Ислам и тюркизм: соотношение понятий и явлений

О. Н. Сенюткина

Сначала об актуальности темы выступления. Указанное соотношение понятий и явлений напрямую связано с проблемой единства татаро-мусульманского сообщества России[1], внимание к которой существует как со стороны российской общественности, так и со стороны Российского государства. Этой проблеме посвящены Фаизхановские чтения-2008.

Сначала несколько слов о понимании указанного соотношения, существующего в сознании современных россиян. Концепты, существующие сегодня по поводу решения проблемы единства татар-мусульман, сводятся прежде всего к двум основным позициям, которые при поверхностном рассмотрении представляют собой некие крайности, но на самом деле тесно переплетаются.

1. Теория светского национализма, предлагаемая его современным теоретиком, членом Координационного совета Всемирной ассамблеи тюркских народов (ВАТН) Р. Ф. Мухамметдиновым, активным поборником идеи тюркской интеграции, считающим, что только светский национализм может быть идеологией современных тюрок. Справедливости ради надо отметить, что Р. Ф. Мухамметдинов тем не менее полностью не отрицает важнейшей роли ислама в достижении единства татар и их сплочения. «Что же касается роли религии в жизни татарского общества (будь то ислам, христианство или тенгрианство), – пишет он, – то главной ее нишей в обществе будет сфера семейных отношений, нравственности и благотворительности»[2]. Отметим, что этот перечень чрезвычайно существен. Речь идет о решении вопроса нравственного восприятия мира, который и определяет в первую очередь идентичность любого человека, в том числе татарина. Но религиозный фактор напрямую не входит в ту простую форму призыва, которая имеется в этом концепте: Р. Ф. Мухамметдинов утверждает: «Если говорить без излишнего теоретизирования, наша установка для татар должна звучать так: “Богатейте, размножайтесь и упорно держитесь своего языка и культуры”».

2. Теория исламоцентризма как теория приоритета исламского вероучения в дальнейшем развитии татарского сообщества. Опора на ислам, позволяющая постепенно решать проблемы установления единства и стабильности в татаро-мусульманском сообществе России. Эти идеи в последнее время активно ставятся в повестку дня работы Совета муфтиев РФ. Идея единства является ключевой в работе ДУМНО. Опять-таки справедливости ради следует сказать, что этнический фактор отнюдь не игнорируется сторонниками исламоцентризма в развитии татарского сообщества. Напротив, грамотный подход в решении вопросов консолидации предполагает движение к единству с использованием возможностей национально-культурных автономий татар.

Учитывая сказанное, подчеркнем, что каждый из этих подходов допускает наличие переходного состояния общественного сознания. Переходного в том смысле, что татары, носители исламской традиции, не являющиеся правоверными мусульманами, могут включаться при желании в процесс приобщения к религии предков. В то же время как татары, исповедующие ислам, могут и должны знать, согласно мусульманской традиции, историю своего народа. Таким образом, антагонизм в этих концепциях не содержится. Но, к сожалению, эти два концепта «работают» в современном сознании на параллелях и чаще не смыкаются, чем смыкаются. В итоге это и выражается в отсутствии организационного единства татар-мусульман России.

Безусловно, современные ученые отмечают еще и некоторые иные тенденции в развитии татаро-мусульманского сообщества, существующие на основе развивающихся процессов, связанных с глобализацией, взаимодействием и взаимовлиянием разных культур.

Обозначив наличие указанных концептов, обратимся к историческому материалу. По сути, цель моего выступления заключается как раз в том, чтобы ответить на вопрос, может ли имеющийся в распоряжении ученых-историков отечественный российский исторический материал помочь в выборе механизмов решения проблемы достижения единства татар-мусульман России, и если «да», то каким образом.

Поскольку современные политики постоянно обращаются к исторической памяти татарского народа, вряд ли можно отрицать значимость исторического материала. Проблема единства российских татар неразрывно связана с размышлениями прежде всего об их идентичности[3]. В свою очередь, понимание идентичности также имеет свою историю.

Поскольку в глубинном сознании татар существуют две первоосновы: этническая (тюркская) и религиозная (мусульманская), все остальное суть приобретенное под воздействием тех или иных взаимодействий, происходивших на разных этапах жизни этноса, постольку отправной точкой рассуждений будет служить рассмотрение соотношения таких емких понятий, как «ислам» и «тюркизм».

На первый взгляд, исторически (с точки зрения принципа хронологии) подтверждается приоритет этнического начала, поскольку этнорасовые и ментальные особенности людей диктуются природой и закрепляются в разнообразных природно-географических условиях существования человека и приспособления его к этим условиям.

