Политика стабилизации межэтнических и межконфессиональных отношений:опыт современной Германии

А.А. Корнилов
д.и.н., профессор ННГУ им. Н.И. Лобачевского

Современные этнические конфликты и противоречия являются нарушением связей, взаимодействия и взаимопонимания между народами. Конфликты этнического характера имеют разные причины возникновения и эскалации. Конфликты приходят тогда, когда проживающие в границах государства или региона этнические общности (общины) обладают слишком разными представлениями о реальности, в которой они живут и в которой они желают проживать. У потенциальных сторон конфликта складываются слишком разные, контрастирующие парадигмы восприятия окружающего мира. Эти парадигмы исключают возможность конструктивного взаимодействия.

В подавляющем большинстве районов мира взаимодействие этнических групп имеет исторически обусловленный характер. Специалисты подчеркивают, что в таком случае обнаруживается «феномен исторически выработавшейся оптимальной межэтнической дистанции». Данный феномен обеспечивает целостность и эффективное воспроизводство этнических культур, сохранение этнокультурной идентичности [1].

На происхождение и эскалацию конфликта влияет также постоянное изменение этнической структуры региона. Во-первых, различен естественный прирост этнических групп, живущих рядом. Во-вторых, глубокое воздействие  оказывают процессы этнических миграций. Два названных явления существенным образом меняют не только этническую структуру населения, но и создают угрозу этнокультурной безопасности. Этнические группы, как правило, организованные в хорошо управляемые общины, сталкиваясь с перспективой ассимиляции, с перспективой потери идентичности, ведут поиск не только конструктивного взаимодействия, но и вступают в конфликтное общение с соседствующими группами.

Естественный прирост населения и миграционные процессы достаточно эффективно влияют на этнокультурную безопасность и перспективы межэтнических конфликтов в странах Европейского Союза, которые в российских средствах массовой информации до недавнего времени считались «благополучными» в плане решения национальных проблем. Конфликты на этнической почве в европейских странах уходят корнями во вторую половину 1940-х годов.

После Второй мировой войны правительства западноевропейских государств испытывали нехватку трудовых ресурсов по причине огромных людских потерь на поле боя. Было принято решение о допуске и приглашении выходцев из бывших колоний (страны Азии и Африки) занять рабочие места на промышленных предприятиях, в сфере услуг и торговли, транспорта государств Западной Европы. Это решение «подкреплялось» тем фактом, что многие выходцы из стран Востока участвовали в боевых действиях на стороне антигитлеровской коалиции.

В 1950–1960-е годы, вследствие облегчения иммиграционного законодательства правительствами стран Западной Европы, приток выходцев из афро-азиатских стран и территорий значительно вырос. Наиболее крупными и хорошо организованными иноэтническими общинами стали группы граждан мусульманских стран. В поисках «лучшей жизни», высоких материальных заработков, европейских стандартов образования молодежь Востока устремлялась в Западную Европу. Однако достичь «оптимальной межэтнической дистанции» не удавалось. Прежде всего, адаптация мусульман к западному образу жизни оказалась весьма проблематичной. Сохранение мусульманской (т.е. конфессиональной) идентичности и идентичности этнической (арабы, причем, арабы из разных стран и регионов, турки, персы, курды и другие) потребовало отторжения ценностей того общества, в котором пытались выжить восточные иммигранты. Эта важная проблема предупреждения конфликта – проблема адаптации – до сих пор не решена, несмотря на усилия правительств стран ЕС и местных мусульманских общин.

Другой проблемой предупреждения стало несоответствие темпов рождаемости восточных общин эмигрантов и коренного населения европейских стран. Если семья коренного европейца имела одного ребенка, максимум двух, то семья восточного иммигранта, в соответствии с традициями страны исхода, имела от трех до восьми детей и больше. Демографическая ситуация в странах ЕС на рубеже веков складывается явно в пользу восточных общин, которые не прекращают своего численного роста, тогда как Европа «стареет». Так, согласно данным статистики, мусульманские общины в странах ЕС насчитывают в настоящее время от 10 до 20 млн человек. По конкретным государствам это число распределяется следующим образом: Великобритания – 2–3 млн чел., Франция – 3–5 млн чел., Германия – до 4 млн чел. и т.д. [2].

