Цивилизационный разлом

Вениамин Попов,
директор центра партнерства цивилизаций МГИМО (У) МИД России,
кандидат исторических наук

Опубликованная в 1993 г. в Журнале Foreign Affairs статья «Столкновение цивилизаций» известного американского политолога Самюэля Хантингтона (кстати, он является почетным доктором Дипломатической академии МИД РФ и, по его собственному признанию, многие положения этой публикации он обдумывал в Москве) произвела своего рода сенсацию. Эта статья легла в основу его книги, в которой красной нитью проходил тезис о завершении эпохи идеологического противостояния и наступлении нового этапа, где водораздел будет пролегать по линии культурно-цивилизационных различий.

Сам термин «столкновение цивилизаций» был заимствован у выдающегося английского историка и философа Арнольда Тойнби. Концепция Хантингтона фактически подводила к выводу о том, что ислам представляет собой главную угрозу западной цивилизации, а сторонники доктрины, выдвинутой американским ученым, подбирали материалы, призванные доказать, что для мусульман религиозная идентичность затмевает все другие ценности и поэтому это вероисповедание представляет собой реальную опасность. В Европе и США был опубликован целый ряд монографий, исследований, статей, преследующих цель проиллюстрировать, что ненависть, вражда и насилие являются перманентной характерной чертой ислама.

Своеобразным ответом на концепцию Хантингтона стало выдвижение в конце 90-х гг. XX века тогдашним иранским президентом М. Хатами идеи диалога цивилизаций. Это предложение в то время получило широкую поддержку международной общественности; более того, Генеральная Ассамблея ООН, приняв соответствующий документ, объявила 2001 год годом Диалога цивилизаций. Была создана Группа высокого уровня в ООН, которая 8 сентября 2001 г. опубликовала превосходный доклад на этой проблеме. От России в Группу входил известный российский ученый С.П. Капица.

Террористический акт 11 сентября 2001 г., в результате которого погибло почти 3 тыс. человек и были разрушены две башни-близнецы, известные символы американского капитализма, подорвал усилия, предпринимавшиеся для разъяснения и распространения идей диалога цивилизаций. Не последнюю роль в этом сыграла и оппозиция со стороны США в отношении иранского проекта.

Формально против теории диалога цивилизаций никто открыто не выступает. Однако на практике эти идеи не приобрели необходимой динамики, не получили распространения, не нашли отклика в сознании широких масс международной общественности и не смогли повлиять на ход мировой политики. Несмотря на многочисленные конференции, семинары, «круглые столы» и иные мероприятия, несмотря на усилия со стороны ЮНЕСКО и других структур ООН, реальных результатов на пути утверждения этих идей в качестве определяющих и приоритетных достигнуто не было. Об этом неоднократно и с сожалением заявляли многие известные государственные и общественные деятели.

Крупнейший российский востоковед академик Е.М. Примаков в своей изданной в 2006 г. и ставшей бестселлером монографии «Ближний Восток: на сцене и за кулисами» говорит даже «о кризисе диалога цивилизаций».

Президент Египта Хусни Мубарак дал по сути аналогичную оценку: «Диалог цивилизаций, длящийся уже много лет, – заявил он в интервью «Российской газете» 1 ноября 2006 года, – не дает положительных результатов. Мы нуждаемся в новом диалоге, основанном на взаимном уважении, признании равноправия всех стран. Надо стремиться к созданию общей платформы интересов».

По существу, диалог цивилизаций оказался в кризисе. Корень проблемы, на наш взгляд, заключается в том, что Запад настойчиво пытается навязать свое видение этой проблемы, свои ценности и оценки. В этих целях мобилизован достаточно мощный исследовательский потенциал американских и европейских научных центров. Под разными соусами подается тезис о том, что в основе конфронтации Запада и мусульманского Востока лежат специфические особенности ислама, якобы присущие ему воинственность и экстремизм.

На Западе превалирует снисходительное отношение к исламу как к религии более низкого уровня. Эти нотки превосходства проявляются достаточно широко и среди политических деятелей, и среди интеллектуалов, а также в средствах массовой информации. Этот подход к исламу «свысока» с особой очевидностью проявился после теракта 11 сентября 2001 г. во время президентства Дж. Буша-младшего, когда неоконсерваторами было пущено в ход понятие «исламофашизма». Среди опубликованных в тот период монографий можно выделить, например, объемистый труд Ли Харриса «Самоубийство разума» (Lee Harris. The suicide of Reason. Radical Islam’s threat to the West. The Return of Fanaticism and the Death of the liberal West, 2008). Главный тезис этой книги – опасность «полного разоружения Запада перед исламским фанатизмом». По мнению автора, этот фанатизм служит защитным механизмом, предохраняющим «законсервированный ислам от давления внешнего мира», который модернизируется и меняется не по дням, а по часам. С другой стороны, фанатизм – это мощное наступательное оружие, позволяющее исламу, даже без современных технологий, захватывать новые территории. По утверждению Харриса, фанатизм разума, присущий некоторым лидерам Запада, не позволяет увидеть истинную природу мусульманской культуры, которую они ошибочно рассматривают как некую версию западной, с теми же доминирующими ценностями. Из-за этой «роковой» ошибки Запад не в состоянии-де оценить ни историю, ни характер своего противника. Причем эту ошибочную концепцию принимают все: и либерал Ноам Хомский, и консерватор Пол Вулфовиц. Они согласны с тем, что исламские террористы – жертвы несправедливой, жестокой политической системы. По словам Хомского, это зло – американский империализм. По оценке Вулфовица – коррумпированные и деспотические режимы Ближнего Востока. Оба предлагают разные меры, но все в рамках доктрины «рациональности, логики и разумности».

«Пока мы на Западе, – пишет Харрис, – сбиваем боевой дух наших мальчиков, обучая их непротивлению, пичкая их транквилизаторами, мусульмане делают все, чтобы воспитать своих детей агрессивными безжалостными воинами». Харрис даже не задумывается над возможностью того, что фанатизмом одержима лишь часть мусульман.

«Наша, то есть стран Запада, беда, скорее всего не в фанатизме разума, а в его недостатке, – отмечал корреспондент «Радио Свобода» 23 января 2008 г., – поскольку разнеженному, богатому и все еще беспечному иудео-христианскому Западу угрожает жесткий противник».

У многих на памяти выходящее из рамки элементарной этики высказывание премьер-министра Италии С. Берлускони, сделанное в 2001 г. о том, что «западная цивилизация стоит значительно выше исламской». Такие заявления, разумеется, не могут пройти незамеченными. В Соединенных Штатах и ряде государств – их союзниках распространено восприятие ислама в черно-белых тонах. Оно лишено объемного видения, осознания богатейшего культурного наследия исламской цивилизации. И это несмотря на то, что среди американских востоковедов немало высококлассных экспертов, хорошо разбирающихся в проблемах ислама. К примеру, один из американских политологов подчеркивал в начале 2006 г., что «Запад, за небольшим исключением, не понимает ислам, не осознает, что в последние годы в мусульманском мире появилась новая мощная элита, которая ни чем не уступает интеллектуалам из развитых государств, иногда и превосходит их, и уверенная в том, что способна решать проблемы, стоящие перед мусульманскими государствами самостоятельно, без вмешательства извне».

