Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Материалы форумов и конференций
Материалы VIII мусульманского форума
17.01.2014

Кашаф Ш. Р.
Ведущий специалист группы референтуры ректората Российской академии народного хозяйства и 
государственной службы при Президенте Российской Федерации

Исламская идентичность в России: новая формация мусульманской интеллектуальной элиты как дискурсивные аттракторы

В современном обществе формирование коллективных идентичностей происходит под влиянием целого ряда факторов. Они определяются деятельностью государства и политической элиты, сознательно проводимой политики идентичности, а также в результате стихийных изменений в массовом сознании под влиянием социально-экономических и социокультурных деформаций, способных рефлексивно активизировать такие «традиционные» формы коллективной самоидентификации, как религиозная, национальная и цивилизационная.

В Российском государстве, «системообразующим ядром которого исторически выступал русский народ» [1] и где культурно-конфессиональной доминантой традиционно является православие, мусульманское меньшинство в России [2] за последнее двадцатилетие исламского возрождения [3] получило мощный импульс в своем развитии. «Судьбу России в прошлом и будущем не объяснить без исламского фактора, ¾ пишет Р. С. Хакимов. ¾ Он органичен не только потому, что появился на территории страны раньше, чем православие — он стал обязательной составляющей общества. Россия с первого дня существования сталкивалась с исламом как внутри страны, так и во внешней политике» [4].

Эффект исламского возрождения в нашей стране проявляет себя также в возрастании в российском обществе роли мусульманских религиозных объединений [5]. По мнению лидеров российских мусульман, это вызвано рядом причин, в числе которых называются увеличение религиозности в России в постсоветскую эпоху и усиление контроля государства в сфере политики, «что оставляет религии место одной из немногих сфер относительно свободного развития» [6]. Как отмечает В. М. Якупов, от жесткого государственного контроля за деятельностью религиозных организаций, преследования духовенства [7] и активного утверждения атеизма произошел переход к религиозной свободе, а сама «религия стала признаваться как важный общественный институт, внесший значительный исторический вклад в росссийскую государственность и культуру» [8].

Своим влиянием исламское возрождение способствовало не только численному росту соблюдающих религиозные предписания мусульман, но также и увеличению числа тех, кто считает себя мусульманами не будучи верующими. Такой парадокс проявления ислама в России во многом объясняется особенностями идентификации своей принадлежности к мусульманской культуре, умме, когда небезразлична история исламской религии: «ее происхождение, влияние на мировую цивилизацию, место в истории культуры и исповедующих ее народов, причины столь обширного распространения» [9].

В понимании политолога С. И. Каспэ, уделившего вопросу разработки и реализации программы строительства российской политической нации (nation-building) несколько интересных работ, вторым необходимым участником nation-building вместе с государством также следует ясно считать Русскую православную церковь Московского Патриархата. Второй, на его взгляд, единственно возможный для России экзогенный источник легитимности — это Запад. Кроме Запада больше никто не в состоянии победно участвовать в соревновании за роль ценностного центра притяжения. Ни российская полития — по причине «скудости и ущербности ценностного „ресурсного пакета“ самой России» [10], ни исламский мир, выбор которого в качестве ориентира в современных условиях означает «выбрать войну» [11]. Политологи А. Верховский и Э. Паин более критично относятся к концепции культурного этнонационализма Русской православной церкви, к тому же, как отмечают они, в концепции РПЦ представителям ислама, буддизма и иудаизма «предлагается роль младших партнеров» [12].

В многочисленной литературе, посвященной исламскому возрождению в современной России, часто отмечается, что наряду с оформлением соответствующей исламской инфраструктуры в стране очевидно происходит «пробуждение мусульманской идентичности», давшей исследователям основания говорить о мусульманском сообществе [13]. И уже вряд ли возможно игнорировать достижение ею тех референтных позиций, которые способствуют членам мусульманского коллектива в избавлении от комплекса младших братьев. Идентифицируя себя с русским государством и российской цивилизационной общностью, российские мусульмане [14] веками «сохраняли и свою исламскую идентификацию, позволяющую обрести культурно-религиозную индивидуальность в инокультурной (русской) и инорелигиозной среде» [15]. Кратно уступая по численности суперэтнической общности народов православной культуры, объединившихся вокруг русского народа, мусульмане страны самоотождествляются со значимой частью полуторамиллиардного сообщества мусульман [16] ¾ мировой уммой [17], основателем которой является создатель исламского вероучения, первой мусульманской общины и первого исламского государства Мухаммад Мустафа.

За годы «исламского возрождения» в стране, который развился на фоне идеологического вакуума, образовавшегося с приходом к власти новой политической элиты после краха коммунистической системы СССР, и «неспособности государства сформулировать общенациональную идею и мировоззренческие смыслы» [18], мусульманская идентичность значительно укрепила свои референтные позиции в социокультурной идентификации. Гораздо в большей степени это наблюдается в местах компактного проживания представителей российской уммы. В так называемых «мусульманских республиках» в условиях пространственной локализации недоминирующие в общероссийском масштабе члены мусульманских коллективов оказались на положении ведущих аттракторов идентичности в своем ареале обитания.

Миллионы российских граждан интернализировали принятые в мусульманском обществе нормативно-ценностные и идейно-политические ориентиры и установки, которые сегодня эксплицитно выражены в формулировке «ислам — это религия не пришельцев, не мигрантов, а коренных россиян» [19]. Конструируемая аттракторами дискурсивного акта (ДА), целью которого, по Л. В. Броннику, можно считать «то относительно устойчивое, конечное для данного этапа развития состояние, которое система ДА стремится достичь и, вероятно, достигнет при определенных внутренних и внешних условиях» [20], представляющими слой допостсоветских религиозных и общественных мусульманских деятелей и новой формации мусульманской интеллектуальной элиты, модель поведения российских мусульман концептуально не вписывается в западный мультикультурализм как доктрину «единства в разнообразии». В то же время они исходят из стремления «оплодотворить» российскую политику идентичности исламскими ценностями, оценить ее с позиций исламских принципов и добиться участия автохтонного мусульманского меньшинства в качестве равноположенного субъекта строительства российской нации. Это особым образом накладывает отпечаток на дискурсную коммуникацию его активистов в публичной сфере в ответ на наметившуюся в российском обществе тенденцию установить для недоминирующих групп определенные модели социокультурного и политического поведения, которые могут расходиться с исламскими ценностями и традициями.

По объективным показателям, фактор
исламской идентичности во внутренней политике России будет и далее повышать свою значимость. По результатам Всероссийской переписи населения в 2010 году, большинство этносов, исторически принадлежавших мусульманской традиции, увеличили свою численность. Растет при этом число приверженцев ислама, практикующих религиозные предписания, причем не по инерции или в соответствии со сложившимися нормами в своем окружении, а осознанно и зачастую испытывая бытовые неудобства или давление окружающих. Своеобразной сенсацией стали результаты социологического исследования Левада-центра, согласно которым доля россиян, идентифицирующих себя с мусульманским сообществом, возросла за период 2009–2012 гг. в 1,75 раза — с 4 до 7 %, тогда как доля тех, кто относит себя к православному вероисповеданию сократилась на 6 процентных пунктов, с 80 до 74 % [21].

В настоящее время большинство специалистов, занимающихся изучением политического участия мусульманских активистов говорят о наличие двух исторически сложившихся центрах развития российской уммы — Поволжье и Северный Кавказ, большая часть населения которых традиционно исповедует ислам. Мусульманское Поволжье имеет репутацию региона, где ислам наиболее органично вписался в российскую политическую и социально-культурную модель. Северный Кавказ с момента включения его в общее политическое пространство является регионом, где религия мусульман приняла на себя идеологическую функцию объединения оппозиционно настроенных кругов — как в элите, так и в народных массах. Меньший интерес вызывают немусульманские регионы Российской Федерации, которые, тем не менее, охватывают значительную часть страны, что в сочетании с усиливающейся иммиграцией «делает осмысление и прогнозирование мусульманского политического участия в этих регионах важным компонентом поддержания политической стабильности во всей стране в целом» [22]. В поле внимания исследователей-политологов справедливо включаются процессы формирования в настоящее время третьего мусульманского ареала, расположенного за Уралом — в Западной Сибири.

