Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Материалы форумов и конференций
Просветительские традиции ислама в Урало-Поволжье: Первые Фахретдиновские чтения
15.04.2009

Якупов Риф Исмагилович,
декан исторического факультета Восточного института экономики, гуманитарных наук, управления и права, профессор, доктор исторических наук, г. Уфа

Об одной встрече во время этнографической экспедиции 1993 года в Башкортостане

 

В последние 15–20 лет на всем пространстве СНГ развивается процесс возрождения ислама. В данном случае термин «возрождение» можно считать вполне уместным потому, что революция и другие грандиозные события начала XX века послужили причиной прерывания исламской традиции, накапливавшей силу веками. Атеистические годы нанесли существенный удар по всему спектру религиозных ценностей; нравственных, этических эстетических, интеллектуальных и научных.

Свет ислама сохранялся заботами небольшой группы людей, общая численность коих, вероятно, не составляла и половины процента всего населения большой советской империи. Это прежде всего учителя ислама, сохранившиеся только в официальных медресе Средней Азии да неофициальных школах сел в отдаленных и труднодоступных местах Памира и Кавказа. Это деревенские неофициальные муллы, которые вопреки всем запретам освящали все важнейшие события жизни односельчан: рождения, женитьбы, кончины, новоселья и вообще начало и завершение важных дел.

Одного из таких людей нам довелось встретить во время этнографической экспедиции в Учалинский район Башкортостана. На излете советской эпохи, когда традиционный быт народов России коренным образом изменился, этнографы в поисках знатоков культуры прошлых времен обычно в первую очередь искали в деревнях мулл.

Кстати, и этот факт заслуживает особого внимания, зачастую они — мулла-бабайлар — были и местными летописцами, следуя традициям предков, тщательно записывая события повседневности, теперь уже в школьные тетрадки, и храня их в своих сундуках.

И в этот раз, приехав деревню, мы в первую очередь расспросили, где живет мулла, и отправились в его дом. Удивили скептические замечания некоторых информаторов. Нас предупреждали, чтобы не особенно доверялись словам муллы, он, мол, тунеядец, игнорирует работу в колхозе, да и вообще не вполне адекватен...

Мы приняли это к сведению, но все же ожидали увидеть привычного дедушку (говорили, что мулле лет около 60) в тюбетейке с цветочным орнаментом, наглухо застегнутой рубахе с отложным воротником, слегка помятом пиджаке, штанах, засученных в белые шерстяные носки, и блестящих резиновых галошах. Но то, что мы увидели, оказалось совершенно неожиданным.

Дом муллы был старый. Срубный четырехстенок примерно 5 х 5 метров, образца начала 1950-х гг., с небольшим, дощатым, с большим дверным проемом, но без двери, чуланом. Войдя в дом, мы увидели убранство еще более древнее — фактически начала XX века. Справа от входа добротная печь типа чувала, слегка модифицированного. Слева на две трети стены — топчан (сэке). У противоположной от входа стены, в центре, — большой деревянный, самодельный стол. Справа, прямо за печью — старинная железная кровать, единственный объект не домашнего производства. На входной стене справа от двери, перед печью, были прибиты самодельные полки, горизонтальные дощатые и наклонные рейчатые (типа сушилки) для посуды и нехитрой утвари, а под ними некое подобие комода, также самодельного.

Над кроватью по внешнему ее краю на простой веревке был подвешен домотканый выцветший занавес (чаршау), собранный и завязанный нетугим узлом у печи. На столе был видавший виды самовар, а рядом маленький заварник с отколотым носиком и несколько пиал разного размера и качества, перевернутых и наложенных друг на друга елочкой. Еще в нескольких посудинах типа пиал было варенье, кажется, мед и сахар — рафинад. Окна были занавешены простыми хлопчатобумажнами белыми короткими занавесками, прикрепленными на «гардину» из толстой нити, натянутой на гвоздях.

Вот и все убранство. Мы почувствовали этнографическую удачу. Но главной находкой оказались сами обитатели дома. За столом сидела старушка лет 90, маленькая и худая, одетая в длинный запахнутый халат, на голове платок, подвязанный одним узлом «под шею». Одежда, несмотря на относительную ветхость, была чистой и свежей. Бабушка плохо видела и носила толстые линзы в роговой оправе образца 1940-х годов. Она, как мы поняли, не видела толком, кто вошел, но не обнаружила и тени напряжения, напротив, с интересом ждала, что скажут посетители. Такое ее спокойствие было первым нашим удивлением!