Цивилизационный разлом все заметнее ощущается в Западной Европе, где нарастает напряженность вокруг крупных исламских общин; в различных странах проходят выступления, которые прессой квалифицируются как направленные против «исламизации» европейского континента.

Взрывы на мадридском вокзале в марте 2004 г. заставили европейские государства выступить с новым межцивилизационным проектом, который на этот раз был назван «Альянсом цивилизаций». Вновь, теперь по инициативе Испании и Турции, была сформирована под эгидой ООН Группа высокого уровня, и она подготовила отличный доклад, который получил высокую оценку со стороны международной общественности. Однако он вызвал весьма скептическое отношение со стороны американских правящих кругов, прежде всего потому, что в нем, хотя и в осторожней форме, делался вывод о причинах конфликта между Западом и мусульманским Востоком. Одной из главных причин называлась политика Запада в отношении «третьего мира», и прежде всего исламских государств.

Доклад, в котором предлагались реальные меры по наведению мостов между западным и исламским мирами был опубликован в 2005 г., а затем всего через несколько месяцев в конце этого же года разразился серьезный межкультурный конфликт между мусульманами и современной западной культурной традицией, базирующейся на свободе слова. Он охватил практически все страны Европы и мусульманского Востока. Отправной точкой послужили двенадцать карикатур на пророка Мухаммеда, опубликованные в датской газете «Юлландс-Постен» 30 сентября 2005 г. Министерства иностранных дел одиннадцати мусульманских государств потребовали от датского правительства извинений за публикацию, а некоторые из них даже закрыли свои посольства в Дании в знак протеста, когда они не получили этих извинений.

Скандал принял широкий характер, привел к нападению на посольства Дании в ряде мусульманских государств, к ухудшению отношений между Западом и исламским миром. Была развернута кампания по бойкоту датских товаров. Он отозвался сложностями даже при выборах нового генерального секретаря НАТО в 2009 г. Турция как мусульманская страна и член НАТО потребовала от датского премьер-министра Расмуссена четких заверений о том, что он не допустит подобных инцидентов в будущем, прежде чем снять свое вето в отношении его кандидатуры. И только после соответствующих заявлений Анкара дала зеленый свет на утверждение нового генсека НАТО.

Через пять лет после карикатурного скандала масла в огонь подлил редактор газеты «Юландс постен» Флемминг Росе, опубликовавший книгу о событиях 2005 г. под названием «Тирания молчания» (в ней вновь были помещены эти карикатуры). В его адрес посыпались угрозы, а норвежская полиция сообщила о задержании в Осло иракского курда по подозрению в подготовке подрыва редакции газеты «Юландс постен».

По свидетельству радиостанции «Дойче Велле» 30 сентября 2010 г., скандальные карикатуры вызвали яростные протесты мусульман во всем мире, в ходе которых погибли более 150 человек. (Из-за истории с карикатурами на пророка Мухаммеда Дания, по словам местного полицейского руководства, превратилась «в приоритетную террористическую мишень для исламских радикалов.)

Накануне публикации вышеуказанной книги, министр иностранных дел Дании Лене Эсперсен встретилась с послами 17 мусульманских стран, чтобы объяснить позицию правительства и попытаться предотвратить новый конфликт.

Проблема взаимоотношений с мусульманским меньшинством в западноевропейских странах становится важнейшим пунктом внутриполитической повестки дня. Показательно, что политические и общественные деятели, заявляющие, что мусульманское меньшинство представляет собой угрозу европейской идентичности, успешно набирают очки в выборных кампаниях и пользуются вниманием средств массовой информации.

Во второй половине сентября с.г. на парламентских выборах в Швеции партия «Шведские демократы», активисты которой получили известность тем, что норовили появляться на неофициальных вечерниках в костюмах нацистских штурмовиков, впервые в истории страны получила 20 мест в парламенте, набрав почти 6% голосов. В последние годы партия отказалась от демонстративных симпатий к нацизму, а в ходе предвыборной кампании в качестве главного выдвинула лозунг: «Сокращение на 90% мусульманской иммиграции, и запрещение воссоединения иммигрантских семей». Примечательно, что Швеция стала двадцать первой европейской страной, где в центральных органах власти (парламентах) представлены партии крайне националистического популистского толка, выдвигающие в качестве важнейшей задачу борьбы с «исламизацией» континента.

Успех «Шведских демократов» ошеломил даже самих шведов. Их предвыборный рекламный материал выглядел столь провокационно, что ведущие телеканалы страны поначалу отказались его транслировать. Но тут на помощь им пришли единомышленники из Дании. Датская Народная партия, имеющая места в парламенте, пригрозила раздуть скандал на всю Европу, обвинив Швецию в ущемлении свободы слова. Датчане подкрепили свои угрозы делом, прислав наблюдателей на шведские выборы, чтобы проверить – не пытаются ли здесь, правдами и неправдами, отсечь от Парламента радикальных националистов. Демарш подействовал, и материал прошел по каналам ТВ. На экране он выглядел так: шумная толпа молодых мусульманок в хиджабах, прорывалась к стойке «государственный бюджет» и бесцеремонно оттесняла растерянную пожилую шведскую даму, которая двигалась в этом же направлении. «Послание» сразу дошло до избирателей, легло на готовую почву, особенно на юге Швеции, где осело наибольшее число иммигрантов. Именно в этих районах так легко были восприняты заявления, в некотором роде предостережения, лидера этой партии Джимми Акессона, о том, что «мультикультурная элита страны слепа по отношению к угрозам ислама и исламизации. Между тем при дальнейшем бездействии шведы скоро будут жить по законам шариата».

В Швеции выходцы из других стран, в основном мусульманских, составляют ныне 14% населения. По общему признанию, они плохо интегрируются в общественные структуры страны и предпочитают жить компактно в своеобразных анклавах.

В начале сентября 2010 г. едва ли не крупнейшим политическим событием в Германии стал выход в свет книги Тила Сарацина, члена Совета директоров Центрального банка ФРГ (ранее он занимал ряд важных государственных постов) под названием «Самоликвидация Германии». Автор предостерегает об опасности расширения мусульманского населения, в первую очередь за счет иммиграции турок, поскольку это приведет к превращению немцев в меньшинство, к их материальной и умственной деградации и в итоге к вырождению нации и исчезновению традиционной европейской культуры. Хотя по соображениям политкорректности официальные лица поначалу отмежевались от этой истории, а сам Сарацин ушел с поста в банке по собственному желанию, и Социал-демократическая партия заявила о возможности его исключения, эта книга сразу стала бестселлером. По проведенным опросам, Сарацина поддерживают 60% населения (9% полностью разделяют его оценку) – чуть ли не каждый пятый немец, 18% опрошенных, высказали готовность поддержать партию Сарацина, если она будет организована. И популярной стала колкая шутка: «В Германии остался только один настоящий немец, и тот Сарацин».