Вопрос о темпах рождаемости непосредственным образом связан с проблемой гражданства, получения образования и преподавания национального языка. Высокие темпы естественного прироста восточных общин заставили европейские правительства решать дилемму: даровать полные гражданские права родившимся в их странах детям восточных иммигрантов и в этом случае предоставлять им право на получение образования, на социальные льготы, на участие в политических выборах или же ограничивать эти права, нарушая некоторые положения международных документов в области прав человека? В свою очередь, мусульманские общины, используя национальные законы Великобритании, Франции, ФРГ и других государств, ведут постоянную кампанию за предоставление им различных льгот на получение своего этноконфессионального образования: строительство мечетей, создание школ и дошкольных учреждений, деятельность газет и журналов, представляющих интересы национальной диаспоры и прочее [3].

Названные выше проблемы, к сожалению, не нашли кардинального решения в странах ЕС. Последние президентские выборы во Франции показали это с небывалой убедительностью. Шесть миллионов французов отдали голоса за лидера крайне правого  «Национального фронта» Ж.-М. Ле Пена, который обещал покончить с  бесконтрольной иммиграцией из стран Востока.  Следует подчеркнуть, что многие французы отдали голоса за Ж. Ширака потому, что не хотели победы Ле Пена, но они также были недовольны возрастанием количества и влияния афро-азиатских общин в стране. Проблемы раннего предупреждения межэтнических конфликтов в странах ЕС решаются по-прежнему на основе политических, нередко выборных, расчетов, в результате влияния, прессинга конкретных национальных (или конфессиональных) диаспор. Повторяющиеся расовые столкновения в западноевропейских странах свидетельствуют об отсутствии пресловутой «оптимально межэтнической дистанции».

Нарушение межэтнической коммуникации стало одной из причин усиления организаций исламского радикализма и международного терроризма. Восточные иммигранты, не сумевшие адаптироваться в европейскую реальность, столкнулись с угрозой потери этнокультурной идентичности. В силу этого они превратились в «благодатный» объект вербовки со стороны международных преступных, главным образом, террористических, организаций, которые обеспечили видимость сохранения этнической идентичности, веры и языка и предоставили высокие материальные заработки за участие в подготовке и осуществлении террористических и других незаконных акций [4].

Так называемая «исламская угроза» (на самом деле не исламская и не от Ислама идущая) приобрела столь угрожающие размеры, что в 1998 г.
правоохранительные органы европейских государств (Франции, Германии, Бельгии, Италии и Швейцарии) решились на осуществление широкомасштабной операции упреждающего характера, которая была направлена на разгром  исламских экстремистских организаций [5].

Федеративная Республика Германии предлагает свой опыт профилактики и предупреждения межэтнической напряженности.

Важной инициативой является «Санкт-Георгский проект». Санкт-Георг – это привокзальный район г. Гамбург, в котором проживают около 12 тыс. человек, из них более 4000 чел. – иммигранты. В 1998 г.
в Санкт-Георге разгорелись дебаты по вопросу расширения мечетей. Местные немцы опасались исламизации района. Мусульмане считали, что в интеграции в германское общество нет смысла, так как «их никто не желает видеть». Местный пастор Кай Краак и имам Центральной мечети Рамазан Укар решили начать диалог. Обе стороны обсуждали довольно острые вопросы: правда ли, что немецкие дети не уважают своих родителей; почему турецкие девочки носят платки и др. В результате диалога возросло психологическое доверие христиан и мусульман друг к другу, и мечети были расширены общими усилиями. В церкви были организованы совместные богослужения, а мечеть в 2001 г. посетило 10 тыс. немусульман. Потребность в диалоге возросла после терактов 11 сентября 2001 г. Санкт-Георгский диалог является частной инициативой, однако федеральное правительство, земли и благотворительные фонды выделили около 3 млрд евро на интеграционные проекты [6].

