Великие люди Ислама

Михаил Якубович
кандидат исторических наук, научный сотрудник Национального университета «Острожская академия» (Острог, Украина)

Алим (персидская миниатюра)

Медресе-обитель (ханака) Бейбарса в Каире, где преподавал Дийа’ ад-Дин аль-Крыми

Медресе-обитель Бейбарса в Каире, где преподавал Дийа’ ад-Дин аль-Крыми

Мечеть Бейбарса в Крыму

Халидийская библиотека в Иерусалиме, где хранится сочинение аль-Крыми

Михаил Якубович

Крымский ученый в средневековом Египте: творческий путь Дийа ад-Дина аль-Крыми

Сегодня все с большим интересом ученые смотрят на регионы исламского мира, выходящие за пределы средневековых «классических» арабской и персидской культур. Особое внимание привлекает вопрос интеллектуальной истории тюркских народов, получивших качественно новый импульс развития после принятия Ислама. Остается открытой, например, проблема мировоззренческих трансформаций в Золотой Орде. Длительное время многие ученые рассматривали исламизацию этого государства как весьма длительный, а не разовый процесс. И в то же время, уже в XIV веке в Золотой Орде сформировался целый класс научной и религиозной элиты, оставивший значительный след в истории не только евразийского региона, но и исламского мира в целом. Примером тому может быть Крым, также входивший в состав Золотой Орды — земля с чрезвычайно богатой не только материальной культурой, но и духовной историей.

В пределах этого очерка я попробую осветить «интеллектуальную биографию» одного из малоизвестных сегодня, но весьма значимых для своего времени ученых — Дийа ад-Дина бин Сад Аллаха аль-Крыми (т. е. «Крымского»), длительное время прожившего на полуострове. И хотя сам Дийа ад-Дин имел, судя по всему, персидское происхождение, да и позднее эмигрировал в Египет, пребывание в Крыму также отразилось на его судьбе: здесь он занимал важную должность помощника судьи (наиб аль-кади), получил дополнительное образование, да и, собственно, сформировался как известный ученый. Поэтому на примере жизненного и творческого пути Дийа ад-Дина можно отметить ту роль, которую крымский улус Золотой Орды играл в развитии интеллектуальных связей между различными регионами исламского мира.

Жизнь Дийа ад-Дина аль-Крыми была довольно хорошо известна многим арабоязычным биографам. Первым, кто подробно описал творческий путь ученого, был его ученик Вали ад-Дин аль-Ираки (1360–1422). Однако написанная им биография сохранилась лишь в поздейших источниках, где, кстати, можно почерпнуть и дополнительные сведения. Таковыми являются труды ибн Хаджара аль-Аскаляни,¹ Джаляль ад-Дина ас-Суйути,² Джамаль ад-Дина ибн Тагри Барди,³ Ибн Кади Шухба ⁴, Таки ад-Дина ад-Дари,⁵ Шамс ад-Дина ибн аль-Джазари ⁶ и некоторых других авторов; часть известий о Дийа ад-Дине суммировал татарский просветитель Мурад Рамзи в сочинении Тальфик аль-Ахбар.⁷ В своей статье, с целью полноты охвата материала, я опираюсь на все вышеуказанные источники (а также некоторые другие, в том числе сохранившуюся в Иерусалиме рукопись одного из трудов аль-Крыми).⁸

Итак, по всей видимости, Дийа ад-Дин аль-Имади аль-Афифи родился в персидском городе Казвине, на берегу Каспийского моря. Казвин издавна славился своими учеными — историками, географами, математиками, астрономами, правоведами. Население Казвина в XIV веке было довольно разнородным — здесь жили и персы, и арабы, и представители различных тюркских народов. Смешанным был и конфессионый состав: даже в пределах суннизма конкуренцию доминирующей ханафитской школе составляли прочно укорененные традиции шафиизма. В то время город входил в государство Хулагуидов, образованное потомками Хулагу, внука Чингис-хана. Хорошо известна историкам личность Абу Саида Бахадур-хана (1305–1355 гг.) — последнего правителя этой державы, простиравшейся от Черного моря до Индийского океана. После ухода из жизни блестящего военачальника, пытавшегося проводить самостоятельную политику, государство было поделено между новыми династиями.

