Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
Ислам в современном мире №1 (2005)
20.05.2008

З. М. Абдулагатов,
зав. отделом социологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (Махачкала)

ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ ДАГЕСТАНЦЕВ О РЕЛИГИОЗНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Одной из сложных и дискуссионных проблем современных общественных отношений является вовлеченность религиозных структур в политические процессы, происходящие в стране.

Ислам изначально является политизированной религией. Вопросы власти для него были всегда важными, поскольку в отличие от иных, мусульманская религия настаивала на определенном образе жизни, охватывающем все аспекты жизнедеятельности человека. Как выражал эту точку зрения известный духовный лидер мусульман Ирана Хомейни: «… эта божественная вера не ограничивается только правилами поклонения Всевышнему и моральным заповедям. Всем должно стать ясно, что Ислам пришел для правления. В Исламе есть законы и установления, которые могут управлять всеми делами общества. Политичность Ислама в том, что политика присутствует во всех исламских делах — даже в намазе»[1].

Проявление политической деятельности в религии неоднородно. Но в каждом отдельном случае это есть стремление внести религиозные догмы во взаимоотношения людей, во все сферы их деятельности через общественные, государственные структуры.

Под политическим Исламом — одной из форм религиозной политической деятельности — в условиях Дагестана обычно имеют в виду деятельность дагестанских ваххабитов (салафитов), или, как сами они называют себя, джамаатов. Экстремистские направления политического Ислама в настоящее время достаточно интенсивно изучаются. В то же время несколько в тени остаётся легитимная политическая деятельность партий, союзов, движений, руководствующихся религиозной идеологией, преследующих конфессиональные цели и при этом ссылающихся на потребности рядовых верующих. Недостаточно изучается политическая деятельность официальных религиозных структур — Русской Православной церкви (РПЦ), Духовных управлений мусульман, отдельных их представителей. Данная статья посвящена главным образом исследованию общественного мнения дагестанцев о политической деятельности официальных религиозных структур, сравнению соответствующих воззрений дагестанцев с результатами опросов в других регионах России — в Москве и Казани. Под официальными религиозными структурами в данном тексте понимаются религиозные структуры, признаваемые и поддерживаемые государством.

Организация политических партий, движений, союзов является одной из распространенных форм религиозной политической деятельности в Республике Дагестан (РД), да и в РФ в целом. Среди первых, кто развернул свою политическую деятельность в РД, можно назвать Общероссийское мусульманское общественное движение (ОМОД) «Нур», Союз мусульман России, Исламская демократическая партия Дагестана[2]. С 17 мая 2001 года официально действует Исламская партия России (ИПР), которую возглавляет наш земляк Магомед Раджабов.

Вопрос об организации общероссийской партии мусульман поднимался в РД еще во второй половине 90-х годов прошлого века. Организация партии давала бы возможность мусульманам более активно влиять на политические процессы в стране через органы законодательной власти как на региональном, так и на федеральном уровнях.

Необходимо отметить, что политическая деятельность религиозных структур в России во многом связана с острой межконфессиональной и внутриконфессиональной конкуренцией, которая выражается в остром соперничестве между лидерами российского Православия и Ислама: РПЦ стремится к особому статусу в отношениях с государственными структурами, а мусульмане, ссылаясь на Конституцию РФ, протестуют против религиозной монополии в светском государстве. Достаточно напряженными в то же самое время остаются отношения и внутри разделенной исламской уммы России, в которой борьба различных центров временами накаляется до предела.

 Характер проблем, выдвигаемых в этой борьбе на первый план, определяется в настоящее время не общими социально значимыми потребностями, а конфессиональным эгоизмом, выражающимся в борьбе за умы и сердца людей, за максимальное влияние на массовое сознание, а также в стремлении конфессиональных сообществ максимально приблизиться к государству.

 Учитывая острый характер конкуренции конфессиональных сообществ в сфере воздействия на общественное мнение для достижения политических целей, представляется важным выяснить отношение различных категорий населения к внедрению религиозных лозунгов в политическую практику, а также к возможной политизации религиозных чувств индивидов. Для этого был проведен соответствующий социологический опрос. В связи с политической деятельностью конфессиональных структур и отдельно духовных лиц в анкету социологического опроса был включен ряд вопросов. В частности вопрос: «Как Вы считаете, допустима ли политическая деятельность для церкви (мечети, духовного управления)?».

