Мировое сообщество, действительно, многокультурно и многоконфессионально, и поэтому представляется, что залог его мирного существования — именно в толерантности и уважении по отношению ко всем культурам, нациям и конфессиям. Не случайно, в одном из своих последних выступлений президент России Владимир Путин заявил о поддержке политики, «направленной на укрепление межнационального и межконфессионального диалога». Между тем, этим благовидным устремлениям противостоит оборотная сторона — так называемое «столкновение цивилизаций», о котором в последнее время не говорил разве что ленивый. Но что в действительности скрывается за этим понятием? И в чем подлинные причины межцивилизационнных конфликтов? Об этом и о многом другом мы решили побеседовать с известным мусульманским философом, публицистом и общественным деятелем Гейдаром Джемалем.


Гейдар Джемаль (1947) – интеллектуал с международной известностью и контркультурным прошлым. Участник среднеазиатского мусульманского подполья в брежневско-андроповские 80-е, один из организаторов Исламской партии возрождения (ИПВ) в предпоследний год существования СССР, активный свидетель гражданской войны 1992 г. в Таджикистане, член Хартумской конференции. В настоящее время – председатель Исламского Комитета России и лидер Интернациональной Социальной Лиги. В своих публикациях Джемаль выступает как идеолог политической философии Ислама, цель которой превратить теологию монотеизма в инструмент освобождения человека от катка либерального рынка и «электронных зинданов» информационного общества


 

Гейдар Джемаль:

«Система  убивает  смысл  времени»

Уважаемый Гейдар Джахидович! Что такое «столкновение цивилизаций»: нечто неизбежное или спланированное?

Безусловно, такой феномен, как столкновение цивилизаций, есть. Не будем ханжами и станем радикально говорить, что это маргинальная псевдонаучная концепция, возникшая после крушения марксизма, когда исчезла глобальная методологическая основа взгляда на общество и на человечество в целом, в результате чего стали появляться такие авторы, как Шпенглер, Тойнби и другие. Бесспорно, в основном это именно так, но мы не можем сказать, что нет такой вещи, как столкновение цивилизаций. В конце концов, испанцы-католики приплыли к ацтекам – столкнулись с их религией, религией майя, преследовали их жрецов, крали и переплавляли их ритуальное золото. Это столкновение цивилизаций. Британцы высадились в 1762 г. в Индии и разгромили индийские войска под Калькуттой, потом ограбили ее и вывезли оттуда столько драгоценностей, что смогли начать вторую промышленную революцию в Англии. Это тоже столкновение цивилизаций. Так что не будем говорить, что столкновения цивилизаций нет. Но оно на самом деле все же является маргинальным феноменом по отношению к глобальной методологической основе общего понимания того, как функционирует человеческое общество, человечество, как некий сферический механизм.

Человеческое общество, в отличие от диких племен, не зависит от случайностей. Это его специфика. Оно является машиной. И чтобы быть такой машиной, оно все время платит и все время использует для этого внутренний человеческий ресурс. Это основа отчуждения и эксплуатации. Человеческое общество является зульмом [«тиранией»] и тагутом [идолом], ибо в нем очень жестко противостоят внешняя среда, космос, вакуум и внутренняя среда, наше человеческое пространство, где мы чувствуем себя тепло и комфортно, занимаясь воспроизводством и будучи уверены, что наши дети и внуки тоже будут жить и пойдут в школу. За все это платятся гигантские средства. Но не деньгами, конечно, – вакууму не нужны наши деньги – а энергией наших сердец. Пророки приходят для того, чтобы освободить нас от этого рабства. А это рабство физическое, реальное, измеряемое в цифрах. О нем, не понимая его подлинной природы, писал Маркс, который косвенно был религиозным человеком и на самом деле пытался сформулировать религиозные претензии к гнету, но он жил в то неудачное время, кода для Европы, чтобы быть услышанным, надо было говорить на атеистическом, псевдонаучном языке. Поэтому теология марксизма, будучи по сути религиозно инспирированной, говорила убогим и кургузым языком научного атеизма, что в результате и привело к ее катастрофе.