Точной даты рождения аль-Крыми источники не сообщают. Лишь исходя из данных о его семье и учителях, можно считать приблизительной датой 1315 год. Из примечаний ас-Сахави к одной из рукописей Ад-Дурар аль-Камина ибн Хаджара узнаем, что отец Дийа ад-Дина, Сад Аллах бин Мухаммад бин Усман аль-Акилли был ханафитским ученым в Казвине, где и скончался в 1348 году. Настоящим именем аль-Крыми (почетное прозвище Дийа ад-Дин, «Светоч веры», добавилось уже позднее) было Убайд Алллах, однако, по свидетельству биографов, сам ученый его никогда не называл, поскольку такое же имя носил ибн Зийад, убивший Хусайна, внука Пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует).

Первым учителем Дийа ад-Дина был его отец; кроме того, известны имена еще нескольких ученых, у которых он «получал знания». Это, в первую очередь, авторитеты из Персии: Шамс ад-Дин аль-Хальхали (ум. 1344 г.), Бадр ат-Тустари (ум. 1336 г., жил в Казвине до 1326 г.), Адуд ад-Дин аль-Иджи (1281–1355 г.). Сообщается также, что «рано совершив хаддж», Дийа ад-Дин обучался хадисам у Афиф ад-Дина аль-Матари (1300–1364 гг.) из Медины. Если учесть, что, по сообщениям биографов, одним из первых учеников Дийа ад-Дина был известнейший муттакалим Сад ад-Дин ат-Тафтазани (1322–1390 гг.), можно предположить, что ученый оставался в пределах своей родины как минимум до конца 40-х годов XIV века. Возможно, покинуть родной Казвин его побудила свирепствовавшая в те годы эпидемия чумы. В ту пору, судя по всему, возраст аль-Крыми уже приближался к 40 годам.

Почему Дийа ад-Дин избрал именно Крым? Отметим, что он был не первым ученым из Персии, оказавшимся на полуострове — уже в 1334 году известный арабский путешественник ибн Батута встретил здесь ученого с нисбой аль-Хурасани, то есть происходившего из Хорасана (северо-восток современного Ирана). Да и один из первых исламских религиозно-философских текстов, написанных в Крыму, также создан под влиянием персидской традиции (персоязычная Каландар-наме Абу Бакра Каландара, являющаяся комментарием к Месневи Джаляль ад-Дина ар-Руми и датируемая 20-ми годами XIV века). После активизации исламской религиозной жизни в Крыму, наступившей в годы правления хана Узбека (1313–1341 гг.), на полуострове сложились самые благоприятные условия для развития науки. Росли государственные потребности в кадиях (судьях), мударрисах (преподавателях религии) и иных должностях, требующих классического религиозного образования. Поскольку свое поколение ученых пока лишь формировалось, приглашение авторитетов из других регионов исламского мира было вполне природным способом решения проблемы. «Академическая мобильность» (на языке современности) была не просто обыденным явлением в классическом и постклассическом Исламе, но и поощраемым действием: ученые не привязывались к одной местности, а путешествовали, приобретали и распространяли новые знания. Пророк Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) говорил: «Кто вышел на путь поиска знаний, находится на пути Аллаха, пока не вернётся» (Ат-Тирмизи); «Кто вышел в поисках знаний, тому Аллах облегчает путь в Рай» (Муслим, ат-Тирмизи, аль-Хаким); «Если искатель знаний встретит смерть в поисках знаний, то он умрет мучеником» (Ат-Табарани, аль-Баззар). Эти хадисы подчеркивают не только важность получения знаний, но «научного путешествия» (рихляту ль-ильмийя) в их поиске.

По сообщению ибн Хаджара аль-Аскаляни, Дийа ад-Дин был помощником судьи (наиб аль-кади) Крыма, за что, видимо, и получил прозвище «ибн Кади Крым» — «сын крымского судьи». Этим судьей, кстати, был Рукн ад-Дин Абд аль-Мумин аль-Крыми (ум. 1382), занимавший столь высокую должность «тридцать лет» и также проживший последние годы в Египте. Известен и главный, хотя и неоконченный труд этого крымского ученого: Шарх Сахих Муслим, на который ссылался ибн Хаджар и другие хадисоведы. К сожалению, рукопись сочинения пока обнаружить не удалось. Как отмечает Мурад Рамзи, известна лишь одна цитата из трудов Рукн ад-Дина, в которой он говорит о «критериях» важности науки: «достоинство любой науки следует рассматривать на основе шести вещей: ее предмета, ее цели, ее вопросов, убедительности ее доказательств, уровня потребности в ней, а также вреда от отсутствия этих знаний». Не исключено, что Рукн ад-Дин мог быть учителем Дийа ад-Дина.

