Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Исламоведение, политология, международные отношения
Ислам в современном мире №7 (2007)
24.04.2008
ИСЛАМ В ДИАЛОГЕ КУЛЬТУР

А. П. Шмелев,
к.и.н., доцент кафедры основ внешней политики и безопасности ФМО ННГУ им. Н.И. Лобачевского
О. Ю. Шмелева
к.и.н., доцент кафедры истории политических партий и общественных движений ФМО ННГУ им. Н.И. Лобачевского
(Н.Новгород)

Политико-культурная дифференциация России и проблема идентичности

«Плодотворная созидательная работа, в которой так нуждается наше Отечество, невозможна в обществе, находящемся в состоянии раскола, внутренне разобщенном. В обществе, где основные социальные слои, политические силы придерживаются различных базовых ценностей и основополагающих идеологических ориентиров… Одна из основных причин того, что реформы у нас идут так медленно и трудно, заключается именно в отсутствии гражданского согласия, общественной консолидации…»[1].

Вышеприведенное высказывание лидера Российской Федерации означает понимание российской политической элитой всей важности проблемы единения, консолидации многонационального и поликонфессионального государства. Проблемы поиска, выработки общегосударственной, надэтнической идеи, совокупности ценностных ориентиров общенационального характера. Основой данной политики может служить политическая культура России как совокупность исторически сложившихся ценностей, установок, опосредующих формы, модели поведения.

Политическая культура современной России — явление многоуровневое, полиструктурное. Специфика связана с существованием в рамках единого пространства страны особого уровня региональных субкультур, дифференцирующихся по уровню социально-экономического развития, типу политического поведения в них электората, особенностям массового сознания, степени лояльности власти, формам взаимоотношений с центром. Это дает основание некоторым исследователям говорить о «внутреннем расколе» политической культуры современной России, противоречивости ее сегментов. Для описания политических процессов, более глубинного раскрытия его содержания речь необходимо вести об отдельных субкультурах, в частности региональных.

Политические культуры многих стран представляют сочетание ряда субкультур (Германия, Италия, США). В России своеобразие ситуации состоит, во-первых, в том, что уровень противостояния здесь крайне высок; во-вторых, можно выделить такой фактор, как национально-территориальное наследие СССР; в-третьих, поликонфессиональный характер современной России имеет существенное влияние на процесс межнационального общения. Также в современной России существует особое понимание федерализма. Последний аспект, по мнению большинства исследователей, стал эволюционировать в начале 1990-х в направлении национального сепаратизма и политической децентрализации. Л.В. Поляков полагает, что «распад России на отдельные территории являлся следствием как реализации тезиса «федерация — территориальная форма демократии», так и массового разочарования (фрустрации) в реформах»[2].

В РФ регионы на протяжении 1990-х гг., особенно в первой их половине, выступали ведущим субъектом политического действия: активно участвовали в отстаивании местных интересов, зачастую в противовес интересам центра, принимая нередко форму открытого противостояния (Татарстан, Чечня), укрепляя для этого межрегиональные связи через создание всякого рода ассоциаций («Большая Волга», «Большой Урал», «Дальневосточная ассоциация»). Региональные элиты пытались консолидировать усилия на федеральном уровне, формируя коалиции. Главы «национальных» республик стремились продемонстрировать и центру, и «титульной нации» свою «суверенность». Это было проявлением слабости государства, которое превращалось в «асимметричную федерацию» — союз неравноправных субъектов.

Если обратиться к реалиям развития России в 1990-е гг., то современная российская Конституция, скорее представлялась, не Основным Законом, но перспективой, к которой должна была стремиться российская государственность. Как пример можно взять историю Республики Татарстан, достаточно долго жившей в рамках Декларации о государственном суверенитете Республики Татарстан от 30 августа 1990 г., постановления Верховного Совета Татарской СССР «Об Акте государственной независимости Республики Татарстан»» от 24 октября 1991 г. и Конституции Республики Татарстан и выступавшей по отношению к РФ как равноправный партнер[3]. Следует отметить, что договоры о разграничении полномочий субъекта федерации и центра, а чаще о льготах и преференциях региона были подписаны во времена Бориса Ельцина со многими субъектами РФ. Процесс приведения взаимоотношений субъектов и федерации к конституционным нормам начался уже при В. В.Путине[4].

