муллы и ахуны Оренбургского магометанского духовного собрания, от учения которого как Файзуллин, так и его последователи отторгнулись. Учение Файзуллина не имеет характера антиправительственной пропаганды, напротив, как он, так и его последователи, молятся за царя, они противники всяких беспорядков; выборных на Управный сход они не послали ввиду тех соображений, что тех, коих бы они хотели иметь своими представителями в Государственной думе, Управный сход не выбрал бы, а также и потому, что все семь деревень подали прошение на Высочайшее Имя об отделении этих деревень в отдельную от Тунужской управы, но не инородческую, как ныне именуется Тунужская, а мусульманскую, от имени которой они и предлагают послать в Государственную думу выборных»[15]. Протестные выступления мусульман Каинского уезда были связаны также с деятельностью местного жителя Мухамметрахима Гумерова, претендовавшего на место муллы. Он не был утвержден губернским управлением в должности имама из-за отсутствия соответствующего образовательного ценза. Гумеров среди своих сторонников исполнял функции муллы, совершал религиозные обряды и вызывал тем самым недовольство своих противников: «распространению секты способствовал больше всего инородец Гумеров, признававшийся значительной частью населения за муллу»[16]. Мухамметрахим Гумеров вел агитационную работу среди мусульман деревни Саруабалык Каинского уезда, представителями Томского губернского жандармского управления у него было отобрано 52 экземпляра брошюр и объявлений[17]. Несомненно, что принятию Мухамметрахимом Гумеровым идей ваисовцев способствовало его неудовлетворенное желание стать муллой. Рассмотренные документы позволяют нам судить о том, что среди мусульман Каинского уезда Томской губернии имелись как сторонники, так и противники ваисовского движения.

Исполняющий дел пристава пятого стана Кознухин в противоречиях между коренным населением Тунужской управы и ваисовцами видел чисто религиозные мотивы. Выход из проблемной ситуации он находил в скорейшем отделении вышеназванных деревень в особую управу. Инородцы остальных деревень управы решение сложившейся задачи видели в выселении Файзуллина и его помощников Гумерова и Гильмана бине Габдуллы за пределы губернии. Но, по мнению пристава, эти меры привели бы к крупным вооруженным столкновениям и беспорядкам, которые пришлось бы подавлять силой оружия[18]. Резолюции временного генерал-губернатора гласит: «Юсуфа Файзуллина и проживающего в юртах Бугояк инородца Тунужской Инородческой управы Гильмана бине Габуллы, ввиду вредного их влияния на инородческое население, выражающегося в подстрекательстве своих однообщественников к неповиновению властям и неплатежу податей, выслать этапным порядком на время продолжения военного положения в Новокусковскую волость Томского уезда под надзор полиции»[19]. Таким образом, последователи учения Багаутдина Ваисова были высланы из пределов Каинского уезда в местность без инородческого населения.

Действия томского губернатора вызвали реакцию у руководителя движения Гайнана Ваисова. В своей телеграмме Томскому губернатору из Казани от 4 февраля 1908 года он обвиняет власть в произволе и насилии со стороны уездной полиции над ваисовцами: «От духовного лица имама отобраны грабежом разные духовные и метрические книги, выданные из автономного духовного правления. Несколько членов божьего полка подвергнуты беззаконному выселению за исполнение духовных религиозных обязанностей. Как имели право оборвать религиозную свободу и за исполнение религии наказать членов нашего божьего полка? Прошу немедленно сделать распоряжение освободить всех и выдать все отобранные книги и предупреждаю не касаться не в свое дело. Имейте в виду, это дело лично будет доложено Великому Государю»[20]. В марте месяце 1908 года на имя казанского губернатора поступили письменные жалобы от ваисовцев Ю. Файзуллина и Гильмана бине Габдуллы о арестах и избиениях единоверцев чинами полиции[21].