Вторым же стал ее сын. Он и был муллой, к которому мы пришли. Он сидел на топчане (сэке) и тоже спокойно смотрел на нас. Спокойствие было во всем его виде, в глазах, на лице, и легкая, как бы застенчивая улыбка. Ни тени эмоций, тем более подозрительности, тревоги, даже любопытства. Складывалось впечатление, что он знает, кто мы и зачем пришли. Или, как минимум, он не делает разницы для посетителй. Обычно деревенские жители превращали наше посещение их домов в целое событие: ученые приехали! Но здесь совершенно спокойная и в то же время более открытая встреча гостей. Поздоровавшись, кивая головой, он даже не спрашивая, кто мы, сказал: «Входите, проходите, добро пожаловать».

Мулла был одет в длинную (до колен) туникообразную белую, поблекшую от времени рубаху из плотной хлопчатобумажной ткани, с планкой на грудном разрезе и воротом стойкой, в белые свободные, по ширине шага, штаны до щиколоток и белую, кажется, самодельную тюбетейку из той же ткани. Пожалуй, мы действительно ничего подобного не видели раньше. Как будто в машине времени оказались в начале прошлого века.

Мулла разговаривал спокойно, тихо, умиротворенно. Отвечал кратко, по существу. Когда речь заходила о народных традициях, праздниках, обрядах, чаще всего отвечал, что не знает их. Точнее, говорил: «Наши народные праздники исламские, а более что еще можно сказать?» Я почему-то подумал, что он просто не знает народных традиций по молодости, потому что, кстати, выглядел мулла всего на 30. Я даже на всякий случай спросил его о возрасте. Но он подтвердил, что ему много за пятьдесят. Это удивляло. Лицо хозяина было совершенно молодым, оно как бы светилось чистотой.

В задачи нашей экспедиции входил сбор экспонатов для музея этнографии УНЦ РАН. Мы, естественно, обращались к нашим собеседникам по поводу тех или иных предметов домашнего обихода и одежды, предлагая взамен небольшие деньги, выделенные на закупку артефактов. Так было и в этот раз.

Я увидел у изголовья нар различные четки (тисбэ), одни из которых меня особенно заинтерсовали. С давних времен в наших краях распространенным делом было изготовление самодельных четок из косточек финика или плодов домашнего цветка (марьям кузь яшэ). Но эти четки были сделаны из хребта большой рыбы. Мы поинтересовались, можно ли их купить. Хозяин не задумываясь отвечал: «Возьмите. Даром». Таким же скорым и положительным был его ответ и на другие наши «запросы». В конце концов нам стало немного неловко, и мы решили прекратить сбор экспонатов.

Мама муллы не задала ни одного вопроса, а лишь внимательно слушала и пыталась нас разглядеть, при этом в ходе разговора она вскипятила самовар, заварила чай, накрыла на стол и пригласила нас к чаю. На столе оказалось немного деревенской сметаны, домашний хлеб, печенье и карамельки. Чай был заварен отменно.

Мы попили чаю, еще поговорили с муллой. Он мало давал информации, и беседа не клеилась. От этого наш хозяин, кажется, даже испытывал неловкость. Об этом говорила его застенчивая улыбка, как бы говорящая: извините, что не могу вам помочь. О себе он тоже говорил неохотно, постоянно повторяя, что дела его скромные: помогать просящим, читать из Корана, поводить молебны по разным жизненным случаям. Но почему-то создавалось впечатление, что наш собеседник — обладатель глубокого знания, горадо более мощного, чем можно себе представить.

Мы попросили его прочитать для нас «что-нибудь». Мулла читал суры Корана, довольно длинный отрывок, наизусть. Это тоже было непривычно, ведь настолько грамотных людей в начале 1990-х практически не оставалось, а духовное образование только-только начало возрождаться. Мулла сообщил, что обучался в Бухаре. Все это было поразительно и слышать, и видеть для нас, людей, воспитанных советской системой.

Вскоре мы покинули этот дом, но впечатление о том событии до сих пор остается в памяти яркой страницей. Позже мы часто вспоминали об этом человеке. Теперь же, спустя более десятка лет, когда ислам активно возрождается и развивается, когда становится совершенно обыденным встретить на улице не только села, но и города не только старика, но и молодого мусульманина в тюбетейке или девушку в хиджабе, когда люди имеют широкие возможности получать просвещение в области истории и культуры ислама, теперь, когда и мы узнаем больше о сущности религии, многое из увиденного в 1993 году и удивившего нас становится понятным. Прежде всего то, что мулла, о котором мы говорим, и был, вероятно, той искрой, которая наряду с подобными и сохранила свет исламского знания для новых поколений.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.