Проведенные в сентябре 2010 г. опросы общественного мнения показали, что действительно большинство немцев серьезно относятся к тому, что называют «исламской угрозой». Более половины опрошенных считают иммигрантов-мусульман бременем для Германии; 55 процентов полагают, что эта категория населения страны требует больших социальных и финансовых затрат, между тем как экономический эффект крайне невелик. В каждом немецком городе есть хотя бы одна небольшая мусульманская община, а существуют и целые мусульманские районы. В Германии в начале ХХ века можно было насчитать едва ли десять мечетей, ныне их более двух тысяч и строится новая – самая крупная в Европе.

В Нидерландах, где на 16 млн населения проживает 1 миллион мусульман, на политическую арену выдвинулся известный правыми антииммигрантскими высказываниями, 47-летний Гирт Вильдерс. Его отколовшаяся от либеральной «Партия свободы», хотя и очень молодая – всего четыре года, получила на выборах в сентябре 2010 г. в нижней палате парламента 24 места из 150.

Голландия всегда имела репутацию одной из самых толерантных европейских стран. Ее имидж изменился после убийства в 2004 г. исламистом известного режиссера публициста Тео Ван Гога, который решительно выступал за запрет строительства мечетей, за недопустимость ношения мусульманских платков, за ограничение деятельности исламских общин. В сегодняшней Голландии его последователи, группирующиеся, прежде всего вокруг Вильдерса, заметно расширяют свое влияние. «Я ничего не имею против мусульман, но считаю ислам опасной религией насилия, Коран более опасен, чем «Майн кампф». Мухаммед – это варвар и извращенец, – заявил Вильдерс в марте 2010 г, выступая по приглашению палаты лордов в английском парламенте. – Поэтому считаю необходимым введение общеевропейского запрета на иммиграцию мусульман, ибо они приносят с собой фашистскую идеологию». Вильдерс не вошел в сформированное 1 октября 2010 г. новое правоцентристское правительство, но объявил о его поддержке. При этом Вильдерс заручился обещанием по трем важным вопросам: новая коалиция последует примеру Франции и запретит ношение чадры; незападная иммиграция в Голландию будет сокращена наполовину; и отныне те жители Голландии, которые имеют двойное гражданство, будут лишаться гражданства Нидерландов, если суд приговорит их к наказанию за определенные преступления. Вильдерс готовит себя на пост премьера. В его программе на будущее – закрытие мусульманских школ, запрет на строительство мечетей, запрет на распространение Корана.

Заметными стали успехи правых, выступающих с антииммигрантскими лозунгами, в Швейцарии, Венгрии, Норвегии. В центре Осло на площади Europaradeits расположена забегаловка с немыслимым названием Viking kebab. Это не символ, это тенденция. Еще в ноябре 2003 г. член норвежского кабинета министров Эрна Солберг потребовала, чтобы, проживающие в ее стране мусульмане модернизировали ислам, дабы вписаться в норвежское общество: «Мы должны поставить мусульман перед фактом, что они живут в Европе, являются меньшинством и обязаны чем-то жертвовать».

10 октября 2010 г. на муниципальных выборах в Вене колоссального успеха добилась крайне правая антииммигрантская австрийская «Партия свободы» во главе с Хайнцем Христианом Штрахе. За нее было отдано более 27% голосов, почти в два раза больше, чем на выборах 2005 г. Таким образом, эта партия, строившая свою предвыборную кампанию на антиисламских лозунгах, получила 29 мандатов и стала второй политической силой в венском парламенте.

Каждая европейская страна по-своему стремится решать данную проблему, какого-либо коллективного плана действий или программы общеевропейских мероприятий Евросоюз пока не выдвинул.

В конце ноября 2009 г. в Швейцарии состоялся референдум по вопросу строительства минаретов (в настоящее время здесь 170 мечетей, но только у 4 есть минареты). Этот вопрос был вынесен на голосование правой Народной партией. Более 100 тыс. швейцарцев подписали обращение этой партии. По прогнозам прессы, ожидалось, что швейцарцы отклонят эту инициативу антииммигрантской партии, но, вероятно, очень незначительным большинством. На деле оказалось, что более 57% голосовавших и 22 кантонах из 26 поддержали предложение запретить строительство в стране минаретов. Инициатор референдума – Народная партия провела активнейшую кампанию под лозунгом о том, что «минареты могут стать первым признаком исламизации Швейцарии». В этом государстве с населением 7,5 млн человек проживает около 400 тыс. мусульман, в основном выходцев из бывшей Югославии и Турции, и это делает ислам второй по распространенности религией страны. Правительство призывало голосовать против вынесенного на референдум предложения с учетом роста числа иммигрантов, однако сторонников запрета оказалось больше: превалировало мнение, что минарет является символом идеологии ислама и несовместим со швейцарской демократией.

Швейцария всегда считалась чуть ли не образцовой страной в плане терпимости, и итоги референдума восприняты в большинстве европейских либеральных кругов как весьма тревожные, ибо показывают, что страх перед усилением ислама является реальным фактором европейской политики.

Итоги референдума вызвали очень неоднозначные отклики по всей Европе – правые антииммигрантские силы восприняли это как важное достижение и как изменение настроения общественности. Известный своими правыми антииммигрантскими взглядами голландский политик Г. Вильдерс сразу выступил с предложением провести подобный референдум в Нидерландах.

Турция официально призвала Берн аннулировать результаты референдума (во многих турецких городах прошли многочисленные акции протеста). Премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган заявил: «Референдум в Швейцарии, запретивший строительство новых минаретов, выявил расизм и радикальный национализм в Европе. Выбор людей, свобода вероисповедания и совесть не могут быть изменены посредством референдума».

В английском городе Лидс в конце октября 2009 г. шумную антиисламскую манифестацию организовала ультраправая группировка «Английская защитная лига», действующая по принципу клубов футбольных болельщиков и ставящая целью противостоять растущему влиянию мусульманской диаспоры на британское общество. Подобные акции в Манчестере в октябре, а в сентябре в Бирмингеме выливались в столкновения между ультраправыми и антифашистами.

Газета «Гардиан» в августе 2009 г. поместила обзор ряда недавно вышедших книг, подготовленный своим сотрудником Пандадж Миша, где говорится о том, что «53 миллиона мусульман в Европе (эта цифра явно преувеличена) представляют собой демографическую бомбу замедленного действия и поэтому она должна быть немедленно обезврежена». Главная идея этих рассуждений привлечь внимание к «мусульманской опасности», к тому, что Европа может быть захвачена мусульманами, хотя ныне они насчитывают не больше 3–4% от 500-миллионного населения Евросоюза («Аль Ахрам уикли», № 973).

Серьезные осложнения в отношениях между Египтом и ФРГ вызвало убийство немецким экстремистом в июле 2009 г. в Германии 32-летней беременной египтянки Марвы Шербини. Канцлер Германии официально принесла президенту Египта извинения. И тем не менее по Каиру прокатились многочисленные демонстрации (в родном городе Шербини – Александрии ее похороны, на которые пришли тысячи египтян, переросли в акцию протеста, в Интернете появились многочисленные призывы к новым манифестациям). Ряд исламских государств выступил с официальными требованиями, чтобы немецкие власти обратили особое внимание на обеспечение безопасности мусульман. В целом, как признает газета «Тагес Цайтунг», в последние годы возросло неприязненное отношение к мусульманам, особенно достается женщинам в хиджабах, к которым относятся с откровенным презрением. А в Нижней Саксонии, по утверждению газеты, полиция в течение нескольких последних лет «контролирует» мечети, устраивает проверку документов и осмотр личных вещей верующих.