Основная масса ответивших на вопрос — 63,4 % имеют отрицательное отношение к политической деятельности религиозных организаций. Эта позиция совпадает с соответствующим положением Закона. 23,6 % считают такую деятельность возможной. По горной, предгорной и равнинной зонам Дагестана (в условиях имеющих между ними социально-экономических, культурных диспропорций важно рассматривать их отдельно) особых отличий в ответах на данный вопрос не оказалось.

 Учитывая тот факт, что в социологической выборке большинство составляют верующие (79%), то данная картина в основном характеризует их мнение. В связи с этим необходимо отметить, что неверующие респонденты, более чем верующие, склонны к отрицанию возможности политической деятельности религиозных организаций — 78,3 % против 62,3 % у верующих.

Социально-демографический портрет дагестанца, который одобряет политическую деятельность религиозных организаций, сформированный на основе проведенного опроса, выглядит следующим образом: это молодой человек в возрасте до 29 лет со средним, реже со средним специальным образованием, верующий, молящийся ежедневно, по профессии рабочий, предприниматель или студент, чаще всего мужчина. Среди значимых показателей следует указать на различие в позициях верующих и неверующих: верующие почти в три раза больше, чем неверующие допускают возможность политической деятельности мечетей, духовных управлений (26,8 % против 9,8 %).

Социально-демографический портрет дагестанца, который отрицательно относится к политической деятельности религиозных организаций несколько иной: это человек старше 29 лет (наибольший показатель у пенсионеров — 78,3 %) с высшим или с неоконченным высшим образованием, неверующий, по социальному положению безработный, домохозяйка, служащий (93,3 %; 81,8 %; 70,3 % соответственно).

Несмотря на заявления о не участии в деятельности политических партий, опрос, проведенный в ДУМД, показал, что участие в такого рода деятельности ДУМД одобряет: 53,8 %– за; 0 % — против; 30,8 % — затруднились ответить. Для сравнения: опрос среди православных, проведенный в Махачкалинском кафедральном соборе, показал, что махачкалинские православные не одобряют участия церкви в политике. 78,3 % — против; 4,3 %– за. Наиболее противоречивой группой в ответах на данный вопрос оказались студенты: 42,9 %– за; 44,6 % — против; 10,7 % — затруднились ответить.

 Как показал сравнительный анализ результатов опросов в Казани, Москве и Дагестане, преобладающее большинство опрошенных (65,5%) высказались против политической деятельности духовенства, за — 24,0%. Наиболее решительны в этом отношении общественные мнения Казани и Дагестана: 67,7% и 63,4% соответственно сказали «Нет» политической деятельности церкви, духовных управлений. Нужно отметить, что эта позиция сильнее выражена у российских православных, особенно у православных Дагестана и Казани — 78,3% и 73,3%.

 В опросе респондентам был предложен вопрос о возможности участия духовенства, как частных лиц, в политике. Ответы на вопрос представлены в следующей диаграмме.

Диаграмма 1

Распределение ответов на вопрос: «Как Вы считаете, допустимо ли чтобы представители духовенства, как частные лица, занимались политической деятельностью?» (%). Дагестан.

 Особых различий по географическим зонам РД, противоречащим распределению ответов в общей выборке, по данному вопросу, нет. В ответе на данный вопрос верующие в три раза чаще, чем неверующие, ссылались на разрешение церкви (духовного управления) — 22,4 % против 7,3 %. Неверующие более категоричны в запрете на политическую деятельность в частном порядке — 61,0 % против 39,9 % у верующих.

Как показывают приведенные выше результаты опроса, при всех региональных нюансах, общественное мнение в целом не поддерживает стремление к политической деятельности ни религиозных организаций, ни отдельных духовных лиц, занимающихся политикой в частном порядке. Это мнение превалирует вопреки реальным политическим процессам, в которых дагестанский Ислам, так же, как и российский в целом, активно участвует в форме общественных движений и партий.

В связи с тем, что наибольшую поддержку в своей политической деятельности религиозные организации и отдельные их представители находят преимущественно у молодежи, можно предположить, что со временем данные настроения в обществе усилятся, хотя и не исключено, что позиция молодежи — это «детская болезнь», которая пройдет в процессе дальнейшей социализации. Как показывают опросы по Дагестану, данные о высоком проценте верующих среди молодёжи, опираются на их заявления, но не подкреплены соответствующим уровнем мусульманского сознания[3].