В процессе утраты советских базовых элементов наднациональной, общегосударственной идентификации на первое место выходили территориальная, национальная принадлежность, вероисповедание. Именно этническая идентификация стала основой консолидации, этнополитической мобилизации населения в большинстве национальных образований Российской Федерации, порождая в свою очередь ряд проблем межнационального характера, заключавшихся в отношении титульных этносов к некоренному населению. Как следствие проявления этносепаратизма, межэтнические конфликты, вынужденная миграция, в определенных случаях переходящая в бегство. Ислам как система мировоззрения стал еще одним консолидирующим фактором, скорее, уже надэтнического характера. Например, в середине марта 1997 г. председатель парламента Турции М. Калемли в ходе своего визита в Азербайджан, Казахстан, Киргизию, Туркмению и Узбекистан активно пытался формировать «тюркский надпарламент»[5]. Народы, исповедующие ислам и проживающие на территории РФ, также входят в сферу интересов Турции. Близкую позицию занимал в середине 1990-х гг. Татарстан, стремившийся стать в свою очередь центром консолидации исламского населения России. Сочетание национальной и религиозной идентификации усиливало центробежные тенденции, фактически подменяя собой общегосударственный уровень.

Вышеозначенные тенденции отразились в полиструктурности политической культуры современной России, когда каждый из типов региональных субкультур демонстрирует свою иерархию ценностей, манеру поведения. Жители национальных образований — субъектов России — приверженность этатистским традициям, ориентацию на сильную личность, скептическое отношение к либеральным ценностям. Национальные регионы представляют собой анклавы с особой электоральной культурой, «заповедники» советской модели голосования. Отражением последней служит безальтернативность выборов, огромный разрыв между лидером гонки и его соперниками, патернализм (определяющая роль местного лидера), высокая степень управляемости электората. Причем десятилетие демократических преобразований не пошатнуло основ советской модели голосования. Регионы с достаточно широким распространением ислама также имеют ряд специфических черт, присущих всему исламскому миру. Для них характерно наличие сильной исполнительной власти, наделенной обширными полномочиями в ущерб законодательной[6]. Парламентаризм как система рассматривается далеко не в классическом его понимании, скорее, являясь системой авторитарного правления, опирающегося на поддержку лидера народом. Ядром политической системы, как правило, является «государство», в котором доминирующую роль играют бюрократический аппарат и силовые структуры.

Последние тезисы наглядно иллюстрирует ситуация в Татарстане. М. Шаймиев на протяжении длительного периода является бессменным политическим лидером, определяющим политический климат в республике, имеющий реальные рычаги манипулирования сознанием населения республики. В начале 1990-х годов, движимый сепаратистскими устремлениями и будучи не заинтересованным в диалоге с федеральной властью, Татарстан целенаправленно устранился от участия в думских выборах 1993 г., провалив явку на референдуме по принятию Конституции РФ (13,9 и 20% соответственно).

Конфликт, о котором речь шла выше, привел к децентрализации страны, утрате целостной политической культуры, угрозе потери, размывания общегосударственной идентичности. Подобные последствия заставили власть задуматься над консолидацией общества посредством укрепления вертикали власти, принять комплекс мер по воссозданию целостности страны. В.В. Путин в своем послании Федеральному собранию в 2000 г. по этому поводу признавал, что «у нас создано децентрализованное государство», что «в России федеративные отношения не достроены и неразвиты. Региональная самостоятельность часто трактуется как санкция на дезинтеграцию государства….» В начале 1990-х центр многое отдал на откуп регионам, но уже скоро власти некоторых субъектов федерации начали испытывать дефицит прочности центральной власти. «Власть на местах должна быть действенной. По сути, речь идет о собирании всех ресурсов государства с целью реализации единой стратегии развития страны». Исходя из этого, был взят курс на выстраивание единой вертикали власти, централизацию. Из Послания 2001 г.: «Сегодня можно сказать: период "расползания" государственности позади. Одним из наиболее важных решений прошлого года было создание федеральных округов. Деятельность полномочных представителей заметно приблизила федеральную власть к регионам»[7]. Политика централизации власти носила поступательный, поэтапный характер.

