Лояльность или внешнеполитические интересы. Российские мусульмане и государство — мотивы взаимодействий

Д. Макаров
Москва

 

Основав Санкт-Петербург, Петр Первый «прорубил окно в Европу», куда так долго стремился его отец. Но одно из основных отличий России от стран Старой Европы заключается в наличии в России множества автохтонных народов, обладающих отличной от государствообразующего этноса религией и культурой. Как же строились отношения российского государства с этими инокультурными этносами, что преобладало в этих отношениях, какие тенденции и закономерности. Особенно важно изучение этого вопроса сейчас, когда Россия диверсифицирует свои международные контакты и пытается восстановить утраченные позиции в мусульманском мире.

Из всех инокультурных этносов особо хочется выделить мусульман, как наиболее устойчивых к ассимиляции. Помимо этого, в отличие от, скажем, народов, исповедующих анимистические культы, мусульмане проживают на достаточно обширной территории, имеют развитые традиции дославянской государственности на территории России, имели собственные элиты и образовательные системы для их восполнения.

Проводя анализ отношений между российской государственностью и автохтонными мусульманскими этносами, нельзя не отметить того, что значительную роль в них играл региональный фактор, т.е. механизм этих отношений существенно различался в зависимости от того, где происходило их развитие —
в Центральной ли России, в Нижнем или Среднем Поволжье, на Урале или в Сибири.

За начальную точку исследования следует принять время завоевания татарских ханств во второй половине XVI века.

К началу XVII века на территории России проживали следующие группы мусульман — мусульмане бывшего Казанского ханства (кроме башкир, проживавших на его крайних восточных территориях); мусульмане Астраханского ханства, включая города Астрахань и Кизляр; мусульмане Сибирского ханства, кроме башкир; мусульмане Касимовского ханства, официально присоединенного лишь в 1687 году, де-факто находившегося в зависимости от Московской Руси; мусульмане, проживавшие на территории  собственно Московской Руси до всех завоеваний татарских ханств. Отдельной группой следует учитывать земли башкирских племен, которые согласно договорам о вхождении в Российское государство пользовались определенной автономией. Этот факт давал определенные преимущества не только самим башкирам, но и другим мусульманам — мещерякам и тептярям и даже немусульманам — остававшимся в язычестве марийцам, удмуртам и чувашам, проживавшим на территории башкирских племен.

Политика российского государства по отношению ко всем  этим группам мусульман достаточно сильно различалась. Также стоит выделять и временную градацию в этих отношениях — если по отношении к части мусульман до второй половины XVII века проявлялась некая веротерпимость, то, начиная с этого момента, она исчезла почти полностью. Качественно иной этап в развитии российско-мусульманских отношений наступил во второй половине XVIII века с образованием Уложенной комиссии в 1762 году и особенно с указом о присвоении исламу статуса терпимой религии в 1787 году.

Казанское ханство было завоевано в ходе длительных военных действий, начатых в 1520-е годы и закончившихся спустя десятилетия после взятия Казани в 1552 году. Мусульмане составляли около половины его населения (Б.Л. Хамидуллин) и преобладающее большинство его феодальной элиты (В.Г. Садур говорит о массовой исламизации марийских мурз — единственной немусульманской группы его феодалов, в период «марийских восстаний», продолжавшегося несколько лет периода активной партизанской войны после взятия Казани). Именно по отношению к мусульманскому населению бывшего Казанского ханства наиболее рано проявились насильственные действия, направленные на его крещение. Таким образом власти пытались изжить основной инокультурный компонент в молодом Российском государстве, могущий в перспективе стать государствообразующим. Начавшись с 1552 года, политика насильственного крещения населения бывшего Казанского ханства, продолжалась на протяжении свыше двух веков, активизируясь или затухая на время по причине личных качеств ее руководителей.