«К 14 августа 1909 года в Каинском уезде насчитывалось 3639 душ обоего пола мусульман татар. До 1900 года деятельность ваисовцев не замечалась, но с прибытием в ссылку Мухаммет Юсуфа Файзуллина учение стало распространяться среди татар, входящих в состав Тунужской инородческой волости как раз в том месте, где он поселился. Последователей “секты” всего насчитывалось 296 душ обоего пола. Из них 2 души проживали в ауле Ургульский Барабинской инородческой волости, а остальные жили в пределах Тунужской волости, в деревнях: Энабильской – 40 душ, Большом Мангыте – 64 души, Малом Мангыте – 9 душ, Саруабалыке – 54 души, Чеке – 49 душ, Агауле – 45 душ, Майзасе – 33 души»[22]. Успех в распространении ваисовского учения доказывается тем, что из числа мусульман этих деревень к секте не примкнуло всего 57 душ. Между «коренными» татарами и «сектантами» создались неприязненные и враждебные отношения. «Сектанты» стремились к обособленности от общественной жизни, стараясь сформировать свою общественную организацию. Сбор податей был затруднен, власть инородного старшины игнорировалась, и платежи податей происходили только при непосредственном участии полиции. Ваисовцы вели себя крайне скрытно, уклонялись от общения, прятались от полиции, при появлении которой в деревнях создавалось впечатление, что в деревне живут только старики и дети. Указные муллы в этих деревнях не пользовались авторитетом, их борьба сводилась к ходатайствам об административном выдворении «сектантов». В рапорте имамов Каинского уезда Любайской инородческой управы Хабибуллы Кирюкова и деревни Киндирлиной Тунужской инородческой управы Мухаммет Магруфа Шамсутдинова говорится о деятельности Юсуфа Файзуллина, «который вместе с другими сосланными магометанами староверами совращает инородцев Барабинской инородческой управы в свое староверческое учение и многих уже совратил. Каждому переходящему в секту учителя их Багаутдина выдают печатный экземпляр брошюры “Истинная мусульманская вера” и 5 или 7 рублей деньгами»[23]. Имамы обвиняли ваисовцев во вмешательстве в духовные дела приходов Оренбургского магометанского духовного собрания, в совершении браков между несовершеннолетними, в расторжении браков и выдачи замужних жен за других мужей, в присвоении брачных пошлин, совершении обряда богомоления не по шариату, сопровождающемуся телодвижениями и громким проговариванием восхвалений богу (такбир).

По решению Казанской судебной палаты от 23 октября 1910 года Гайнан Ваисов и еще 11 последователей были приговорены к уголовному наказанию как «вступившие в сообщество, присвоившее себе название староверческого общества мусульман ваисовского Божьего полка и поставившие целью своей деятельности, достижение полной автономности, удовлетворения своих религиозных потребностей, и за возбуждение к неповиновению, противодействие закону и законному распоряжению власти»[24].

На основании 1 пункта 125 статьи и 18 статьи Уголовного уложения Гайнан Ваисов был осужден на четыре года и в статусе секретного узника с 1910 по 1913 год отбывал в Томском исправительном арестантском отделении. 23 июня 1913 года, после окончания срока наказания его отправляют в г. Зайсан Семипалатинской области под надзор полиции[25].

Старшина Кознухин предвидел конфликтный потенциал последователей ваисовского движения: «До 1912 года жители аула Бугояк платили только казенные платежи. Татары отказались платить подати, проводить выборы должностных лиц села (в ауле жили представители мусульманской “секты ваисовцев”, отрицательно относящихся к государственному управлению и мусульманскому официальному духовенству). Они не представили в волостное управление посемейные списки для землеустройства. К 1913 году за ними накопились недоимки в сумме 430 руб. 30 коп. В аул прибыл вице-губернатор с взводом казаков и 15 солдатами Каинской воинской команды, однако татары снова отказались платить недоимку. В результате все взрослое население аула в количестве 30 человек было оштрафовано на 15 рублей каждый, 19 человек арестованы. У татар забрали скот, таким образом недоимки были взысканы»[26]. Ожесточенное сопротивление оказывали жены ваисовцев. Одна из вооруженных женщин, несмотря на многочисленные ранения, продолжала обороняться до последнего[27].

Требуют внимания факты сотрудничества мусульман с царскими властями. Среди документов, хранящихся в деле за № 94 Государственного архива Томской области, находится удостоверение № 252 за 1909 год «Союза русского народа» Томского губернского отдела на имя Гильмана Габдул Оглы Булгари. Речь, по всей видимости, идет о ваисовце Гильмане бине Габдулле. Лозунгом этого общества являлось: «Русское Народное общество за ВЕРУ, ЦАРЯ и ОТЕЧЕСТВО в Томске»[28]. Когда в 1907 г. в печати появилось сообщение, что «Союз русского народа» приглашает татар войти в свой состав, азербайджанский общественный деятель Ахмет Агаев высказался против этого, считая его противоестественным[29]. Еще в 1906 г. в газете «Вакыт» за № 100 от 18 ноября была опубликована статья «Обратное движение среди мусульман». Автор статьи говорит о вступлении мулл Стерлитамака вместе с государственными чиновниками в партию, а также о проявлении приверженности одной из татарских газет черносотенной идее (название газеты не упоминается. – К. Ш.). Удостоверение Гильмана Габдул Оглы Булгари является единичным, в казанских архивах такого рода документы не обнаружены. Вероятно, этот документ являлся своего рода «охранной грамотой», ограждавшей от «лишних посягательств» на личность Гильмана бине Габдуллы.