По мнению египетского еженедельника «Аль Ахрам уикли» (№ 972, 19–25.11.09 г.), Шербини убили не за то, что она говорила или делала, а за ее манеру одеваться. Это не единственный случай: несколько месяцев тому назад имам в мечети Калифорнии Али Мухаммед был сожжен в своем доме после того, как его назвали «мусульманским террористом». Тогда же представитель Аль-Азхара при Исламском центре в Лондоне Мухаммед Аль Саламони был избит всего через шесть месяцев после начала своей миссии и потерял из-за этого зрение.

Мусульмане опасаются, что исламофобия на Западе принимает новые, все более угрожающие формы. Исследования, осуществленные в декабре 2006 г., базирующимся в Вене Европейским центром мониторинга расизма и ксенофобии, четко и определенно сделали вывод о том, что «исламофобия растет всюду в Европе, а многие мусульмане чувствуют, что им угрожают и их не понимают». Отмечая религиозную предубежденность во всех 27 странах Евросоюза, этот доклад говорит о том, что «мусульмане рутинно страдают от проблем, связанных с физическим насилием против них, и дискриминации на работе.

Махмуд Халиль, профессор факультета информации Каирского университета, отмечает, что «мусульманские меньшинства на Западе страдают больше, чем какая-либо другая религия, по одной простой причине – нет международного зонтика, обеспечивающего защиту мусульман в мире, того, который раньше осуществлялся Халифатом».

С глубоким подозрением европейцы относятся к усилению влияния мусульманских организаций в Турции. Эта страна, имеющая границы с Ираном, Ираком и Сирией, – важнейший и необходимый союзник США и Европы. При этом она имеет вторую после США армию по численности, и является «символом совместимости демократии, капитализма и ислама».

В апреле 2009 г. президент США Барак Обама посетил Турцию. В качестве жеста, подчеркивающего ее стратегическую важность; он говорил о ее значимости как моста между Востоком и Западом, признавал важность турецких усилий в арабо-израильском конфликте и четко высказался за вступление Турции в Евросоюз.

Турция официально стала кандидатом в ЕС в 2005 г., однако почти сразу начались разговоры о том, что для завершения процесса перевода ее на евростандарты во многих вопросах политического, особенно национального устройства, понадобится не менее 10–15 лет. Это свидетельствует о росте опасений в Западной Европе относительно присоединения почти 80-миллионного мусульманского государства к семье Европейского союза. Турция может стать самым большим по численности государством Евросоюза с учетом, с одной стороны, высоких в этой стране темпов рождаемости и с другой – сокращения коренного населения ФРГ. Поэтому переговоры о присоединении Турции продвигаются очень медленно, болезненно и весьма непросто. В опубликованном в октябре 2009 г. докладе относительно взаимоотношений Еврокомиссии с государствами, претендующими на вступление в ЕС, Анкара была подвергнута суровой критике. Брюссель критикует Турцию за медлительность в проведении реформ, а Анкара, со своей стороны, обвиняет некоторых европейских лидеров в том, что те препятствуют ее вступлению в европейское сообщество. По свидетельству Евроньюс 30 января 2010 г., Еврокомиссия заблокировала 8 из 35 технических пунктов переговоров, Париж – 5, еще несколько заморожены греками-киприотами, а по 4 позициям переговоры вообще не начинались. При этом турецкие официальные деятели то и дело напоминают, что Евросоюз не должен быть «христианским клубом» и уж совсем не должен участвовать в «кампании исламофобии». Англия, Италия, Испания и некоторые другие европейские силы готовы видеть Турцию в составе Евросоюза, однако Франция, Германия, Австрия и ряд других государств сомневаются в этой целесообразности. Н. Саркози говорит лишь о возможности привилегированных отношений.

Членство Турции в Евросоюзе на самом деле ставит очень сложные вопросы самоидентификации как для Турции, так и для Евросоюза. Как отмечал в конце января 2009 г. популярный современный турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Орхан Памук: «Европа и сама пытается определиться со своей идентичностью через призму вопроса о том – принимать Турцию или нет? Турция также решает вопрос о самоидентификации – может ли ислам, национализм или еще какая-либо идея стать отличительным признаком Турции?»

В западных столицах с настороженностью следят за новыми тенденциями в политической линии Турции в последнее время; обеспокоенность вызывают шаги по сближению с арабским и в целом мусульманским миром. Комментаторы западных СМИ отмечают, что лидеры правящей Партии справедливости и развития чувствуют себя более спокойно в Эр-Рияде, Дамаске и Багдаде, чем в Париже, Лондоне или Риме. Р. Эрдоган делает заявления в поддержку права Ирана на собственные ядерные разработки, сопровождая это таким пояснением: «Тот, кто владеет ядерным оружием, не имеет права указывать другим его не приобретать». Турция вступила в открытую полемику с Израилем по поводу его военной операции в Газе.

С неудовольствием на Западе воспринимают и упрочение сотрудничества Турции с Россией, которая «обхаживает Анкару в качестве важного транзитного государства по перегонке нефти и газа в Европу и Азию».

«Некоторые в Вашингтоне и Брюсселе уже задаются вопросом о лояльности Турции как союзника, а отношения Анкары с Израилем достигли самого низкого уровня за последние годы», – писала газета International Herald Tribune 28 октября 2009 г.

При этом в самой Турции многие, связанные с Западом бизнесмены и политические деятели опасаются, что линия на укрепление связей с мусульманским миром приведет к усилению исламского влияния внутри страны. В 2008 г. турецкий парламент проголосовал за то, чтобы снять запрет на ношение женщинами чадры в университетах и госучреждениях. Это вызвало нервную реакцию Конституционного суда, который дезавуировал это решение как угрозу светскому государству. Но уже сейчас все большее число отелей на средиземноморском побережье создают отдельно мужские и отдельно женские пляжи и уже не предлагают алкоголь.

В то же время многие турки, уязвленные оппозицией Франции, Германии и ряда других стран в отношении членства Турции в ЕС, задаются вопросом: не нужно ли самой Турции отвергнуть идею вступления в Евросоюз, пока блок не отверг Турцию? Если несколько лет назад более 70% турок поддерживали эту инициативу, то теперь менее половины опрошенных заявляют, что этот шаг приведет к выгодам для Турции.

Примечательно, что в Европе достаточно быстро формируется своего рода протурецкое лобби, которое полагает, что именно членство Турции в Евросоюзе поможет Европе выжить. В статье профессора политэкономии Эвианской группы Жан-Пьера Лехманна, опубликованной 8 февраля 2010 года в газете «Дейли стар», делается вывод о том, что Копенгагенская конференция по климату, состоявшаяся в конце 2009 года, была катастрофой для Европейского союза. Вместо того чтобы подтвердить ведущую роль ЕС, как об этом говорят его лидеры, главными действующими лицами там были США, Бразилия, Южная Африка, Индия и Китай. Когда соглашение было достигнуто, представителей ЕС не было даже в комнате. Копенгаген показал низложение Европы не только как глобальной силы, но даже как глобального арбитра.