Итак, что же есть такое столкновение цивилизаций? Это социальные законы, которые постоянно подтягивают и глобализуют низшие уровни, когда отряды человечества более продвинутые в эксплуатации, где отчуждение выше, а с членов социума взимают больше, распространяют ноу-хау по поводу того, как топтать, эксплуатировать и вымогать у людей, живущих сравнительно с ними еще в блаженном заповеднике. В нем тоже есть зульм. Приезжают, допустим, англичане в Индию, а там моголы, палач с мечом, ковер крови, зинданы [темницы]. Скажи кому «у вас счастливое райское существование», посмеются очень горько. Но по сравнению с тем, что привозят англичане – это сахар, который потом начинают вспоминать, как туземное счастливое время, ибо англичане привезут с собой кнут, жесткую дисциплину, учет каждой секунды времени, сверхэксплуатацию, администрацию, массовые расстрелы восставших, которых, как при подавлении сипайского восстания, привязывали к пушкам. Они привозят такой порядок, по сравнению с которым прежние зинданы и двуручные мечи, которыми казнили, кажутся просто детской сказочкой. Это и есть столкновение цивилизаций, когда против обычных зинданов выступает сверхизощренное Гуантанамо.

Столкновение цивилизаций – это клуб сверхбогатых господ против людей, которые принципиально сознательно остаются все более и более бедными, т.к. не желают быть мобилизованными на новые выплаты. Можно в духе просвещения предложить всем индонезийцам стать французским средним классом. Но это не станет благодеянием для них, т.к. на самом деле французский средний класс еще более эксплуатируем, чем они. Кто более эксплуатируем - человек физического примитивного труда, работающий по 16 часов в сутки и имеющий лишь ложе из листьев да шалаш из веток, или обитатель мегаполиса, у которого квартира, машина, страховка? За квартиру, машину, пенсионный фонд, учебу детей, клуб и отпуск – за все он платит. Нескончаемая масса выплат! Он не может их остановить и выйти из этой неустанно крутящегося колеса, где он является просто винтиком, через который перепускаются ресурсы. Все его внутреннее время обращено вовне. У него нет в сердце ни секунды времени, ни единого момента хотя бы просто для дуа [«мольбы»]. Я уже не говорю о неком созерцании, о том, чтобы остаться наедине с самим с собой, увидеть звездную ночь и заглянуть во внутреннею бездну – все то, что может человек, который строгает по 16 часов и потом ложится на ложе из листьев. У этого же человечка нет внутреннего времени, ибо он несется в машине, чтобы к шести часам, до закрытия учреждений, успеть заплатить за колледж детей и положить на счет в пенсионный фонд, иначе завтра будут начислены пени. Он весь конвертирован в ситуацию белки в колесе. Так кого больше эксплуатируют - того индонезийца с острова Бали или этого французского яппи из среднего класса? Конечно, француза, ибо в нем уже ничего не осталось. Мы видим только оболочку: кейс, костюм, галстук, «Пежо». И мы восхищенно думаем: вот это цивилизация, вот это уровень! Но мы не понимаем, что перед нами просто придаток, терминал к информационным потокам, который вообще не принадлежит себе. Тут отчуждение достигает максимума.

Проблема современного человечества в том, что выше этого уровня отчуждение не работает, ибо дальше наступает потеря личности. Дальше идет человек, который становится придатком к компьютеру, становится игроком в некую компьютерную игру, способную осуществлять обратную связь. И в принципе уже не важно, сидит ли по ту строну монитора и играет в эту компьютерную игру Вася или Петя – теперь вместо них терминал №3 или терминал №6790. Прежний Иван Иваныч, который был еще все-таки с портфелем и галстуком, на этом уровне уже пропадает полностью.