Известия о Февральской революции 1917 г. в Петрограде жители сибирских национальных районов восприняли довольно сдержанно. Отречение царя от престола и создание Временного правительства послужило толчком к проявлению общественной активности национальной периферии. Февральская революция 1917 г. дает право легального существования различных обществ и политических организаций. 8 марта 1917 г. в Тобольске организуется Мусульманский комитет, руководителем которого был избран Гайнан Ваисов. От имени Мусульманского комитета были посланы поздравительные телеграммы Временному правительству, руководителю мусульманской фракции Государственной думы, местному исполнительному комитету[30]. В телеграмме руководителю Временного комитета Государственной думы М. В. Родзянко, посланной Гайнаном Ваисовым в марте 1917 г. из села Усть-Ишим Тобольской губернии, говорится: «Я, Сардар староверского общества мусульман ваисовского Божьего полка, от имени всех моих многомиллионных единоверцев в России горячо приветствую новое правительство, принявшее на себя столь тяжелую священную задачу управления страной в такое трудное время. Да поможет Бог борцам за правду, восстановителям справедливости, ныне он наказал и будет наказывать несправедливых врагов своих. Аминь.

Великий мученик за правду, сотрудник всего мира Сардар Ходзя Мухаммед Гайнан Ваисов»[31].

Гайнан Ваисов начинает вести разъяснительную работу среди мусульман. В начале деятельности у Ваисова возникает конфликт с Габдуллой Тимиревым, также претендовавшим на руководство мусульманским комитетом. Комитет раскалывается на «казанское» и «тобольское» крыло. В конце апреля Гайнан Ваисов отправляется в Казань, он горит желанием возобновить прерванную деятельность в условиях революционных преобразований.

Интересен тот факт, что ссыльный Гайнан Ваисов не был в политической и культурной изоляции, об этом свидетельствуют письмо[32] Сардара, датированное сентябрем 1916 года. Отсюда мы получаем информацию о поездке Гайнана Ваисова в Москву, Казань и Оренбург, где он встречался с известными общественными деятелями, такими как Гаяз Исхаки, Фатих Карими и Ризаэтдин Фахрутдинов. Эти контакты можно объяснить общностью целей борьбы против самодержавия.

Отношение национальных организаций и групп к «Фиркаи наджия» в обстановке 1917 г. было различным, ее не воспринимала организация мусульманского духовенства «Улема», считавшая сторонников и руководителей «ваисовских божьих воинов» осквернителями ислама. В то же время Казанский губернский Совет рабочих и крестьянских депутатов активно сотрудничал с его «зеленогвардейцами» и даже вооружал их. Гайнан Ваисов был убит 28 февраля 1918 г., в первый день провозглашения «Забулачной республики», при невыясненных обстоятельствах во время погрома штаба «божьего полка» сторонниками Военного Шура.

Становится очевидным, что в начале XX столетия, насыщенного историческими событиями, происходят определенные изменения в деятельности ваисовского движения. Защищая свои религиозные и политические права, они возродили автономное духовное управление, учредили мухамеданский шариатский суд, подняли зеленое знамя с изображением звезды и полумесяца. В исторической литературе сложилось мнение о непримиримом отношении ваисовцев к светским органам власти, в частности к Государственной думе. С учетом данных новейшей литературы и источников мы можем утверждать, что это положение нуждается в уточнении. Дело в том, что ваисовцы видели в Государственной думе власть, представляющую интересы многонационального российского народа, а членов Думы – народными избранниками. Примером тому служит тот факт, что ваисовцы подали на имя Николая II прошение с просьбой об отделении от инородческой Тунужской управы «Отдельной мусульманской управы», чтобы от ее имени послать выборных в Государственную думу. На данном этапе развития ваисовского движения Государственная дума рассматривалась ваисовцами как орган, в котором возможна легитимная деятельность в борьбе по широкому спектру волнующих их проблем. Хотя идеи ваисовского движения не находили должного понимания, не были поддержаны широким кругом общественности, но в нем как в зеркале отразились все основные тенденции и явления, имевшие место в татарском обществе конца XIX – начала XX вв.