Пассивность Европы и снижение ее роли в мировых делах во многом объясняется атавизмом евроцентристского политического мышления. В этой связи форум в Копенгагене, похоже, «разбудил» европейцев, заставил их обратить внимание на отношение к ним со стороны других стран. Например, многих в мире раздражает претензия европейцев на абсолютное знание, их высокомерие, менторство, тем более что в Евросоюзе проживает всего 7% мирового населения (причем и это население быстро сокращается). Европейцы не осознают, насколько мал интерес «к европейским делам» в Сеуле, Сиднее, Сан-Паулу и Сан-Франциско. Все больше формируется мнение, что Европа превращается в своего рода олицетворение вчерашнего дня.

Упадок глобальных позиций Евросоюза и его престижа в определенной степени связан с тем, что эта организация выглядит как отчужденная от населения бюрократическая цитадель. Некоторые эксперты считают, что ЕС будет пребывать в состоянии прогрессирующего упадка и маргинализироваться, если не найдет в себе духовные силы или структуры, чтобы приспособиться к глубоким изменениям и вызовам ХХ1 века. В этих условиях фактором, который может усилить респектабельность Евросоюза в глобальном масштабе и сделать его «интересным местом», может стать принятие Турции в качестве полноправного члена. В академических и многих европейских политических кругах превалирует мнение, что абсурдной является сама постановка вопроса о принадлежности Турции к Европе: немыслимо выкинуть ее из европейской истории. Войдя в состав ЕС, Турция с молодым и динамичным населением будет хорошим стимулом для дряхлеющего континента, даст импульс его демографической и экономической стабилизации и развитию.

Хотя европейцы льстят себе по поводу этнического многообразия, на самом деле одна Малайзия куда более «богата» в этом плане, чем весь Евросоюз, не говоря уж об АСЕАНе, насчитывающем 580 млн человек (ЕС – 500 млн человек). Турция сейчас является пятой мусульманской страной по числу населения после Индонезии, Пакистана, Бангладеш и Индии, и ее членство в ЕС позволит европейским странам установить более тесные связи с 1,8 млрд мусульман и превратить ее в притягательный центр по поведению реформ в исламском мире, а также поможет ассимиляции в Евросоюзе проживающих мусульманских меньшинств.

Мусульмане обеспокоены, что такое негативистское отношение со стороны определенных кругов некоторых западноевропейских государств может вылиться в открытые террористические акты. Характерно в этой связи, что Организация Исламская конференция объявила борьбу с исламофобией одной из своих приоритетных задач и приняла решение о подготовке ежегодных докладов на эту тему. Вместе с тем наблюдается и активизация деятельности радикальных групп среди мусульманской молодежи, которые пытаются «отомстить» за оскорбительные высказывания и акции, порочащие ислам. Все это создает не только отчужденность, но и фон напряженности.

В конце 2009 г. – начале 2010 г. в Египте и Нигерии были вспышки столкновения между мусульманами и христианами, жертвами которых стали десятки человек.

Цивилизационный разлом проходит через четыре международных кризиса, которые все больше переплетаются, осложняя общую ситуацию новыми запутанными перекрещивающимися узлами. Это арабо-израильский конфликт, ситуация вокруг Ирана, предстоящий вывод войск США из Ирака, и наиболее острый в настоящий момент – афгано-пакистанский кризис. Афганистан и Пакистан – это своего рода сообщающиеся сосуды; поэтому такое беспокойство вызвала попытка исламских радикалов в октябре 2009 г. штурмовать генеральный штаб пакистанской армии. Перед всеми маячит кошмар возможного их доступа к пакистанскому ядерному оружию.

Такие настроения вызывают ответную крайне негативную реакцию в мусульманском мире. Саудовская газета «Араб ньюс» 28 сентября 2010 г. подчеркивала, что западные СМИ постоянно преувеличивают и раздувают опасность радикального ислама, запугивают общественность своих стран угрозой терроризма, помещая устрашающие слоганы, публикуя материалы под заголовками типа: «Не все мусульмане – террористы, но почти все террористы – мусульмане!» При этом за пределами внимания оказываются, например, данные европейского отделения Интерпола в 2009 г. о том, что из почти 300 террористических актов, зарегистрированных в Европе, только один был совершен исламистской группировкой. Исламофобия стала принимать такие масштабы, что организация «Эмнести интернейшенл» опубликовала недавно предупреждение о дискриминации и преследовании мусульман в обстановке поднимающейся волны преступлений против них.

Показательно в этой связи, что во время визита Папы в Великобританию в сентябре 2010 г. газета «Дейли экспресс» сообщила об аресте «связанных с «Аль Каидой»» шести человек, которые якобы готовили покушение на понтифика. Вскоре выяснилось, что все это журналистская выдумка. Если бы дело касалось не мусульман, а других групп, отмечали многие арабские издания, то сразу раздались бы упреки в нарушении журналистской этики, в расизме, антисемитизме, а тираж газеты могли бы конфисковать за подстрекательство к ненависти. Но, поскольку речь шла об исламе, об инциденте предпочли не вспоминать.

Феномен цивилизационного раскола углубляется, и это грозит серьезными новыми осложнениями. Некоторые корни искаженного представления об исламе скрыты и в недрах европейской цивилизации, когда складывался его образ как агрессивной религии. Европейцы признают огромное влияние исламской культуры на средневековую Европу, но в анналах памяти доминируют исторические события, связанные с противостоянием христиан и мусульман. Идет своеобразный процесс исторической амнезии: исламская история Европы оказалась забытой.

Миграция существовала всегда как часть мирового процесса и способствовала взаимным обменам. Ныне процессы миграции ускорились и расширились. Глобализация порождает новую культурную ситуацию. Исламские радикалы – это не отголоски средневековья, они – порождение механизма отторжения и отсутствия восприятия культур друг друга. Характерно в этой связи следующее замечание архиепископа Марсельского Б. Панафье: «Ранее мы встречали в Европе мусульман, ныне встречаем ислам». Исламская традиция становится органической и легитимной частью европейской культуры. И нельзя не учитывать, что миллионы мусульман наряду со стремлением вписаться в европейскую традицию будут сохранять, что вполне естественно, генетическую и конфессиональную привязанность к своим историческим очагам.

Разразившийся с 2008 г. мировой финансовый кризис продолжает сотрясать экономические структуры практически всех государств, проявляется в политических и социальных катаклизмах, массовых вступлениях людей самых различных профессий, взглядов и верований.

Кризис привел к дестабилизации обстановки в большинстве стран мира и придал еще большую остроту существующим внутренним и внешним противоречиям. Это со всей очевидностью проявляется в Европе, где с небывалой силой разворачиваются столкновения между различными политическими силами. На этом фоне более отчетливо выявилась глубина цивилизационного разлома, которому «Старый Свет» подвергается на протяжении последнего десятилетия. Разделительной линией стал политический тезис об опасности распространения процесса, названного «исламизацией Европы», и соответственно возможной утраты со временем идентичности западной цивилизации.