Ярким антиподом отношения к мусульманам Казанского ханства является политика в отношении к их единоверцам в Касимовском ханстве и, особенно, собственно Московской Руси после присоединения к ней Твери и Новгорода. Сословие мурз и служивых татар, проживавших на этих землях, изначально формировалось из ордынских  мусульманских (а после 1312 года ордынские феодалы  внутренней территории Орды — «земли трона», а также Булгара почти все были мусульманами) феодалов, «вышедших из Орды» на службу русскому царю. Часть их селилась в Касимовском ханстве, часть на землях собственно русских княжеств, их наделяли землями с крепостными мужиками. Другим способом их содержания,  кроме помещичьего землевладения, было выделение деревень «на прокорм» — примерно то же самое, но вместо одной помещичьей усадьбы с одной семьей кормится целая деревня. Основным родом занятий этих мусульман была военная служба в конном войске, способом же их содержания было, как уже упоминалось выше, помещичье землевладение. О численности говорит тот факт, что в войске Ивана Грозного во время его Казанского похода насчитывалось около 50 000 татар, больше половины из которых составляли касимовские (М. Худяков). Так как других татарских земель он еще не завоевывал, то остается предположить, что все эти татарские феодалы были из Касимовского ханства и внутренних земель Московской Руси. По соотношениям между войском и населением, характерным для того времени, численность татар, проживающих на этих территориях, определяем в 500.000 человек. Это очень много, учитывая, что население Казанского ханства, по оценке Б.Л. Хамидуллина, составляло 2,5 миллиона человек, в т.ч. не более 1 миллиона собственно татар, а население России — 7–8 миллионов, в т.ч. 5 миллионов русских. Доля мусульман в Касимовском ханстве была гораздо меньше половины населения. На это указывает метод ведения хозяйства и род занятий мусульманского населения. Характер отношений между российскими властями и мусульманами во внутренних землях Московской Руси и зависимом от нее Касимовском ханстве резко изменился во второй половине 17 века после воцарения династии Романовых. Несмотря на то, что мусульманские феодалы активно участвовали в ополчении Минина и Пожарского, в Соборном уложении 1649 года было прописано, что дворянам-мусульманам запрещается иметь православных крепостных. Это было первым ударом по благополучию татарских мурз. Вторым ударом была последовавшая сразу же после присоединения в 1681 году Касимовского ханства конфискация земель с православными крестьянами у не пожелавших креститься помещиков-мусульман (Ислаев Ф.Г.). Конфисковались не только земли с помещичьими крестьянами, но нередко и сами усадьбы (тот же автор).  Наиболее жесткая политика проводилась в отношении мусульман внутренних земель Московской Руси. Если касимовские феодалы лишались земель, нередко и своих домов, то оставшиеся мусульманами мурзы и татары внутренних земель выселялись к своим родственникам в другие города либо в другие земли (Ислаев Ф.Г., Орлов А.М.).  Имущество при этом конфисковалось в пользу казны либо крестившихся родственников. В результате подобных действий из достаточно большого количества дворян-мусульман Московской Руси еще времен Ивана Грозного, составлявших основу поместной конницы (об их количестве говорит и обширный татарско-мусульманский элемент в топонимике, скажем, Московской области), на этих землях остались жалкие остатки, достаточные для выполнения служебной переписки и торговых дел с мусульманскими странами и землями внутри государства. Еще одним результатом тотального выселения мусульман стал тот факт, что если история Касимовского ханства еще находит своих исследователей, то история мусульман внутренней части Московской Руси почти не изучена — имеются лишь документы об их поселении в Яхроме, Романове, Тутаеве и других городах и документы об их выселении из Коломны, Ярославля (из последнего к родственникам в Углич) и других мест.  Главная же причина состоит в отсутствии самих исследователей.   

Во всей истории мусульманского населения Касимовского ханства и внутренней части Московской Руси обращает на себя внимание тот факт, что они ни разу не выступали против Российского государства. Т. е. эти весьма жесткие действия властей по отношению к ним (конфискация земель, депортация) не были спровоцированы самими мусульманами. Мусульмане проживали достаточно вольготно в своих землях лишь до того, пока без них нельзя было обойтись.

История мусульман бывших Сибирского и Астраханского ханств, несмотря на их территориальную удаленность, имеет очень много общего. Вследствие массовой колонизации слабонаселенных земель из Центральной России мусульмане достаточно быстро перестали составлять большинство в этих землях. При этом сыграл свою роль и тот факт, что эти земли находились на окраинах России и играли роль форпостов растущей империи в ее продвижении на восток и юг. У местного же мусульманского населения этих областей имелись давние культурные и торговые связи с населением сопредельных и более далеких территорий. Именно через мусульманское население Астрахани и Кизляра велась торговля с Азербайджаном, Ираном, а через мусульман Сибири в Россию пришел китайский чай. Значительная часть мусульманского населения этих земель числилась в торговом либо казачьем сословиях. Немало же мусульман здесь вообще пользовались экстерриториальностью, находясь в подданстве других государств. Ярким примером последнего служат «сибирские бухарцы» — по преданиям, потомки выходцев из Средней Азии длительное время оставались подданными бухарского эмира, а позже образовывали отдельные экстерриториальные волости (Валеев Ф.Т.). Все эти обстоятельства не могли не сыграть определенного сдерживающего фактора в отношениях российских властей к мусульманам этих земель. Мусульмане Астрахани смогли сохранить все городские мечети даже в годы действия Новокрещенской конторы, когда было разрушено абсолютное большинство мечетей других территорий (Ислаев Ф.Г.). Без наличия геополитических интересов Российской империи в этих направлениях достижение подобных результатов было бы весьма сомнительным. Обращает на себя внимание и факт относительно слабой (по сравнению, например, со Средним Поволжьем) активности прозелитической деятельности Новокрещенской конторы в Сибири, где на определенном этапе основным ее оппонентом стал сибирский губернатор Д. Чичерин, понимавший роль мусульман в продвижении российских геополитических интересов.

