Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Справочные, энциклопедические, биографические издания
«Ислам в Санкт-Петербурге» — энциклопедический словарь
13.11.2011

Ч

Черкесы; черкесская община СПб. История появления ч. в СПб уходит своими корнями в XIX в., когда здесь получали образование и делали военную карьеру первые адыгские просветители и обществ. деятели: служившие в рядах Кавказского горского полуэскадрона Собственного е. и. в. конвоя Шора Ногмов, Султан Хан-Гирей, Султан Казы-Гирей; учившийся на фак-те восточных языков Петерб. ун-та Адиль-Гирей Кешев; работавший в СПб. Талиб Кашежев; Тлехас Мурад Гирей и др. Они видели в связях с Россией основной путь к цивилизации и своим личным примером стремились приобщить ч. к русской и европейской культуре.

Значительную роль сыграли военные ч. в событиях, происходивших в городе после Февральской революции 1917 г. Во всерос. мус. обществ.-политич. движении был заметен Петрогр. комитет горцев Сев. Кавказа (Союз объединенных горцев Сев. Кавказа и Дагестана), который позже превратился в Комитет мусульман-кавказцев в Пг. Его возглавил Намитоков Айтек Алиевич (1892, аул Понежукай Кубанской обл. – 1963, Стамбул), окончивший в 1916 г. юридический фак-т Петерб. ун-та; от имени этой организации он участвовал во Всерос. демократическом совещании в сентябре 1917 г. За несколько дней до нач. совещания Намитоков совместо с др. мус. лидерами участвовал в переговорах с офицерами и солдатами Ингушского и Черкесского полков Кавказской туземной конной дивизии, которая по распоряжению генерала Корнилова готовилась захватить Петроград (см.: Наступление генерала Л. Г. Корнилова на Пг.: роль мусульман). В состав Комитета входил также кабардинец Измаил Алдатуков.

После Октябрьской революции 1917 г. одной из форм работы с нац. меньшинствами стало создание культурно-просветительных обществ. В 1928 г. для обслуживания почти 30 национальностей (в т. ч. и ч.) в Пг. был открыт Дом просвещения народов Востока. Этот культурный центр просуществовал почти 10 лет и в 1937 г. был закрыт постановлением президиума Ленсовета (см.: Нац. клубы и Дома просвещения в Пг.). К нач. 1938 г. в Ленинграде не осталось ни одного нац. самодеятельного общества, т. е. произошла ликвидация всех форм организованной культурной жизни нац. меньшинств.

Основы совр. ч. общины в СПб. стали закладываться с нач. 1950-х гг., когда для создания нац. научных кадров в город на учебу были направлены выходцы из северокавказских республик. Естественная потребность студентов в общении обусловила создание неких этнических объединений, получивших название «землячества». Сфера деятельности таких объединений ограничивалась культурными рамками, вкл. собрания, нац. вечера и т. д. Но обществ. организации на нац. основе в то время не могли получить формального существования.

В нач. 1990-х гг. в СПб. стали регистрироваться разл. диаспоры и нац. общества, объединенные под общим названием «Санкт-Петербургский Дом национальных культур». Черкесское общество «Хасэ», зарегистрированное и вошедшее в эту ассоциацию наравне с другими, ставило задачи объединения проживающих в городе адыгейцев, кабардинцев и ч., а также пропаганду истории и культурных традиций своего народа. Однако в силу ряда причин в 1996 г. «Хасэ» прекратила свое существование.

Сегодня ч. община в СПб. (адыгейцы, кабардинцы, собств. ч., шапсуги, а также близкие к ним абазины), по предварительным оценкам, насчитывает до 1,5 тыс. чел.; по данным Всерос. переписи населения 2002 г., совокупная численность этих народов в городе оценивалась в 0,9 тыс. чел.

Лит.: Черкесская община в Санкт-Петербурге. – http://www.etnosite.ru/obsh/95/11707.html (Портал национальных общин).

Д. Х.

Четвертый мусульманский приход в СПб. неофициальный приход столичных мусульман-прогрессистов, существовавший в 1906–12 гг.