Германия активно развивает диалог с арабским миром. Так, в феврале 2002 г. германо-арабский диалог состоялся в Каире. Его проводили Ведомство печати и информации федерального правительства, Институт внешних культурных связей и Лига арабских государств. Ученые и журналисты Германии и арабских стран обсуждали такие темы, как:

— арабский мир в западных СМИ;

— стратегии по преодолению недопонимания и неверного толкования;

— что могут сделать СМИ и деятели гражданского общества для устранения предрассудков?

Уполномоченный ЛАГ по межкультурному диалогу Камаль Абуль Магд, выступивший на встрече, заявил, что «окно диалога открыто», но важно устранить восприятие другого в качестве противника или врага. Арабские журналисты обвиняли СМИ, общественность и правительства Запада в несправедливом отношении к Исламу, в том, что Ислам почему-то ассоциируется с терроризмом. Однако каирская дискуссия скоро превратилась в настоящий диалог, когда стороны согласились, что понятие «Запад» некорректное, и следует говорить о конкретных людях и институтах. Немецкие ученые говорили, что следует искать общие интересы и общие угрозы. К этим угрозам относятся фанатизм, терроризм, стратегии очернительства, теории заговоров. Германские журналисты признались, что им приходится бороться с элементарным невежеством и предубеждениями, когда речь идет об интерпретации исламского мира. Арабские журналисты, в свою очередь, сообщили, что в их странах порой доминирует излишне критическая оценка западного образа жизни, а «Запад» обвиняется в забвении милосердия. В ответ на это немецкая сторона напомнила, что одним из принципов политики федерального правительства является сочетание экономического благополучия с социальными обязательствами.

        Итогом каирских встреч стало совместное заявление, в котором предложены программы обмена журналистами и содействия повышения журналистской квалификации. Намечена активизация научного обмена между ФРГ и арабскими странами [7].

       К серьезным немецким инициативам следует отнести и германо-иранский диалог. В марте 2002 г. он проходил в Тегеране и Исфагане. Темой диалога было «Вызовы и шансы глобализации». Организаторами стали то же Ведомство ФРГ печати и информации и Министерство иностранных дел Ирана. Следует подчеркнуть, что участники диалога выразили общую озабоченность по поводу сохранения своей (этно-религиозной и культурной вообще) самобытности в условиях глобального обмена. Обе стороны согласились, что глобализация должна восприниматься как полезный вызов, поскольку несет огромные возможности культурного обмена и диалога, но может представлять и угрозу самобытности народа. В условиях глобализации диалог культур приобретает, вероятно, первостепенное значение [8].

Германский опыт диалога культур заслуживает внимательного изучения, однако у автора нет иллюзий относительно целей германского диалога – ФРГ преследует, и это вполне объяснимо, свои, очень конкретные внешнеполитические цели при контактах с арабским миром и Ираном.

Подтверждением сказанному является закон ФРГ об иммиграции, вступивший в силу в 2005 г. Четыре с половиной года продолжались дискуссии об иммиграционном законодательстве для Германии. Главная идея нового закона, на наш взгляд, состоит в том, что иммиграция не будет расширяться, она будет выборочной, она будет строго регулироваться и даже ограничиваться.

Основные положения закона таковы [9]. Имеются два вида на жительство – временный и бессрочный. Лица с высокой квалификацией могут сразу получить бессрочный вид на жительство. Кто относится к этой категории лиц? Прежде всего, одаренные, талантливые специалисты в области информационных технологий. Германский рынок труда, следовательно, будет еще более открыт для высококвалифицированных иностранцев.