Сам Дийа ад-Дин прославился как ученый во многих областях знания уже в Крыму: «он был имамом, знатоком толкования Корана и арабского языка, стилистики и риторики, права и основ права, постоянно занимался наукой, даже когда шел пешком или ехал верхом», — пишет Таки ад-Дин ад-Дари. Однако через некоторое время Дийа ад-Дин оставляет Крым и направляется в Египет, где и проведет последние десятилетия своей жизни. Выбор именно Египта вполне закономерен: правившие в то время мамлюки поддерживала тесные связи с Золотой Ордой (собственно, по национальному происхождению мамлюки, особенно «династии» бахри, и были преимущественно тюрками и восточными славянами). Султан Египта Аз-Захир Байбарс (1223–1277), как повествует древняя легенда, происходил из крымского Солхата, где (и это уже исторический факт) даже построил мечеть. Мамлюки, по всей видимости, имели особое расположение к ученым с северной части исламского мира; назначая их на значимые должности и определив внушительное жалование, представители политической элиты ждали от ученых лояльности и поддержки. Впрочем, не таким оказался Дийа ад-Дин, ставивший служение истине выше любой политической целесообразности.

Впервые Дийа ад-Дин упоминается во времена правления мамлюка аль-Ашрафа Шабана (1363–1377 гг.) — видимо, в этот период ученый и прибыл в Египет из Крыма. C аль-Ашрафом у аль-Крыми сложились прекрасные отношения: оценивая предыдущие заслуги ученого, ему даровали титул «шейх шейхов» (шайх аш-шуйух). Кроме того, именно при этом султане Дийа ад-Дин занял пост главного наставника медресе «Аль-Ашрафийя». До этого (по сообщению аль-Макризи, начиная с 1365 года ⁹) аль-Крыми возглавлял ханаку «Байбарсийя», то есть обитель-медресе, основанную еще в 1306 году и сохранившуюся в Каире по сей день. Несколько позднее, уже в 70-х годах XIV века, Дийа ад-Дин также преподавал в двух других каирских школах — «Аш-Шайхунийя» и «Аль-Мансурийя». В последней, в частности, аль-Крыми читал правоведение и хадисоведение. И хотя правоведением ученый занимался по шафиитскому мазхабу, источники однозначно утверждают об его компетентности и в ханафитской школе. Сам аль-Крыми говорил так: «Я — ханафит в вопросах основ права, а шафиит — в вопросах, производных от этих основ». Интересно, что на своих занятиях аль-Крыми не заглядывал в «конспекты» и полагался на свою прекрасную память. Среди книг, которым он обучал, упоминается Аль-Кашшаф (известный комментарий к Корану филологического характера, написанный Махмудом аз-Замахшари) и Аль-Хаува (изложение шафиитского права Абу ль-Хасаном аль-Маварди). Оба эти труда в современных изданиях занимают по нескольку томов каждый.

Младший современник аль-Крыми, Шихаб ад-Дин ибн Хаджи (ум. 1413 г.), на которого ссылается ибн Кади Шухба, описывает свои впечатления от аль-Крыми так: «Он прекрасно знал основы права и преподавал их; читал также и другие разделы правоведения, и студенты стремились к нему, поскольку он к ним очень хорошо относился. Своим положением во времена аль-Ашрафа он принес им много пользы». Другой современник, по словам ибн Кади Шухбы, писал об аль-Крыми так: «Он был одним из людей знания, добра, праведности, искренности, справедливым и мужественным, свободным от зависти к другим». Сохранилось и описание внешности ученого: «Он был прекрасен внешним видом, а его лицо было украшено длинной бородой...». Борода аль-Крыми была настолько длинна, что якобы достигала его колен. Ад-Дари пишет: «Он не отправлялся ко сну, не уложив свою бороду в мешок, а когда ехал верхом, то борода разделялась на две части [т. е. по обеим бокам лошади]» . Удивляясь этому, жители Каира, завидев аль-Крыми, восклицали субхана Ллах! («Преславен Аллах!»). На это сам ученый отвечал в несколько сатирической форме: «Простые египтяне — истинно верующие, ведь они находят в творении доказательство существования Творца!».

