§2. ОЧАРОВАНИЕ ДУХОВНОСТИ РОССИИ

Уникальность России заключается в ее необычном географическом положении, особом национальном составе, оригинальной культуре.

Что же приводит в смущение разум и воображение в этой России, вызывая тревогу за ее будущее? Почему одни тянутся к ней, словно к возлюбленной, другие — отворачиваются от нее? Поищем ответы на эти вопросы среди факторов геополитического, исторического, духовного и философского характера.

Бескрайность земель, крупнейших на этой планете. Леса и равнины, множество рек и озер. Города, рассеянные в пространстве, словно точки на карте природы. Такова Россия. Вся в белом — под снегом несколько месяцев в году — она соединяет небо и землю, она странница в поисках светлого града. Сколь она велика, столь чисто ее слово, обращающееся брызгами искр в строках поэзии и строгой чеканностью в линиях прозы, столь смела кисть живописца и неподражаема пластика хореографии. И столь же велик разброс идейных импульсов и политических порывов в духовных пространствах русской души.

Расположению на просторах Европы и Азии Россия обязана особыми оттенками своей культуры и духа. Здесь — перекресток влияний Запада и Востока. Здесь сосуществуют христианство, ислам и буддизм. Не было мыслителя, который не говорил бы об оригинальности ее цивилизационной модели, каким бы ни был его собственный идеологический выбор. «Стихии азиатские и европейские перерабатываются в особую русскую цивилизацию…», — сказал Чаадаев[1]. Вернадский написал по этому поводу: «Нет двух России, «европейской» и «азиатской». Есть только одна Россия — «евроазиатская», или Россия-Евразия…»[2]. «Мы не только славяне и татары, мы наследники великого Востока (Византии). Родина наша была и есть гигантский котел, столетиями вываривавший из смеси племен и рас нечто совсем иное и совсем особенное…», — читаем мы у Зайцева[3].

Земля и люди, мысль и образ, соединившись, создали образец цивилизации, равного которому нет на этой планете. В русском мышлении — черты мистики Востока и рационализма Запада, божественного озарения и картезианской логики. Множество форм — в русском действии, в повседневных заботах людей, в каждом поступке — встреча Европы и Азии. Разум — созидатель науки, но сердцу — владыке эмоций — привольно и в его сферах. Не один исследователь был потрясен сочетанием разума и сердца в русском творческом духе. Русский человек по природе совестлив и созерцателен. Исполненная жизненных сил, русская душа, пленясь прекрасным, взыщет добра и теплоты. Она — бурлящий источник эмоций, управляющих взаимоотношениями и делами людей. Любовь и вера, фантазия и деловая хватка — вот что отличает русский характер. Это — не Восток, где научный разум нередко отступает под натиском бурных чувств. Власть научного разума сильна в русском уме. Русская мысль достигла вершин в гуманитарных и точных науках, блеснув замечательными достижениями. И все же кладезем человеческой энергии остается сердце. «Разум, при всей его важности, кажется отражением теплоты сердечного духа», — говорил Ильин, один из крупнейших русских философов [4].

Обращаясь к сердцу, можно открыть для себя многие тайны России. Ее очарование — в поэзии Пушкина, Есенина и Блока, в творческих озарениях Достоевского, Толстого, Чехова и Шолохова, в потоках возвышенных чувств, — волнующей душу музыке Чайковского, Рахманинова и Скрябина, в неподражаемом искусстве балета, передающем тончайшие нюансы партитуры, как и чувства печали и радости, триумфа и трагедии в танце Павловой, Бессмертной и Максимовой, в симфонии красок — тонов и полутонов цветовой гаммы на полотнах Сурикова, Репина и Серова. И, конечно, — в многообразии драматургии и киноискусства, которым мы обязаны яркими картинами человеческих чувств и человеческих отношений, рассказами о размышлениях человека в минуты волнения и минуты покоя. Вспомним хотя бы блестящие работы Эйзенштейна, Тарковского и Михалкова.

Оригинальность России — в красоте ее сердца, кладезь ее культуры — в высших формах духовности. Русский человек на протяжении своей истории — в отношении с собой и в отношении с Другим — предпочитал богатство духовное материальному богатству. Дадим слово Журавлеву, одному из лучших знатоков русской души: «Стяжение духовного богатства традиционно считалось более высокой целью, чем стяжение материальных благ…».