Проживание и деятельность в столице членов мус. фракции Госдумы, концентрация в СПб обществ.-политич. жизни и др. факторы способствовали поляризации политич. настроений среди мусульман. В своеобразный клуб общения единомышленников-прогрессистов превратилось Мус. благотв. общество, расположенное на Казанской ул., 40. Здесь же находилась квартира З. Шамиля. Поскольку на передовой линии противостояния со стороны консерваторов оказались духовные лица, закономерно стремление джадидистов проводить обществ. богослужение «со своим» духовным лицом, разделявшим их мировоззрение по принципиальным вопросам. В период наивысшего подъема революционных настроений, в 1905 г., Об-во обратилось к градоначальнику с прошением о дополнении устава организации пунктом, позволявшим иметь своего имама для исполнения духовных «треб» бедным мусульманам. Очевидно, тем самым прогрессисты стремились стать самодостаточной общиной, в которой духовное лицо являлось бы их единомышленником. 19.08.1906 г. просьба татар была удовлетворена. Однако из-за отсутствия финансов Об-ву не удалось осуществить свой замысел.

26.07.1906 г. 210 татар-мусульман, торговавших в основном на Ново-Александровском рынке и в целом в Спасском р-не и др. частях, составили приговор об открытии временного, до постройки мечети, самостоятельного прихода с определением духовным лицом быв. имама Иркутска Лутфуллы Исхакова, с обязательством содержать за свой счет молельный дом и духовное лицо. Действительно, имевшихся трех приходов для 6 тыс. мусульман было явно недостаточно. Причиной необходимости новой молельни была указана дальность проездки до ближайших молитвенных помещений, расположенных на Лиговке и Глазовой ул.

ОМДС отказалось поддержать их просьбу, указав подложность некоторых подписей в приговоре и отметив отсутствие требуемого ст. 154 «Устава строительного» «засвидетельствования» со стороны духовных лиц о необходимости нового прихода. Также было сказано о незавершенности разбирательства в Духовном собрании «дела» о правонарушениях по духовной линии имама Л. Исхакова, что временно лишало его права выдвижения на должность муллы.

Предпринятая в марте 1907 г. (приговор от 10 и 16 января, подписан 219 чел.) вторая попытка также завершилась безрезультатно. На этот раз доверенным лицом прогрессистов выступал депутат Госдумы Ш.-А. Сыртланов. Ходатайствующие, сменив тактику, не настаивали на утверждении Л. Исхакова муллой, а ставили вопрос об организации нового прихода. На этот раз светские и духовные власти были согласны пойти навстречу желанию группы. Решающее значение первоначально в задержке ответа, а затем в отказе сыграла жалоба местного духовенства. Муллы настойчиво просили градоначальника отклонить просьбу группы мусульман. Со своей стороны, ОМДС рекомендовало проверить правильность составления приговора и до официального открытия третьего мус. прихода повременить с разрешением данного вопроса.

Градоначальник, принимая во внимание ст. 154 «Устава строительного», согласно которому строительство мечетей допускалось по представлению от приходов и приходских духовных лиц, а также со ссылкой, что вновь создаваемые приходы должны иметь мечеть (хотя первые три прихода мечетей не имели, а пользовались молельными помещениями), отказал доверенному Ш.-А. Сыртланову.

Депутат Госдумы обратился за справедливостью и защитой в Сенат. Высший апелляционный орган империи в своем заседании от 19.11.1908 г. высказался за отмену постановления столичного градоначальника и представил проект своего указа в МВД на согласование. В ДДДИИ по этому поводу была составлена спецзаписка, заключение которой стало ответом МВД Сенату. В ней обращалось внимание на политич. сторону «нац. вопроса»: «4-й приход не является духовной потребностью прихожан, а есть дело группы партий, желающих посредством этого нового учреждения устроить свои партийные интриги, мотивами эта группа выставляет дальность расстояния от 1-го прихода, между тем как из подписавшихся в приговоре 4-го прихода около 60 извозчиков-татар живут почти рядом с 1-м приходом». МВД «аргументированно» доказало свою правоту по спорному делу, вынеся отрицательный вердикт. В основу указа Сената от 11.01.1912 г. легла «подсказка» МВД об отсутствии в приговоре мнения духовных лиц о необходимости нового прихода.

В 1907 г. данная группа мусульман получила разрешение градоначальника на совершение пятничных намазов при условии допущения на молитву не более 120 чел., исходя из вместимости арендованного помещения. Их действия вызвали возражение имамов двух из трех официально зарегистрированных мус. приходов, заявивших, что проведение подобных пятничных намазов противоречат шариату.

Местом проведения пятничных намазов было помещение Мус. благотв. общества, вмещавшее до 150 чел., здесь же располагалась школа русско-татарская. Пока власти не закрыли в 1912 г. 4-й приход, расходы на наем помещения (Демидовский пер., 4) распределялись между правлением Об-ва, школой и 4-м приходом.