При обсуждении данного вопроса нельзя не учесть того, что в мусульманской религии нет запрета на политическую деятельность для представителей ее духовенства, в то время как Русская православная церковь наложила запрет на политическую деятельность своего духовенства. Это обстоятельство можно признать одной из причин более жесткого отрицания дагестанскими православными, по сравнению с мусульманами, возможности политической деятельности для церковных институтов. Лидеры российского православия также неоднократно заявляли о такой позиции церкви. В связи с выборами в Госдуму РФ эта позиция была высказана одним из авторитетнейших представителей РПЦ митрополитом Кириллом: «Церковь не должна поддерживать какую либо партию, потому что Церковь — общее пространство для разных взглядов. И если Церковь будет отождествлять себя с одной из партий, то она станет политически врагом для другой партии»[4].

В опросе был задан вопрос о том, насколько православное духовенство соблюдает запрет РПЦ на политическую деятельность. Распределение в общей выборке представлено в следующей диаграмме.

Диаграмма 2. (% /).Дагестан

Среди мусульман позицию «нет, не соблюдается» отметили более пятидесяти процентов ответивших на вопрос, среди православных — 39,1 %. Позицию, «Да, соблюдается» — соответственно 8,5 % и 34,8 %. Несмотря на различия в оценках мусульман и православных, очевидно, что и те и другие считают политическую деятельность присущей для РПЦ. В общей выборке — Москва, Казань, Дагестан — на несоблюдение этого запрета указали 52% опрошенных. Причём, среди православных, ответивших «Нет» — 43,7%, «Да» — «21,2%», среди мусульман — 56,0% и 9,6% соответственно.

Эти оценки имеют под собой реальные основания. Алексий II, Патриарх Всея Руси, неоднократно заявляли о государствообразующей роли РПЦ, о том, что именно православие является идеологией России. В связи с этим лидеры мусульман неоднократно выражали свое недоумение и недовольство, ведь как сказано в статье 13 Конституции Российской Федерации, «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». На уровне российских элит эта истина осознается, хотя и не всеми признана. На уровне массового сознания ситуация выяснялась следующим вопросом анкеты.

Диаграмма 3

Распределение ответов на вопрос: «Как Вы отнеслись бы к тому, что Русская православная церковь имела бы особый статус в церковно-государственных отношениях в России?» (%).Дагестан.

В ответах на данный вопрос наблюдается самая большая, среди всех включенных в анкету вопросов, дистанцированность мусульман и православных России. Среди трёх регионов опроса наибольшая — в Дагестане. Если в Москве и Казани к возможности приобретения РПЦ особого статуса положительно отнеслись 25,6 и 25,3 % соответственно, то в Дагестане — 60,9%. Тем не менее, было бы не верно разделять респондентов в связи с ответами на данный вопрос, укладывать полностью в примитивную оппозицию «христиане — мусульмане». Ввиду этого, в ответах на данный вопрос, мы не можем с уверенностью говорить о том, что приведенные различия имеют исключительно конфессиональное происхождение. Многие современные социально-политические процессы облечены в конфессиональные формы. Религиозное подчинено интересам политических, в том числе этнополитических целей. Вопросы особого статуса РПЦ в отношениях к государству выходят за пределы ее чисто конфессиональных интересов и роли в обществе и приобретают политическое значение, которое будет иметь последствия для иных конфессий и связанных с ними этнических групп России.

Одним из актов конфессионально-государственной, политической деятельности РПЦ явилось благословение начала боевых действий против незаконных вооруженных формирований на Северном Кавказе в 1999 году. Этот акт сам по себе трудно уместить в рамки конституционного положения (ст. 14) об отделенности религиозных объединений от государства. Создаётся впечатление, что РПЦ захотела практически реализовать таким образом свои притязания на государственную идеологию России. Дагестанским респондентам было предложено оценить данную ситуацию, что и нашло отражение в следующей ниже диграмме.

Диаграмма 4

Распределения ответов на вопрос: «Как Вы оцениваете факт благословения Русской православной церковью антитеррористической войны на Северном Кавказе?» (%/). Дагестан.

Сравнение ответов мусульман и православных на данный вопрос подтверждает сделанный выше вывод об отрицательных последствиях для этноконфессиональных отношений в России стремлений РПЦ иметь особый статус среди Российских конфессий (см. табл. 1).

Таблица 1

Распределение ответов верующих на вопрос: «Как Вы оцениваете факт благословения Русской православной церковью антитеррористической войны на Северном Кавказе?» по религиозной принадлежности (% ). Дагестан.