Такие крупные города, как Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Саратов и др., имеющие в своем составе большие тюрко-мусульманские анклавы, до недавнего времени специалистами не относились к этноконфессиональным политическим центрам, оказывающим доминирующее влияние на основные тенденции развития исламской уммы — в силу значительной мультикультурности социальной среды и ее урбанизированности [23]. Однако и в этих мегаполисах в последние годы наблюдается заметный рост приверженцев ислама. По большинству мусульманских этносов в столичном регионе произошел не только рост численности, но и религиозности людей, их приобщенности к религиозной традиции и жизни своей общины. Наибольшими темпами он проходил за счет центральноазиатских и северокавказских народов, а также татар, численность которых в столице не упала, а, напротив, выросла на 17, 4 тыс. человек, т. е. на 7,9 %.

Соответствующие обоснования этих данных на заседании научно-экспертного совета Общественно-консультативного совета при Управлении Федеральной миграционной службы по г. Москве представил один из экспертов Духовного управления мусульман Европейской части России (ДУМЕР) А. В. Макаров, руководитель отдела по работе с общественными организациями и мигрантами Департамента внутренних дел. По результатам полевых исследований ДУМЕР, наиболее крупная группа прироста мусульман Москвы происходит за счет татар-переселенцев из стран Центральной Азии. В субэтническом плане самой крупной общностью среди татар по-прежнему остаются татары-мишари, составляющие в совокупности до 80 % всего татарского населения в столичном регионе. Среди них наиболее крупной группой являются переселенцы из Нижегородской области и их потомки, сообщается на официальном сайте ДУМЕР «Мусульмане России» [24].

По причине безработицы и экономических проблем в столицу России мигрируют очень многие, и сообщество московских мусульман по большей части уже с трудом поддается статистической оценке. Так, по словам Р. Гайнутдина, мусульман в российской столице около 2 млн человек, но эти данные могут быть скорректированы как в в меньшую, так и в большую сторону — и это объяснимо, потому что среди прибывающих мусульман в Москву много нелегальных трудовых мигрантов, которые не учитываются в установленном порядке. Тем не менее, общая тенденция заключается в росте мусульманского населения в столичном регионе, проходящем от переписи к переписи. Кроме того, можно говорить о постепенной утрате периферийного статуса, характерного для ислама в Российской империи и Советском Союзе.

Одним из самых важных количественных показателей при описании состояния мусульманской уммы является количество принимающих участие в праздничных богослужениях. По наблюдениям специалистов, «на протяжении ряда лет наблюдается неуклонный рост этого показателя» [25], а в российской столице он выглядит особенно впечатляющим. По данным, Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по г. Москве [26], на каждый из двух мусульманских религиозных праздников в 2009 г. приходило в среднем по 70 тыс. чел., в 2010‑м — по 100 тыс.

В столичных мероприятиях во время праздника Курбан-байрам (Ид аль-Адха), известного россиянам как день жертвоприношения, 6 ноября 2011 г. приняли участие 170 тыс. мусульман [27]. По предварительным прогнозам руководителей Совета муфтиев России ожидалось, что число мусульман, которые придут 19 августа 2012 г. на торжественный намаз по случаю окончания 30‑дневного поста месяца Рамадан — Ураза-байрам (Ид аль-Фитр), составит от 200 до 300 тыс. чел. Накануне торжественного богослужения с таким прогнозом в эфире радиостанции «Эхо Москвы» выступил заместитель председателя Совета муфтиев России И. Аляутдинов [28]. По факту состоявшихся в столице религиозных мероприятий мусульман пресс-служба ГУ МВД России по г. Москве сообщила средствам массовой информации о 150 тыс. верующих, заполнивших столичные мечети и выделенные властями города 3 площадки для моления: в одном из павильонов парка Сокольники, в Южном Бутово и впервые в Лужниках — на поле для гольфа [29]. Примерно такую же численность приверженцев ислама московская полиция официально зафиксировала 26 октября 2012 г. на празднике Курбан-Байрам [30].

По распространенным в СМИ сообщениям Совета муфтиев России, 8 августа 2013 г. общее число молящихся на Ураза-байрам в четырех доступных для мусульман храмах и на прилегающих к ним территориях, а также в 4 согласованных с городскими властями местах праздничных молений достигло рекордно высокой отметки — не менее 180 тыс. чел. [31] Информационные сообщения, содержавшие официальную статистику правоохранительных органов, указывали на 149 тыс. верующих-мусульман, которые, по подсчетам ГУ МВД России по г. Москве, без происшествий отпраздновали Ураза-байрам в столичных условиях[32]. Как сообщается на сайте ГУ МВД России по г. Москве, в обеспечении общественного порядка и безопасности в период проведения праздника было задействовано свыше 3 тысяч сотрудников московской полиции, военнослужащих внутренних войск и дружинников [33].

Небезыинтересными оказываются произведенные социологом А. Макаровым количественные сравнения [34] статистики праздничных намазов и массовых митингов в Москве, проходивших в преддверии парламентских (2011 г.) и президентских (2012 г.) выборов. Согласно данным, размещенным на официальном сайте «Московская полиция» Главного управления Министерства внутренних дел Российской Федерации по г. Москве, общее число участников акции «За честные выборы» 10 декабря 2011 г. на Болотной площади на пике не превышало 25 тыс. чел. [35], митинга 24 декабря 2011 г. на проспекте Ак. Сахарова — 29 тыс. чел. [36] На Большой спортивной арене Олимпийского комплекса «Лужники» в г. Москве 23 февраля 2012 г. для участия в митинге в поддержку кандидата в Президенты РФ В. Путина собралось около 90 тыс. человек. Еще более 10–15 тыс. участников мероприятия находились на прилегающей территории [37]. Самым массовым, по сводкам столичной полиции, был митинг патриотических сил, собравший 4 февраля 2012 г. под лозунгом «Нам есть, что терять» на Поклонной горе около 138 тыс. чел. [38]

Даже официальные подсчеты показывают, что общие праздничные молитвы мусульман в Москве собирают в 5–6 раз больше участников, чем удается привлечь москвичей организаторам протестных акций, недовольных действиями российской власти. Число мусульман, собирающихся в Московской Соборной мечети, чтобы внять словам праздничной проповеди и совершить коллективный намаз, также сопоставимо со статистикой участников политических мероприятий, организуемых в поддержку действующей власти, когда задействуются принципиально иные ресурсные возможности для мотивации граждан.

Таким образом, мы вновь приходим к заключению о фактическом изменении исламом своего периферийного статуса в России. Исламская идентичность, по большинству характеристик, в том числе количественных, которые особо наглядно проявляются в дни мусульманских праздников, вышла за пределы национальных окраин, став серьезным социокультурным фактором не только в столичных мегаполисах, включая Санкт-Петербург [39], но и в крупнейших федеральных и региональных центрах РФ по обе стороны Уральских гор — в Ростове-на-Дону [40], Нижнем Новгороде [41], Екатеринбурге [42], Новосибирске [43], Красноярске [44], Хабаровске [45] и др. Ислам очевидно выходит в России в разряд мобилизующих факторов, сравнимых по степени влияния с возможностями доминирующего в стране православия или светских идеологических проектов [46].

Практически за четверть века мусульманское сообщество смогло ускоренно включиться в возрожденческие процессы, выразившиеся в колоссальном пробуждении национального и религиозного самосознания. В последовавший за этим этап укрепления исламской инфраструктуры было обеспечено строительство культовых и образовательных учреждений, становление халяль-индустрии, основанной на переработке и производстве «дозволенной» у мусульман продукции и уже признанной в некоторых регионах страны "задачей государственного уровня«[47].

Динамизм в укреплении референтных позиций мусульманской идентичности в российском социуме отчетливо фиксируется и высокопоставленными руководителями Русской православной церкви. В частности, протоиерей В. Чаплин, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества признает: «Похоже, у нас есть только три реальных „партии“ — православных, мусульман и неверующих. И именно они будут определять будущее российской политики» [48]. Выводы В. Чаплина строятся на признании двух основных сообществ — православного и мусульманского, имеющих немалое число активных членов и во многом общие нравственные и социальные ценности.