Лит.: Загидуллин И. К. Исламские институты в Российской империи: Мусульманская община в Санкт-Петербурге. XVIII – начало ХХ вв. – Казань, 2003; Отчет мусульманского благотворительного общества в Санкт-Петербурге за пятнадцатый год его деятельности (с 1 января 1912 по 1 января 1913 года). – СПб., 1913.

И. З.

Численность татар в СПб. в XX – нач. XXI вв. Татары – коренные жители Петербурга, т. к. татарские юрты появились у Заячьего о-ва в мае 1703 г., при закладке крепости и основании города. Вся история СПб. одновременно является историей петербургских татар. Наиболее взвешенные в научном отношении данные свидетельствуют, что с 1869 по 1910 г., когда проводились регулярные городские переписи населения, численность татар непрерывно росла, причем темпы роста постепенно ускорялись (см.: Численность татар в СПб. во второй пол. XIX – нач. XX вв.).

В результате перипетий революционного времени, войн и разрухи к 1920 г. татар в Пг. осталось всего 1220 чел., и расселены они были по р-нам города след. образом. Центр. р-ны: Первый городской – 313 чел., Второй городской – 219, Петроградский – 172, Василеостровский – 80. Др. р-ны: Московско-Заставский – 135 чел., Нарвско-Петергофский  – 123, Смольнинский и Выборгский – 69 и 64, Невский – 34, Пороховской – 8; еще 3 чел. были зарегистрированы на судах и в поездах.

В 1921 г. население Пг. и Петрогр. губ. пополнилось временным контингентом – значительным количеством беженцев из голодающих губерний Поволжья, среди которых большинство составляли татары и башкиры, объединяемые также учетным признаком «мусульмане». Постоянного населения татарской и башкирской национальностей в Петрогр. губ. (вместе с Пг.) осенью 1921 г. насчитывалось ок. 4 тыс. чел., а беженцев – 33 760. Летом 1922 г. в Пг. числилось 36 тыс. мусульман, из них беженцев – 28 тыс. Затем ситуация стабилизировалась, и городская перепись 15.03.1923 г. зафиксировала 8316 чел. постоянного татарского населения.

В дальнейшем татарское население Петрограда-Ленинграда значительно выросло, причем гл. критерием в определении национальности стало самосознание человека. В 1926 г. в Ленинграде татар проживало уже 7,3 тыс. чел. – столько же, сколько в 1910 г. А за следующие 15 лет, к 1939 г., их численность выросла в 4,3 раза – до 31,5 тыс. чел. Многочисленные стройки с организованным набором рабочих привлекли в Ленинград многих мастеровых татар-рабочих, и татарское население составляло уже 1% жителей города. Больше всего ленинградских татар в 1930-е гг. работало на строительстве Володарского моста, в порту и на предприятии «Экспортлес», а также на Кировском, Ижорском, Балтийском заводах, комбинате «Красный треугольник», Невском химическом комбинате, заводах «Светлана», «Электросила», кожевенном им. Радищева, фабриках «Скороход», им. Самойловой, им. Володарского, на 5-й ГЭС и еще на многих предприятиях города.

Война и блокада резко изменили состав населения, и в 1959 г. в Ленинграде проживало только 27,3 тыс. татар (0,8% всего населения города). В последующий период наблюдается стабильный, примерно по 5 тыс. за каждые 10 лет, рост: 1970 г. – бол. 33 тыс. татар, 1979-й – 39 тыс., но в связи с общим ростом населения Ленинграда татар по-прежнему насчитывалось около 0,8% всех его жителей. В 1989 г. в Ленинграде проживало 44 тыс. татар, или 0,9% всех ленинградцев.

В кон. ХХ в. среди петерб. татар почти 38% родились в Ленинграде, а остальные были приезжими из разл. регионов СССР. Уроженцами Татарстана среди них были более 19%, Мордовии – ок. 15%, Башкортостана  – ок. 10%, еще почти 10% приехали из Узбекистана и Казахстана. При этом треть всех приехавших в Ленинград-Петербург татар прожили в нем более 30 лет. Т. о., более двух третей татарского населения города – его уроженцы и старожилы.

В 1989 г. в Ленинграде среди татар старше 16 лет лиц с неполным и полным средним образованием насчитывалось более 45% (среди всего населения города – 42%), со средним специальным, незаконченным и законченным высшим образованием – около 43% (среди всех горожан – более 48%). Иными словами, татары Ленинграда еще в кон. ХХ в. имели уровень образования, идентичный и адекватный общегородскому.