В царское время источником духовного окормления людей была православная церковь. Забота об укреплении духовных начал в советский период шла в форме всемерного поощрения интереса к искусству, литературе и философии, правда, одного направления. Сегодня о пище духовной думает множество русских людей, отвергающих ценности цивилизации материального потребления.

Духовное измерение в русской душе многопланово. Среди ее источников — религия и эстетика, нравственность, космизм и, конечно, мессианство. И все-таки именно православная духовность лежит в основании русской культуры. Духовная память народа, исполненная высоких смыслов, воплотилась в строительстве храмов — райских оазисов на земле вечной России. Рублевская икона окрашивает в светлые тона священные символы христианства, придавая им эстетическое и духовное измерение, тихой радостью услаждающее взор подлинного любителя красоты. Проникая в тайны творчества Достоевского, Толстого и Гоголя, понимаешь, что алмазным блеском своей словесности они обязаны отцам-духовникам из Оптиной Пустыни.

Кто открыл для себя верующую Россию, разгадав смысл священных символов ее религиозной и национальной истории, поймет, что своим православным вдохновением русские люди обязаны своим великим святым, таким как Сергий Радонежский и Серафим Саровский, совести русского народа. Известный русский писатель Солженицын сказал о русской церкви: «Она принесла российскому государству его историческое сознание и его культурное ядро…» [5].

Вполне понятна реакция иностранных гостей на те или иные аспекты русской культуры. Помню удивление журналиста из отдела культуры французской газеты «Фигаро», который по выходе из православного храма в Новгороде сказал в интервью русской газете: «Я был почти во всем мире… Я Рим знаю, как свою квартиру. Но такого никогда не видел. Мы всю свою историю смотрели на небо через чисто вымытые стекла. А вы в это время смотрели на купола своих храмов и создали великую культуру»[6]. Митрополит Жорж Ходр, великий знаток православной духовности, посетив монастыри Золотого кольца — Суздаля, Владимира и Ростова, сказал о религиозности русских верующих: «Они истово молятся, стоя на коленях. В мире нет христианина, который был бы исполнен столь глубокого религиозного чувства» [7].

Православная духовность сплотила славянский этнос, составляющий большинство населения России. В трудные исторические времена церковь находила пути к сердцу русского человека, первой вставая на защиту чистоты его веры и самобытности культуры. Местным западникам и иностранным русистам роль церкви представляется консервативной, однако, как считают православные иерархи, в условиях идеологического вакуума, вызванного распадом Советского Союза, вера является важнейшим средством сохранения национального лица России. Не применяется ли здесь формула одного дальневосточного мудреца? На вопрос о том, как сохранить самобытность, открываясь для внешнего мира, он ответил: «Я бы открыл окна, впустив свежего воздуху, лишь бы сквозняк не разбрасывал моих личных бумаг».

Говоря о православной духовности, мы, конечно, не забываем духовных начал ислама и буддизма, как и других религий и верований.

Именно православие составило одну из основ «русской идеи», над которой напряженно работала творческая мысль русских философов и мыслителей. Насущная необходимость такой философии или такой идеи, исходящей из глубин русского культурного сознания, остро ощущалась в России. «Русской идее» посвящали свои труды Флоренский, Булгаков, Ильин, Соловьев, Лосев, а также Николай Бердяев, старейшина русских философов. Они создавали учение сугубо русского характера, которое не следовало бы ни западной философии с ее строгим рационализмом, ни философии восточной, проникнутой духом метафизики. По словам Бердяева, русские философы поставили перед собой «духовно-философскую задачу, имеющую также иные идейные измерения» [8]. Среди этих последних — проблемы духа и материи, а также проблема космоса в его религиозном и научном понимании. Думая о популярности «русской идеи» среди своих соотечественников в России и друзей России за рубежом, они подчеркивали божественную природу таких понятий, как справедливость, благо и доброта, присущих нравственно-духовному измерению человеческой личности, и выступали за оказание помощи всем обездоленным на земле. Каждый русский мыслитель формулировал при этом какую-нибудь свою оригинальную мысль. Вспомним идею «всечеловечества» Достоевского, «космизм» Толстого, Блаватской и многообразных русских космических школ, «философию общего дела» Федорова, «всеединство» Соловьева, «соборность» Хомякова, «сотрудничество со всеми странами и народами земли», в свое время популярный политический лозунг. «Русская идея», таким образом, не опирается на консервативное национальное чувство. В ее основе — духовно-нравственные начала, восходящие к великим концепциям различных периодов русской истории. Таковы «Москва — Третий Рим», «Россия — нерушимый союз народов», «Москва — столица Интернационала». На данном этапе звучит среди современных геополитиков России, таких как Дугин и теоретики неоевразийства, идея — «Москва — ось евразийского блока». Этими идеями пленялось воображение людей в России, да и не только в России.