Политика централизации содержала меры по унификации идеологического пространства, в рамках которых была сформирована партия власти. Действия правящей элиты во многом опираются на опыт предыдущей эпохи, когда именно единство центральной и региональных элит в рамках КПСС определяло единство многонационального государства. «Единая Россия» достаточно быстро стала самым представительным общественно-политическим образованием, вобрав в свои ряды лидеров большинства субъектов Российской Федерации, что предопределило поддержку проводимого правительством курса. Особое внимание было уделено привлечению в ряды «единороссов» представителей политических элит национально-территориальных образований. Зачастую в основе достижения паритета между главами регионов и центром, по сути, лежал негласный договор, гарантирующий переизбрание и поддержку действующего лидера в обмен на политическую лояльность региона.

Последние парламентские (декабрь 2003) и президентские (март 2004) выборы выявили, что феномен управляемости вновь наглядно проявился в большинстве национальных регионов, в том числе и в Татарстане: «Единая Россия» на парламентских выборах получила здесь 59,6% голосов, в Мордовии — 79,56%, в Чечне — 77,37%, в Дагестане — 67,6%. В вышеназванных регионах отмечена и наиболее высокая явка и процент голосов поданных за В.В. Путина на президентских выборах: в Ингушетии — 96,2 и 98% соответственно, в Чечне — 94,2 и 92,35, Дагестане — 94 и 94,6, Башкирии — 89 и 92, Калмыкии — 71,5 и 79%[8]. Сказалось влияние административного ресурса, особенно в регионах с низким уровнем жизни. Но абсолютизировать роль последнего не стоит. Так, в Татарстане центристские тенденции имели под собой и объективные причины. Дело не только в высокой степени управляемости. Регион экономически развит на фоне других, поэтому менее зависим от центра. Существует мнение (С.П. Дырин), что для Татарстана центристская позиция связна с возможностью оградить республику от межнациональных конфликтов, которые неизбежны как в случае победы левых сил (КПРФ) с их великодержавностью, ущемляющей интересы татар, так и правых с присущими им прозападными ценностями. Для значительной части жителей республики прозападные ориентации означают, кроме всего, усиление христианства в регионе. В Башкортастане, по мнению региональных исследователей (Г.Д. Ишманова, В.Л. Савичев), в конце 1990-х — начале 2000-х гг. сохранялась сильное влияние административного ресурса, значительная часть «мобилизованного электората». Ишманова говорит о том, что в сравнении с выборами 1995 г. стали более четко «прогнозироваться» «победители»[9].

Фактически же ситуация, сложившаяся в 1990-е гг., не несла в себе принципиального конфликта. Многие черты политической культуры, приведенные выше применительно к национальным образованиям Российской Федерации, такие как этатистские традиции, ориентация на сильную личность, скептическое отношение к либеральным ценностям, присущи всему многообразию этносов, населяющих Российское государство. Данная общность формировалась в процессе длительного совместного сосуществования народов в границах существовавших государственных образованиях, ядром которых являлся русский этнос.

Политическая культура, как и общая культура, — система, в наименьшей степени подверженная изменениям. Благодаря этому неотъемлемому свойству культура выполняет одну из важнейших функций — обеспечение преемственности, тем самым гарантируя эволюционный ход развития истории (в нашем случае политической истории).

Политическая культура предстает как противоречивая система, в которой в динамичном отношении находятся прошлое, настоящее, прогнозируемое будущее. В этом смысле можно говорить о своеобразии политической культуры любой нации в независимости от определенного исторического континуума. Политическая культура — единая смысловая схема, которая при заданных изначальных условиях дает на «выходе» те или иные результаты. Таким образом, политическая культура представляет собой динамичную модель, но эта динамика в меньшей степени проявляется на уровне всей системы и в большей — на уровне изменения значимости («удельного веса») отдельных структурообразующих взаимосвязей и отношений между элементами и уровнями. В этом случае трансформация политической культуры заключается не в появлении качественно иной системы с абсолютно новыми элементами, а в переходе элементов с одного «уровня влияния» на другой. Это обеспечивает преемственность политической истории, так как политическая культура является механизмом поддержания целостности всей политической системы и чем сложнее и многограннее политическая культура, тем большими адаптационными ресурсами обладает политическая система[10].

