§3. Влияние процессов глобализации на исламский мир

На рубеже XX–XXI вв. исламский мир оказался в центре процессов глобализации, все больше разворачивающихся на планете и последовательно сменяющих свой научно-технических характер на социально-политический. А после событий 11 сентября 2001 г. дело дошло даже до прямого военного вмешательства со стороны США и их союзников.

Исламский мир мы понимаем здесь не только как сообщество стран зоны распространения мусульманской религии, но и как экстерриториальный наднациональный социально-культурный и религиозно-политический феномен. Исламский мир объединяет людей, которые при всем различии в культуре, менталитете, национальных и региональных традициях осознают свою принадлежность к единой историко-духовной общности. Глобальное сообщество мусульман, сердцевиной которого является религия, – это сотни миллионов людей, образ жизни которых пронизан исламом, его ценностями, нормами и установками.

Причин давления на исламский мир несколько. Наиболее важные из них мы изложили ниже.

– После распада СССР и связанного с этим утверждения неолиберальной модели развития и США как единственной сверхдержавы мусульманский Восток оказался, если можно так сказать, наедине с Западом и его стратегическими интересами. В этой связи масштаб давления и возможности влияния на исламский мир в своих интересах со стороны Запада, безусловно, возросли.

– Практически, по общему мнению всех специалистов как у нас, так и за рубежом, авторитарные режимы мусульманских стран, уровень коррумпированности которых один из самых высоких в мире, неадекватны общему ходу и тенденциям развития региона и мирового сообщества. Все это заставляет внешние силы искать пути для модернизации зоны традиционного распространения ислама «сверху».

– В то же время на Западе ислам в основном воспринимается как абсолютный противовес любой рациональной программе развития, как надстройка к «азиатскому способу производства». Данный феномен, полагают на Западе, следует контролировать и сдерживать[1].

– Ислам воспринимается как препятствие для неолиберальной модернизации и гегемонистских устремлений, прежде всего США, так как имеет отличную от предлагаемой систему ценностей и мировоззрение, регламентирующее все сферы жизни, а не только морально-нравственные аспекты. Это нарушает всю схему неолиберального миропорядка, который пытается подменить любые ценности собственными, а также утверждает культ потребления, основанный на воспроизводстве продуктов западной по своей природе масскультуры. В исламском мире же идентичность человека, как правило, формируют религия, традиции, семья, история, община.

В этой связи Фрэнсис Фукуяма, один из известных американских политологов, который еще в начале 90-х гг. XX в. провозгласил «конец истории», то есть полное торжество западных либерально-демократических ценностей, утверждает: «К сожалению, базовый конфликт, перед которым мы стоим, гораздо шире и затрагивает не только небольшие группы террористов, но и всю общность радикальных исламистов и мусульман, для которых религиозная идентичность затмевает все другие политические ценности»[2]. Тут надо обратить внимание на то, что «религиозная идентичность», о которой говорит Фрэнсис Фукуяма, является определяющей для любого мусульманина, так как это часть его вероубеждения. Тем самым он фактически подводит к тому, что «базовый конфликт» сегодня имеет место как раз с исламом как таковым. В этой связи активизировались тенденции реформации самого ислама[3].

– С другой стороны, причиной атаки на мусульманский мир может являться то, что на Западе (эту идею разделяет, например, С. Хантингтон) некоторые специалисты опасаются, что ислам, вернее, его политическая доктрина, в особенности выраженная в радикальных формах, в нынешних условиях станет оболочкой для идеи «мировой революции», придя на смену обанкротившемуся проекту «мировой коммунистической революции» IV Интернационала и маоизма. Отечественный политолог Б. Межуев считает, что «преимущество именно этой оболочки «мировой революции» заключается в том, что у ислама как цивилизации отсутствовало ведущее «ядровое» государство. Если бы у ислама было такое государство, свой Третий Рим, сакральный приоритет которого признавался бы всеми адептами религии, с ним можно было бы заключать некие договоренности. И это делает данную религию почти идеальным инструментом для тех сил, которые хотят радикальным образом изменить мировой порядок»[4].

– В значительной мере внимание к зоне распространения ислама обусловлено также его экономическим и сырьевым потенциалом, который во многом пока остается нереализованным по самым различным причинам, в том числе по вине самих мусульман[5]. Проблема контроля над невозобновляемыми энергоресурсами вообще представляется крайне важной для понимания ситуации на планете. По различным оценкам специалистов, запасов нефти и газа на Земле остается примерно на несколько десятилетий. В этой связи все более или менее значимые акторы мировой политики стремятся заполучить контроль над запасами углеводородного сырья[6].