Возможные ответы

/

Представители конфессий

Не одобряют, так как это отрицательно повлияет на межэтнические и межконфессиональные отношения

Одобряют, так как это в конечном итоге способствует стабилизации обстановки на Северном Кавказе

Одобряют, так как православная церковь защищает законные интересы русского населения на Кавказе

Затрудняюсь ответить

Что другое (Напишите пожалуйста)

Православные

17,4

39,1

34,8

8,7

0,0

Мусульмане

50,6

19,6

5,1

19,0

3,2

Общее

48,4

20,9

7,1

18,3

2,9

 Сравнение данных таблицы 1 и диаграммы 4 показывает, что среди верующих процент отрицательно относящихся к инициативе РПЦ меньше, чем в общей выборке. Действительно, данную точку зрения среди неверующих поддержал 61,0 % опрошенных, т. е. на 12,6 % больше, чем у верующих. Больший протест в отношении политической акции РПЦ со стороны неверующих можно предположительно объяснить тем, что: а) неверующие, в отличие от верующих, возражают против вмешательства церкви в светскую жизнь, придания конфессионального оттенка событиям[5]. В позиции неверующих есть протест по отношению к возросшей за последние 10 лет роли религии в жизни общества; б) неверующие также понимают, что принятие РПЦ позиции одной из политически противоборствующих сторон, даже с целью стабилизации положения, может лишь усложнить ситуацию.

Отсутствие запрета на политическую деятельность в мусульманской религии еще не означает, что мусульманское население автоматически считает результаты такой деятельности социально положительными. Вопрос состоит и в том, что Ислам в РФ многолик: Ислам фундаменталистский, Ислам политический, Ислам экстремистский, Ислам различных мазхабов, Ислам, развернувший свою политическую деятельность в мусульманских регионах за право быть ведущей идеологией, Ислам, претендующий на роль единственно истинный религии и добивающийся конфессиональной исключительности во всей территории России и др. Из всего многообразия форм политического влияния Ислама в социологическом опросе были оценены два: а) политическая деятельность официального мусульманского духовенства; б) деятельность так называемых ваххабитов (исламских джамаатов).

Респондентам был задан вопрос о последствиях конфессионального права мусульманского духовенства на политическую деятельность.

Диаграмма 5

Распределение ответов на вопрос: «В мусульманской религии нет запрета на политическую деятельность представителям ее духовенства. Как Вы считаете, оказывает ли это положительное влияние на общественную жизнь?» (%). Дагестан.

Нужно учесть, что в этом вопросе не было должного баланса положительных и отрицательных оценок (два положительных, один отрицательный). Тем не менее, политическая деятельность мусульманского духовенства не нашла ожидаемой положительной оценки у респондентов. Отрицательные оценки по данной позиции наиболее выражены у лиц старше 29 лет — 46,8 %, с высшим, неполным высшим образованием — 41,2 %, у неверующих — 58,5 %. Даже у верующих безусловная положительная оценка политической деятельности мусульманского духовенства нашла лишь у 25,9 %.

По географическим зонам Республики Дагестан положительная оценка политической деятельности духовенства распределена следующим образом: Горы — 39,8 %, Предгорье — 24,1 %, Равнина (только сельские районы) — 15,4 %. Эти цифры соответствуют заявлениям лидеров ИПР, что жители горных районов Дагестана наиболее активно идут в ее ряды.

Для создания полного представления о том, каким образом общественное мнение РД оценивает политическую активность религиозных лидеров, представляется целесообразным рассмотреть вопрос об отношении общественного мнения данной республики к проблеме введения так называемого исламского правления, т.е., в том числе к имплементации норм шариата к современным условиям развития Дагестана.

Еще в 2000 году, в ходе социологического опроса[6], респондентам был задан вопрос о том, хотят ли они, чтобы Дагестан стал исламской республикой. Были получены следующие результаты. Равнина (сельская местность): «против» — 87,9 %, «за» — 8,1 %; предгорье (сельская местность): «против» — 53,3 %, «за» — 42,2 %; горы: «против» — 74,3 %, «за» — 18,6 %; города: «против» — 83,3 %, «за» — 13,4 %. В итоге по Дагестану: 76,6 % — «против», 18,2 % — «за».

Беседы с отдельными духовными лицами показали, что, по их мнению: «Дагестан еще не созрел для исламской республики». Но это не означает, что мусульманское духовенство республики отказалось от идеи исламизации общественной жизни. Несмотря на отсутствие официальных заявлений по этому поводу это касается процессов исламизации системы государственного образования, постепенного введения шариата в различные сферы общественной жизни. Масштабная программа исламизации республики предполагает фактический отказ от принципов светского государства. ДУМД сознает, что сегодня их идея исламского государства не будет поддержана общественным мнением.