Наличие трех групп предполагает ведение между ними борьбы на основе не совпадающих друг с другом моделей устройства семьи, локального социума, закона, общества, государства. Впрочем, как полагает Чаплин, ни одна из сил, соперничающих за десятки миллионов пока «не определившихся» граждан и за общественное устройство России, «не уничтожит и не вытеснит из страны другие» [49]. Напротив, их совместной задачей становится процесс гармонизации российских ценностей и социальных моделей, достигаемый через механизмы дискуссий и реформы, в которых сегодня Русская православная церковь, по признанию религиозных элит мусульманского сообщества, не только серьезно активизировала свою работу буквально по всем направлениям жизнедеятельности, включая СМИ, региональные и федеральные ведомства на всех уровнях власти, но и добилась того, чтобы было "везде заметно ее всепроникающее влияние«[50].

Не удивительно, что исламская идентичность в России в последние годы становится объектом заинтересованного анализа арабских и американских исследовательских институтов. Так, во всех четырех международных отчетах «500 самых влиятельных мусульман мира», вышедших в 2009–2012 гг., неизменно присутствуют представители российской уммы, совершившие в разные годы паломничество к святыням ислама в Мекке (Саудовская Аравия). Составление списка ключевых фигур осуществляется по показателям их влияния у себя в государстве и регионе, степени участия в глобальных процессах. В российском сегменте политиков‑мусульман отражены имена президентов Татарстана М. Ш. Шаймиева, и Р. Н. Минниханова, Чеченской Республики — Р. А. Кадырова.

М. Шаймиев стал первым из российских политиков, вошедших в 2009 г. в Toп‑500 влиятельных мусульман мира. В сопроводительной информации о нем экспертами доклада было указано, что первый президент Татарстана, мусульманской республики в составе России, также награжден международной премией короля Фейсала за заслуги перед мусульманским населением[51]. В мировом исламском рейтинге за 2010 г. на место М. Шаймиева, оставившего к этому времени пост руководителя республики, составители отчета определили новоизбранного Президента Татарстана Р. Минниханова. Его имя после этого еще дважды заносилось в отчеты, посвященные 500 самым влиятельным мусульманам мира, — в 2011 и 2012 гг. О руководимом Миннихановым субъекте Российской Федерации авторами доклада неизменно говорится как о влиятельном российском регионе в центре России, где сложилась религиозная модель сочетания ислама и европейской культуры[52] . Причем исламскими экспертами она признается показательной[53].

В течение трех лет, с 2010 по 2012 гг., Топ‑500 в подразделе «Европа» раздела «Политики» находится и глава Чеченской Республики Р. Кадыров, сын муфтия А. Кадырова, первого президента республики и первого представителя официального мусульманского духовенства среди статусных политиков федерального уровня, при котором «мусульмане России имели прямой доступ к трансляции своего мнения высшему руководству России» [54]. Как резюмируют составители рейтинга, Р. Кадыров «навел железный порядок в Чечне и поставил под контроль все институты власти и правительство» [55].

Все четыре года участником списка 500 наиболее влиятельных мусульман мира становился председатель Совета муфтиев России муфтий шейх Р. Гайнутдин. Как говорится в докладе за 2012 г., Гайнутдин является знаковой личностью в российском исламе: «Будучи членом Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ, он является ключевой фигурой в деле обеспечения взаимоотношений между Кремлем и мусульманским сообществом России [56]».

Присутствие вышеназванных имен в списке 500 влиятельных лиц мусульманского мира не вызывает удивления у представителей мусульманской общины страны. По мнению, Р. Мухаметшина, политолога-исламоведа и ректора Российского исламского университета, присутствие в нем политических лидеров — Р. Минниханова и Р. Кадырова объективно. «Если президент Чечни активно выстраивает отношения в традиционном религиозном ключе и активно утверждает исламскую самость в своей республике, то глава РТ уделяет, прежде всего, внимание выстраиванию экономических отношений с исламским миром», — считает Мухаметшин [57].

Мотивы включения международными экспертами в мировой рейтинг влиятельнейших персон мусульманского мира той или иной фигуры, ассоциирующейся с религиозными, интеллектуальными, политическими и прочими элитами, могут быть самые разные — не исключаются также и политические, и чисто коммерческие. Говоря о научном подходе, напомним, что в элитологии принято выделять понятие «влияние» как в широком смысле — т. е. как способность субъекта (актора) вызывать изменения в поведении, установках, взглядах тех, с кем взаимодействует субъект влияния; а также в узком смыле — как возможность участия того или иного человека в принятии ключевых решений и/или оказании существеннного влияния на этот процесс [58].

Дополнительную информацию о степени влиятельности вышеназванных российских мусульман позволил получить социологический срез общественного мнения, который был выполнен автором настоящей статьи двумя этапами — в декабре 2012 г. и августе 2013 г. В опросе приняли участие исламские религиозные деятели общин, входящих в структуру Духовного управления мусульман Европейской части России (ДУМЕР). В целом исследование было посвящено выявлению социально-политических и ценностных установок и предпочтений сельского и городского духовенства (имам-хатыбов мечетей), а также их отношения к деятельности политической элиты и высших руководителей страны, органов государственной власти и СМИ по обеспечению взаимодействия с мусульманским сообществом. В экспертную группу вошли около 50 слушателей курсов повышения квалификации для имамов и преподавателей исламских высших и средних учебных заведений, организованных Духовным управлением мусульман Европейской части России (ДУМЕР) совместно с Московским исламским институтом, представляющие Центральный, Приволжский и Северо-Западный федеральные округа, где этноконфессиональная ситуация отличается большой сложностью. Значительную часть экспертов составили люди, которые ведут не только религиозную деятельность, но и занимают активную гражданскую позицию, проявляя себя в различных субъектах общественного контроля — общественные палаты (советы) субъектов и муниципальных органов, советы при федеральных, региональных органах исполнительной власти и органах местного самоуправления, общественные наблюдательные комиссии, комиссии по общественному контролю, гражданские объединения по содействию политике в области защиты и обеспечения общественных интересов.

Аудиторные анкетные опросы были поддержаны индивидуальными интервью с их участниками, позволившие дополнительно прояснить позиции экспертов. Что касается экспертных оценок, то интересны ответы на вопрос, заданный интервьюером в ходе социологического опроса: «В список 500 наиболее влиятельных мусульман мира, подготовленный в 2012 г. экспертами Королевского центра мусульманских стратегических исследований (RISSC) в Аммане совместно с Центром принца Аль-Валида бен Талала по развитию мусульмано-христианского диалога при Джорджтаунском университете (США), включены следующие представители российской уммы (перечисление приводится в алфавитном порядке): председатель Совета муфтиев России шейх, муфтий Р. Гайнутдин, Глава Чеченской Республики Р. Кадыров, Президент Республики Татарстан Р. Минниханов, председатель Духовного управления мусульман Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона России, имам мечети в Санкт-Петербурге Д. Насбуллахоглу (Д. Пончаев). Разделяете ли Вы эту точку зрения?» Опрашиваемым также предлагалось составить собственный рейтинг, указав в списке только трех человек по степени их влиятельности среди мусульман. Вот как ответили эксперты (возможность авторизации ответов участников социологического опроса при публикации материалов в научных целях была с ними предварительно согласована).

А. А. Ильясов, имам-хатыб мечети, председатель местной религиозной организации мусульман г. Тамбова, член Общественного совета при Управлении МВД России по Тамбовской области. «(В): В своем рейтинге влиятельных мусульман России Вы на первом месте определили Р. Гайнутдина, почему?» «(О): Гайнутдин много работает. Он дипломат, практически делает все возможное, чтобы создать нормальные, комфортные условия для российской уммы. На втором месте — Глава Чеченской республики, человек своего слова, человек дела, глубоко верующий человек. Очень многое делает не только для своего региона, но и для других российских регионов. Много строит мечетей, делает все возможное для уммы».