По переписи 2002 г. в СПб. 35,6 тыс. чел. назвали себя татарами. Соборная мечеть СПб. предоставляла сведения о числе прихожан-татар в кол-ве 55 тыс. чел.; в то же время татарские общественные организации оперируют цифрами 100–150 тыс. чел. Возможно, что данные переписи не так уж однозначны и достаточно широкий разброс мнений имеет определенные основания. Так, можно дискутировать о тех тысячах, кто не назвал свою национальную принадлежность, это могут быть люди с двойственной этнической самоидентификацией – напр., дети из смешанных браков, потомки обрусевших фамилий и т. д.

Кроме национального самосознания, важным этническим показателем является родной яз. В XIX в. все татарское население СПб. владело своим родным яз. В 1926 г. назвали язык своей национальности родным почти 92% ленинградских татар – уже не все, но этот показатель был самым большим среди ленинградцев всех нерусских национальностей. Однако в русскоязычном городе языковая ассимиляция шла довольно быстро, и через 30 лет, в 1959 г., родным назвали татарский яз. уже значительно меньше ленинградских татар – 70%. Еще через 20 лет, в 1970 г., этот показатель снизился до 56%, при этом лиц, свободно владеющим языком своей национальности, среди татар оказалось значительно меньше – 23%. А в 1979 г. эти показатели составили соответственно 55% и ок. 19%. Т. о., более половины ленинградских татар считали родным язык своей национальности, но владел им в достаточной степени только каждый четвертый (1970 г.) или пятый (1979 г.) татарин Ленинграда. По данным переписи 1989 г., 52% ленинградских татар считали родным язык своей национальности. В переписи населения 2002 г. вопрос о родном языке был исключен из опросного листа.

Т. См.

Численность татар в СПб. во второй пол. XIX – нач. XX вв.

На динамику ч. т. оказывали влияние по крайней мере 4 фактора: геополитич. ситуация, географическое положение СПб., его столичный статус и капиталистическое развитие страны. По данным Центр. статистического комитета, в 1869 г. ч. т. составляла 2 тыс. чел., в 1881 г. – 2,7 тыс., в 1890 г. – 3,5 тыс., в 1900 г. – 5,8 тыс., в 1910 г. – 7,3 тыс., т. е. 0,3–0,4% всего населения СПб. Эта цифра сопоставима с показателями Москвы (в 1897 г. здесь проживало 4,3 тыс. татар, или 0,4% населения города).

Происхождение петерб. татар исследуется по обществ. приговорам об избрании имамов. В документе за 1869 г. об избрании муллой Мухаммед-Шакира Юнусова перечислены основные регионы эмиграций: Нижегородская, Симбирская, Пензенская, Тамбовская, Рязанская «и даже Казанская» губ. Такой порядок перечисления вовсе не случаен и позволяет предметно рассуждать о численности и весе в общине представителей разл. регионов Поволжья. Кроме общины касимовских татар, наиболее значительные землячества имели уроженцы Нижегородской, Пензенской и Тамбовской губ. В этой связи представляется логичным выбор на вакантную духовную должность М.-Ш. Юнусова, муллы из Сергачского уезда Нижегородской губ.

Численность наличного населения несколько отличалась от постоянного контингента городских жителей в силу притока в СПб. временных рабочих рук из регионов Поволжья и Приуралья. По сведениям метрических книг за 1868 г., ч. т. равнялась 820 муж. и 116 жен. (соотношение между полами – 7:1), а данные однодневной переписи 1869 г., где фиксировалось наличное население, дали цифру в два раза больше – 2071 татарин (1849 муж. и 222 жен.).

До 1880-х гг. татарская община имела костяк из коренных петербуржцев, постоянно увеличиваясь за счет мигрантов. Только в посл. четверти XIX в. произошла некоторая «стабилизация» в соотношении ч.т. по половому признаку. Ввиду того что татарские женщины занимались домашним хозяйством, динамика численности татарок формировалось гл. образом за счет переезда их в СПб. в качестве жены или на жительство к родне.

Из записавшихся в 1897 г. «тюрецко-татарами» мусульмане составляли 4455 чел., или 94,3%, караимы – 159 чел.; татары, исповедующие православие, представляли локальную группу из 104 чел. (2,2%). Формирование и дальнейшая динамика группы крещеных татар требует спец. исследования; известно, что 1869 г. среди татар было зафиксировано только 2 крещеных.