В конце ХХ и начале ХХ1 века резко возрос миграционный поток из стран Азии и Африки в монокультурную и моноконфессиональную Европу, что привело к увеличению мусульманского населения. Если в 1992 г. в Западной Европе насчитывалось порядка 7 млн мусульман, то сегодня многие справочники оценивают число мусульман (вместе с теми, кто проживает на Балканском полуострове), – в 40 млн человек. Согласно опубликованным в 2000 г. данным ООН, мусульманское население континента в период с 1989 по 2000 г. увеличилось более чем на 100%. (ислам стал второй по численности религией в Европе). Эксперты предсказывают, что к 2050 г. численность мусульман в ЕС может удвоиться вследствие высоких темпов рождаемости и продолжения мусульманской иммиграции из Северной Африки и Ближнего Востока. Ислам, который обозначался на карте Европы в качестве вкраплений, превратился в составную часть континента.

Этот феномен в значительной степени является логическим развитием процесса, начало которому было положено колониальной политикой европейских государств; предопределившей по сути тенденцию: экономическое развитие Европы потребовало привлечения новых потоков иммигрантов из колоний. Размах, масштабы, быстрый темп иммиграционным волнам придавали общемировые события на протяжении ХХ столетия: две мировые и многочисленные региональные войны, подъем национально-освободительных движений, завоевание независимости в ходе многолетней борьбы странами Азии и Африки, экономические кризисы, политические катаклизмы и т.д.

Попробуем лишь пунктирно обозначить некоторые основные вехи продвижения процесса, который называют исламизацией, на примере Франции как государства, где ныне проживает наибольшее число мусульман (по разным источникам, от 5 млн, по данным МВД – до 9 млн, включая нелегальных иммигрантов, то есть более 10% населения) и где внутренние противоречия, вызванные этой проблемой, принимают специфический характер по сравнению с другими европейскими странами.

Франция начала использовать труд выходцев из Магриба еще в Х1Х веке. В период Первой мировой войны их приток увеличился: иммигрантов использовали в сельском хозяйстве, на оборонных заводах, направляли на фронт, где погибли, по имеющимся данным, более 100 тыс. магрибинских солдат. Показательно, что в качестве жеста благодарности за участие мусульман в боях французское правительство построило в Париже в 1926 г. первую мечеть.

После окончания Второй мировой войны для начавшегося экономического подъема понадобились новые рабочие руки и число иммигрантов стало увеличиваться. Это были в основном мусульмане из стран Магриба, они перебирались в метрополию, селились на окраинах больших городов, образовывая мусульманские анклавы. Франция перешла к активному поощрению трудовой иммиграции с предоставлением французского гражданства. Этот процесс набирал силу, и правительство уже оказалось неспособным его приостановить, когда попыталось это сделать в 1973 г. в связи с экономическим кризисом. Примечательно, что еще в 50-х годах один из соратников де Голля Андре Мальро предупреждал: «Наступление ислама является важным феноменом нашей эпохи. Его последствия пока непредсказуемы, тогда как различные формы мусульманской диктатуры постепенно будут воцаряться в арабском мире».

Потеря в начале 60-х годов заморского департамента Франции – Алжира, где проживало более одного миллиона французов, ожесточенная борьба алжирцев за независимость (1954–1962 гг.) оставили в памяти и французов и алжирцев глубокие и незажившие, даже спустя более половины столетия, рубцы. Именно тогда впервые появился лозунг «Каждый араб – террорист».

Далее решающий этап – период 70-х годов – расширение исламского движения во Франции и в других странах Европы, целью которого было обучение и популяризация традиций и истории ислама, создание мечетей, мусульманских центров. Средства поступали из Саудовской Аравии, Пакистана и других исламских государств. Официальные деятели Франции начали проявлять все больший интерес к исламу, ставшему второй по численности религией страны, активно предпринимать меры по налаживанию диалога с выросшими, как грибы после дождя, мусульманскими организациями.

Примечательно, что мусульманская община Франции пополняется не только за счет иммигрантов. Еще в 80-х годах число французов, принявших ислам, превысило 30 тыс. Ныне, по утверждению мусульманских организаций, в ислам обратилось около 300 тыс. коренных французов, среди которых немало видных писателей, научных и политических деятелей, представителей интеллектуальной среды (среди них, например, популярный в России Ж. Ив-Кусто). Причины, по признанию самих обращенных, разные. В основном французы выбирают ислам после долгих духовных исканий, разочарованные в католицизме, их привлекает то, в чем им отказывает рациональная западная цивилизация: ощущение опоры на единоверца, принадлежность к единому сообществу, взаимная забота, опека, солидарность и т.п. И все же, возможно, главное, как это сформулировал один из новобращенных: «Принятие ислама является средством выражения несогласия с образом жизни западного общества».

По мере роста мусульманских анклавов наблюдалось неожиданное явление: процесс ассимиляции, характерный для начального периода, застопорился, новая волна мусульманской иммиграции не растворяется в культуре и общественных институтах Франции, замыкаясь в своей собственной среде. Мусульмане обосабливаются и создают свою общину малоимущих: здесь высок уровень безработицы, растет число, особенно среди молодежи, увлеченных радикальными идеями, например священной войной против неверных. (Следует при этом заметить, что выходцы из стран Азии и Африки получают социальное пособие – 600–800 евро, в целом на семью выходит порядка 1500 евро, и на эту сумму, не работая, они вполне сносно живут.) И, безусловно, не религия рождает радикалов, а люди, которые предрасположены к экстремизму, но они есть в любой конфессии.

В 70-е годы бурно идет процесс превращения мусульманских диаспор в общины с характерным для них самосознанием, при котором ощущение принадлежности к религии становится более важным, чем сознание исходной национальной принадлежности, культуры страны пребывания, социального статуса. Французское правительство переходит от прежних концепций политкорректности к более жесткой политике.

Одежда женщин, в частности мусульманский платок на голову, и прежде всего хиджаб, никаб-покрывало, полностью закрывающие лицо, стала символом глубоких противоречий и даже противоборства между характерной для французского общества секуляристской установкой и притязанием мусульман на сохранение своих религиозных традиций. Франция стала первой европейской страной, парламент которой в 2004 г. принял закон, запрещающий ношение в государственных учебных заведениях «символов или одежды, которые явно указывают на религиозную принадлежность». В первую очередь имелся в виду мусульманский платок. В октябре 2010 г. Государственный совет одобрил принятый парламентом закон о введении запрета на ношение одежды, «закрывающей лицо», под угрозой серьезных штрафов и даже тюремного заключения; закон вступит в силу весной 2011 г.

Ныне уровень неприятия окружающей действительности во втором и третьем поколении иммигрантов-мусульман приобретают все более радикальные формы. Идеи либерального ислама пока малопопулярны. Сложившаяся демографическая ситуация подталкивает радикальных мусульман к идее, что рано или поздно Западная Европа станет частью исламского мира. Этот процесс идет на фоне угасания влияния католической церкви во Франции и в целом ослабления позиций христианства в Западной Европе. Среди французских мусульман стала популярной присказка, что «чрево мусульманки – наиболее эффективное средство исламизации Европы» и что «первой исламской страной станет Франция».