На территории Евразии в течение длительного периода времени тюркизм существовал на уровне отдельных тюркских этнических единиц, существовавших самостоятельно и имевших отличия друг от друга по языку, историческому пути, традициям. Долгий период времени единство тюрок не осознавалось отдельными тюркоязычными народами. Например, вплоть до XX века турки-османы не ощущали своего родства не только с якутами, но даже с волжскими татарами.

К тому же тюркские народы формировались несинхронно. Современная тюркология признает, что между группами, говорящими на тюркских языках (единого тюркского языка, как известно, не существует), есть ментальные, культурные и антропологические различия. Научные исследования показывают, что с точки зрения консолидации тюрок в этническом смысле можно опираться лишь на некоторую сопряженность их этнической истории в рамках истории евразийского континента и относительную общность исторических судеб большинства тюркских племен и народов. Для тюрок России важно помнить об общности судьбы, возникшей вследствие известного процесса медленного вхождения тюрок в состав Российского государства и развития в его рамках. Государственная структура Российской империи способствовала «подключению» разнообразных этнонациональных и региональных общностей к более широкому культурному пространству, а через него – к общемировой культуре.

Единение тюрок-мусульман происходило и происходит в рамках многоэтничного и многоконфессионального российского сообщества. Порой это игнорируется или выходит из поля зрения обществоведов.

Сравнивая две глубинные основы существующей идентичности тюрок, следует признать, что, хотя и существовал доисламский период в этносознании тюрок, исламская составляющая в тюркской истории исторически и с точки зрения развития современного мирового сообщества является гораздо более мощной. Взаимодействие этнического и религиозного факторов в истории прослеживается на многих примерах. В частности, сохранение татар-мишарей Нижегородского края было тесным образом связано с сохранением их веры в Аллаха[4]. 80-летняя история исламского прихода Финляндии – также яркий пример сохранения языка татар через последовательное осуществление татаро-мусульманских традиций[5].

В течение длительного периода этносознание тюрок России выражалось через исламское мировосприятие. Создание ОМДС подтолкнуло к осознанию единства татар-мусульман через структуру, созданную властями. Осознание единства долгое время шло через религию, а не через национальную идею, которой быть не могло в рамках существовавшего сообщества тюрок, состоявшего из очень разных групп. Нельзя поставить в один ряд по типу хозяйственной деятельности, участию в политической жизни, ментальным характеристикам узбеков, казахов, татар, азербайджанцев, туркменов, киргизов, чувашей, башкир, якутов и других представителей тюркского мира Российской империи.

Что касается религии, то именно этот элемент идентичности является наиболее крепким и создающим основу возможного единства. Мусульманская идентичность большинства тюрок России была основой их единения в рамках иноконфессионального государства на двух уровнях: на базе отдельных приходов (махалля) и на основе ОМДС.

В течение столетия (конец XVIII – конец XIX вв.) мусульманское мировосприятие было основой основ в понимании окружающего мира для подавляющего большинства тюрок России. С конца XIX столетия начинается процесс усиления этнической идентичности отдельных тюркоязычных общностей империи, что особенно проявилось в экономической сфере. Заметно выросла предпринимательская активность тюркского населения. Экономические ценности осмысливались представителями российской татарской интеллектуальной элиты. В качестве примера можно вспомнить «Книгу собеседований об изобилии и источниках жизни» Габдуллгалляма Фаизханова, написанную в 1892 году.

Но, несмотря на некоторое стремление к усилению этнической идентичности со стороны татарской интеллектуальной элиты, вопрос о народности всегда стоял в тесной связи с вопросом исповедания. Религиозные татарские реформаторы стремились приблизить к «мирским» нуждам исламские ценностные установки.

В начале XX века усиливается поиск путей соединения религиозного мировоззрения с гражданской и политической жизнью.

Объективно были основы, которые позволяли представителям тюркской элиты России проводить в жизнь идею единства тюрок, – принадлежность к одной тюркоязычной группе, некоторые фрагменты совместной истории и др. На определенном этапе это единство нашло яркое отражение в политических документах тюркистов. Активная верхушка российской части уммы искренне стремилась к объединению усилий всех российских мусульман в борьбе за изменение политического строя. Поняв, что эта идея единства в условиях ужесточения репрессивности режима «не работает» на близкие перемены, представители тюркской элиты разбрелись по своим «национальным квартирам» и перестали уделять наибольшее внимание движению к укреплению единства тюрок России. Они приблизились к объективной реальности в том смысле, что единой тюркской нации не было исторически, а усиливавшиеся в сознании людей татаризм, азербайджанизм, туркестанизм становились все более заметными и проще понимаемыми в народной среде.