– Зона распространения ислама оказалась и в центре глобальных геополитических противоречий. США, опережая остальные центры силы, стараются утвердиться в данном стратегически важном регионе. Контроль над этой территорией дает ключ к путям, связывающими Европу, Азию и Африку, Атлантический, Индийский и Тихий океаны. Есть масса объяснений политики США в отношении исламского мира: от «конфликта цивилизаций» до исходящей от ислама угрозы терроризма[7]. Но нам представляется наиболее близкой к действительности позиция одного из неомарксистских лидеров Самира Амина[8]. Он замечает, что «доля США в глобальной экономике снижается на протяжении нескольких десятилетий, но при этом половина всего мирового вооружения приходится на Америку. Соединенные Штаты пытаются компенсировать провалы в экономической области своими военными возможностями. С целью осуществления этого плана уже подготовлено поле первой атаки – регион, простирающийся от Балкан до Среднего Востока и Средней Азии, включая и мусульманские страны. США стремятся воспрепятствовать процессу становления своих возможных конкурентов – супердержав – Единой Европы (так в тексте. – Р.М.), России, Китая и Индии». В этой связи удар по исламскому миру, по мнению Амина, можно объяснить тем, что «этот регион – слабое звено в международной системе».

– Серьезные опасения на Западе вызывает также рост числа мусульманского населения в мире, прежде всего за счет высокой рождаемости, что влечет за собой проблему неконтролируемой стихии молодежи и подростков, готовых в максималистском порыве на все за идею[9]. Исламский мир пугает также высоким уровнем пассионарности.

– После окончания «холодной войны» Западу, и прежде всего США, необходим был образ геополитического врага, ради борьбы с которым можно было бы мобилизовать ресурсы для защиты собственных интересов. В свое время М. Тэтчер в обоснование необходимости сохранения блока НАТО заявила: «Западной цивилизации угрожает опасность еще большая, чем коммунизм. И это – ислам»[10].

– Ведущие акторы мировой политики пугает также взрывоопасный потенциал традиционной зоны распространения ислама, которого достаточно будет, чтобы ввергнуть значительную часть планеты в хаос. Тем более что в этом регионе их интересы не просто сходятся, но порой и сталкиваются.

– Настороженность вызывает и отсутствие в исламе клерикальной корпорации, Церкви, иерархической системы, за которую можно было бы «зацепиться» при выстраивании политических технологий.

– Ислам категорически отрицает ростовщичество во всех его формах, то есть экономику, построенную на ссудном проценте, на финансовых спекуляциях. Тем самым он противопоставляется всей глобальной экономической системе.

Между тем процессы глобализации имеют для исламского мира и некоторые позитивные стороны.

– Только сейчас ислам фактически стал поистине глобальной религией, а понятие исламского мира в определенной степени оторвалось от географического измерения. Важность этого заложена в самой концепции миропорядка ислама[11]. Вместе с этим и политическая доктрина ислама, наверное, впервые в истории, получает столь широкие возможности для своей реализации, так как она адресуется глобальному пространству, а не национальному государству, в рамках которого на протяжении XX в. действовали исламские политические движения.

– Под воздействием глобализационых процессов формируется новая идентичность мусульман и вытекающая из нее политическая идеология[12]. Сейчас почти в любой точке исламского мира (прежде всего в этой связи надо говорить о США, Западной Европе и в некоторой степени Малайзии) можно встретить эдаких «новых мусульман», «новых улемов»[13], проникнутых веберовским «духом капитализма», строго придерживающихся духа и буквы ислама, но при этом способных вести активную деятельность адекватно современной западной политической системе. Их сознание характеризуется глобальностью и неприятием традиционалистских форм исповедания религии. Они настроены на критическое осмысление мусульманского и западного наследия, в равной мере будучи хорошо осведомленными и том, и о другом. Эта категория людей может внести существенный вклад в изменение лица мусульманских стран и диаспор, и в целом всего мира, в XXI в. Таким образом, происходит переход количественного роста исламского политического движения в XX в. в качественный[14].