 Трагедия человечества в том, что каждый следующий день существования стоит дороже, чем предыдущий. И поэтому человечество сейчас стоит перед следующим шагом. С одной стороны - золотой миллиард. С него сняли столько, что больше снять уже нельзя. При сохранении Иван Иванычей больше не снимешь. С другой стороны - пять миллиардов, которые упираются ногами и не хотят в постиндустриальное общество: они не хотят отдавать больше, чем уже отдают. А по большому-то счету снять с них уже нечего перед лицом тех выплат, которые должна осуществлять мировая западная цивилизация Даджала. Все, что можно взять с китайцев, индонезийцев, бразильцев – это уже ерунда. Это никому не нужно. Это то, что называется «на орехе». Что делать? Превращать их в такое же общество, т.е. экстенсивно поднять их до уровня французского среднего класса? Но это стоит гигантских затрат. Вспомните, сколько было затрачено, чтобы крестьянскую Россию 1917 года довести до супериндустриального СССР 1940-го с многочисленными заводами, огромной армией и тысячами танков. Знаете, сколько для этого нужно было вложить реальных денег? Были ограблены крестьяне, правящие классы, извлечены бриллианты из лифчиков принцесс, Рембрандты из хранилищ Эрмитажа – все пошло на это превращение. Откуда сегодня взять такие ресурсы, когда уже все реальные ресурсы распиханы по карманам спекулянтов для того, чтобы пять миллиардов проделали такой же путь? А сегодня потребуется гораздо больше, трансформация теперь будет гораздо дороже. Какие нужны чудовищные ресурсы, чтобы семисотмиллионную черную Африку, умирающую от голода, нищеты, невежества, и где племена типа тутси режут друг друга, превратить сегодня хотя бы в современную Португалию! А кто их будет давать? Сегодня большевиков нет. Правящий мировой класс не будет давать эти деньги, ему проще эту Африку вообще вычеркнуть, чем превращать в супер-Португалию.

Нет средств для экстенсивного развития третьего мира, да и для интенсивного развития той же Европы и Америки в рамках индустриально-модернистского проекта их также нет. Поэтому сегодня речь идет о постиндустриальном обществе, когда дальнейший рост становится виртуальным, т.е. происходит только в сфере иммагинативного цифрового проектирования. Возникает так называемая интеллектуальная экономика, где за цифрой стоит опять же цифра, образ, концепт, бит информации и т.д. Естественно, чтобы поддерживать на плаву замкнутый город, сад из интеллектуальной экономики при полном полицейском контроле над остальными, которые в этот сад не допущены, необходимы колоссальные источники энергии, необходимо, чтобы все материальные вопросы были решены.

МАХДИ
Махди (араб. «ведомый вер ным путем», «ведомый по пути Аллаха» – фи сабил Аллах) – провозвестник близкого Конца Света, последний преемник Пророка Мухаммада, своего рода мессия. В Коране Махди не упоминается, однако идея мессии широко толкуется в хадисах. Махди мыслился как обновитель веры, ожидаемый правитель, который должен восстановить первоначальную чистоту Ислама и подготовить пришествие Исы/Иисуса, который утвердит окончательное торжество Ислама перед Судным Днем. Если в суннитском Исламе Махди – лицо неопределенное, некое идеалистическое украшение идеала будущего, то в шиитском Исламе, где мессианские идеи получили более широкое распространение, вера в пришествие Махди слилась с верой в возвращение «скрытого» имама, двенадцатого имама из рода Пророка, который некогда исчез, но, согласно шиитской доктрине, по сей день незримо присутствует среди нас.

Мы находимся в очень сложной ситуации, ибо все, отказывающиеся быть рабами информационного пространства, терминалами превращаются во врагов этой империи, отбрасываются в так называемую пустыню, или такую глобальную провинцию, где они будут просто контролироваться различными чипами и спутниками и подавляться полицейскими экспедициями без всякой пощады, при том, что ресурсов для их существования и развития дано не будет. Даже еда будет распределятся через интернет-каналы, и мусорный бачок станет вчерашним днем, о котором мы будем вспоминать, что было время, когда у мусорного бачка могли поживиться бомжи. Не будет мусорного бачка. Не будет магазинов. И денег не будет. Деньги будут чем-то вроде персонального рейтинга за участие в качестве терминала в обратной связи с интернетом. Насколько человек передал ему свое внутреннее время, свой ресурс, настолько он получает очков, на которые может заказать себе в дом нужное количество калорий. А если ты свободный человек, бегаешь сам по себе, ну и живи, как заяц или олень – грызи кору. А взбунтуешься - подлетит летающая тарелка и расстреляет. Примерно так будет выглядеть то, что планируется. И это не пугалка, не фантастический сюжет, а то, что претворяется в жизнь уже сегодня. Но с приходом Махди мы разорвем этот порочный круг…

Атеисты часто говорят, что Бог – это обобщенное выражение вселенской иррациональности, мол, когда человек сталкивается с чем-то необъяснимым, он обозначает его всяческими иксами. Разве концепция Махди – это не аналогичное олицетворение кризиса наших политических возможностей и идей, попытка решить политическое уравнение через все то же неизвестное?

