В конце 1965 года на II Ватиканском соборе была принята Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям «Nostra aetate». Идея отдельного документа, который бы затронул проб­лему взаимоотношений Церкви с нехристианскими религи­ями, зародилась только в ходе Собора неожиданно даже для многих его участников. Но именно эту «неожиданную» Декларацию впоследствии стали оценивать как «коперниковский поворот» Церкви в отношении к другим религиям. Действительно, впервые за всю историю католической церкви она определила свое отношение к индуизму, буддизму, исламу и иудаизму на официальном уровне; причем в подчеркнуто положительном плане. Этот документ стал началом новой эпохи межрелигиозного диалога в целом. В связи с 40-летним юбилеем знаменитой Декларации Духовное управление мусульман европейской части России, Архиепархия Божьей Матери в Москве, Библейско-богословский институт св. апостола Андрея и Институт европейской цивилизации провели конференцию, посвященную межконфессиональному диалогу. Мы предоставляем возможность читателям журнала «Минарет» познакомиться с ее основными положениями.


Архиепископ Тадеуш Кондрусевич, глава католиков России

Алексей Журавский, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института восточных культур РГГУ

Муфтий Равиль Гайнутдин, председатель Совета муфтиев России

Шейх Фарид Асадуллин, кандидат филологических наук, заведующий отделом наук ДУМЕР


Ссылки к материалу:

[1] Maritain L. Court traité de l'Existence et de l'Existant. P., 1948, p. 137.

[2] Orientations pour un dialogue entre chrétiens et musulmans. Rome, 1970, pp. 11, 13.

[3] Gardet L. La foi du chrétien et les grandes cultures religieuses. – Islamochristiana. Vol. 3. Roma, 1977, p. 12-13.

[4] Ср. Св. Григорий VII, Посл. III. 21 к Аназиру (Ал-Назиру), царю Мавритании, ed. Е. Саsраr in MGH, Ep. sel. II, 1920, 1, р. 288, 11-15; PL 148, 451 А.

 

«И наш Бог, и ваш Бог един»

Архиепископ Тадеуш Кондрусевич:

Сегодня, когда не только наше общество, но и весь мир все чаще и чаще сталкиваются с очень опасными вызовами времени, различные исповедания должны сделать все возможное, чтобы совместно ответить на них. Достойный и адекватный ответ – это наша нравственная обязанность и гражданский долг. Сегодня, быть может, более чем когда бы то ни было, мир в надежде на разрешение своих, стремительно нарастающих, проблем обращается к религии, ибо все иные испытанные способы их решения, к сожалению, не дают ожидаемых результатов. И здесь мы обнаруживаем неожиданный парадокс: с одной стороны, современный мир становится все более и более секуляризированным, он все чаще живет так, как если бы Бог не существовал, с другой – все чаще взывает к религиозным лидерам: помогите, вся надежда – на вас.

Мы обязаны показать миру, погрязшему в безнравственности, обмирщении, моральном релятивизме, ксенофобии, коррупции, нескончаемых военных конфликтах, терроризме, миру, который все более утверждается в цивилизации смерти, что взаимопонимание, диалог и толерантность между различными вероисповеданиями есть путь к врачеванию его современных проблем.

Муфтий Равиль Гайнутдин:

Мы, безусловно, должны стремиться к взаимопониманию, но уроки прошлого, связанные с крестовыми походами, должны служить назиданием современному поколению мусульман и христиан. Мы должны отдавать себе отчет, что без мира между религиями мир между народами останется недостижимой целью. Я считаю, что большое значение Декларации NOSTRA AETATE заключается в том, что эта Декларация положила начало системному взаимодействию мусульман и христиан-католиков во всемирном масштабе. После 13 веков довольно сложных отношений и открытой конфронтации 40 лет назад в 1965 году, началась эпоха осознанного и одобренного духовными авторитетами обеих религий - эпоха межконфессионального сотрудничества и диалога. И хотя в этом диалоге мы иногда наблюдаем рецидивы прошлого, все же растет стремление сочетать верность своей религиозной традиции с одновременной открытостью друг другу.