– Выходящие на лидирующие позиции в исламском мире мусульманские диаспоры стран Запада[15], которые появились и развились благодаря процессам глобализации, демонстрируют способность сформулировать адекватный ответ ислама на современные вызовы. Эта среда представлена достаточно большим количеством (по крайней мере со странами зоны распространения ислама) высокообразованных[16] в соответствии с западными стандартами активных мусульман, знакомых с реалиями жизни на Западе и способных критически осмыслить с позиций ислама наследие западной культуры и философии[17]. Если для иммигрантов «первой волны» наиболее значимыми были экономические вопросы, то для их детей и внуков характерен повышенный интерес к вопросам веры и идентичности, языку, культурному наследию. Сегодня эти меньшинства активно действуют в сфере образования, в местной администрации, политике, имеют свои СМИ[18].

– К традиционным центрам зоны распространения ислама в лице некоторых арабских государств, Ирана и Пакистана добавляются мусульманские страны Юго-Восточной Азии (особенно можно выделить Малайзию), увеличившие свой вес за счет экономического участия в процессах глобализации. Под воздействием и в результате глобализационных процессов не исключена и активизация региональной интеграции арабо-мусульманского мира, усиление голоса тюрко-мусульманского мира, российской мусульманской общины в исламском мире, а также общая интеграция исламского мира на новых принципах[19].

– Наряду с давлением активизировалась геополитическая борьба за звание «лучшего друга ислама»[20]. Все без исключения мировые центры силы хотели бы заручиться поддержкой стран зоны распространения мусульманской религии в обостряющейся конкуренции на мировой арене. Особенно тут выделяется ЕС, который через свои мусульманские диаспоры налаживает контакты в странах распространения ислама, в том числе с оппозиционными и радикальными группами[21]. Со своей стороны, исламский мир также ищет союзников в лице различных акторов. Чего стоит определенный поворот в сторону Москвы Саудовской Аравии, имевшей в 90-е годы XX в. массу проблем с РФ из-за событий на Северном Кавказе[22], а также многолетнего стратегического партнера США, рассматривавшего их в годы «холодной войны» как «территорию договора» в противовес СССР, считавшегося «территорией войны»[23].

– Глобализация ведет к большей открытости, модернизации, либерализации, интеграции в мировое сообщество, научно-техническому развитию, культурному обогащению и развитию диалога с внешним миром мусульманских стран.

– Под воздействием процессов глобализации усилились культурные, идеологические, социально-экономические связи народов исламского мира, идет формирование у мусульман транснационального политического самосознания; сегодня ни одна мусульманская страна или община не может игнорировать то, что происходит в мире, а уже тем более по соседству; идет интенсивное осмысление актуальных мировых проблем, возросло число и качественный уровень международных неправительственных исламских организаций, в том числе молодежных и женских, оказывающих мощное влияние на развитие ислама как религии и ее политической доктрины, на выработку мусульманской идентичности в новых условиях[24]. Благодаря появившимся последнее время качественным панарабским электронным СМИ[25], использующим опыт и достижения западной журналистики, которые, впрочем, смотрят представители всего исламского мира, так как арабский язык во многом остается языком межнационального общения всех мусульман, идет формирование общего культурно-информационного, идеологического и теологического (сближение мазхабов) пространства[26]. Таким образом, интеллектуальная исламская революция происходит сегодня во многих частях мусульманского мира, в том числе в мусульманских сообществах Европы. И ее осуществляют не террористы, а общественные активисты и проповедники[27].

– Банки и компании, ведущие свою деятельность в соответствии с нормами Шариата, одними из первых начали выработку механизмов включения в мировую экономику. Сегодня[28] в исламский банкинг активно включились мировые финансовые структуры, не опасаясь того, что ислам запрещает процентный кредит[29].

– Также о влиянии глобализации на мировое мусульманское сообщество говорит тот факт, что все больше литературы, как сугубо религиозной, так и по другим темам, выходит на английском, языке глобализации и Интернета. Примечательно в этой связи также такое явление, как Islam frankofon, то есть франкоязычный ислам, сообщества и организации испаноязычных мусульман. Интернет же вообще можно сегодня признать основным средством пропаганды ислама, в том числе его политической идеологии, в мире. Так, только одним проблемам мусульманок посвящено около 100 тысяч сайтов[30].

– Национальные языки мусульманских народов под воздействием глобализационных процессов становятся в один ряд с арабским, персидским и урду, которыми в основном оперировали ранее исламские теологи и мыслители. В этой связи известный малайзийский богослов Мухаммад Накиб аль-Аттас даже ввел специальное понятие мусульманского языка, под которым он понимает «внедрение базового словаря терминологии ислама в языки народов, его исповедующих»[31].