Когда мы говорим о концепции Махди (да ускорит Аллах его приход!), мы должны иметь ввиду следующее. Махди появляется только в тех условиях, когда джамааты, т.е. сливки уммы, будут определять ее лицо. А что такое джамаат и умма? Это не одно и то же. При Пророке (САВ)  сахабы [«сподвижники»] были и его джамаатом, и его уммой. Но сегодня умма насчитывает полтора миллиарда человек, а джамаат – это люди, которые знают и могут друг за друга поручиться. Они испытывают ощущение не виртуального братства со всеми мусульманами, а непосредственного конкретного братства, допустим, с тридцатью людьми, которые могут умереть друг за друга. Поэтому сегодня джамаат и умма – не синонимичные, а две отдельные категории. Джамаат собирает в себе лучших из лучших, ибо они, образовав по религиозно-политическим мотивам свое пространство, отказались отдавать соки своей души, отказались давать энергию своих сердец иерархии общества, чтобы та дальше платила ее тагуту. То есть они отказались быть эксплуатируемой частью, в то время как обычные мусульмане, хотя в пятницу и идут на намаз, в остальное время всецело поглощены злобой дня: у них семья, домашние заботы – они тоже втянуты в общество, где их заставляют платить и отчуждаться.

Однако в чем сила джамаатов и как они смогли отказаться? Дело в том, что информационный момент, т.е. смысл времени, является важнейшим элементом при отчуждении вашего времени у вас. Когда вас эксплуатируют, прежде всего присваивают ваше время. А первичная форма этого присвоения является тем, что его наделяют не подлинным, а неким фиктивным смыслом. Например, я предлагаю устроиться вам ко мне на работу секретарем или секретаршей - сидеть с 10.00 до 18.00 и отвечать на звонки. Человек сидит, полирует ногти, отвечает на звонки, когда приходит гость, приносит кофе с сэндвичем и думает, что он работает. Лучшая часть его жизни проходит растраченной впустую за какие-то 400-700 $, променянных на его внутреннее время. Он погружается в такое состояние, когда он, может, о чем-то и думает, но ясно что не книгу пишет и не стихи, и не решает уравнение Гауса, не соединяется сам с собой, не молится: он просто находится в ступоре, сидит в кресле и по звонку снимает трубку телефона. Таких людей очень много. Они при «делах». Они «работают». И, назвав это «работой», мы тут же купили время человека, совершили мошенничество, сделав невыгодный для него обмен. Мы словом «работа» придали смысл его обессмысленному нами времени, за которое ему дали очень маленькие деньги, ибо 700 $ в месяц – копейки. На них он сможет купить себе носки, поесть, а нам отдаст свою жизнь, которой больше не будет, свой единственный шанс на этой земле. Он сжигает его впустую, как если бы ребенок ради баловства сжег листочки с бесценными стихами гения. Вот какой это обман!

Система хочет исказить и похитить смысл времени. Она пытается убедить верующего, что он работает и за это получает нормальные деньги, что это просто работа такая. А он понимает, что это никакая не работа, а убийство, что его убивают. Когда на людей обрушиваются те или иные «разводки», реклама, разные виды мошенничества, они просто их уносят. А об верующего они бьются, как об скалу, ибо у него в сознании выстроена альтернатива тем наездам на смысл времени, которая осуществляет система. Поэтому он говорит ей: «Нет! Я лучше умру! Но я буду думать о том, чем я занимаюсь и для чего послан в этот мир, в чем у меня миссия перед Всевышним». И тогда система объявляет верующему войну, ибо он не соглашается на тот смысл, который она сообщает ему, и потому представляет для нее угрозу. Было бы мусульман 3-4 человека, это был бы некий казус. Но их полтора миллиарда! И если они все будут под контролем джамаатов, которые заблокируют поступления энергии времени, энергии сердец в распоряжение этого клуба господ, уже напрямую контактирующего с Даджалом и с Иблисом, то тогда вообще начнется кризис и разрушение всей системы. Поэтому это война! Здесь обязательно система объявляет войну тем, кто не отдает свое внутренне время и энергию сердца, не выплачивает ее в виде подати. Раз не выплачивают, им – война!