Сегодня можно услышать, что время «русской идеи» ушло, и ей не суждено обрести второго дыхания. Ответим скептикам словами Достоевского, патриарха русской литературы, который, отмечая особое национальное и всемирное призвание России, писал: «Люди могут отвернуться от какой-либо привлекательной в прошлом идеи, но это не означает, что мы не будем стремиться поставить на место такой привлекательной идеи другую блестящую привлекательную идею».

Такая привлекательная мысль, над которой работает целая плеяда русских ученых — Яковец, Панарин, Дугин, Бестужев-Лада, Лесков и др. — относится к области цивилизационных альтернатив. Речь идет о том, чтобы найти выход из тупика бездушной технологической цивилизации западного образца, повысив роль морально-этических факторов в жизни общества и соответствующим образом ориентировав развитие науки, производства и культуры. Так откроется путь для оптимизма, который придет на смену пессимизму с его катастрофизмом и логикой грубой силы, терзающими тело и душу человечества. В том же направлении идут усилия русских космистов, вдохновляющихся идеями отца русской космонавтики Циолковского, великими прозрениями Вернадского, Чижевского и Жуковского, физическими разработками Алферова и Капицы, как и иными достижениями русской научной мысли в фундаментальной и прикладной областях, обогатившими не только русскую, но и мировую науку. Наиболее крупные успехи связаны с именами Менделеева, Лобачевского, Павлова, Бехтерева, Курчатова. Продолжатели их дела — десятки тысяч ученых, трудящихся в самых различных областях.

Научная мысль России помогла совершить прорыв в тайны земли, моря и космоса. Русский человек с гордостью смотрит на небо и проникает мысленным взором в недра планеты. Космичны по природе не только русская духовность и русская метафизика. Космична и русская наука. Русское космическое сознание активно проявляет себя в стихиях пространства и времени.

И все же, сколь необъятна Россия, сколь неизмеримы ее ресурсы и бескрайни чаяния, столь велики ее проблемы и трудности. Россия расположена в крайне неблагоприятном климатическом поясе. Кое-где до восьми месяцев в году стоят холода. Мороз — плохой помощник в работе. Люди уделяют ей столько времени, сколько остается от борьбы со стихиями. На удивление многим, силы, представленные в нынешней оппозиции, в свое время не преуспели в управлении русским пространством. Между тем Россия с ее природными ресурсами и интеллектуальным потенциалом вышла бы на лидирующие позиции в мировом развитии, объединись триада, формирующая ее сознание и творящая действие, — я имею в виду власть, интеллигенцию и народ. К сожалению, между членами русской триады редко существовало согласие. Исключениями были моменты борьбы против внешней агрессии. Тогда стороны этого треугольника крепились друг к другу, цементирующим же материалом были великие духовно-патриотические идеи и достижения русской культурной, общественной и научной мысли.

Трагично, что каждая новая русская власть стремилась разрушить даже то позитивное, что было создано ее предшественницей. В период Cредневековой, Новой и Новейшей истории на теле русской нации не раз проводилась хирургическая операция типа «кесарева сечения». В итоге истощались силы народа. Различные слои населения России практически во все времена были ближе к бедности, чем к достатку. Традиционные формы хозяйствования и управления разрушались на всех поворотах истории. «Русский, — писал Бердяев, — способен с большим талантом разрушать то, что строит вокруг себя человек. Он равнодушен к дарам и соблазнам этого мира и больше склонен создавать великие символы и великие идеологии, творить шедевры искусства и литературы» [9].