М. М. Исаев, имам г. Рязани, руководитель отдела образования Централизованной религиозной организации мусульман «Мухтасибат Рязанской области». «(О): Равиль Гайнутдин больше всех влияет на развитие ислама в России. Как муфтий — и это его первейшая обязанность — он этим постоянно занимается. Много сделано для образования имамов, мусульман в регионах». «(В): Рамзан Кадыров?» «(О): Он лидер отдельной нации, отдельного региона. Там он авторитет. Он, естественно, помогает развитию ислама, но на всю Россию он не влияет и не может влиять, потому что не является лидером всех мусульман России». «(В): Рустам Минниханов?» «(О): О деятельности Минниханова я не знаю».

М. Н. Зокиров, имам, представитель местной религиозной организации мусульман районов Северное и Южное Бутово г. Москвы «Милость». «(В): В своем рейтинге влиятельных мусульман Вы поставили на первое место главу Чечни Р. Кадырова, почему?» «(О): Кадыров — настоящий лидер. Он смог остановить кровопролитие в Чечне, взять под контроль мусульман в своей республике и мусульманскую общину, пусть и небольшую, в Москве. Контролирует местных руководителей, чтобы те не спровоцировали возможные конфликты. В республике идет мирный процесс. Кадыров в Чечне во время Рамадана запретил продажу алкоголя. Материально помогает мусульманам в разных местах России. Например, в Томске он выделил средства на строительство мечети».

А. В. Демидов (Салих-хазрат Демидов), имам-хатыб г. Коломны Московской обл. «Вопрос (В): Вы согласны с экспертами списка 500 наиболее влиятельных мусульман мира?» «Ответ (О): Да, я согласен. Насчет деятельности Президента Республики Татарстан пока ничего конкретного не могу сказать. При том, что есть параллельные структуры (Центральное духовное управление мусульман, кавказский муфтият, РАИС, еще какие-то структуры), Совет муфтиев России на самом деле сейчас является наиболее серьезной структурой. Может, поэтому и пытаются развалить его, раздробить». «(В): В своем рейтинге Р. Гайнутдина Вы поставили на первое место, почему?» «Ответ (О): Потому что он действительно наиболее влиятелен среди мусульманского сообщества. Хотя оно сейчас выглядит фрагментарно, и существуют различные течения, группы, но все равно мы видим, какую огромную работу делают муфтий Равиль Гайнутдин, СМР, ДУМЕР — и внутри России, и на международном уровне. С ним сравнить разве что можно Рамзана Кадырова, но у него все-таки более региональный уклон — Чечня, Кавказ. Но и на Кавказе все-таки население не все довольно деятельностью чеченского лидера».

Ф. И. Бибарсов, имам-хатыб Саратовской Соборной мечети, мухтасиб Духовного управления мусульман Саратовской области. «(О): Мы видим, как Равиль Гайнутдин, как бы тяжело ни было ему принимать необходимые решения, он держит равновесие. Много пользы принес. Сколько у мусульман было проблем с запретами, и даже со стороны правительства были гонения на Совет муфтиев России, Равиль-хазрат достойно выходил из многих положений». (В): Рамзан Кадыров? «(О): Кадыров в своем регионе начал активно приглашать исламских идеологов, исполнителей исламских песнопений».

Разумеется, символическую элиту российского мусульманства сегодня олицетворяют не только политические элиты в регионах с преобладающим проживанием мусульманского населения и религиозные элиты духовенства, но и широкий слой современных, образованных, успешных людей, способных формировать имидж мусульман, идентификационно связанных с российской общегражданской нацией, в культурной, научной, образовательной, экономической среде — через благотворительную деятельность, художественную литературу, журналистику и другие сферы. Р. Гайнутдин говорит о них как о сформировавшемся «новом поколении мусульманской интеллектуальной элиты», которая «будет влиять на самосознание и позиционирование российских мусульман как в отношениях со всем российским сообществом, так и среди самих мусульман» [59].

В этом смысле весьма показательна история духовного и гражданского становления группы молодых интеллектуалов‑мусульман, в основном выходцев из Нижнего Поволжья, проявивших себя познаниями в исламской религии и общественно-полезной активностью в середине 1990‑х гг. Формирование их мусульманской идентичности сопровождалось постоянным самосовершенствованием, обусловленным осознанной необходимостью следования кораническим заповедям исламского вероучения, получения высшего светского и религиозного образования, в том числе в арабских странах. Духовные наставники на уровне религиозных элит Москвы и Нижнего Новгорода не оставляли без своего внимания молодых людей даже во время их учебы в зарубежных исламских центрах, по окончании которых дипломированные специалисты-исламоведы, владеющие несколькими восточными и европейскими языками, вернулись к российской умме и впоследствии стали весьма заметными личностями, религиозными, научными и общественными деятелями, реальными акторами интеллектуальной мусульманской элиты на отечественном исламском пространстве.

Сформировавшаяся при активной поддержке Духовного управления мусульман Нижнего Новгорода и Нижегородской области (ДУМНО), Духовного управления мусульман Европейской части России (первоначальное название — Духовное управление мусульман Центрально-Европейского региона России) и Совета муфтиев России группа (10–15 чел.) татарских и русских мусульман-единомышленников смогла успешно реализовать себя в рамках целого ряда проектов мусульманского медиа-холдинга Издательский дом «Медина» (учредители — ДУМНО и частные лица) [60].

Развитие крупнейшего в России исламского коммуникационного холдинга на многие годы определила духовно-подвижническая и интеллектуально-насыщенная миссия, оказавшаяся единственно возможной для религиозных вдохновителей проекта, его финансовых учредителей и привлеченных творческих работников. Во главу угла деятельности издательского дома была положена здоровая концепция заниматься изданием качественной литературы по Исламу с учетом традиционного богословия и в рамках исторически распространенного в России ханафитского мазхаба, но «это не просто издание книг, а, в первую очередь, распространение знаний, просветительство с целью повсеместного превалирования толерантного Ислама, а не радикальных школ неприязни к другим нациям и конфессиям» [61], проходило в несколько этапов:

1) 1998–2000 гг., когда на базе ДУМНО издавались книги, сборники научных статей и материалы научнопрактических конференций и форумов по различным темам в области исламских исследований и истории татарского населения Нижегородчины, публиковались переводы на русском языке отдельных частей авторитетного комментария к Корану, подготовленного одним из самых известных в мире тафсиров (толкователей) А. Ю. Али — впоследствии отпечатанного в полном объеме в типографии Финляндии тиражом 5000 экз. [62]

2) 2000–2004 гг., когда ДУМНО впервые начало издавать собственные периодические печатные издания на русском и татарском языках, транслировать с 2003 г. сайт «Ислам в Нижнем Новгороде» [63], ставший официальным интернет-представительством Духовного управления мусульман Нижегородской области, а также конкурентоспособным информационным агентством, освещающим события из жизни нижегородских мусульман, транслятором духовно-нравственных и мировоззренческих ценностей мусульман западного Поволжья, коллективным организатором и интегратором нижегородской уммы в российское политическое сообщество.

3) 2004–2008 гг., когда ДУМНО приступило к изданию ежемесячной газеты «Медина альИслам» [64], роль которой для становления российской мусульманской уммы начала XXI века, по отзыву И. М—С. Умаханова, заместителя председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, Уполномоченного по делам хаджа Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве Российской Федерации, по прошествии многих лет историки будут сравнивать со значением газеты «Тарджеман» для тюрко-татарского мира в конце XIX—начале XX вв. [65]

На этом этапе в 2005 г. исламский медиа-холдинг прибавляет к своим интернет-ресурсам сайт «Нижгар», первоначально созданный для удовлетворения информационно-коммуникационных потребностей Региональной национально-культурной автономии татар Нижегородской области, а затем с 2007 г. и Региональной национально-культурной автономии азербайджанцев Нижегородской области и других объединений, зарегистрированных на территории одной из крупнейших городских агломераций Поволжья, сформированной вокруг столицы Приволжского федерального округа — г. Нижнего Новгорода.