В основе исламского государства лежат нормы шариата — исламского права. Они никогда полностью не отходили от сознания дагестанского верующего, который в своей жизненной практике эпизодически обращался к его положениям. Как утверждают руководители ДУМД, и с ними надо согласиться, многие дагестанцы фактически следуют установлениям шариата в сфере семейных, земельных и хозяйственных отношений, особенно в горной зоне. Тактика, духовенства в вопросах шариата прослеживается в том, что не сам шариат в целом, а отдельные нормы, извлеченные из него, преподносятся как жизненная потребность дагестанцев. Пропаганда идей шариата активно ведется и отдельными светскими учеными[7].

Постепенное введение шариата в различные сферы общественной жизни ДУМД видит через «постепенное интегрирование шариатских норм в законодательную базу Дагестана», прежде всего в области гражданского права[8]. В числе наиболее зримых направлений исламизации наблюдатели указывают: а) объявление пятницы выходным днем; б) корректировка государственной символики, атрибутики в соответствии с требованиями Ислама; в) убой мяса и птицы по шариату, а также установление системы «халалного» питания для военнослужащих — мусульман в армии; г) ограничение торговли алкоголем и эротическими изданиями; д) обеспечение условий для ношения женщинами исламской одежды[9] и др.

Официальное духовенство выступало за легальные парламентские методы исламизации Дагестана, через выборы в Народное собрание РД 61 достойного депутата из 121, чтобы они, как говорил муфтий С. Абубакаров, мирно решали проблему «исламской направленности» Дагестана[10]. Духовенство РД добивается повышения политико-правового статуса ДУМД и муфтия, чтобы они могли принимать участие в назначении некоторых министров (образования, культуры, социального обеспечения), а также в принятии важных государственных решений. При этом утверждается, что если духовенство наберет силу и «их слову будут следовать», они не будут отстранять «начальников» от их должностей (шейх Саид–Афанди Чиркейский). Официальное духовенство предпочитает играть роль группы давления, добивающейся реализации своих корпоративных интересов[11]. Но это пока. Неизвестно, какие цели будут преследоваться после достижения сегодняшних.

В социологическом исследовании 2002 года вопрос, связанный с шариатом, задавался в разрезе его влияния на социальные конфликты. Результаты опроса нашли отражение в диаграмме 6.

Диаграмма 6

Распределение ответов на вопрос: «Как Вы считаете, снизится ли уровень конфликтности на Северном Кавказе, если народы, исповедующие Ислам, перейдут от светских законов к нормам шариата?» (% ). Дагестан.

 Ответ на тот же вопрос по возрастным группам представлен в следующей таблице.

 Таблица 2. (% )

Ответы 

Да 

Нет 

Затрудняюсь ответить 

До 20 лет

39,1 

50,0 

8,7 

От 20 до 29 лет 

26,0  

59,0  

16,0

От 29 до 49 лет

17,0

71,0 

11,3 

От 49 до пенс. возраста 

12,5  

73,8

12,5 

 Наибольшее неприятие шариата как фактора стабильности наблюдается в таких государственных структурах как Министерство по национальной политике, информации и внешним связям — 90,9 %, и правовом управлении Госсовета РД — 83,3 %. В противовес им в духовных структурах РД наблюдается противоположное мнение. Положительное влияние шариата на стабильность в обществе среди представителей ДУМД и Исламского университета им. Имама Шафии отмечают 75 % опрошенных (против — 8,3 %). Это — линия разлома в противостоянии светского и религиозного, может быть самый главный из спорных пунктов их взаимоотношений. И, как показывают данные диаграммы 6 и таблицы 2, общественное мнение дагестанцев не поддерживает стремление духовных лиц возродить былое влияния шариата даже с надеждой на спасительную стабильность.

Полученные результаты находят своё косвенное подтверждение и в ответах дагестанских респондентов на вопрос, о влиянии процессов религиозного возрождения на стабильность в обществе.

 Диаграмма 7

Распределение ответов на вопрос: «Как Вы считаете, способствуют ли стабильности российского общества процессы религиозного возрождения?». (%). Россия .