История сохранила имена лишь некоторых учеников Дийа ад-Дина аль-Крыми. Среди них упомянуты весьма выдающиеся фигуры: например, Таки ад-Дин аль-Макризи (1364–1442 гг.), известнейший египетский историк и биограф, продолжатель историософских воззрений ибн Хальдуна, комментатор его Мукаддимы. Аль-Макризи в труде Ас-Сулук ли-Марифа Дуваль аль-Мулук («Путь к познанию царских династий») прямо говорит об Дийа ад-Дине аль-Крыми как о "нашем шейхе«¹⁰. Уже упоминался и Вали ад-Дин аль-Ираки (1360–1422 гг.) — известный шафиитский правовед, написавший более десятка трудов. Среди них находим и комментарии к уже упомянутым аль-Кашшафу и аль-Хаува — эти книги Вали ад-Дин изучал именно под руководством аль-Крыми.

Еще один ученик аль-Крыми — Изз ад-Дин бин Джама (1294–1366 гг.). И хотя Изз ад-Дин был на порядок старше своего учителя, биографы однозначно приписывают ему учебу у аль-Крыми. Помимо некоторых трудов, преимущественно в области правоведения, Изз ад-Дин бин Джама сделал неплохую судейскую карьеру: в 1339 году он был верховным судьей Египта (кади аль-куда). Учился у аль-Крыми еще и Бурхан аль-Халабби (1352–1438 гг.). Ад-Дари отмечает, что «он передавал [хадисы] от Дийа ад-Дина». Действительно, аль-Халабби был известным комментатором, толковавшим Сахих аль-Бухари и Сунан ибн Маджи.

Упоминает аль-Крыми как своего учителя и шафиитский ученый Мухаммад ибн аль-Джазари (1350–1449), оставивший после себя значительное количество трудов по правилам рецитации Корана, хадисоведению и многим другим шариатским наукам. У аль-Крыми аль-Джазари изучал преимущественно языковедческие дисциплины, получив от него иджазу на преподавание в 1378 году.

Были у Дийа ад-Дина, по всей видимости, и другие ученики; источники сообщают, «от него взяли [знание] хальк», то есть «многие». Египетский поэт тех времен, Зайн ад-Дин Тахир бин Хабиб (1339–1406), воспел его ученость в стихах, обыграв имя Дийа («свет»):

Скажи — как перед Господом! — желая знаний ради славы
Иль просто к чистоте стремясь, невежество отринув
Иначе не пойдешь, не будешь Господом ведомым,
Кроме как светом озарив сей путь прямой.

На эти слова Дийа ад-Дин ответил:

Скажи тому, кто жаждет от меня напутствия в дорогу,
Что это лишь мираж, источника лишь призрак,
Ведь нет у меня света, что б сиял на всех вокруг,
Так как же можно наставленье... от имени лишь получить?!