Самым же ярким примером того, когда главным определяющим фактором в российско-мусульманских отношениях были именно геополитические интересы, являются эти отношения на Урале — с башкирскими племенами и Сеитовой слободой. Отличительной чертой этих отношений является то, что они не строились на индивидуальном уровне. Это были отношения между мусульманскими общинами — башкирскими племенами, а позже башкиро-мещеряцким войском, выступавшими в качестве субъекта права, с одной стороны, и государства, с другой. Первыми такими документами были договоры между племенами бурзян, кыпчак, мин, тамьян, иректе, айли и другими о вхождении последних в состав Российского государства. Все эти племена ранее входили в различные ханства — Казанское (иректе), Сибирское (айли), Большую Ногайскую Орду (бурзян, кыпчак, мин, тамьян). В этих документах оговаривались границы племенных земель, права и обязанности договаривающихся сторон. (Кузеев Р.Г.) Несмотря на то, что позже эти договоры неоднократно нарушались, и часть башкирских земель отошла под заводы (айли, катай), помещичьи и монастырские угодья, тем не менее, племен, полностью лишенных своих земель, не было, в отличие от мурз Центральной России, где от последних осталась лишь топонимика. Также отдельным пунктом были оговорены вопросы вероисповедания, в т.ч. и для припущенников, благодаря чему именно в башкирские земли бежало большинство мусульман, не желавших креститься. И даже большинство финно-угорских и чувашских язычников сохранили свои традиционные верования именно на башкирских землях (иректе в Республике Башкортостан и гайна в Пермской области). Активность Новокрещенской конторы здесь была существенно ниже. Стоит отметить и то, что помимо оговоренной документально свободы вероисповедания на Урале сыграл свою роль и факт более организованного сопротивления здесь миссионерам самих мусульман (восстания Карасакала, Батырши, Юлаева, спровоцированные именно миссионерской деятельностью). Несмотря на эти восстания, на Урале никогда вопрос религии не ставился таким образом, как в Центральной России и в Касимовском ханстве (крещение или депортация). Относительная автономия и самоуправление башкирских племен, проживавших на окраине страны, были нужны Российской империи как успокаивающий фактор для воинственных кочевников, контролировавших основные внутренние дороги в колонизируемую Сибирь. Кроме того, сам Урал, превращавшийся в «кузницу страны», становился все более важен. И именно самоуправление башкирских племен и Сеитовой слободы позволяли писать в адрес османского султана о том, что «… у нас мусульмане живут, соблюдая свою веру». Сеитова слобода заслуживает особого внимания. Образованная по указу Петра Первого для торговли с Казахстаном и  Средней Азией, она была населена мусульманами-выходцами из Казанской губернии. Основным их занятием была торговля, и через нее — обеспечение экономических интересов России в странах мусульманского мира, главным образом, Средней Азии, Ирана, Афганистана, Индии, а также китайского Туркестана. В обмен за обеспечение этих интересов в странах и регионах, куда русским купцам и промышленникам самим проникнуть было невозможно, Сеитов посад пользовался рядом привилегий. Например, еще в 1745 году в разгар деятельности по крещению иноверцев, в Сеитовом посаде была образована ратуша, пользовавшаяся невиданными для российских мусульман того времени привилегиями (Хабутдинов А. Ю.). Наибольшее количество мечетей и медресе также насчитывалось в этом сравнительно небольшом татарском торговом селе, где они строились в то время, когда по всей остальной России их разрушали. Сквозь пальцы смотрело царское правительство и на многие другие моменты. Например, именно в Сеитовом посаде руководитель восстания 1755 г. Батырша встречался со своим учителем ахуном Абдуссалямом, и здесь же он встречался с представителями поднявших восстание раньше срока башкирского племени бурзянов (Ислаев Ф.Г.). Несмотря на это, роль Сеитова посада в обеспечении российских интересов позволила закрыть глаза на эти факты, известные следствию по делу восставших.

Общие выводы таковы: лояльность российских мусульман царскому правительству нисколько не являлась гарантом ответной лояльности по отношению к своим мусульманским поданным. Напротив, именно те группы мусульман, которые никогда не выступали против царя, оказались перед выбором — крещение либо депортация. В действительности, важнейшим фактором, обеспечивающим терпимое отношение к мусульманам, было их обеспечение геополитических интересов Российской империи, постоянно стремившейся к своему расширению, в т.ч. за счет мусульманских земель. Вторым по степени значимости определяющим моментом в этих отношениях была степень организованности тех или иных групп мусульман. Более высокая степень организованности вынуждала царское правительство проявлять больше терпимости к этой группе.