В 2009 г. министр по делам иммиграции Эрик Бессон в Сети открыл сайт с анкетой «Что для вас означает быть французом» с рубриками: история, культура, язык, и как эти ценности объяснить иммигрантам. В поступивших в первые две недели 32 тыс. писем содержатся слова с осуждением этой инициативы, ибо она «провоцирует ненависть, расизм, является грубым выпадом в адрес мусульман и будет способствовать ксенофобии и неприязни к небелым французам».

Французский идеолог Гийом Фай, известный своими правыми взглядами, откровенно предупреждает: «Надо говорить не об эмиграции, а о массовой колонизации Европы африканскими, магрибинскими и азиатскими народами, и признать, что ислам стремится к завоеванию Франции и Европы; что так называемая «молодежная преступность» – это лишь начало этнической гражданской войны; что инородцы наводняют нашу страну, как за счет своей высокой рождаемости, так и через наши дырявые границы; что по демографическим причинам во Франции может установиться исламская власть – сначала на муниципальном, а потом, может быть, и на национальном уровне…Мы катимся в пропасть, и, если ничего не изменится, то через два поколения Франция впервые за всю свою историю перестанет быть страной с европейским большинством населения. Германия, Италия, Испания, Бельгия и Голландия идут по тому же гибельному пути с опозданием на несколько лет. Со времени падения Римской империи Европа не знала подобного исторического катаклизма». (Фай Г. За что сражаемся: Идеологический словарь. 2007. С. 34).

Мощные социальные выступления, охватившие в последнее время Францию и едва ли не большинство стран ЕС, безусловно, еще больше обостряют давно нараставшее религиозное противостояние, призывы к проявлению терпимости, толерантности, взаимодействию в решении проблем в значительной степени остаются гласом вопиющего в пустыне. Все чаще появляются вспышки разного рода манифестаций против исламизации Европы, сохраняется весьма настороженное отношение ко всем мусульманам как к «потенциальным террористам».

Этот ясно ощущаемый в Западной Европе цивилизационный разлом ныне все чаще проявляется и в Северной Америке.

Рождество 2009 г. надолго запомнится спецслужбам США: в этот день по заданию «Аль-Каиды» нигериец Умар Фарук Абдельмуталиб пытался взорвать самолет американской компании, следовавший из Амстердама в Детройт. Чистая случайность спасла жизни почти 300 пассажиров, а президент Обама, взяв всю ответственность на себя, потребовал серьезной реорганизации всей деятельности органов безопасности.

В конце ноября 2009 г. на американской военной базе Форт Худ в Техасе майор военврач-психиатр, открыл огонь из принадлежащего ему личного оружия, убил 13, ранил около 30 человек, сам изрешеченный пулями находится в госпитале в парализованном состоянии. Его зовут Нидаль Малик Хасан, палестинец, родившийся и выросший в США, в городе Роанок штата Вирджиния, добровольно был зачислен на военную службу, мусульманин. Как это могло произойти, почему? Заметим, что Форт Худ – крупнейшая база США, на ней расквартированы 40 тыс. солдат, на ее обслуживании – 80 тыс. человек. Там готовят, в частности, подразделения для операций в Ираке и Афганистане. В самых первых сообщениях об этом инциденте говорилось, что со стороны Нидаля это была, видимо, акция отчаяния. Это подтвердил владелец магазинчика, куда Нидаль зашел буквально накануне: «Он был в крайне подавленном, депрессивном состоянии и объяснил это тем, что его направляют в Афганистан, где ему придется убивать братьев по вере – мусульман».

Этот 39-летний офицер, с типичным восточным, арабским лицом, взглядом спокойным и открытым, в котором никак не уловить и намека на злобность или агрессивность, не давал согласия на командирование его в Афганистан, потому что он не хотел убивать. Он обязан был выполнить долг в соответствии с присягой. Да, это, безусловно, так, и он это понимал. Именно поэтому, как указывается во всех сообщениях об этом событии, он неоднократно обращался с просьбой уволить его из армии, подтверждал готовность внести неустойку. Ясно, что он не хотел больше убивать. Не мог – по соображением личным ли, нравственным, по мотивам религиозным, или же им руководил банальный страх, – на этот вопрос должен ответить только он. Но если он не хотел убивать, почему он расстрелял в упор своих товарищей по службе на военной базе? Человек – структура более сложная, чем это, возможно, представляют некоторые.

Большинство сослуживцев о нем отзываются как о человеке добром, общительном, покладистом, добросовестно выполнявшим обязанности. Он по роду своей профессии (биохимик, психиатр) оказывал психологическую помощь в восстановлении военных, вернувшихся из «горячих точек» или готовил направляющихся в такие зоны. В то же время некоторые друзья его отмечали, что в последние годы он стал более нервным, напряженным, настойчиво обсуждал вопросы религии, хотя в его аргументации в пользу ислама не просматривалось какого либо фанатизма. Нидаль не раз говорил, признал один из его друзей, что подвергается унижениям, оскорблениям, презрительному отношению со стороны коллег, потому что араб и мусульман, и он страдал от этого.

Это не просто драма одного человека, в ней, как в осколке зеркала, отразилось общее психологическое состояние всего общества. Десять минут продолжалась стрельба, но это было подобно неожиданно лопнувшему нарыву, который разом обнаружил, вскрыл массу болезненных проблем в американской армии и в стране в целом. И вновь на ум приходит та же мысль: разве это единичный случай? А издевательства тюремщиков – американских военнослужащих над иракскими заключенными в тюрьмах в Багдаде, в Абу Грейбе, в Гуантанамо, вакханалия, которую устроили не так давно охранники в посольстве США в Кабуле, сведения об унизительным допросах и пр. Сообщения об этих фактах благодаря ловкости СМИ проскакивают мимолетом, так, чтобы не зацепить внимание, перекрываются ворохом «горячих жареных» событий. И все же факты не только упрямая, но и стойкая вещь. И эти факты пульсарами бьют в нашу совесть, заставляют задуматься. Если такое возможно и повторяется, пусть даже среди очень малой части в обществе, которое называется демократическим и цивилизованным, не может ли это означать, что оно подверглось разложению – внутреннему, появившемуся, в частности, от потакания в рамках безграничной неконтролируемой свободы самым низменным инстинктам и порокам.

Америка была потрясена случившимся на базе Форт Худ. Растерянность и обеспокоенность распространяется в мусульманских семьях, особенно уязвимо чувствуют себя мусульмане-военнослужащие.

«Исламские террористы» – граждане США: растущая опасность» – на эту тему в конце ноября 2009 г. проходили слушания в Сенатском комитете по внутренней безопасности. Выступавшие отмечали, что террористические нападения исламских экстремистов на американские военные базы за последние 12 месяцев участились. По словам Хуана Зарате, бывшего заместителя советника президента Буша по вопросам национальной безопасности, доморощенные террористы совсем не обязательно действуют по заданию «Аль Каиды» или другой террористической организации. Он высказал предположение, что Америка «стоит на пороге новой волны терактов, которые готовы совершить живущие в Америке радикальные исламисты».

СМИ наперебой ставят в заголовок сообщений об этом инциденте слово «мусульманин». Да, Нидаль Малик Хасан мусульманин, причем, как подтверждают друзья, праведный: исправно молился, соблюдал пост. Религиозные чувства в нем усилились после того, как ушли из жизни его родители, которых он очень любил. Дальше? Но он не хотел убивать, как не хотят этого делать многие христиане, атеисты, буддисты и так далее. Как сделать так, чтобы люди перестали хотеть убивать?