Лит.: Аминов Д. А. Татары в Ст.-Петербурге. Исторический очерк. – СПб., 1994; Бахтияров А. А. Брюхо Петербурга. Очерки столичной жизни. – Л., 1994; Загидуллин И. К. Исламские институты в Российской империи: Мусульманская община в Санкт-Петербурге. XVIII – начало ХХ вв. – Казань, 2003; С.-Петербург по переписи 15-го декабря 1881 года. Т. 1. Население. Ч. 1. – СПб., 1883, с. 242–43; С.-Петербург по переписи 15 декабря 1900 года. Население. Вып. 1 – СПб., 1903; Санкт-Петербург по переписи 10 декабря 1869 года. Вып. 1. – СПб., 1872; Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном советском городе. Социологические очерки. – Л., 1987; 1994; Уразова-Аминова М. М.-С. Петербург: служилые татары // Татарский мир. – 2002, № 8; Юхнёва Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. Вторая половина XIX – начало XX века. Статистический анализ. – Л., 1984.

И. З.

Чокаев Мустафа (Мустафа Чокай оглы, 25.12.1889–27.12.1941) – обществ. и политич. деятель, журналист, писатель.

Род. в Сырдарьинской обл. Туркестана, казах из племени кипчаков Среднего жуза. Его отец Чокай (1836–1916) являлся главой рода и состоял волостным судьей (бий). После получения домашнего мус. образования Ч. был отдан в русскую гимназию Ташкента, которую завершил в 1910 г. В 1910–14, 1916–17 гг. Ч. учился на юридическом фак-те СПб. ун-та в качестве стипендиата Казанского Мус. благотв. общества. В период работы Госдумы 4-го созыва сотрудничал с мус. депутатами, являлся членом бюро при мус. фракции, нередко выполняя обязанности секретаря фракции. В частности, после подавления восстания 1916 г. в Степном крае Ч. подготовил рабочие материалы о восстании для составления запроса и выступлений членов мус. фракции (М. Ю. Джафарова, К.-М. Тевкелева), участвовал в организации поездки членов Госдумы по Туркестану (А. Ф. Керенский, К.-М. Тевкелев).

Февральскую революцию 1917 г. Ч. встретил в Пг., где в первые месяцы участвовал в общемус. движении. В апреле 1917 г. он вернулся в Туркестан, где стал одним из лидеров мус. демократического движения в Центр. Азии. Член Туркестанского комитета Временного прав-ва и председатель Туркестанского центр. комитета мус. («Милли мэркэз», «Туркестан мусульманнары шурасы»), член Туркестанского краевого совета казахских депутатов, член редколлегии газет «Улуг Туркестан», «Бирлик туы», участник многочисленных казахских и туркестанских съездов. Ч. был избран членом Всерос. Учредительного собрания по общеферганскому списку, однако в его работе участия не принял в связи с объявлением автономии в Туркестане.

Уже в эмиграции им были написаны «Воспоминания о 1917 годе», которые первоначально публиковались на страницах журнала «Яш Туркестан» (1936 г., № 77–90), а затем были переизданы отдельной книгой в Париже (1937). Позднее воспоминания Ч. появились на турецком (Анкара, 1988; Стамбул, 1997), казахском (Алма-Ата) и русском (Токио–Москва, 2001) яз.

С ноября 1917 г. Ч. – член прав-ва Туркестанской автономии (в ранге управляющего отделом внешних сношений), которое после утверждения в Ташкенте большевистской власти переместилось в Коканд. После отставки с поста председателя прав-ва Туркестанской (Кокандской) автономии М. Тынышпаева занял пост главы прав-ва. В кон. 1917 – нач. 1918 гг. вел переговоры с представителями советской власти о признании друг друга. Однако в феврале 1918 г. в ходе ожесточенных уличных боев при участии рабочих отрядов из Ташкента и Ферганы и армянской боевой дружины «Дашнакцютун» туркестанские автономисты были разгромлены, а Кокандская автономия ликвидирована. 4.02.1918 г. Ч. сложил с себя полномочия главы автономии и был вынужден перейти на нелегальное положение. Весной 1918 г. он находился в Ташкенте, где скрывался от большевиков. В апреле 1918 г. Ч. заключил брак с М. Я. Гориной. В мае того же года они покинули Туркестан, отправившись на северо-восток, в Оренбург, Екатеринбург, Челябинск и Уфу. В августе 1918 г. Ч. принимал участие в работе второго совещания КомУча (Челябинск), в сентябре был избран членом бюро Госсовещания и товарищем председателя съезда членов Учредительного собрания (Уфа). Был арестован по приказу адмирала Колчака, но бежал из-под ареста. В кон. 1918 – нач. 1919 гг. через казахские степи и Каспий добрался до Кавказа.