К сожалению, классические библиографические справочники (Кашф аз-Зунун Хаджи Халифы, Хадийя аль-Арифин Исмаила-Паши аль-Багдади и др.) ничего не сообщают о трудах Дийа ад-Дина. И все же в одной из наиболее богатых древними рукописями арабских библиотеках Ближнего Востока, а именно в иерусалимской «Аль-Халидийе», находим небольшое сочинение, автором которого был именно Дийа ад-Дин аль-Крыми. Этот труд, занимающий всего 34 небольших листа, был переписан 5 раджаба 775 года хиджры (то есть 21 декабря 1373 от Р.Х.) неким Ахмадом бин Али. Сохранились и надписи прежних владельцев: например, «По воле Аллаха Абд аль-Карим аль-Баркави купил это [сочинение] у нуждающегося в милости раба Всевышнего Аллаха Мухаммада по цене трех половин дирхема (ансаф) серебра». Сам труд представляет из себя конспективное изложение работы известного богослова, правоведа и экзегета Насир ад-Дина аль-Байдауви (ум. 1286/1320) Минхадж аль-Вусуль иля Ильм аль-Усуль («Метод постижения науки об основах права»). В этой работе аль-Байдауви рассматривает вопросы моральной ответственности, буквального и метафорического смысла, правил доказывания, обобщения и вычленения, «отмены» айатов, иджмы и других классических проблем исламского права.¹¹ Именно в середине XIV века труды аль-Байдауви входили в «учебные программы» медресе, выполняя роль базовых учебников по многим дисциплинам. Дийа ад-Дин аль-Крыми в начале своего труда отмечает, что он пытался изложить Минхадж аль-Вусуль «кратчайшим в словах и простейшим для запоминания» стилем. Нет сомнений в том, что этот труд, тиражируемый уже при жизни автора — далеко не единственное сочинение Дийа ад-Дина. По мнению турецкого исследователя Нира Шафира, на сегодняшний день лишь около 10 процентов арабских рукописей пост-классического периода (т. е. XIV — XVIII веков) каталогизированы и доступны для изучения, поэтому вполне вероятно, и труды Дийа ад-Дина все еще ждут своего открытия.

Немало места арабские биографы посвятили и последним дням жизни ученого, а именно его участию в споре о возвращении вакуфных земель. По словам Вали аль-Ираки, то событие произошло 16 зу ль-хидджа 780 (5 апреля 1379) года, когда принцы Барака и Баркук (впоследствии ставший султаном) собрали судей четырех мазхабов и «виднейших шейхов» для решения сложного вопроса. Суть это вопроса состояла в следующем: несколько земельных участков, проданных «из казны», стали эксплуатироваться как вакуфы, то есть земли, доход из которых идет частично на благотворительные цели, а частично — наследникам купившего собственника. Такая практика, по словам ибн Хальдуна, была весьма популярна в мамлюкском Египте, поскольку защищала собственника от возможных притеснений со стороны власти (земля формально не принадлежала собственнику и поэтому не могла быть «изъята», но продолжала приносить доход). Барака и Баркук, как свидетельствуют источники, пытались вернуть эти земли, объявив их переход в вакуфы незаконным. Мотивация была довольно проста: «у мусульман нет потребности в этих вакуфах».

Дийа ад-Дин аль-Крыми наряду с ханафитским правоведом Акмаль ад-Дином аль-Бабарти (1314–1384) выступили против возрващения этих земель, в то время как Сирадж ад-Дин аль-Булкини (1324–1403) поддержал принцев. Он, в частности, заявил (как отмечает ибн Хадджар), что часть этих вакуфов, на средства от которых содержатся мечети и медресе, возвращать нельзя. И все же два вакуфа, приобретенных «обманным путем» (би ль-хиля), все же следует конфисковать. Однако Акмаль ад-Дин аль-Бабарти, обратившись к Баркуку и Бараке, сравнил желание забрать «пропитание у ученых» с действиями фараонов; в итоге земли не были возвращены и остались в прежней собственности.

Дийа ад-Дин, в свою очередь, вступил в ярый спор с Сирадж ад-Дином аль-Булкини, крайне эмоционально доказывая свою позицию — даже несмотря на то, что ранее между ними существовали теплые дружеские отношения. Более того, «сильная речь», с которой выступил аль-Крыми, так разгневала принца Баркука, что он «дал аль-Крыми жесткий ответ»; современник аль-Крыми, верховный судья Таки ад-Дин аз-Зубайри рассказывал, что переживания ученого по этому поводу стали причиной его смерти: «он вернулся в [медресе] „Аш-Шайхунийя“, потом домой, заболел и через некоторое время умер». Ас-Суйути прокомментировал это сообщение так: «Причиной смерти Шейха были ревность и гнев ради Всевышнего, так пусть Аллах одарит его добром за всех мусульман!» Ибн Кади Шухба сообщает, что аль-Крыми на тот момент было «около 55 лет», ибн Хаджар — «60 с лишним»; вторая дата более вероятна.