В 2007 г. исламским медиа-холдингом начинается производиться интернет-контент для информационно-аналитического портала «Ислам в Российской Федерации» [66], учрежденного по итогам II Всероссийского мусульманского форума 2006 г. Создатели интернет-портала в качестве главных задач СМИ определили: освещение сферы государственно-конфессиональных отношений, в частности, взаимоотношений мусульманских организаций с органами власти как в российских регионах, так и на федеральном уровне, анализ актуальных общественно-политических процессов, происходящих в стране, содействие развитию мусульманского сообщества России. Среди принципиально важных составляющих информационной политики интернет-издания, которые публично декларируются его организаторами, в частности, значатся: "Портал призван транслировать политическую позицию российских мусульман и российского общества по всему спектру проблем, связанных с исламским вероучением, мусульманским образом жизни, политическими событиями в мусульманском мире«[67].

4) 2008–2011 гг., когда состоялось юридическая перерегистрация ИД «Медина» в Москве и открытие филиалов в нескольких городах России (Нижний Новгород, Казань, Уфа, Санкт-Петербург), вышли в эфир ряд оцередных интернет-проектов, продолжает печататься серия энциклопедических словарей «Ислам в Российской Федерации», а разовые тиражи отдельных периодических изданий выросли до 10 тысяч экз., бесплатно распространяемых по мусульманским религиозным организациям — благодаря помощи благотворительного Фонда им. имама АбуХанифы и Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования;

5) 2011 г. — настоящее время, когда владельцы, руководители и ключевые сотрудники ИД «Медина», в основном выпускники ведущих столичных и региональных вузов, обучавшихся по Федеральной целевой программе подготовки специалистов с углубленным изучением истории и культуры ислама и прошедшие дополнительные стажировки в образовательных центрах стран Запада и Ближнего Востока, оказываются в структуре ДУМЕР на ответственных постах в Аппарате центральной религиозной организации, возглавив также Департамент внутренних дел, Департамент образования и науки, пресс-службу.

Редакционные коллективы СМИ, интернет и печатных проектов концентрируются в резиденции ДУМЕР, расположенной в комплексе Московской Соборной мечети в Выползовом переулке г. Москвы, сохраняя при этом свои издательские и полиграфические мощности в Нижнем Новгороде. К этому времени суммарный выпуск продукции медиа-холдинга достиг более 500 наименований книг, учебных пособий и периодических изданий, что не имеет аналогов в масштабах мусульманской уммы России.

Один из главных успешных информационных проектов исламского медиа-холдинга — Всероссийская газета мусульман «Ислам минбаре» (учредитель — Духовное управление мусульман Европейской части России)[68], которая в 2014 г. отметит 20‑летие со дня первого выхода в свет, в 2011 г. произвел обновление руководящих кадров и редакционного совета издания, изменилась редакционная политика, улучшились качественные и количественные характеристики самого издания. В частности, газета в три раза увеличила свой объем (с 8 до 24 полос формата А3) и тираж (с 10 тыс. экз. до 30 тыс.). Значительное увеличение финансовых расходов, связанных с производством и логистикой печатного органа ДУМЕР, тем не менее, не сказалось на режиме бесплатного распространения СМИ во всех регионах Российской Федерации.

Для реципиентов информации, имеющих возможность медиа-потребления с использованием сети Интернет, ИД «Медина» обеспечивает неограниченный бесплатный доступ к большому числу источников исламских книг, журналов и газет, размещаемых на своих сетевых ресурсах. Объяснение этому шагу в изложении менеджмента медиа-холдинга выглядит следующим образом: «Мы не гонимся за прибылью, и в этом заключается социальная сущность ИД «Медина». В связи с вышеизложенным руководством было принято беспрецедентное решение выложить в электронном виде для массового пользователя все книги, изданные у нас, включая самые новые. В первую очередь речь идет о книгах по ханафитскому фикху, а также многочисленных научных и богословских материалах, изданных в ИД «Медина» на страницах различных газет, журналов и альманахов. Ежемесячная газета «Медина аль-Ислам», общественно-богословский журнал «Минарет», политологический сборник «Ислам в современном мире», историко-этнографический альманах «Фаизхановские чтения», культурологический альманах «Мавлид ан-Набий», философско-теологический ежегодник «Рамазановские чтения» — эти и другие издания, несмотря на свою относительную молодость, уже успели завоевать сердца читателей самых разных категорий. В них содержится масса интересных, неожиданных, крайне увлекательных сюжетов, на основании которых уже сейчас любой желающий, специализирующийся на изучении Ислама, Востока, татарской, башкирской, кавказской и среднеазиатской истории, может написать кандидатскую или даже докторскую диссертацию. Дерзайте! Для вас, студенты светских и религиозных вузов, аспиранты, докторанты, слушатели различных курсов, просвещенные мусульмане и люди самых разных конфессиональных и идеологических предпочтений, на новом сайте ИД «Медина» будут выложены сотни богословских, философских, научных, краеведческих и публицистических трудов. Пишите по ним новые работы, защищайте дипломы и диссертации, но не забывайте лишь одного — благодарить Всевышнего за эту прекрасную возможность!

В дальнейших планах <...> — выкладывать не только наши собственные издания, но и другие труды, ставшие уже библиографической редкостью, при условии, что они будут способствовать нашей цели: пропагандировать межконфессиональную толерантность, поощрять просветительство, вести ищущих знаний по пути веры и прогресса«[69].

Суть подвижничества интеллектуальной когорты ИД «Медина» можно попытаться раскрыть с помощью двух концептов, обуславливающих коммуникативную природу мусульманского общества, таких как побуждение и призыв. В первом случае речь идет о важном принципе исламской организации человеческого общества, формулируемом как «побуждение к приобретению знаний», в основании которого лежит императив «Приобретение знаний — обязанность каждого мусульманина» [70]. Второй концепт находит свое воплощение через «призыв стремиться к совершенству», знание которого позволяет понять «важность обращенного к нам еще пятнадцать веков назад побуждения ислама говорить наилучшее и делать всё наилучшим образом» [71]. (В обоснование упомянутых принципов с нашей стороны, несомненно, следовало бы привести соответствующие аяты из Корана и цитаты из Сунны — основных сакральных текстов, которыми руководствуются члены мусульманских коллективов. Однако мы вынужденно опускаем их здесь из-за форматных требований, предъявляемых составителями научного сборника).

Что важно отметить: практически на всех этапах религиозного и светского образования нижегородско-московской группы молодежи, составившей сплачивающие ядра многих других проектов ДУМЕР, далеко не ограничиваясь успешно действующим медиа-холдингом «Медина», ее активно поддерживал и идейно вдохновлял глава Совета муфтиев России Р. Гайнутдин — в прошлом, выпускник исламского медресе «Мир-Араб» в Бухаре, а также Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС). В 2003 г. Р. И. Гайнутдинов защитил диссертацию на кафедре религиоведения РАГС на тему: «Ислам в России (опыт философского анализа)», является автором многих научных трудов по мусульманскому богословию, догматике и праву [72]. Вместе с ним и под его руководством новое поколение мусульманских «младоинтеллектуалов» в течение нескольких последних лет корректирует деятельность по подготовке квалифицированных исламских кадров как основы следующего поколения российской мусульманской элиты. Следствием этого становится регулярное выдвижение своих соратников, в большинстве своем молодых ученых и дипломированных специалистов на должности руководителей средних и высших исламских учебных заведений, находящихся в ведении ДУМЕР — Нижегородское исламское медресе «Махинур», Нижегородский исламский институт им. Х. Фаизханова, Нижегородское исламское медресе им. шейха Абдулджалила Биккинина, Московский исламский университет (институт) и др.

Другим важным аспектом становления нового поколения интеллектуальной мусульманской элиты следует определить взаимообогащающее сотрудничество с экспертными сетями по вопросам развития ислама и государственно-конфессиональных отношений, межрелигиозным и межкультурным связям. Существенный прирост интеллектуальной капитализации позволил медиа-холдингу создать устойчивую сеть исламских СМИ и производство оригинального информационного контента в собственных корреспондентских пунктах в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Грозном, Тюмени, Махачкала и др. для нескольких информационно-аналитических порталов и интернет-сайтов («Ислам в Российской Федерации», «Ислам в Содружестве независимых государств», «Мусульмане России» и др.), а также для более 10 периодических изданий (ежемесячные общероссийские, евразийские и областные газеты, интеллектуально ориентированные евразийские журналы мусульманской общественной мысли, ежеквартальные научно-публицистические альманахи и т. д.), выпускаемых на бумажных и электронных носителях. Все это создало возможности для выхода на принципиально иной уровень позиционирования российского мусульманского сообщества в информационном общественно-политическом и религиозном пространстве страны и Евразии, а также значительного расширения коммуникативного потенциала символической власти Совета муфтиев России как одного из двух реальных институциональных объединений российских мусульман в стране, которое оправдывает статус всероссийской централизованной религиозной организации мусульман (первая позиция исторически сохраняется за Центральным Духовным управлением мусульман России, возглавляемым верховным муфтием Т. Таджутдином).