Неудивительно, что это трагическое событие оказалось в поле зрения президента Барака Обамы и даже внесло коррективы в его рабочий график.

В США был объявлен трехдневный траур. Майора Нидаля будет судить военный трибунал. Впереди у него, видимо, смертная казнь.

При более подробном ознакомлении с этим трагическим событием невольно напрашивается вывод, что в нем проявляется и острота нынешнего противостояния между двумя цивилизациями – западной и исламской, и опасности, которые несет в себе этот цивилизационный разлом для людей на Земле. Это осознает и нынешняя администрация США: задача поддержания и развития добрых взаимовыгодных отношений с мусульманским миром поставлена в качестве одной из ключевых в повестке дня внешней политики президента Барака Обамы. Об этом предельно четко и ясно американский президент заявляет в своих выступлениях, например, в специально посвященной этому вопросу речи в Каире в июне 2009 года. На практике, однако, реализация этой задачи оказалась крайне сложной.

В начале 2010 г. западная пресса стала в весьма тревожных тонах писать о положении в Йемене, где особо активизировалась «Аль-Каида». Появились даже сообщения о том, что американцы могут направить войска в эту страну. Это вынужден был опровергнуть лично президент Обама, однако йеменцы до сих пор обеспокоены такими сигналами.

Для большинства американцев, которые так гордятся своими демократическими традициями и толерантностью, неожиданностью стало, когда в начале сентября 2010 г., накануне сакраментальной даты, известной как «9–11», малоизвестный пастор из Флориды Терри Джонс объявил о том, что сожжет 200 экземпляров Корана. Только после того, как многие американские общественные и религиозные организации осудили эти заявления и к священнику с призывом воздержаться от столь провокационного шага обратились и госсекретарь, и даже президент США, пастор отказался от своего намерения. Вместе с тем этот инцидент всколыхнул набирающее силу движение тех, кто требует не допустить строительства мусульманского центра в двух кварталах от места падения башен-близнецов в Нью-Йорке. Америка практически раскололась на тех, кто считает, что мусульмане имеют право на сооружение указанного центра; и на тех, кто рьяно выступает против этого; сумятицу в настроениях начинают использовать крайне правые в Республиканской партии в подготовке к предстоящим в ноябре промежуточным выборам. По сути же, это еще одно свидетельство того, что элементы исламофобии, до сих пор характерные для Европы, распространяются и в Америке.

В начале октября 2010 г. федеральный суд в Манхэттене приговорил 31-летнего Файсала Шахзада, натурализованного гражданина США, к пожизненному заключению за попытку совершения теракта в самом центре Нью-Йорка 1 мая 2010 г. Шахзад оставил на многолюдной площади Таймс-сквер в Нью-Йорке внедорожник, в котором были селитра, дизельное топливо, бензин и баллоны с пропаном. Взрыв удалось предотвратить, но, по оценке экспертов, если бы он произошел, то вызвал бы многочисленные человеческие жертвы.

Примечательно, что Шахзад является сыном отставного пакистанского вице-маршала авиации, он прошел курс взрывного дела в пакистанском районе Вазиристан, где обстановка находится под контролем талибов. На суде он не только не раскаялся, но прямо заявил: «Мы не приемлем вашу демократию и вашу свободу... Готовьтесь к тяжелым испытаниям. Война с мусульманами только начинается… Поражение США неизбежно, это случится в ближайшем будущем».

Как писала бейрутская газета «Дейли стар» (6 октября 2010 г.), «правые силы в Соединенных Штатах активно пытаются обыграть в своих интересах тезис об «исламизации Америки». В этой связи полемика вокруг строительства исламского центра в нижнем Манхэттене используется ими в качестве жупела мусульманской опасности для того, чтобы представить ислам в качестве угрозы американским ценностям и интересам», отсюда и искусственный накал страстей вокруг шестнадцатиэтажного культурно-оздоровительного комплекса.

За время, прошедшее после прихода в Белый дом Барака Обамы, американские власти не могут похвастаться и какими-либо достижениями в преодолении тупика в ближневосточной проблеме, которая является главным раздражителем в отношениях западного и исламского мира. Так, на протяжении 2009 г. американская администрация настойчиво требовала от Израиля прекращения строительства новых поселений в качестве условия возобновления мирного процесса, то есть прямых израильско-палестинских переговоров. Премьер-министр Нетаньяху отказался это сделать. И далее было мобилизовано мощное еврейское лобби, которое оказало давление на администрацию США. В итоге в конце октября – начале ноября 2009 г. госсекретарь США Хилари Клинтон, находясь с визитом в Израиле, уже говорила, что израильско-палестинские переговоры надо незамедлительно начинать без всяких предварительных условий. Естественно, что такой отход Вашингтона от своих позиций негативно был воспринят не только палестинцами, арабами, но и во всем исламском мире.

Хотя в сентябре 2010 г., после почти двухлетнего перерыва, начались прямые палестинско-израильские переговоры на высшем уровне, тем не менее они быстро стали пробуксовывать, а оптимистические заявления о том, что понадобится всего лишь год для достижения урегулирования, сменились весьма пессимистическими прогнозами. Абсолютное большинство наблюдателей скептически оценивают шансы на какой-либо успех данных переговоров.

На фоне опасности, которую таит в себе для судеб человечества цивилизационный разлом между Западом и исламским миром, высвечивается естественная позитивная роль, которую могла бы взять на себя Россия, где испокон веков христиане и мусульмане живут бок о бок в составе единого государства и где на протяжении истории не было религиозных войн. Именно Россия может стать своеобразным цивилизационным мостом: для этого необходимы ясная политическая воля, многосторонние целенаправленные и хорошо продуманные действия в различных областях. Нельзя игнорировать идеологическое и культурное многообразие общества, и поэтому политика должна становиться более умной, гибкой и современной. Одной только силой разлом не преодолеть.

В будущем году мир будет отмечать десятилетие «черной даты» современной истории – 11 сентября 2001 г., и сейчас все более актуальной становится задача объединения всех здравомыслящих сил на Западе и на мусульманском Востоке с тем, чтобы совместными усилиями изолировать и нейтрализовать экстремистские силы с обеих сторон.

В этих усилиях важнейшая роль принадлежит нашей стране. Природные географические и исторические условия пространственной и временной локализации России, территориально самого большого государства в мире, обусловили то, что ныне называют средовым, особым самобытным типом цивилизации, где воплотился органичный сплав многих культур Европы и Азии. Она вбирает в себя и сохраняет на своей территории разнокачественные объекты и явления, что позволяет ей двигаться во всех направлениях. Россия – галерея времен, где наряду с прошлым и настоящим представлены и элементы будущего. Она имеет проверенные опытом здравые и прочные традиции мирного сожительства православных, мусульман, представителей многих других конфессий. Миссия России как средовой системы – обеспечение единства культурного пространства и связности времени, создание и сбережение отечественной и мировой культуры. Задача наша в том, чтобы избегать крайностей, идти по пути выбора не экстремальных, а гармоничных взвешенных решений.