Некоторые изменения в «тональности» Церкви в 1960-е гг. Павел VI

В целом резкая антикоммунистическая риторика была характерна для церкви вплоть до середины 1960-х гг. Естественно, что церковь видела в социалистической системе элементы тоталитаризма и подавления личности. Но так же естественно, что основой антикоммунистической направленности церкви являлись политические интересы Запада. Именно этот аспект позволяет взглянуть на ряд церковных заявлений в 1960-е гг. под несколько иным углом зрения. Так, в энциклике Иоанна XXIII Pacem in terris (1963 г.) говорится: «Все люди равны в силу естественного достоинства: никто не может подчинять себе внутренний мир другого человека... Не существует людей по природе высших и низших... Следовательно, нет высших и низших государств... Государства могут различаться друг с другом по уровню развития культуры, цивилизации и экономики, но этим ни в коем случае не оправдывается стремление одних незаконно навязать другим свое превосходство... Если люди различаются в силу этнических особенностей, у них все же есть общие черты и сама природа подталкивает их встречаться в мире духовных ценностей... Поэтому за ними должны быть признаны право и обязанность жить в общении друг с другом»¹. Данная цитата наводит на определенные размышления, т. к. в энциклике понятия социализма или коммунизма, как таковых отсутствуют. Хотя до Иоанна XXIII, со слов литературного редактора католического еженедельника The Universe Пайерса Комптона, «коммунизм подвергался осуждению тридцать пять раз при Пие ХI (1922–1939 гг. – Прим. авт.) и не менее 123 раз при его преемнике Пие ХII (1939–1958 гг. – Прим. авт.)»². А отсюда исходит тот посыл, что изменение тональности церкви несло запланированный характер. Вопрос в том, с чем это было связано.

Анализ всей изначальной деятельности церкви однозначно свидетельствует о тандеме папства и государства. Следовательно, данный шаг не может быть списан на возникшую вдруг «самостоятельность» в церковных взглядах. Правда, со стороны комментаторов вполне возможно обоснование миролюбивого тона энциклики желанием церкви сделать упор на рассмотрение социальных вопросов. Однако последовавшие заявления церкви (причем уже при новом католическом главе) свидетельствуют о сознательном отходе от антисоциалистической риторики в пользу тезисов о социальной справедливости. В «Пастырской конституции о Церкви в современном мире» (1965 г., Второй Ватиканский собор) периода папства Павла VI отмечалось: «Появляются все новые виды социального и духовного порабощения... В то время как рост экономической жизни, направляемый и координируемый разумно и гуманно, мог бы смягчить социальное неравенство, он все чаще приводит к его обострению, а кое-где даже к ухудшению социального положения неимущих, и оборачивается презрением к бедным... В то время как немногие люди пользуются полной властью в принятии решений, многие почти лишены возможности проявить собственную инициативу и действовать ответственно... Зачастую несправедливость возникает вследствие чрезмерного экономического неравенства... В иных случаях... порождается духом господства и презрения к людям»³.

Еще более «жесткой» оказалась энциклика Павла VI «О прогрессе народов» (Populorum progressio, 1967 г.), в которой, в частности, говорилось, что «частная собственность отнюдь ни для кого не является безусловным и абсолютным правом... Развитие не сводится к простому экономическому росту. Чтобы стать подлинным, оно должно быть полным, то есть охватывать всего человека и всех людей... вести к приоритету этики над техникой, к примату личности над вещью, к преобладанию духа над материей»⁴. Вместе с тем, осуждая в целом «революционное восстание», энциклика признавала возможность революционных действий «против явной и продолжительной тирании, грубо посягающей на основные права человеческой личности и вредящей в опасной мере общему благу страны»⁵. При этом католики призывались к сотрудничеству «со всеми людьми доброй воли».