В самом деле, в период социальных перестроек происходит ломка ментальных, психических и общеповеденческих структур. Интеллигенция, как правило, подпадает под влияние не русских и не проникнутых национальным духом интеллектуальных кругов, лишаясь былой роли в обществе. Не лучше — положение народа. Разум и совесть более не контролируют действие, верх берут аморальные и антисоциальные инстинкты. Достаточно взглянуть на поведение больших групп молодежи крупных городов, чтобы убедиться в том, как из ее сознания вытравляется все, что есть высокого и ценного в блестящей русской цивилизации, на смену же приходят стандарты того, что академик Бестужев-Лада называет «антикультурой» [10]. Антикультурная накипь покрывает не только массовое сознание, но и сознание «избранных». Появляются плохая литература, дешевое искусство, банальная музыка. Господствует тяга ко всему худшему. Пышным цветом расцветают ядовитые цветы «глобальной», в основном американизированной культуры.

В такие времена проявляются моменты слабости русского характера, но являют себя также и моменты его силы — развертывается борьба с явлениями антикультуры и теневой экономики, еретическими учениями, посягательствами на ценности трудолюбия и нравственности.

Еще одна черта национального характера тревожит здравомыслящую часть русской интеллигенции, как и друзей России за рубежом. Это истинно русская страсть к крайностям. Терпеливость и воздержание — не в числе русских добродетелей. Положительные или отрицательные, эмоции русских людей с силой вырываются наружу. Они столь же глубоко переживают поражение, как и радуются удаче. Немногим из них свойственно чувство меры. Мания крайности проявляется в общем отношении к жизни, попеременно порождая состояния анархии и застоя, эйфории и упадка. Проявление этой черты характера в области политического действия смущает самих русских и многочисленных зарубежных друзей России.

Культура современной России — сложная мозаика представлений и идей, забот, чаяний и интересов. И все же, несмотря на свои несуразности и недостатки, это — динамически развивающаяся структура. Современная Россия возвращается к истокам национального духа, укрепляя свои позиции в меняющемся на глазах мире. Конфликты и противоречия между различными силами внутри страны приобретают новый ритм и новое измерение. При всех замечаниях патриотического и левого движений, как и других оппозиционных сил в адрес нынешнего политического курса России, нужно признать, что в жизни страны идут процессы, заслуживающие поощрения и поддержки. Таково утверждение принципов рационализма, реализма, демократии и свободы в интеллектуальной и практической жизни общества. Таково и присущее практически всем интеллектуальным силам России, независимо от идеологических и иных различий между ними, стремление к раскрепощению личности, возвращающейся к своим национальным корням и открытой для усвоения творческих достижений современной мировой культуры.

Между силами западной, православно-славянской, левой и евразийской ориентациями происходит острая борьба. В ее центре — вопрос о том, какой надлежит быть России, в каком виде предстать перед глазами Европы и мира. Логика этой борьбы такова, что то или иное течение может выступать с экстремистскими лозунгами и фанатично отстаивать вои позиции, та или иная группа претендовать на исключительную правоту, обвиняя своих противников в заблуждении, взаимная неприязнь может доходить до прямых столкновений. Подлинный же знаток истории России чувствует: из ситуации острого соперничества и насилия есть выход. Для этого требуется, по мнению Панарина, «чтобы нынешняя разорванность двух социокультурных полюсов — народа и элиты — была, наконец, преодолена, чтобы пространственное чувство народа и историческое чувство интеллигенции спаялись воедино» [11]. На крутых поворотах истории совесть России и мудрость ее правителей неизменно диктовали решения, в которых принцип личного спасения уступал место идее спасения коллективного. Такова одна из великих тайн России.

Несколько слов в заключение о русском будущем. Обладает ли Россия с ее прекрасными пейзажами и очаровательными людьми, движимая неясными импульсами, славная творческими достижениями своих талантливых сынов, особым всемирно-космическим призванием? Между строк этой статьи рассеяны намеки, мысли и ожидания, требующие положительного ответа на этот вопрос. В российских пределах на протяжении тысячелетий, как в гигантском котле, плавились и формировались материальные и духовные составляющие западных и восточных цивилизаций. Русская культурная энергия и русский национальный дух — дары истории Востока и Запада, предопределивших их мощь и их специфику. Всякий раз, выходя в мир, Россия была исполнена силы, служившей мирным, как и немирным целям. И все-таки не может быть сомнений: интересам всеобщего мира отвечает сильная, справедливая, разумная и гуманная Россия.

Очарование России пребудет в вечности — волшебной России, а не прозападной, славянской, царской или социалистической, не России как географического и идеологического понятия. Носительница могучего языка, исполненная доброты и величия, творчески проявляющая себя в науке и культуре, проникающая в тайны земли и космоса — такова вечная Россия.

Литература