Сейчас можно говорить о начале нового этапа в деятельности Совета муфтиев России, опирающегося в информационной деятельности на ресурсную базу Издательского дома «Медина». Он связан с выполнением очень амбициозной и важной задачи объединения мусульман на евразийском пространстве и в пределах СНГ. Именно это направление в ближайшее время будет являться одним из системообразующих в деятельности данной общероссийской мусульманской организации. Другие мусульманские организации как по региональному охвату населения, так и по уровню решаемых ими задач в публичном пространстве находятся в лучшем случае на уровне межрегиональных хозяйствующих ассоциаций, но никак не идеологических лидеров российских мусульман.

Будучи объединенной в своеобразную социально-символьную сеть, мусульманское духовенство и профессиональная интеллигенция ДУМЕР и СМР намерены определять мейн-стрим развития общества, его дискурсы и мифологемы [73]. На это прямо указывает экспертно-блоггерская активность мусульманских молодых интеллектуалов. Назовем лишь некоторых из них, наиболее заметных в исламском сегменте публичной сферы. Это Р. М. Мухаметов, политолог-исламовед, редактор издательского дома «Ансар», член Экспертного совета Совета муфтиев России, Р. В. Курбанов, политолог-кавказовед, сопредседатель Российского конгресса народов Кавказа, член рабочей группы Общественной платы РФ по делам Северного Кавказа, представитель общественного крыла Совета муфтиев России, шеф-редактор портала «Кавказская политика» и основатель Московской школы мусульманской журналистики, А. В. Макаров, социолог и историк-тюрковед, публицист, начальник отдела по работе с общественными организациями и мигрантами, Р. Айсин, политолог, журналист-блоггер, бывший лидер Всемирного форума татарской молодежи и ряд других.

Названные личности молодых мусульман являются частыми участниками научных экспертных обсуждений, общественно-политических дискуссионных площадок на федеральных телерадиоканалах, в новостных агентствах, интернет-сообществах, организуемых в столичном и региональных кластерах по проблемам политического ислама, противодействия радикальному исламизму и религиозному экстремизму. Впрочем, в оценках их идеологических оппонентов можно встретить и такие суждения, в которых некоторые из перечисленных специалистов именуются «федеральным исламистским лобби в медиа-пространстве», содействующим «реализации интересов как исламистских кругов в целом (в том числе пока не перешедших к силовой борьбе против российского государства), так и непосредственно вооруженного исламистского подполья» [74]. При всей жесткости подобных характеристик, звучащих в адрес мусульманских политологов и исламоведов, восстающих против бездоказательных и недобросовестных работ, вроде аналитического доклада «Карта этнорелигиозных угроз: Северный Кавказ и Поволжье», подготовленного рабочей группой Института национальной стратегии [75], которые нагнетают исламофобские настроения вокруг российского ислама, унижая при этом представителей национальных окраин, молодые интеллектуалы намерены и впредь противостоять в публичном пространстве попыткам создания дезинтегративных настроений.

В этом вопросе они находят серьезную поддержку со стороны ряда членов Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания РФ, Общественной палаты РФ, российского центра «Аль-Васатыйя», а также признанных специалистов и ученых страны. В частности, академика-секретаря отделения историко-филологических наук Российской академии наук, директора Института этнологии и антропологии РАН академика В. А. Тишкова, подвергшего также серьезной критике упомянутый доклад, авторы которого провокационно изображают северо-кавказский регион «цитаделью радикального исламизма» [76]. Академик Тишков, выражая надежду на то, что интеграции уроженцев Северного Кавказа в российское общество послужит новая Стратегия государственной национальной политики страны, предусматривающая формирование общегражданской нации, тем самым он со своей стороны таже рассчитывает на энергичное содействие представителей мусульманской интеллектуальной молодежи в реализации большого национального проекта. Особенно в условиях, когда конструирование гражданской нации проходит под знаком «борьбы за идентичность», соперничества дискурсивных конструктов за групповую идентичность общности и составляющих ее индивидов.

Справедливым будет признать и тот факт, что в настоящий момент радикальные исламисты в борьбе мировоззренческих смыслов и ценностных паттернов могут действовать крайне успешно. В России противостояние между традиционным исламом и исламистами стало повсеместным. Помимо Северного Кавказа, где это противостояние принимает самые крайние, вплоть до вооруженных столкновений формы, оно отмечается в Татарстане, Башкирии, Астраханской, Волгоградской и некоторых других областях« [77]. Дагестанский исследователь А.-Н. Дибиров, вслед за американским учёным арабского происхождения М. З. Хусейном, выделяет как одну из главных причин радикализации ислама кризис идентичности общества [78]. В основе кризиса идентичности российских мусульман, считает он, лежит «гипертрофированная религиозность» молодого поколения, которая давит не только на политическую жизнь, но и на общественное сознание. Кризис идентичности вызван также тем, что ислам как образ жизни противопоставляется многими адептами мусульманской культуры такой важной составляющей нашей идентичности, как русско-европейская культура. Хотя события на Кавказе, где самое значимое расслоение фиксируется на поле идейных течений в исламе (традиционализм, фундаментализм, модернизм), прежде всего, по линии традиционализм ¾ фундаментализм, отзываются эхом на идентичности всей мусульманской России, политолог С. А. Семедов считает, что «говорить о радикализации ислама мы можем только по отношению к Кавказскому региону России» [79].

Подводя итоги сказанного, подчеркнем, что в постсоветской России спектр апелляций к исламу неизмеримо расширился. Ревайвализация ислама, предъявленная в начале 1990‑х гг. в качестве важного аргумента во внутриполитическом и культурном самоопределении регионов России с мусульманским населением, обеспечившая массовую поддержку этнического возрождения, о чем подробно говорится в работах Л. В. Сагитовой, входящей в казанскую группу исследователей ислама, смогла заполнить идеологический вакуум для миллионов людей, искавших ценностную опору и социально-политические ориентиры в сложную эпоху перемен. Одновременно религия ислама стала важнейшим ресурсом в поиске экономических и политических союзников для региональных элит и мусульманских институтов в условиях новых политических реалий и рыночной экономики [80].

Настоящий этап, наблюдаемый в развитии мусульманского сообщества России, можно назвать периодом его всестороннего интеллектуального совершенствования и институционального укрепления символической элиты. Практически отказавшись от создания за последние 10 лет каких-либо новых политических движений и партий, излагающих политические цели в терминах ислама (в отличие от 1990‑х гг., когда партийное строительство мусульман России в значительной степени проходило под мусульманскими лозунгами), среда российских носителей исламской идентичности естественно «созрела» до нового уровня элитогенеза.

В структурной иерархии его акторов отчетливо определяются черты символической элиты, которая энергично интегрируется в единый конгломерат с другими элитными группами — с постепенно омолаживающейся политической элитой мусульманских регионов, которой также свойственно многоуровневое представительство [81], и молодым пополнением интеллектуальной элитой. Активно действуя в пространстве публичной сферы, они участвуют в переопределении и формировании исламской и национальной (общегражданской) идентичностей как коммуникативных конструктов. Добиваясь равноправного положения с православной доминирующей группой, мусульмане настаивают на признании равноположенности их сообщества ключевым субъектам программы российского нациестроительства. В противном случае, любое дальнейшее пренебрежение политической элитой, властвующей сегодня от имени и в интересах православного большинства, высказывающимися в научной среде предупреждениями об опасности нелигитимного использования дискурсивной власти [82] может вести к нежелательной радикал-исламизации отдельных групп мусульманского населения и далее продолжать провоцировать в российском социуме нежелательные конфликты в сфере этнополитических и межконфессиональных отношений. Опасность такого исхода крайне нежелательна, особенно в условиях гетерогенности постсоветского политического сообщества, все еще остающегося, по оценке авторитетного специалиста в области национальной политики В. А. Михайлова, "сложной, неравновесной системой, в которой потенциалы согласия и конфликтности сохраняются почти равновеликими«[83].