Усложнение форм человеческой деятельности и жизни мирового сообщества к началу XX века приводило к неизбежному включению российских тюрок-мусульман в политическую жизнь. Отделение в сознании росиян этнической тюркской идентичности от мусульманской начало происходить в меняющихся реалиях российской действительности. Однако процесс оказался незавершенным. Должный уровень консолидации российских тюрок отсутствовал, для становления единой тюркской политической партийной структуры не хватило времени, основная масса тюрок страны продолжала осознавать себя мусульманами в гораздо большей степени, чем тюрками. Сказалась и эмиграция части тюркских лидеров за рубеж. Большинство подданных Российской империи, являвшихся носителями тюркских языков, остались по уровню самоидентификации мусульманами, но не тюрками. Даже обновленцы-джадиды, вышедшие из мусульманского мира, но во многом ориентировавшиеся на европейскую и русскую культуру, не перечеркивали ислам как духовный стержень своей жизни.

Советский период лишь официально, утверждением атеистической идеологии, перечеркнул многоконфессиональность населения страны, выхолостил, утверждением движения к коммунистическому обществу в определенной мере и понятие многоэтничности. В СССР была перечеркнута ценность религиозного восприятия мира и в значительной степени выхолощена ценность национальных основ сообщества (утверждение надэтничной советской идентичности). Резкие общественные сдвиги конца XX столетия подняли актуальность понимания особенностей этноконфессионального сознания отдельных групп населения России.

Возрождение конфессионального компонента в структуре идентичностей последние 15 лет привели к тому, что исламоцентричная идентичность российских татар вновь становится приоритетной.

Опять два фактора – религиозный и этнический – присутствуют в самосознании российских татар. Не случайно сегодня существует некое организационное соответствие этим двум началам: духовные управления мусульман и национально-культурные автономии татар.

Подводя черту под сказанным, можно отметить, что особенностью текущего момента для российского татаро-мусульманского сообщества является необходимость тесного сближения этнического и религиозного начал в потоке человеческой жизни, сохранения традиционных идентичностей для укрепления стабильности общественной жизни. Большое значение имеет защита государственной властью этнорелигиозной идентичности самыми разнообразными средствами (политическими, экономическими и др.).


[1]       Предваряя вопрос, почему речь пойдет о татарах-мусульманах, скажу, что ограничение рассмотрения проблемы мусульманской частью российских татар вполне объяснимо. Татары-крящены не были столь значимы в этноконфессиональных процессах российского сообщества в силу не только малочисленности, но и из-за того, что они, по сути, примкнули к христианской православной конфессии и во многом подверглись ассимиляции. В то же время мощным историческим корнем единения мусульман являлся именно ислам. Именно ислам держал основы этнической идентичности татар. Именно он, как нравственная основа бытия, сохранял этническое самосознание татар в те времена, когда осуществлялась попытка их христианизации, когда осуществлялись усилия Российского, православного по официальной религии, государства добиться конфессиональной однородности подданных.

Если же вести речь о татарах России применительно к современности, то, безусловно, в современном этническом самосознании есть наследие атеистического советского прошлого, есть люди, по-прежнему называющие себя атеистами. Ответ на вопрос о количественных соотношениях этих групп следует отдать социологам, а я как историк обозначаю в целом понятную историческую тенденцию. Потомки тех татар, кто отверг ислам и стал атеистом современной России, тем не менее являются, как правило, традиционно мусульманами.

[2]       Мухамметдинов, Р. Ф. Татарская нация: идеи и жизнь / Р. Ф. Мухамметдинов // Звезда Поволжья. – № 48 (400).

[3]       Идентичность (лат. identicus – тождественный, одинаковый) – осознание личностью своей принадлежности к той или иной социально-личностной позиции в рамках социальных ролей и эго состояний. Идентичность, с точки зрения психосоциального подхода (Э. Эриксон), является своего рода эпицентром жизненного цикла каждого человека.

[4]       Подробнее см.: Сенюткин, С. Б. История татар нижегородского Поволжья с последней трети XVI до начала XX вв. Монография / С. Б. Сенюткин. – Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2001.

[5]       Muazzez, Baibulat. Tampereen Islamilainen Seurakunta: juuкуе ja historia. Tampere Islam Mahallesi Nigizi: ve tarihi. The Tampere Islamic Congregation: the Roots and History / Baibulat Muazzez. – Tampere: Kansi, 2004; Сенюткин, С. Б. История татарских селений Большое и Малое Рыбушкино Нижегородской области в XVI–XX веках. Монография / С. Б. Сенюткин, О. Н. Сенюткина, Ю. Н. Гусева. – Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 2001.