 Сравнивая результаты опросов в разных регионах страны, необходимо отметить, что наиболее высокая оценка роли религиозного возрождения в стабилизации российского общества выражена в позиции москвичей, где 48 % считают, что религия способствует стабильности общества, а 27 % — частично способствует. В Казани этот показатель соответственно выражается в 33,9 и 44,6 %. В Дагестане оценка роли религии в данном аспекте оказалась самая низкая — 29,2 и 33,5 % соответственно.

 Отрицательное отношение массового сознания к политической деятельности религиозных структур, как показал опрос, не означает, что российский верующий отрицает возможность политических действий, связанных с удовлетворением своих вероисповедных потребностей. Несколько неожиданными для автора оказались ответы респондентов на вопрос о том, в каких случаях церковь, духовное управление могут отказать государству в повиновении. Как известно, социальные доктрины РПЦ и Совета муфтиев России в отдельных случаях предполагают мирное неповиновение верующих государству.

 Диаграмма 8

Распределение ответов на вопрос: «В каких случаях, по Вашему мнению, церковь (духовное управление) может отказать государству в повиновении?» (%). Россия.

 Инициатива РПЦ — она выразила её раньше, чем Совет муфтиев России — нашла наибольшую поддержку у мусульман Москвы. Наименьшую — у православных Дагестана. В общей выборке мусульмане России также выразили большую возможность неповиновения государству в связи с ущемлением религиозных свобод.

В другом опросе[12], проведённом отдельно по Дагестану, на вопрос «Должен ли верующий соблюдать все законы государства?», 56,5% опрошенных ответили: «Да, если законы не противоречат вере». Среди называющих себя убеждённо верующим этот показатель ещё выше — 68,8%. Эти результаты нужно считать закономерными: фундаментализм в мусульманском сознании России выражен сильнее, чем в других российских конфессиях.

Таким образом, опросы показали, что, общественное мнение мусульман и православных Дагестана, впрочем, как Москвы и Казани, в целом не поддерживает политическую деятельность религиозных организаций. Они также показали, что стремление духовных лидеров внедрить в общественную жизнь норм шариата не находит поддержки у рядовых граждан, в том числе у верующих. В то же время, как мусульмане, так и православные, считают возможным политическое действие — неповиновение государству — в случае проявления насилия в отношении их духовной жизни. Немаловажен для общественной и государственной жизни факт неодобрения общественным мнением особого статуса РПЦ в церковно-государственных отношениях России. Важно и то, что это мнение в целом поддержано и православными России.

Эти результаты показывают, что в российском обществе желают видеть религию как духовное явление, как духовную опору, а не как политическую силу. Насколько готовы к пониманию такой её роли духовные и светские лидеры?

Но основной результат данных опросов заключается даже не в этом. Он демонстрирует несостоятельность заявлений исламских экстремистов о популярности их лозунгов в среде мусульманских народов России и позволяет прогнозировать снижение интенсивности развития радикальных группировок в политическом пространстве нашей страны, что, в свою очередь, должно привести к стабилизации межэтнических и межконфессиональных отношений.


Примечаия:

[1] Имам Хомейни. Религиозное и политическое завещание. Палея. М., 1999. С. 40.

[2] В настоящее время не функционирует.

[3] Ханбабаев К. М. «Шариатизация» постсоветского Дагестана: мифы и реальность // Ислам и право в России. М., 2004. Вып.1. С. 175; Муртузалиев С. И. Современные тенденции теологизации системы образования и воспитания // Реалии и перспективы поликультурного образования в Дагестане. Махачкала, 2003 . С. 50

[4] Социальная концепция РПЦ шагает по России // «НГР» 10.10.2001 г.

[5] Лидеры РПЦ считают, что главный конфликт современности — это конфликт секулярной и религиозной модели цивилизации. Конфликт на Северном Кавказе — одно из его проявлений. См.: Право выбора. Новый взгляд на истоки религиозных конфликтов // НГР, 29. 11. 2002 г.

[6] Выборка состояла из 600 респондентов РД.

[7] Халидов Д. Ислам и политика в Дагестане: реформы  назрели // «Молодежь Дагестана», № 29, 24 июля 1998 г. Его же: В поисках достойной ниши // «АиФ Дагестан», № 32, 29 января 1998 г.

[8] Одна из последних идей такого рода — легитимизация многоженства в РД.

[9] Макаров Д. В. Официальный и неофициальный Ислам в Дагестане. М. 2000. С, 14–15. «Нурул Ислам», № 12, июль 1998 г.

[10] «Ас-Салам», № 13 (77).

[11] Макаров Д. В. Там же. С. 15.

[12] Дагестан, 2003, 484 респондента.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.