Проблемы конструирования коллективных идентичностей в таком сложном организме, каким является полиэтничная и многоконфессиональная страна — Российская Федерация, несомненно, в ближайшие годы продолжат сохранять свою особенную актуальность. Это обусловлено как необходимостью сохранения целостности Российского государства, так и тем, что феномен идентичности сегодня по всему миру задает определенные параметры национального развития. Следовательно, он требует выработки новых концептуальных подходов с привлечением коллективного разума современного неограниченного коммуникативного сообщества (по Ю. Хабермасу), способного дать простор для интегрирующего эффекта политическим, интеллектуальным и символическим элитам, которые сами поддерживают защитные силы против подавления и неравенства в социуме и руководимы побуждением совместного поиска истины.


[1] Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (утв. Указом Президента РФ от 19 декабря 2012 г. N 1666) / Президент России. Официальный сайт. URL: http://президент.рф/документы/17165.

[2] О динамическом аспекте сравнительного демографо-политического анализа мусульманского населения в России и мире см.: Белокреницкий В. Я. Россия и исламский мир: динамика изменений демографического и политического потенциалов // Россия и мусульманский мир. 2008. № 10. С. 13–34.

[3] См.: Малашенко А. В. Исламское возрождение современной России / Моск. Центр Карнеги. М., 1998; Буттаева А. М. Исламское возрождение на Северном Кавказе: теоретические и прикладные аспекты: дис. ... доктора философских наук: 09.00.14. Ростов/нД., 2011; Гайнутдин Р. Ислам в современной России. М.: Фаир-Пресс, 2004; Галлямов Р. Р. Исламское возрождение в Волго-Уральском макрорегионе России. Сравнительный анализ моделей Башкортостана и Татарстана // Ислам от Каспия до Урала: макрорегиональный подход. Сб. статей / Научн. ред. Кимитака Мацузато. Cаппоро; Москва: РОССПЭН, 2007 и др.

[4] Хакимов Р. С. Исламский фактор во внешней политике России: исторический шанс // Агентство политических новостей: сайт. 2008. 3 июня. URL: http://www.apn.ru/publications/article20014.htm.

[5] О количественном росте мусульманских организаций в России позволяют судить данные Министерства юстиции Российской Федерации и Федеральной регистрационной службы. По состоянию на 1 октября 2012 г. в стране действует 25 226 зарегистрированных религиозных организаций, относящихся к к 65 конфессиям. Среди них 4551 мусульманская религиозная организация. Тогда как в 1992 г. их количество составляло 1216, в 1996 г. ¾ 2494, в 2000 г. ¾ 3098, в 2001 г. ¾ 3048, в 2004 г. ¾ 3537, в 2009 г. ¾ 3885. Сведения приводятся по состоянию на 1 января соответствующего периода. (См.: Лопаткин Р. А. Конфессиональный портрет России: к характеристике современной религиозной ситуации // Вопросы религии и религиоведения. Вып. 1: Антология отечественного религиоведения [Текст]: сборник / сост. и общ. ред. О. Ю. Васильева, Ю. П. Зуева, В. В. Шмидта. Ч. 4: Кафедра государственно-конфессиональных отношений РАГС. М.: ИД «МедиаПром»; Изд-во РАГС, 2009. С. 240–241; Шахов М. О. Мусульманские религиозные объединения в Российской Федерации и закон. М. ¾ Н. Новгород: Медина, 2012. С. 60).

[6] Гайнутдин Р. Предисловие // Шахов М. О. Мусульманские религиозные объединения... C. 3.

[7] В исламе нет института церкви и нет духовенства в православном понимании. «При общении на русском языкемы вынуждены использовать ряд терминов, которые в применении к Исламу имеет свой нюансированный смысл и не должны прочитываться в православноокрашенном ключе, ¾ уточняет В. М. Якупов в другой своей работе «Роль российского ислама в диалоге культур и межконфесиональном сотрудничестве» (Якупов В. М. Ислам сегодня. Казань: Иман, 2011. С. 20).

[8] Якупов В. М. Ислам в Татарстане в 1990‑е годы. Казань: Иман, 2005. С. 19.

[9] Гайнутдин Р. Ислам: Милость мира: проповеди, обращения, богословские труды. 1995¾2008 гг. / Муфтий Равиль Гайнутдин. М.: Эксмо, 2011. С. 624–625.

[10] Каспэ С. И. Политическая теология и nation-building: общие положения, российский случай. М, 2012. С. 151.

[11] Там же.

[12] Верховский А., Паин Э. Цивилизационный национализм: российская версия «особого пути» // Идеология «особого пути» в России и Германии: истоки, содержание, последствия: сб. ст. / Под ред. Э. А. Паина. М., 2010. С. 200.

[13] Черепанов М. С. Мусульманское сообщество в политическом поле региона: структурно-генетический анализ стратегий активистов: дис. ... канд. полит. наук: 23.00.02. Тюмень, 2010. С. 3.

[14] В литературе понятие «российские (русские) мусульмане» часто трактуется как некий социум, который не тождественен исповеданию ислама, а шире: мусульмане ¾ это народ со своей религией (Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. — лето 1918 г.). М., 2004. С. 5).

[15] Гаврилов Ю. А., Шевченко А. Г. Русские мусульмане в поле Российской идентичности // Россия реформирующаяся. Ежегодник / Отв. ред. М. К. Горшков. Вып. 7. М., 2008. С. 289.

[16] В Коране говорится о существовании универсального сообщества мусульман, которое разделено на народы и племена, чтобы мусульмане «узнавали друг друга» (Коран: 49;13).

[17] Арабское слово «умма», содержащееся в мусульманских сакральных текстах, их толкователями переводится как теснейшее братство мужчин и женщин, объединенных узами духовного родства и высочайшим служением Богу.

[18] Магомедов А. Ислам и политика на полумусульманском евразийском пограничье // Ислам от Каспия до Урала: макрорегиональный подход / Под ред. Кимитака Мацузато. М., 2007. С. 195.

[19] «Ислам — религия коренных россиян» [Глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин об уникальном положении мусульман в России] // Коммерсант. 2011. 18 февраля.

[20] Бронник, Л. В. Понятие аттрактора и лингвистическая теория: о трудностях интеграции научного знания (на примере дискурсивного акта) // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 43 (181). Филология. Искусствоведение. Вып. 39. С. 26.

[21] В России 74 % православных и 7 % мусульман // Левада-центр: сайт. 2012. 17 декабря. URL: http://www.levada.ru/print/17—12—2012/v‑rossii‑74‑pravoslavnykh-i‑7‑musulman.

[22] Черепанов М. С. Указ. соч. С. 12.

[23] Галлямов Р. Р., Сакаев И. Н. Тенденции взаимодействия государственной власти и региональных businessэлит // Политэкс. 2010. № 3. С. 72.

[24] Количество мусульман в Московском регионе возрастает, свидетельствуют данные переписи населения. 2012. 13 апреля. URL: http://www.dumrf.ru/dumer/event/3150.

[25] Макаров А. Что стоит за цифрами статистики? // Ислам в Россиийской Федерации: сайт. 2012. 5 мая. URL: http://islamrf.ru/news/point-of-view/analytics/21946.

[26] Использование в социологических исследованиях «праздничной статистики» для описания состояния религиозных общин разных конфессий и оценки численности религиозного актива верующих одинаково допустимо и в исламе, где имеются праздничные намазы на Ураза-байрам и Курбан-байрам, и в православии, в котором приняты праздничные богослужения по случаю Пасхи и Рождества Христова). Однако, оперируя официальной статистикой правоохранительных органов, следует учитывать, что она, как правило, может существенно отличаится в меньшую сторону от тех данных, которые в связи с теми же мероприятиями приводятся Центральными религиозными организациями.

[27] В Москве в праздновании Курбан-байрама приняли участие более 170 тысяч человек // Газета.ру. URL: http://www.gazeta.ru/news/lenta/2011/11/06/n_2084270.shtml.