В политическую культуру включены прежде всего те элементы, которые оказались наиболее устойчивыми, распространенными и долговременно функционирующими. Именно они и составляют так называемое ядро политической культуры. Эти характеристики проявляются, действуют как основной фон, на котором происходят социально-политические процессы. «Нижний уровень» определяется как средоточие многовекового цивилизационного опыта, совокупность сверхисторических ценностей. Есть и не столь значимые элементы, проявляющиеся под воздействием сложившейся ситуации на определенном коротком временном отрезке, которые тем не менее тоже важны для политической культуры в целом[11].

На современном этапе преобладает взгляд на политическую культура как наиболее консервативный элемент политической системы с трудом поддающийся реформированию. По мнению Н. Бирюкова и В. Сергеева, политическая культура «срабатывает столь «безотказно» не потому, что она адекватна интерпретируемой ситуации, а потому, что ни какой альтернативы ей нет: другие способы понимания и поведения просто неизвестны»[12]. Таким образом, исследователи отмечают присутствие в политической культуре ряда констант — социальной онтологии, ценностных ориентаций и операционального опыта. Наиболее неизменен фундамент политической культуры — социальная антология. Иначе говоря, основы политической культуры остаются неизменными, тогда как ее внешние атрибуты подвержены как эволюционным, так и революционным трансформациям.

Именно наличие данных констант, неизменность основ политической культуры полиэтничного сообщества, сохранявшиеся в процессе его длительной эволюции, по сути, являются основой консолидации населения современной России. Тяга к интеграции, единству народов России, как и бывшего СССР рождена многими факторами. Территория, на которой они проживают, является единым континентом — это Евразия. За время многовекового существования эти народы не раз объединялись в государственные образования и выработали уникальную культуру, свою цивилизацию. Евразия для них — «континент-родина», судьба которой неотделима от судьбы каждого из ее народов. Опыт показывает, что в случаях, когда народы Евразии не достигали согласия, их земли становились легкой добычей агрессоров. Борьба за передел Евразии может нарушить мировой геополитический баланс и стать причиной глобальной катастрофы.

Связующей нитью народов России, в целом Евразии, выступают экономические и исторические факторы, высокая степень полиэтничности всех новообразованных государств. Последнее имеет особое значение. На середину 1990-х гг. около пяти миллионов татар проживало вне Татарстана, более 25 миллионов русских — вне Российской Федерации. Перепись 1989 г. свидетельствует, что только шесть из множества российских народов насчитывало в своих республиках свыше 50% общей численности населения[13].

Оппонируя сторонникам точки зрения несовершенства российского федерализма, привилегированного положения национальных образований в РФ в сопоставлении русскими регионами, можно сказать, что и Российская империя не была строго централизованным государством. Особое отношение, причем отнюдь не в сторону ущемления, центральная власть всегда имела с неправославными народами. На них не распространялось в полной мере крепостное право, мусульмане не призывались на военную службу. Весьма дифференцированным был подход к различным губерниям и регионам. Формы местного самоуправления, скажем, в Тифлисской, Эриванской, Казанской губерниях были иными, чем в Нижегородской или Симбирской. Казачество жило по-своему, Туркестан — иначе, чем Бесарабия. То есть традиции федерализма. не в классической, правда, форме, развивались и совершенствовались[14].

Обрисованная нами ситуация относительно идентификации личности в современной России также не содержит принципиального конфликта.

Идентичность — психологический процесс перенесения человеком на самого себя жизненно важных качеств и особенностей своего социального, культурного и этнического окружения. На практике этот процесс выражается в самоотождествлении индивида с определенной культурной средой, социальными символами, территорией, статусом, ценностями исполняемой ролью и т. п. На этом основании принято выделять соответствующие типы идентичности[15]. Человек является носителем целого набора идентичностей — культурной, профессиональной, политической, этнической, территориальной, конфессиональной и др. В процессе самоидентификации личность может быть сориентирована на настоящее, и в этом случае она связана прежде всего с осознанием себя гражданином конкретного государства, членом определенной профессиональной группы, класса. Ориентация на будущее в идентификации индивида имеет зачастую религиозный или политический/идеологический смысл, обусловленный стремлением к достижению каких-либо универсально значимых идеальных целей. Ориентация на прошлое актуализирует этническую идентичность, базирующуюся на представлениях об общности происхождения, верований, традиций, ценностей исторической и межпоколенной преемственности.