Если мусульмане плохо организованы и не владеют современными технологиями, не умеют думать и не знают, как стратегировать свои действия и свое сопротивление, то при самых лучших побуждениях они проигрывают. Но если они собирают достаточно интеллектуальной мощи и численность пассионариев у них достаточна, чтобы создать определенное ядро давления, то возникают условия, при которых может появиться Махди (да ускорит Аллах его приход!), имя которого переводится как «Ведомый». Вдумайтесь, ни один пророк не назывался ведомым. Пророк был расуль, т.е. «посланный». Были пречистые имамы, из числа которых, согласно шиитской доктрине, выходит Махди. Но имамы тоже не назывались ведомыми. Только его одного называют так. Почему? Потому что здесь, в конце истории, Аллах являет Свою особую милость и прямо вмешивается в исторический процесс. И если в этом уникальном случае окажутся верны завету Всевышнего, то Он посылает им Махди, который ведом Им и ведет их. Так Аллах начинает непосредственно через Махди руководить уммой. А что это означает? Это означает сверхъестественное вторжение в историю. Именного с этого момента жесткие законы энтропии останавливаются и получают обратный ход. Возникает сверхъестественный элемент в тех механизмах, которые до этого носили строго логический, рациональный характер, ибо приходит помощь от Аллаха – та самая, о которой говорит нам Коран. Это чудо от Всевышнего, которое нужно заслужить, ибо Махди не придет к тем, кто еще не создал единый интеллектуальный, численный и пассионарный напор, создающий нужную критическую массу.

Рассуждения о необходимости подготовки к приходу Махди понятны с педагогическо-воспитательной точки зрения. Но если взглянуть на проблему историософски, не кажется ли Вам, что здесь есть некое противоречие? Махди словно некая волшебная палочка, одним своим взмахом рубящая гордиев узел всех наших проблем. Получается, что Бог Сам «заварил кашу» с политическим проектом человека и Сам же ее «расхлебывает» посредством Махди. Значит, сам человек не состоялся?

Вот в том-то и дело, что Махди приходит к состоявшемуся человеку. Махди приходит только к тем мусульман, которых имеет смысл возглавить потому, что они, повторюсь, набрали уже такую критическую массу, что она может вызвать цепную реакцию. Махди – это просто сверхъестественный элемент, помещенный в тот взрыв, в ту силу, которая и так уже пробила «стенку». Но если этого нет, если собралась группа революционеров, из которых половина - азефы и предатели, то эта «волшебная палочка» ничего делать не будет, она не появится, и все умрет в слякоти.

Потрясающий успех нашего Пророка (САВ) как революционера и преобразователя мира все же был ограниченным и в пространственном, и во временном отношениях – его пассионарный взрыв в итоге увяз в инерции человеческой среды. При этом масштаб личности Пророка неповторим: он бесконечно велик по сравнению с любым иным деятелем. Почему мы должны верить Вам, когда Вы говорите, что у нас-то все получится? У нас может получиться то, что не получилось у Пророка?

Я принципиально не согласен с такой постановкой вопроса, т.к. мы не что-то отдельное от него, ин ша Аллах, мы делаем именно его дело, являясь его сахабами и вместе с тем сахабами ожидаемого Махди. Мы в непрерывности делаем то, что было начато, но еще не завершено. Если дело Пророка кончилось, а мы пытаемся повторить его или сравниться с ним, то мы зря тратим свое время, всех обманываем и дурачим. Но, ин ша Аллах, это не так. Я все-таки надеюсь, что мы не вышли из дела Пророка. Оно продолжается.

Четырнадцать веков идет процесс диверсификации, ведущий к семидесяти двум путям. На самом деле, все они нужны, ибо в каждом из них есть определенный элемент истины и методологической правды. В чем-то ошибочны все и в чем-то каждый из них прав по-своему. Все эти «правоты» будут интегрированы в семьдесят третьем пути, который в какой-то степени будет в оппозиции к ним всем, но какой-то будет наследником каждого из них. Не может быть такого семьдесят третьего пути, который отвергал бы целиком и шиитов, и салафитов, и ихванов, и других. Правда каждого, даже хариджитов, будет представлена в нем, ибо появление каждой из семидесяти двух был чем-то оправдан и мотивировал иманом [«верой»]. Каждый что-то имел сказать, хотя, может, каждый в чем-то и виноват перед Всевышнем.