С нач. 1919 г. Ч. жил в Тифлисе, где участвовал в издании газет «Ени Дунья» и «Шафак» (1919–21), писал статьи в журнал «Вольный горец». После занятия Тифлиса большевиками покинул Кавказ и через Стамбул эмигрировал в Европу. С лета 1921 и до осени 1941 г. жил во Франции, в Париже и г. Ножин под Парижем. Сотрудничал с рядом эмигрантских периодических изданий, возглавлял Туркестанское нац. объединение в эмиграции, читал доклады на тему о прошлом и настоящем положении Туркестана. В частности, он регулярно выступал на заседаниях собрания «Прометей», активно сотрудничал с представителями различных эмигрантских нац. организаций в Берлине, Варшаве, Стамбуле и пр. В 1929–39 гг. издавал и редактировал журнал «Яш Туркестан», который был объявлен органом Туркестанской нац. автономии в эмиграции. Редакция размещалась в Париже, а сам журнал печатался в Берлине.

После оккупации Франции немецкими войсками Ч. был арестован по подозрению в сотрудничестве с английскими спецслужбами, месяц находился в замке Компьен в числе «почетных заложников» (июнь–июль 1941 г.). Согласившись сотрудничать с немецкими оккупационными властями в качестве переводчика с восточных языков в германских лагерях для военнопленных, был освобожден и после освобождения отправился в Берлин, где находился с 15.07 по 26.08.1941 г. В сентябре–декабре 1941 г. посещал нацистские концлагеря, в которых содержались советские военнопленные.

Умер Ч. в берлинской больнице, по одной версии, заразившись тифом, по другой – будучи отравленным политич. конкурентом. Похоронен на мус. кладбище Темпельхоф в Берлине.

Лит.: Из истории российской эмиграции. 1924–1932. Письма А. З. Валиди и М. Чокаева. – М., 1999; Исхаков С. М. Мустафа Чокаев. Революция в Туркестане. Февральская эпоха. – М., 2001; Садыкова Б. История Туркестанского легиона в документах. – Алма-Ата, 2002; Ее же. Мустафа Чокай. – Алма-Ата, 2004; Тоган Заки Валиди. Воспоминания. – М., 1997; Чокай Мария. «Я пишу Вам из Ножана…» Воспоминания, письма, документы. – Алма-Ата, 2000.

Д. У.

«Чулпан» («Утренняя звезда») – обществ.-политич. и литературная газета на татарском яз., орган Комиссариата по делам мусульман Внутренней России. Редакторы: Г. Ибрагимов, Г. Максудов, Х. Кильдебеков. Издавалась с 18.01.1918 по 21.03.1919 г. В Пг. вышло в свет 11 номеров, в Москве – 33 номера. Тираж доходил до 40–50 тыс. экз. 13.01.1919 г. объединена с газетой «Эшче».

Создателем и основным идеологом Ч. был Г. Ибрагимов как заместитель председателя Комиссариата. Ч. выступала в роли координатора мус. лево-социалистических и коммунистических местных организаций, местных мус. комиссариатов и отделов при Советах. В Ч. содержалась резкая критика органов нац. автономии (Милли Идарэ, Всерос. мус. совета), агитация в поддержку советской власти, за создание органов нац. автономии, в т. ч. Татаро-Башкирской республики. Ч. содержит уникальные сведения о позиции уфимских татарских (мус.) левых эсеров (группа Г. Ибрагимова) в самой Уфе и на II Всерос. мус. военном съезде в Казани в феврале–марте 1918 г. В Ч. показывалось, что уфимцы, вначале сторонники органов нац. автономии, фактически перешли на сторону Советов. Этот факт во многом предопределил победу сторонников Комиссариата по делам мусульман в Казани и Уфе.

Лит.: Ибраhимов Г. Бөек Октябрь революциясе hәм пролетариат диктатурасы. – Казань, 1922; Хабутдинов А.Ю. Органы национальной автономии тюрко-татар Внутренней России и Сибири в 1917–1918 гг. – Вологда, 2001.

А. Х.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.