[1]       Вәлиев, Р. К. Өзелгән дога / Р. К. Вәлиев. – Казан, 2007. – Б. 77.

[2]       Усманова, Д. М. Источниковедческие аспекты изучения истории ваисовского движения. «Ваисовский божий полк староверов-мусульман»: история движения / Д. М. Усманова // Россия и современный мир: проблемы политического развития: материалы II Международной межвузовской научной конференции. – М., 2006. – Ч. 2. – С. 37.

[3]       Wajsow, Chodja Muchammed Gajan. Wajsow, wajsowsy i stosunek do nich Lwa Tolstoja // Rocznik Tatarski. – Wilno, 1932. – Tom I. – P. 218.

[4]       Елисеев, Е. Миссионерские хроники / Е. Елисеев // Тобольские епархиальные ведомости. – 1912. № 5. – С. 77.

[5]       ГАОО. Ф. 21. Оп. 2. Д. 625. Л. 3 об.

[6]       Файзрахманов, Г. Л. История сибирских татар (с древнейших времен до начала XX века) / Г. Л. Файзрахманов. – Казань, 2002. – С. 420.

[7]       ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 14.

[8]       НАРТ Ф. 51. Оп. 4. Д. 3856. Л. 208–208 об.

[9]       Абдурахман хан (1844–1901) – один из самых известных афганских эмиров XIX в. Он смог объединить разрозненные племена Афганистана под своей властью и вывести из страны английские войска.

[10]      Algar Hamid Political aspects of naqshbandi history / Hamid Algar // Varia Turcica XVIII / Naqshbandis historical development and present of a Muslim mystical order; edited by M. Gaborieau, A. Popvic, T. Zarcone. – Istanbul-Paris, 1990. – P. 146–147.

[11]      Осман-Нури паша (1837–1900), по прозванию Гази (непобедимый), – турецкий генерал, в 1877 г. прославился во время защиты Плевны в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. 1878–1885 гг. – военный министр Турции.

[12]      Абдул Гамид II (1842–1918) – турецкий султан, правил в 1876–1909 гг.

[13]      Algar Hamid Political aspects of naqshbandi history / Hamid Algar // Varia Turcica XVIII / Naqshbandis historical development and present of a Muslim mystical order; edited by M. Gaborieau, A. Popvic, T. Zarcone. – Istanbul-Paris, 1990. – P. 140–141.

[14]      НАРТ. Ф. 390. Оп. 1. Д. 617. Л. 2–2 об.

[15]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 19. – Из рапорта пристава 5-го стана Каинского уезда Томской губернии Кознухина каинскому уездному исправнику.

[16]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 136 об.

[17]      ГАРФ. Ф. 102. Особый отдел. Оп. 238. Д. 48. Л. 202.

[18]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 19.

[19]      ГАРФ. Ф. 102. 5 делопроизводство. Оп. 143. 1907 г. Д. 19. Ч. 3. Л. 49.

[20]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 3.

[21]      НАРТ Ф. 1. Оп. 1. Д. 366. Л. 118.

[22]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 154.

[23]      Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. – Казань, 1909. – Т. 25, Вып. 9: Документы, относящиеся к секте ваисовцев. – С. 156.

[24]      НАРТ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 366. Л. 296–298.

[25]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 9.

[26]      Файзрахманов, Г. Л. Сибирские татары в составе российского государства: дисс. …докт. ист. наук / Г.Л. Файзрахманов. – Казань, 2005. – С. 280.

[27]      Рәми, И. Г. Әдәби сүзлек (Элекке чор татар әдәбияты һәм мәдәнияты буенча кыскача белешмәлек) / И. Г. Рәми. – Казан, 2001. – Б. 66.

[28]      ГАТО. Ф. 3. Оп. 74. Д. 94. Л. 153.

[29]      Хорузин, А. Н. Современное движение в среде русских мусульман / А. Н. Хорузин // Православный собеседник. – 1910. – Апрель. – С. 430.

[30]      Ваисов, Г. Каһармане милләт Мөҗаһидел-ислам Вәисиләр тарихы һәм иҗмали программасы / Г. Ваисов. – Казан, Мәгариф, 1917. – Б. 19.

[31]      Архив управления ФСБ РФ по РТ Ф. 109. Оп. 9. Д. 10. Л. 96 об.

[32]      Кадыров, Р. Письма Сардара Ваисова / Р. Кадыров // Болгар иле. – 1991. – июль (№ 1 (3)). – С. 3.