Фарид Асадуллин:

Сегодня усилиями представителей религий и религиозно ориентированной интеллигенции идет процесс осознанного стремления выработать некое общее интеллектуальное поле, которое бы, с одной стороны, гасило рецидивы взаимных претензий в духовно-богословской сфере (обвинения в ложности вероучения, «Ислам – христианская ересь» или «Ислам – зловерие»), а с другой - шаг за шагом формировало бы культуру слушать и понимать логику оппонирующей стороны, т.е. формировало бы культуру диалога.

Алексей Журавский:

Диалог - это встреча, духовная беседа, но это также ни в коем случае не дипломатическая встреча и не беседа с целью договориться или о чем-то условиться. Иначе, диалог - это ни в коем случае не компромисс и не конформизм, в диалоге мы не должны стремиться придти к единому мнению. Диалог, таким образом, должен быть живым и личностным общением между «Я» и «Ты», а не между «Я» и «Он». Но для того чтобы подобное общение стало возможным, необходима готовность узнать и понять другого, или, как формулирует Ж. Маритен, необходимо «умение сделать субъективность другого своей»[1]. «Специфика диалога заключается не в его предмете, а в определенной способности воспринимать “другого” через этот предмет», - писал Л. Гарде[2].

Диалог обретает, таким образом, эвристическую ценность. «Открыть диалог – значит стать в некотором роде гостем своего собеседника, – опять же утверждал Л. Гарде, апеллируя в данном случае к такой важной для мусульманской этики категории, как «гостеприимство», – гостем его дум и надежд и узнать своего собеседника не только таким, какой он есть, но и таким, каким он стремится быть»[3]. Диалог в этом смысле следует понимать как борьбу со своим неведением, своими предрассудками, как «аскезу» в смысле прежде всего самовоспитания.

ИСХОДНЫЕ УСТАНОВКИ

Фарид Асадуллин:

Терпимость и уважение мусульман по отношению к людям Писания прежде всего коренится в учении Корана и Сунне Пророка. Согласно Корану, разнообразие в мире обусловлено самой Божьей волей и Его мудростью. Как подчеркивает аят 30:22, различия людей в языках и цвете кожи суть знамения Божии для людей разумеющих. По Корану, первоначально человечество составляло единую расу и духовную общину, но потом Богу было угодно их разделить как на племена и народы, так и по религиозному признаку (2:213,49:13). Это многообразие призвано стать источником не конфронтации и тем более распрей, а соревновательности в служении общему благу.

Алексей Журавский:

Третий раздел Декларации «Об отношении Церкви к нехристианским религиям» посвящен мусульманам и содержит две смысловые части: позитивную характеристику исламского вероучения и ориентиры для совместной социальной деятельности наряду с принципиальным – учитывая 13 веков религиозного противостояния – призывом «забыть прошлое»:

«Церковь также с уважением относится и к мусульманам, которые поклоняются единому Богу, Живому и Сущему, Милосердному и Всемогущему, Творцу неба и земли,[4] Который “говорил к людям”. Его установлениям, даже сокрытым, они всей душой стремятся подчиниться, как подчинился Богу Авраам, к которому мусульманская вера с радостью себя относит. Они, хотя и не признают Иисуса Богом, почитают Его как пророка; они также чтят Его девственную Матерь, Марию, и порой даже благочестиво призывают Ее. Сверх того, они ожидают Судного дня, когда Бог воздаст всем воскресшим людям. Поэтому они ценят нрав­ственную жизнь и прославляют Бога, особенно - молитвой, милостыней и постом».

ПРЕОДОЛИМЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ

Фарид Асадуллин:

Камнем преткновения в углублении межрелигиозного диалога остается вопрос о подлинности пророчества Мухаммада. Положительный ответ на него давно назрел. Как можно признавать пророками Амоса или Осию и отказывать в этом Мухаммаду? Первым, кто снял этот догматический предрассудок, был русский священник, отец Александр Мень, который, анализируя наследие прославленного религиозного мыслителя Владимира Соловьева, пришел к признанию пророческой харизмы Мухаммада. Раньше его аналогичные мысли в трактате «Роза мира» высказывал такой самобытный мыслитель, как Даниил Андреев.

Алексей Журавский:

В Новом Завете нет никаких указаний на то, что после Боговоплощения не может быть больше пророков. Более того, Павел, говоря о различиях даров Святого Духа, называет в том числе и пророчество (1Кор 12:7-11). Нет, по всей видимости, и никаких серьезных догматических оснований для ограничения откровения, имеющего универсальную природу, только библейской традицией.