Например, Умар и Абу-Бакр виноваты в том, что не приняли Али, которого хотел видеть своим наследником Пророк (САВ). Для шиитов просто немыслимо, как можно было противостоять воле Пророка, что равносильно противостоять воле Аллаха. Но даже и с шиитской точки зрения в рамках семьдесят третьего пути можно оправдать эту позицию.

Шиитов до глубины души возмущают слова Умара, которые он сказал Аббасу: «Бану Хашиму достаточно нубуввата [«пророчества»], а вы еще хотите, чтобы у вас был и имамат [власть имама]». Для шиитов это запредельный вызов. С каким цинизмом он это говорит, будто занимается перетягиванием каната между Бану Хашим и остальными курайшитами! Однако я понимаю Умара и Абу-Бакра. Представьте себе, они жили в затерянном уголке мира, в самой пыльной его части. И вдруг с приходом Пророка они видят, что их уголок становится осью мировой истории. Завтра он станет центром мирового глобализма, колоссального проекта, сияющего в те времена намного ослепительней, чем СССР со своим ГОЭЛРО и выходом в космос. Кем они были прежде? Никем. Пылью на ветру. И вдруг они становятся самими центровыми. Но если имамом станет Али, то это будет уже не сугубо арабским делом, не делом Курайш. Это будет всемирным, интернациональным движением, в котором имя арабов потеряется, ибо во главе его встанут не арабы как таковые, а ахль аль-байт [семья Пророка]. А они-то хотели, чтобы это было арабским делом! Абу-Бакр и Умар не хотели отдавать из рук шанс встать у истоков истории, даже дерзая вызвать недовольство Всевышнего. И хотя это не послушание, но оно понятно, ибо в этом дерзновении есть воля раба, который обращается к Аллаху и говорит: «Я не хочу быть вторым или третьим в исполнении Твоего проекта. Я хочу исполнять его своими руками», как сказано в Инджиле: «Царство небесное силой берется и употребляющий насилие восхищает Его». Этот момент глубоко понятен и в чем-то он, может быть, золотой, во всяком случае, более близок и приятен Всевышнему, чем черный шиизм, который пассивно ожидает прихода Махди.

Очень важно, чтобы некоторые мусульмане пересмотрели свои взгляды. Мне приходилось дискутировать с членами Хизб ат-тахрир, которые хотят восстановить халифат с избираемым халифом. Они согласны с тем, что четыре праведных халифа уже было. А теперь они должны признать, что следующим праведным халифом будет только Махди. Иначе никак. Иначе нужно признать, что праведным халифом станет простой смертный, который осмелится сказать, что если его выберут, то он будет подобен Абу-Бакру, Умару, Усману и Али. Не будет! Так что вы хотите восстановить неправедный халифат, который уже был и который прежде разрушили монголы, а затем англичане и русские в лице Османской империи?! Вы этот халифат хотите возродить?

Мы сошлись вместе, чтобы дать бой Системе. Под Системой мы понимаем замкнутый цикл господства и угнетения, который совершенствовался тысячелетиями, укрепляясь от не достигавших своих целей революций. Мы считаем также, что именно сегодня Система стоит на пороге достижения совершенства. Сегодня против нее еще возможна борьба и есть надежда на победу. Однако если это время будет упущено, Система в лице управляющей ею сверхэлиты станет практически неуязвимой для человеческого действия снизу. В таком случае это станет поражением всего человечества, обессмысливанием бесчисленного множества жизней, прожитых во тьме рабства во имя того, чтобы однажды и навеки воссияла свобода.
Из декларации Интернациональной Социальной Лиги
.

Халифат восстанавливает Махди сверхъестественным путем, т.е. это уже преображение мира и конец истории. Что такое халифат и почему до этого были праведные халифы? Потому, что они были халифами, т.е. «наместниками» по отношению к Пророку (САВ). Поэтому они были праведны, ибо непосредственно были его наместниками, но уже Муавия и Язид не были таковыми. А почему Махди будет праведным? Да потому, что он является наместником по отношению к Адаму. Здесь мы видим возвращение на метафизическую плоскость. Здесь Махди является проявлением вторжения нерациональных сил и восстановления адамической полноты. Поэтому он является наместником, праведным. Не потому что он – преемник Пророка (САВ), а потому что он восстанавливает вертикаль Адама в человеческом пространстве. Это вторжение чистой метафизики.

Махди – он из плоти и крови?

Да, из плоти и крови.