Различные уровни идентификации достаточно мирно могут сосуществовать, не входя в конфликт. Главное, чтобы не было конфликтных ситуаций между общностями, относительно которых направлен процесс идентификации личности. Фактором, консолидирующим многонациональное и полиэтническое население современного Российского государства, может и должна стать общая для него идея, исторические духовные и культурные ценности, формировавшиеся в течение длительного сосуществования населяющих Россию народов.

Подытоживая вышесказанное, можно сделать следующий вывод: правительство России должно решать проблему консолидации общества в тесной взаимосвязи с вопросом межнациональных отношений в рамках единой для всей территории РФ концепции. То есть правительство должно не только определиться с приоритетами в данной области, но и четко обозначить перспективы своей деятельности в данном направлении. Завершая анализ поставленной проблемы, можно привести положения С. Н. Бабурина касательно основных направлений политики российского правительства в рамках консолидации населения государства:

  • единство русской культуры в ее национальном многообразии;

  • становление и развитие государственно-территориального федеративного устройства;

  • сохранение национально-государственной символики, выражающей основные особенности и этапы развития страны (включая советский период);

  • развитие различных форм культурно-национальной автономии малочисленных и диаспорных этносов;

  • предоставление возможности для представителей диаспорных этносов обретения своей исторической родины;

  • разрешение межнациональных конфликтов мирными, прежде всего политическими, средствами;

  • создание экономических и социальных условий для приема русских и русскоязычных беженцев и вынужденных переселенцев;

  • построение воспитательной работы в системе образования и воспитания, в средствах массовой информации на историко-патриотических принципах и национально-культурных ценностях[16].


[1] Путин В.В. Россия на рубеже тысячелетий, 30 декабря 1999 // Россия — XXI век: взгляд В.В. Путина. Курск, 2005. С. 54—55.

[2] Поляков Л.В. Политическая система современной России». Конспект лекций. — М.: Национальный институт «Высшая школа управления», 2005, с. 75; Административно-территориальное устройство России. История и современность. — М., 2003. С. 278.

[3] http://www.ken.ru/tay_ru/politics/.

[4] Парад суверенитетов заканчивается? ZRPress. № 64. 20 августа 2002 / http://www.zrpress.ru/.

[5] Бабурин С.Н. Территория государства: правовые и геополитические проблемы. М., 1997. С. 432.

[6] Сапронова М.А. Арабский Восток: власть и конституции. — М., 2001. С. 10.

[7] Послание Президента РФ Федеральному собранию, 2000 г.; «Период расползания государственности позади» (из послания Президента РФ Федеральному собранию, 2001) // Россия XXI в.: взгляд В.В. Путина / Сост. А.В. Филиппов. — Курск: ООО «Полстар», 2005. — С. 15—16, 18.

[8] Эксперт, 2003, № 47, с. 23; Власть, 2004, № 11, с. 17.

[9] Ишманова Г.Д. Взаимодействие политического сознания и политического поведения граждан России (на материалах республики Башкортостан). Автореферат… канд. полит. наук. — Уфа, 2002, с. 18; Савичев В.Л. Электоральное поле в республике Башкортостан: состояние, динамика, основные тенденции. Автореферат… канд. полит. наук. — Уфа, 1998, с. 17.

[10] Образы власти в политической культуре России Сборник статей. / Моск. обществ. науч. фонд; Под ред. Е.Б. Шестопал. — М., 2000.//http://www.auditorium.ru/aud/p/index.php?a=presdir&c=getForm&r=resDesc&id_res=260.

[11] Там же.

[12] Бирюков Н., Сергеев В. Парламентская деятельность и политическая культура // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 71.

[13] Федерация подлинная или мнимая? // Россия-2000. Современная политическая история (1985—1999 гг.), т. 1, Хроника и аналитика. Научное издание / Под общ. ред. А.И. Подберезкина. М., 2000. С. 576.

[14] Там же.

[15] Шабаев Ю.П., Садохин А.П. Этнополитология: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по гуманитарно-социальным специальностям (020000) и специальности «Социальная антропология» (350100). — М., 2005. С. 266.

[16] Бабурин С. Н. Территория государства: правовые и геополитические проблемы. М., 1997. С. 452.

 



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.