Фарид Асадуллин:

Для углубления понимания духовной близости по линии Авраама (Ибрахима) необходимы новые интерпретации базовых понятий, новое понимание или «прочтение» логики ниспослания божественных откровений. Возможно, наряду с Кораном, который для мусульман не нуждается в дополнительных комментариях, в качестве его смыслового эквивалента во время богословского диалога использовать «Третий Завет». Триада «Ветхий завет» – «Новый завет» – «Третий Завет», подчеркивающая их общую богооткровенную природу, снимает для немусульман, особенно молодежи, сложное его восприятие и главное его адекватное понимание в ряду предыдущих Заветов.

Алексей Журавский:

Еще одна тема богословского диалога, которая не была затронута в Декларации, но которая была принципиально поставлена Собором в «Догматической конституции о Церкви» (Lumen Gentium), – это тема спасения. Важнейшая тема. Действительно, можно ли всерьез говорить о диалоге с инаковерующими, не решив положительно этот вопрос. И Собор включил в главу «Народ Божий» 16-й раздел «О нехристианах», в котором утверждается возможность спасения не только нехристиан, верующих в единого Бога, но и всех тех, «кто без своей в том вины еще не достиг ясного знания Бога, но пытается, не без благодати Божией, вести правильную жизнь». О мусульманах в разделе говорится особо:

«Но Замысел спасения объемлет и тех, кто признает Творца, и среди них - прежде всего мусульман, которые, исповедуя свою приверженность вере Авраама, вместе с нами поклоняются Богу Единому, Милосердному, Который будет судить людей в последний день».

ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ

Фарид Асадуллин:

Возможно, единственный серьезный упрек к людям Писания, содержащийся в Коране, звучит так: «О, люди, имеющие Книгу, почему смешиваете истину с ложью и умышленно утаиваете истину – «аль-хакк би-ль-батыль» (3:71). Этот вопрос сегодня, когда все больше и больше людей Писания понимают логику единобожия, все же не является камнем преткновения для совместного поиска ответов на вызовы как межрелигиозного общения, так и на вызовы времени. Сегодня, по большому счету, между Исламом и Христианством существует два единственно принципиальных догматических расхождения – отрицание триединой природы Бога и богочеловеческой природы Христа.

Алексей Журавский:

В Декларации Собор указал лишь на одно фундамен­тальное расхождение между Исламом и Христианством: «Хотя последователи Ислама и не признают Иисуса Богом, они все же почитают Его как пророка». Первые проекты обходили молчанием и этот момент. Однако, как указывалось на Соборе, отри­цание Исламом основных положений христологической доктрины Церкви носит слишком принципиальный харак­тер, чтобы умалчивать об этом. В то же время Иисус, которого Коран наделяет исключительным пророческим статусом, признавая в качестве посланника слова и духа Божьего (4:171) и признавая за Ним исклю­чительный дар чудотворства (3:48), занимает в исламском вероучении достаточно важное место, что, по мнению Собора, открывает опре­деленные перспективы для диалога в этой сфере, равно как и в сфере мариологии, поскольку почитание девы Марии не чуждо мусульманской религиозности и восходит непосредственно к кораническому вероучению.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Фарид Асадуллин:

В Исламе отстаивается идея коранического плюрализма, и нет никаких притязаний на монополию в области религиозной истины. Наше Писание проповедует верность всем духовным миссиям, которые несли людям прежние посланники Божии, отмечая, что «нет различия между пророками (Авраамом, Измаилом, Исааком, Иаковов, Моисеем и Иисусом – Ф.А.)» (2:136). Единственное категоричное утверждение, обращенное к людям единобожия, которое можно понять как общую директиву верующим людям, звучит таким образом: «Истина от Господа твоего, поэтому не будь из сомневающихся».(3:60)

Алексей Журавский

Диалог, любой диалог, не только межрелигиозный, можно и, видимо, должно понимать как самодостаточный феномен, который не есть средство достижения чего-либо внешнего ему самому. У него нет конечной цели, он не может быть завершен. Он составляет суть человеческой жизни и неисчерпаем, как эта жизнь. В этом заключаются главные - эвристический и жизнетворческий - моменты диалога. Такой диалог подлинно преображает нас, но не потому, что мы оставляем свое ради чужого – перерождаемся, но потому, что в диалоге мы обретаем себя подлинных - возрождаемся.