Второе важное положение закона относится к иностранцам, которые обучаются в немецких вузах. По завершении учебы дипломированные специалисты имеют возможность минимум на год продлить пребывание в Германии с тем, чтобы заняться поисками работы или работать. Высококвалифицированным выпускникам вузов может быть предоставлена возможность приобретения немецкого гражданства.  Категории выпускников близки иностранцы, планирующие инвестировать в экономику ФРГ. Иностранец, желающий инвестировать минимум 1 млн евро и создать, по меньшей мере, 10 рабочих мест, может рассчитывать на поддержку федерального правительства как иммигрант.

Закон 2005 г. совершенствует право на пребывание в ФРГ жертв негосударственного преследования и преследования по признакам пола. Иностранцы, приехавшие из районов боевых действий и просящие убежища, могут уже в первый год пребывания в ФРГ получить временный вид на жительство и, таким образом, иметь право работать. Дети в возрасте до 18 лет имеют право приехать в Германию для воссоединения с родителями, если те обладают правом на убежище или статусом беженцев. Иностранцы, преследуемые негосударственными группами, также могут иммигрировать.

Последнее важное положение закона обязывает всех иммигрантов изучать немецкий язык. Посещение языковых и так называемых интеграционных курсов имеет не добровольный, а обязательный характер. Многие бизнесмены и ученые иностранного происхождения, «осевшие» в ФРГ, признают, что знание немецкого языка значительно продвигает карьеру [10].

Анализ основных положений закона ФРГ об иммиграции свидетельствует об исключительно прагматичном подходе федерального правительства к проблеме этнической иммиграции. Демократия ФРГ обозначает свои пределы и приветствует только полезную иммиграцию. Германия ожидает притока специалистов в области информационных технологий, иностранных инвесторов и подающих надежды студентов. Небольшой сегмент иммигрантов составят беженцы. Основой интеграции приехавших должно служить знание немецкого языка и немецкой культуры. Именно в таких рамках ФРГ стремится добиться стабилизации межэтнических и межконфессиональных отношений.

Российская Федерация так же, как и Германия, вынуждена решать проблемы раннего обнаружения и предупреждения конфликтов. Поэтому опыт прагматичной политики немецких властей в области стабилизации межэтнических и межконфессиональных отношений представляется весьма полезным.

Понимая всю сложность проблем раннего предупреждения конфликтов, позволим высказать несколько соображений рекомендательного характера. Прежде всего, заслуживает дальнейшего развития практика диалога лидеров национально-культурных объединений и конфессиональных учреждений в регионах. Диалог лидеров или их представителей должен развиваться на постоянной основе и быть трансформирован как постоянно действующий орган с определенными полномочиями. В этом диалоге эффективным может оказаться не только сотрудничество лидеров, но и обмен опытом национальных школ, творческих коллективов и ученых. Второе, средствам массовой информации необходимо помочь грамотно, корректно и деликатно транслировать этнокультурные и религиозные события. Может быть, власти следует подумать о «кодексе чести» или мерах ответственности журналистов, которые в погоне за оперативностью подачи информации на самом деле предоставляют зрителю неправду. Ученые же должны предлагать СМИ свои экспертные услуги. Власть, СМИ и наука должны сотрудничать в формировании духа миротворчества, а не мифотворчества, у граждан РФ.

В-третьих, городская и губернская власть способны мягко рекомендовать руководителям государственных и частных предприятий и организаций учитывать этно-конфессиональный состав работающих в дни национальных и религиозных праздников. Этническое воспитание в субботних, воскресных и других школах необходимо ориентировать на взаимодействие с иными культурами, а не на самоизоляцию. Здесь большая ответственность ложится на избранных лидеров этнических общин. Особого внимания требует и миграционная политика со всеми её последствиями, а также вопрос о влиянии коммерческих организаций и «этнической экономики».