В связи с вышеизложенными документами следует заметить, что до сих пор в различных кругах обсуждается вопрос, «чьи интересы защищал» Павел VI. Так, член-корреспондент АН СССР, специалист по истории католической церкви и стран Латинской Америки (действующий сотрудник ПГУ КГБ СССР) Иосиф Григулевич утверждал, что «адресата энциклики легко было распознать: это были правящие классы Латинской Америки, а точнее, латиноамериканская олигархия, которую Павел VI таким образом призывал «выпустить пар из котла», если она хочет спасти себя от революции»⁶. Обосновывал этот тезис И. Григулевич тем, что в странах Латинской Америки «все более широкие массы трудящихся, студенчества, средних слоев вливались в антиимпериалистическое движение»⁷. Согласно другим взглядам, Павел VI являлся сторонником идеи «интегрального гуманизма» Жака Маритена, о стремлении к реализации которой со стороны католической церкви говорилось в той же энциклике. В свою очередь, П. Комптон отмечает, что Павел VI «чувствовал тесную духовную связь с красным Китаем. Он отправил своего уполномоченного дипломатического агента коммунистическому правительству в Ханой. Он высказывался в пользу поддержки атеистических режимов в Югославии и на Кубе. Он вступил в беседу с подконтрольным советской России правительством Венгрии... Он сотрудничал с коммунистами. Его энциклика Populorum Progressio... подверглась противоречащей критике в “Уолл-стрит джорнэл” как «подогретый марксизм»⁸.

Автор данного исследования, не считая ни Пия ХII, ни Павла VI самостоятельными фигурами, предполагает наличие иных причин появления определенного контекста в вышепредставленных документах, к определению которых подводят и анализ истории взаимоотношений папства с правителями стран, и сложившаяся в тот период общественно-политическая ситуация в мире. Как представляется, оба папы отражали интересы ряда европейских лидеров, в частности президента Франции Шарля де Голля. На фоне формирования постиндустриального общества генерал де Голль осуществлял в целом независимую внешнюю политику. Французские войска вышли из подчинения НАТО, после чего Париж потребовал вывести штаб НАТО из страны. Франция отказалась подписать договоры о прекращении ядерных испытаний и о нераспространении ядерного оружия. Ш. де Голль открыто критиковал войну США во Вьетнаме, не поддерживал Израиль в арабо-израильском противостоянии, налаживал тесные связи с СССР и другими странами Восточной Европы, препятствуя вступлению Великобритании в «Общий рынок». Доля золота в официальных золотовалютных резервах Франции к 1968 г. была доведена до 90%, что демонстрировало недоверие к доллару. Тем самым усматривается, что «позиция» Павла VI (в комптоновском изложении) практически идентична «духу» внешней политики де Голля. Но даже если отвергнуть «обвинения» П. Комптона в адрес Павла VI за «недостаточностью улик», вышеприведенные тезисы из церковных документов явно свидетельствуют об их направленности в сторону «разрядки международной напряженности».

Именно вследствие данных фактов возникает предположение о неспонтанности смены акцентов в папских заявлениях. При этом де Голль был далеко не в единственном числе среди европейских политиков, кто пытался вести самостоятельную политику. Другое дело, что к тому времени генерал был одной из самых значимых мировых политических фигур.

Вместе с тем в 1965 г. Вторым Ватиканским собором был принят «Декрет о миссионерской деятельности Церкви», в котором отмечалось, что «миссионерская деятельность тесно связана также с человеческой природой и с ее устремлениями... Церковь тем самым открывает людям подлинную истину об их положении и о полноте их призвания... Миссионерская деятельность есть не что иное... как манифестация Божия замысла... Бог посредством миссии открыто вершит историю спасения... Чтобы церковь могла преподнести всем людям тайну спасения и жизнь, данную Богом, ей нужно войти во все... сообщества...

Необходимо, чтобы церковь присутствовала в этих человеческих сообществах в лице своих детей, которые в них живут или отправляются к ним в качестве миссионеров»⁹. В свете предшествующей информации появление данного документа на рассматриваемом этапе представляется вполне продуманным. В рамках внешне антисоветских или антисоциалистических шагов, предпринимавшихся де Голлем и рядом других европейских лидеров, необходимо было их «идеологическое» обоснование («все сообщества»). Тем самым тезис о тандеме церкви и государства в очередной раз нашел подтверждение, что свидетельствует о политизированности «папской системы».