Далеко не все подробности научной карьеры Дийа ад-Дина нам известны. Очень ограничены сведения о его пребывании в Крыму, даже несмотря на то, что египетские современники воспринимали его именно как «крымского» (аль-Крыми) автора, и даже прозвали «сын кади Крыма». Несмотря на мои поиски, пока удалось найти лишь одно сочинение Дийа ад-Дина, хотя, по всей видимости, он написал целый ряд трудов и по правоведению, и по другим шариатским наукам. Интерес вызывает и личность его близкого друга и возможного учителя — Рукн ад-Дина аль-Крыми, также прибывшего в Египет из Золотой Орды. На примере Дийа ад-Дин аль-Крыми заметна роль, которую в средневековой исламской культуре и цивилизации сыграл «интеллектуальный трансфер», то есть реализация научных связей между различными регионами. Дальнейшее изучение жизни ученых, творивших в ранний период исламизации Золотой Орды, может показать, насколько важны были для установления и развития этих связей культурные процессы в евразийских степях.

¹ Аль-Аскаляни. Инбаи ль-гумар би-анбаи ль-умар / Ред. Хасан Хабаши. — Аль-Кахира: Дар Ихйа Турас аль-Араби, 1389/1969. — Т. 1. — С. 12, 129; Аль-Аскаляни. Ад-Дурар аль-камина фи айан аль-майя ас-самина. — Бейрут: Дар Ихйа ат-Турас аль-Араби, [б. д.]. — Т. 2. — С. 123, 309, 310.

² Ас-Суйути. Бугйату ль-вуа фи табакат ал-лугаввийина ва л-нуха / Ред. Мухаммад Абу ль-Фадл Ибрахим. — Бейрут: Дар аль-Фикр, 1399/1979. — Т. 2. — С. 13–15.

³ Ибн Тагри Барди. Ан-Нуджум аз-захира фи мулук аль-Миср уа аль-Кахира / Ред. Мухаммад Хусайн Шамс ад-Дин. — Бейрут: Дар аль-Кутуб аль-Ильмийя, 1413/1992. — Т. 1. — С. 157.

⁴ Ибн Кади Шухба. Табакат аш-Шафиийя / Ред. Аль-Хафиз Абд аль-Алим Хан. — Хайдарабад: Даира аль-Маариф аль-Усманийя, 1400/1980. — Т. 4. — С. 125–127.

⁵ Ад-Дари. Ат-Табакат ас-саннийя фи тараджим аль-ханафийя / Ред. Абд аль-Фаттах Мухаммад аль-Халу. — Аль-Кахира-Эр-Рийад: Дар Хиджр, Дар ар-Рифаи, 1410/1979. — Т. 4. — С. 100–104.

⁶ Аль-Джазари. Гайяту н-нихайя фи табакат аль-кураи / Ред. Дж. Бергстрессер. — Бейрут: Дар аль-Кутуб аль-Ильмийя, 1427/2006. — Т. 2. — С. 217, 218.

⁷ Рамзи, Мурад. Тальфик ал-ахбар ва тальких ал-асар фи вакаи" Казань ва Булгар ва мулук ат-татар. Оренбург: Каримовъ, Хусейновъ и Ко., 1908. Т. 2. С. 34–36.

⁸ Тальхис минхадж аль-вусуль. Иерусалим. Аль-Мактаба аль-Халидийя. Рукопись No. 459 («Усуль аль-Фикх», No. 908). 34 л.

⁹ Аль-Макризи. Ас-Сулук ли-марифа дуваль аль-мулук / Ред. Мухаммад Абд аль-Кадир Ата. — Бейрут: Дар аль-Кутуб аль-Ильмийя, 1417/1997. — Т. 4. — С. 294–295.

¹⁰ Аль-Макризи. Ас-Сулук ли-марифа дуваль аль-мулук / Ред. Мухаммад Абд аль-Кадир Ата. — Бейрут: Дар аль-Кутуб аль-Ильмийя, 1417/1997. — Т. 4. — С. 295.

¹¹ См. современное издание этого труда: Аль-Байдауви. Минхадж аль-Вусуль иля Ильм аль-Усуль уа маа-ху тахридж ахадис аль-минхадж [ли Зайн ад-Дин аль-Ираки] / Ред. Мустафа Шейх Мустафа. — Бейрут: Муасаса Ар-Рисаля, 2006. — 133 с.