Между тем пока массовое сознание исламского мира воспринимает глобализацию крайне негативно. Все разговоры о ней считаются, как правило, прикрытием стремления правящих кругов Соединенных Штатов и других стран Запада навязать всему человечеству, и в первую очередь мусульманам, мировой порядок в угоду собственным интересам. Направленные же в отношении исламского мира мероприятия типа операции в Афганистане и Ираке, поддержка США Израиля, причисление ряда мусульманских стран к «оси зла» расцениваются не иначе как «война против ислама», а иногда в широких народных кругах и как новый «крестовый поход».

Политически активным элементам исламского мира США, и Запад в целом, кажутся, как правило, главным препятствием на пути к возрождению мусульманской цивилизации, главным покровителем социально отсталых и коррумпированных элит или пособником тех держав, которые пытаются увековечить либо восстановить полуколониальный статус тех или иных мусульманских народов. В академических же и политических кругах в мусульманских странах многие убеждены в том, что США в своей политике по отношению к исламскому миру руководствуются концепцией о «столкновении цивилизаций»[32]. Там также считают, что исламская политическая модель, ставящая во главу угла веру, на ценностном уровне противостоит неолиберальной модели, провозглашающей приоритетом способность зарабатывать.

Вместе с тем многие в исламском мире полагают, что исторические корни глобализации кроются в колониальном прошлом и именно поэтому движущие силы современной цивилизации находятся на Западе[33]. Исламский мир видит себя проигравшим в результате глобализации и полагает, что именно ему приходится расплачиваться за все достижения других.

В рамках доминирующей в мире англо-американской модели большинство мусульманских стран, или, точнее, многие миллионы их жителей, не видят, не чувствуют решения своих повседневных тяжелейших проблем. Многих мусульман возмущает «макдонализация» и «кокаколализация» культуры, которая уничтожает местные традиции. Не удалось избежать этой участи даже Мекке – святому городу ислама. Зачастую ненависть к Америке и Западу вызвана даже не военным присутствием в мусульманских странах, а именно такими фактами[34].

В ответ на это в исламском мире, с одной стороны, растут консолидация (пока в основном на низовом уровне) и нестабильность. И тому, и другому способствует авторитарный и коррумпированный характер режимов в большинстве мусульманских стран, что является серьезным отходом от мусульманских норм.

В сложившейся ситуации, что вполне естественно, люди обращаются к политической идеологии ислама, которая сама трансформируется под современные реалии. В этих условиях ислам становится не только интегратором теряющей равновесность социетальной системы, то есть фактором поддержания ее внутренней солидарности, но и ответом цивилизации на угрозу своему существованию. Ответ же на вопрос, почему в конкретных мусульманских сообществах начинает преобладать то или иное понимание ислама, кроется не столько в самой религиозной традиции, сколько в интересах и нуждах тех, для кого язык ислама становится единственно возможным ответом на вызовы времени, то есть современности[35].

Поэтому чем больше будет внешнее давление в любых формах, тем сильнее будет оппозиция в лице ислама. Усиливаются халифатистские тенденции, то есть стремление к возрождению общемусульманского государственного образования, построенного по принципам Шариата[36].

Исламские идеи сегодня выражают надежды самых широких общественных слоев и в этом смысле не могут не быть продуктивны. В этой связи, что, наверное, неизбежно, появляются крайне радикальные и экстремистские формы реакции[37], к которым порой пытаются свести всю сложность феномена адаптации исламского мира к процессам глобализации[38]. Зачастую международный терроризм пытаются представить как ответ исламского мира на глобализацию, как бунт варваров, мракобесов, «новых луддитов» против прогресса и цивилизации.

Экстремизм под исламскими лозунгами зачастую анализируется вне общесистемного контекста, в пропагандистском ключе, а уровень обсуждений при насыщенности научной терминологией не выходит за пределы заданных границ. Одновременно действует принцип негласного табу на те или иные темы, которые как раз и должны были бы оказаться предметом научного интереса.

На наш взгляд это, во-первых, непродуктивно для науки, так как уводит в сторону от существа проблемы, а во-вторых, игнорирует целый пласт авторитетных исследований по проблемам терроризма и экстремизма под исламскими лозунгами, обосновывающих тезис о том, что международный терроризм в его современном виде является прежде всего инструментом политики ведущих мировых акторов, а также средством разрешения внутриэлитных противоречий в тех или иных странах[39].