И спустится к нам на воздушной колеснице?

Так мыслят человеческая фантазия и арабские сказочники. Но я абсолютно точно знаю, что он жив. Я абсолютно точно знаю, что есть измерение, доказуемое математически, по Эйнштейну, и в котором его пребывание интеллектуально постижимо. И если мы верим, что Иса (АС) поднят на высокое место и там жив, то ничто технически не мешает нам через кыяс [«аналогию»] Корана, верить в то, что и Махди также жив. Более того, если это не так и если мы думаем, что Махди может быть кем угодно, то мы убиваем этим саму идею Махди и тем самым посягаем на огромный кусок Сунны, представленный у Бухари, Муслима, Байхаки и других. Более того, шиитская версия Махди как живого двенадцатого имама есть и у серьезных суннитских алимов. Тиджани и другие арабы, имеющие суннитские корни, занимают именно такую позицию, что легко доказать конкретными ссылками на их работы. Это база абсолютно документирована и имеет далили [«доказательства»]. Но если мы будем говорить о ней языком Шахразады, то мы будем компрометировать данную тему. Здесь надо говорить языком Эйнштейна.

Что будет после того как исламская «улица», джамааты придут к власти? Не получится ли так, что на место романтиков придут прагматики, и тот идеал, который сегодня существует только в нашем воображении, будет обременен всем грузом социальных проблем и противоречий?

Победа связана с приходом Махди и концом истории, вторжением сверхъестественного элемента. До этого победы быть не может. До этого любая временная победа относительна и сопряжена с тем, о чем говорите Вы. Но она и невозможна, ибо если наша сторона начнет побеждать, то это автоматически приведет к появлению Махди. Это будет означать, что мы собрали такое количество политического, дипломатического, пассионарногоо ноу-хау, что мы уже начали побеждать, что автоматически создает условия для явления Махди. Однако сегодня говорить о победе просто неадекватно. Политтехнологические центры спецслужб манипулируют любыми группами из нас как хотят, выбрасывая «дезы», выдвигая харизматических лидеров, используя в своих целях такие каналы, как «аль-Арабия» и «аль-Джазира», сталкивая ихванов с салафитами, шиитов с суннитами. Они словно на большом экране компьютера отслеживают всех нас, а мы полностью для них прозрачны. В противовес этому мы даже не имеем науки куфрологии. Мусульмане не поставили вопрос о том, что им надо изучать куфр («неверие) как противника. Нет такой науки. У Запада была советология, есть исламоведение, но у Ислама нет ни западоведения, ни куфрологии. Как вообще с этим можно ставить вопрос о победе? Когда мусульманина спрашивают, что такое куфр и западное общество, он говорит о каких-то банальнейших вещах, что джахили [«невежды»]. Но в чем они джахили? Ложку же ко рту подносят, в дверь попадают, значит, что-то они знают. А что знают? Если они облекают истину ложью, то как это делают? Вот тут начинается тупик. Джахили и все.

У нас нет учения о кафирах, мушриках, мунафиках [«неверных», «язычниках», «лицемерах»]. Нет учения о том, чем является общество, хотя для такой доктрины есть все предпосылки в Коране. Но надо их расшифровать во всем богатстве методологической мысли. Расшифровать не в том смысле, чтобы посмотреть, что на эту тему думал, скажем, Ибн-Таймийя, который был всего-навсего сыном своего времени, в то время как Ислам нам дан, чтобы мы воспринимали его как будто Пророк пришел непосредственно к нам. Четырнадцать веков исламской культуры не должны заменять для нас Коран. А для многих людей их по крупицам набранные в аль-азхарах знания именно подменяют его и они уже не хотят воспринимать его в чистоте, как это делают многие русские люди, впервые прочитавшие Коран и словно сраженные молнией, принимающие Ислам. Когда Пророк пришел к арабам, у них не было четырнадцати веков культуры, у них не было ни Ибн-Таймийи, ни Суюти, ни Бухари, ни огромного количества богословских книжек. Они, впервые услышав аяты Корана, совмещали его со своим культурным фоном и со своим сердцем. Они просто слышали и понимали: вот она – правда. И мы сегодня тоже должны научиться воспринимать Коран в такой первозданной чистоте. И тогда мы увидим, что в этом Коране находится колоссальная информация об обществе, куфре и нашей победе.

Беседовал Рустам Батыр.