[28] Более 200 тысяч человек примут участие в праздновании Ураза-байрам в Москве — сообщает Совет муфтиев России. URL: http://www.echomsk.spb.ru/news/obschestvo/bolee‑200‑
tysyach-chelovek.html.

[29] Более 170 тысяч человек приняли участие в праздничном мероприятии Ураза-байрам в Москве // ИТАР-ТАСС. 2012. 19 августа. URL: http://www.itar-tass.com/c1/499397.html.

[30] URL: http://petrovka38.ru/news/40932.

[31] Совет муфтиев России: в Москве Ураза-Байрам отпраздновали не менее 180 тысяч человек // Кавказский узел. 2013. 9 августа. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/228318.

[32] В Москве празднование Ураза-байрама прошло без происшествий — полиция // ИТАР-ТАСС. 2012. 8 августа. URL: http://www.itar-tass.com/c15/834075.html.

[33] URL: http://petrovka38.ru/news/45669.

[34] Макаров А. Указ. соч.

[35] URL: http://petrovka38.ru/news/30461.

[36] URL: http://petrovka38.ru/news/30302.

[37] URL: http://petrovka38.ru/news/37772.

[38] URL: http://petrovka38.ru/news/29921.

[39] Почти 72 тыс человек отметили Ураза-байрам в Петербурге // РИА-Новости: сайт. 2013. 8 августа. URL: http://ria.ru/spb/20130808/955082749.html.

[40] Торжественная проповедь в Ростовской мечети собрала на Ураза-Байрам около 10 тысяч верующих // Южный регион: сайт. 2013. 8 августа. URL: http://www.yugregion.ru/society/news/58580.html.

[41] Более 15 тысяч верующих приняли участие в праздничном намазе в Нижнем Новгороде // Ислам в Российской Федерации: сайт. 2013. 9 августа. URL: http://islamrf.ru/news/rusnews/russia/2866.

[42] «Не волнуйтесь, жертв в этот раз не будет». Десятки тысяч мусульман вышли на улицы Екатеринбурга во имя Аллаха милостивого и милосердного // Ура.Ru: сайт. 2013. 8 августа. URL: http://www.ura.ru/content/svrd/08—08—2013/news/1052163102.html.

[43] Ураза-байрам в Новосибирске отмечают более 10 тысяч мусульман // РИА-Новости: сайт. 2013. 8 августа. URL: http://ria.ru/nsk/20130808/955017933.html.

[44] Более 15 тысяч мусульман собралось в Соборной мечети Красноярска на празднование Ураза-байрама // Ислам в Сибири: официальный сайт Единого духовного управления мусульман Красноярского края. 2013. 8 августа. URL: http://www.islamsib.ru/news/740‑bolee‑15‑tysyach-musulman-sobralos-v‑sobornoj-mecheti-krasnoyarska-na-prazdnovanie-uraza-bajrama.

[45] 15 тысяч мусульман поучаствовали в праздновании Ураза-байрама в Хабаровске // Сайт мусульман Дальнего Востока. 2013. 9 августа. URL: http://www.alfurkan.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=835:15‑tysyach-musulman-pouchastvovali-v‑prazdnovanii-uraza-bajrama-v‑xabarovske&catid=29: khab&Itemid=63.

[46] Макаров А. Указ. соч.

[47] Данилова Г. Индустрия дозволенного [Символике «халяль» доверяют как знаку качества продукции] // Российская газета. 2009. 3 ноября.

[48] Протоиерей Всеволод Чаплин. Общество: светское или религиозное? // Интерфакс-религия: сайт. 2012. 2 мая. URL: http://www.interfax-religion.ru/kaz/?act=analysis&div=177.

[49] Там же.

[50] Выступление председателя ДУМЕР муфтия шейха Равиля Гайнутдина. Расширенное отчётное заседание Президиума и Аппарата ДУМЕР // Мусульмане России: сайт. 2012. 1 марта. URL: http://dumrf.ru/dumer/speeches/2714.

[51] The Muslim 500: The 500 Most Influential Muslims, 2009. URL: http://themuslim500.com/download.

[52] The Muslim 500: The World’s 500 Most Influential Muslims, 2012. URL: http://themuslim500.com/download.

[53] The Muslim 500: The World’s 500 Most Influential Muslims, 2012. URL: http://themuslim500.com/download.

[54] Якупов В. М. Минтимер Шаймиев и исламское возрождение в Татарстане. Казань, 2006. С. 187.

[55] The Muslim 500: The World’s 500 Most Influential Muslims, 2012. URL: http://themuslim500.com/download

[56] Там же.

[57] Минвалеев А., Сухорукова Н., Вильданова Э. Как Рустам Минниханов попал в королевскую компанию // Бизнес Online. 2012. 01 декабря. URL: http://www.business-gazeta.ru/article/71113.

[58] Даровин И. Я., Полунин Ю. А. Методика исследования «Самые влиятельные люди России — 2003» // Самые влиятельные люди России — 2003. М., 2004. С. 16.

[59] Выступление муфтия шейха Равиля Гайнутдина на II Всероссийском мусульманском совещании «Мусульмане России и гражданское общество» // Ислам Минбаре. 2013. № 6–7.

[60] URL: http://www.idmedina.ru.

[61] Концепция Издательского дома «Медина». URL: http://www.idmedina.ru/about/concept.

[62] Священный Коран с комментариями на русском языке. Н. Новгород: ИД «Медина», 2007.

[63] URL: http://www.islamnn.ru.

[64] URL: http://www.idmedina.ru/medina.

[65] Каталог Издательского дома «Медина». Н. Новгород, 2013. С. 3. URL: http://www.idmedina.ru.

[66] URL: http://www.islamrf.ru.

[67] URL: http://www.idmedina.ru/partners.

[68] URL: http://dumrf.ru/media/publications.

[69] Концепция Издательского дома «Медина». URL: http://www.idmedina.ru/about/concept.

[70] Аль-Хашими М. А. Указ. соч. С. 492.

[71] Там же. С. 498.

[72] Мухетдинов Д. В., Хабутдинов А. Ю. Мусульманские духовные лидеры России Нового времени. Н. Новгород, 2011. С. 215.

[73] Макаров А. Что принесли «нулевые» мусульманам России? / Ислам в Российской Федерации: сайт. 2011. 11 января. URL: http://www.islamrf.ru/news/analytics/point-of-view/14708.

[74] Амелина Я. Федеральное исламистское лобби и гибель Валиуллы-хазрата // Агентство политических новостей: сайт. 2013. 22 июля. URL: http://www.apn.ru/publications/article29655.htm.

[75] Карта этнорелигиозных угроз: Северный Кавказ и Поволжье. М.: Институт национальной стратегии, 2013. URL: http://www.apn.ru/userdata/files/ethno/Ethnodoc-new-full-sm.pdf.

[76] Ситуацию на Северном Кавказе осложняют проблемы отношений Кремля с местными элитами, считают кавказоведы // Кавказский узел: сайт. 2013. 14 июня. URL: http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/225549.

[77] Малашенко А. Ислам для России. — М., 2007. С. 31.

[78] Дибиров А.-Н. Религиозно-политический экстремизм как проблема раскола национальной идентичности Дагестана // Россия и мусульманский мир: науч.-информ. бюлл. ИНИОН РАН. Центр гуманитарных науч.-информ. иссл-й. 2008. № 6. С. 78–92.

[79] Семедов С. А. Причины радикализации российского ислама // Власть. 2009. № 9. С. 103.

[80] Сагитова Л. В. Традиционное и новое в исламе: кейс Средняя Елюзань // Социологические исследования. 2012. № 2. С. 105.

[81] Туровский Р. Ф. Структурирование власти в российских регионах: между консолидацией и конкуренцией элит // Элиты и общество в сравнительном измерении: сб. ст. / под ред. О. В. Гаман-Голутвиной. М., 2011. С. 395–398.

[82] Дейк ван Т. А. Указ. соч. С. 111.

[83] См.: Стенографический отчёт о заседании Совета при Президенте РФ по межнациональным отношениям. 2013. 19 февраля. URL: http://state.kremlin.ru/council/28/news/16292.

 



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.