Корни же проблемы международного терроризма, скорее, надо искать в сущности современного международного порядка. Во второй половине XX в. ведение открытых войн, которые, по выражению прусского генерала военного писателя Клаузевица, есть средство продолжение политики, стало затруднительным благодаря развитию международного права, международных институтов, многочисленных международных договоров и т. д. Но серьезные противоречия между государствами сохраняются и даже нарастают. А в последнее время к государственным акторам добавились еще и другие активные игроки на мировой арене. Все это привело к повышению роли ранее считавшихся второстепенными факторов мировой политики, как, например, экономическая блокада, информационная война, а также теракты, которые в основном являются методом решения конфликтов на мировой арене между ведущими силами. С другой стороны, фактор терроризма зачастую становится инструментом внутренней политики, используемый в качестве инструмента провокации для разрешения внутриэлитных противоречий, когда прямое насилие, подавление политических противников и репрессии в условиях распространения демократии, гласности и прав человека затруднительно. Хотя с полной достоверностью говорить о роли наиболее сильных в мире спецслужб в международном терроризме нельзя по причинам отсутствия засекреченной информации в открытых источниках, но с большой долей уверенности мы можем утверждать, что прежде всего международный терроризм способствует стратегической линии ведущих акторов мировой политики.

Тем не менее проблему экстремизма и терроризма в мусульманской среде отрицать нельзя. Но очевидно, что она во много раз преувеличена и ей приданы не присущие ей качества и характеристики. В любом случае важно учитывать, что экстремизм есть пусть ложная, но попытка самореализации, достижения субъектности, выхода из кризиса. Удержать если не всех, то многих от такой попытки можно, если добиться подвижек в общественном мнении в сторону ненасилия и предоставить возможность политического выбора. Но это требует политической воли как от Запада, так и от правящих элит мусульманских стран.

Вместе с тем в результате действий международного терроризма (этому, конечно, способствуют и другие факторы, как, например, нелегальная и массовая миграция мусульман в развитые капиталистические страны) исламофобия стала серьезной проблемой практически во всем мире[40]. Ислам и его последователи зачастую, в основном через СМИ, а во многом благодаря заявлениям крупных политических деятелей, превращены в объект ненависти, в сторону которого канализируется социальный негатив. Под прикрытием этого происходит наступление на гражданские права и свободы в различных странах. Как крайне негативное явление это подмечает З. Бжезинский[41]. Он пишет, что «на экранах ТВ в домах американцев… ислам, арабы и терроризм органически неотделимы друг от друга», что, по его мнению, несет серьезную опасность и вред не только американской, но и глобальной безопасности.

Но, помимо крайне негативной реакции исламского мира на глобализацию, есть попытки критически осмыслить этот процесс и дать на него свой концептуальный ответ. С недавнего времени они активизировались – проводятся конференции, выходит соответствующая литература, есть попытка ответить на глобальные проблемы человечества, но говорить о бурном развитии в этом направлении, на наш взгляд, еще рано, хотя определенная тенденция в формировании политического самосознания уже прослеживается[42]. И именно это, по нашему мнению, постепенно перерастая в бурный процесс, окажет решающее значение на исламский мир в ближайшие десятилетия.

Иными словами, нынешняя противоречивая глобализация наряду с поглощением и растворением исламского мира имеет и обратный парадоксальный эффект. Она стимулирует пробуждение и модернизацию исламского мира на основе собственной идейно-теоретической базы, оцененной в контексте современности, через формирование нового глобального политического самосознания, ментальности и идентичности мусульман.

В качестве итога к главе важно отметить то, что как бы ни планировали различные теоретики, некоторые неожиданные эффекты глобализации предугадать оказалось невозможным. Вряд ли еще 15 лет назад кто-то предполагал, что этот процесс, вместо того чтобы «переварить» исламский мир, вдохнет в него новую жизнь и будет стимулировать его самоопределение на собственной ценностной базе. Этот процесс приобретает еще большую интенсивность под воздействием внешнего вмешательства.

Благодаря глобализации исламский мир, на наш взгляд, приобретает возможность добиться своего права на равное участие в решении мировых проблем. Формирование политического самосознания, которое соответствовало бы принципам ислама и было адекватным современным вызовам, становится именно тем элементом в процессе пробуждения мирового мусульманского сообщества, который позволит ему выступить ответственным и уважаемым партнером других акторов международной политики.