Ф

Фаизханов Хусаин б. Фаизхан (1823–66) – известный татарский ученый-ориенталист, филолог, просветитель и обществ. деятель. Род. в с. Сафаджай (Собачий Остров) Курмышского уезда Симбирской губ. (ныне с. Красная Горка Пильнинского р-на Нижегородской обл.). Обучался в родной деревне, потом в дер. Бараска у Абдаррахима ал-Бараскави. Затем направляется в Казань, где сначала обучается в медресе Мухаммада ал-Карима ат-Таканиши – мударриса 2-ой (Апанаевской) мечети, потом у Баймурада б. Мухаррама ал-Менгари – мударриса медресе при 6-ой Казанской мечети. В 1850–54 гг. Ф. обучается в мдересе при 1-й мечети у Ш. Марджани, с помощью которого устанавливает контакты с преподавателями и учеными Восточного разряда Казанского ун-та (А. К. Казембеком, И. Н. Березиным и др.). С 1854 г. проживал в СПб., где преподавал (с 1858 г.) татарский, турецкий и арабский яз. на Восточном фак-те СПб. ун-та. Ф. заложил основы преподавания и изучения тюркских языков СПб. ун-та. В 1861–64 гг. Ф. читал курс лекций по каллиграфии на Восточном фак-те. Ф. общался не только с русскими учеными. Он находился в приятельских отношениях с кумыкским просветителем М. Османовым, переписывался с казахским просветителем Ч. Валихановым и А. Алтынсариным, узбекским просветителем А. Юнусовым. До конца своей жизни Ф. вел переписку, поддерживая научные контакты, со своим учителем Марджани.

Из-за ранней смерти увидела свет лишь одна монография ученого – «Краткая грамматика татарского языка», изданная литографическим способом в 1862 г., в приложении к которой он поместил собств. перевод на татарский яз. отрывка известного памятника «Калила и Димна», текст грамоты Джанибек­Гирея (XVII в.), отрывок из «Маджалис ан-нафаис» Алишера Навои. Ф. занимался и сравнительной лингвистикой. Его материалы по казахском, татарском яз., полученные в ходе научных командировок  по линии Академии наук в Поволжье, Приуралье и казахские степи, были включены в двухтомный «Сравнительный словарь турецко­татарских наречий» Л. З. Будагова.

В 1858 г. изучил дипломатические грамоты крымских ханов из архива МИД России в Москве; по результатам этой поездки АН ходатайствовала об избрании Ф. членом Общества археологии, действительным членом которого он стал в 1860 г.

В 1860 и 1863 гг. Ф. с В. В. Вельяминовым-Зерновым совершил научные командировки в Касимов, во многом составившие основу для «Исследования о касимовских царях и царевичах», где анализировался комплекс отношений Московской Руси с постордынскими ханствами. Ф. первым из российских мусульман создал труды, посвященные истории тюркской государственности: «Казан тарихы» (История Казани) и «Касыйм ханлыгы» («Касимовское ханство»).

Ф. первым из татарских ученых приходит к мысли о синтезе мусульманских и европейских методов образования для татар. Ф. создает трактат «Ислах аль-мадарис» («Реформа медресе»), где призывает к созданию медресе из двух отделений (духовного и светского) с преподаванием на татарском языке. Лучшие шакирды последнего могли бы продолжить образование в российских университетах. В «Рисаля» («Послание») Ф. выступает за овладение основами европейских знаний по образцу русских школ, обучение татар русскому языку. Эти проекты во многом подготовили почву для джадидистских медресе.

Материальная неустроенность, годы мытарств в СПб., неподходящий климат сказались на здоровье Ф., он умер после тяжелой болезни. Российские востоковеды, такие как А. Казембек, Б. Дорн, В. Вельяминов-Зернов, Л. Будагов, Д. Хвольсон, высоко ценили Ф. как ученого и педагога. Его биография была внесена в Словарь Брокгауза и Эфрона и Русский энциклопедический словарь. Изучение его вклада в исламоведение переживает подъем в настоящее время. Его ключевые труды только недавно были опубликованы на татарском языке в Казни, переведены на татарский язык и выпущены в свет в Нижнем Новгороде.

Старшая дочь Ф. Биби-Гайше (1856–193?) была замужем за Шах-Айдаром Сыртлановым (1846–1917), депутатом мус. фракции 1-й и 2-й Госдум, членом ЦК «Иттифак аль-муслимин». Их сын А.-О. Сыртланов был юристом, служил адвокатом в Военном мин-ве, с 1906 г. – помощником военного прокурора в Киеве, депутатом мус. фракции 3-й Госдумы (1907–12).

Именем Ф. названы улица, средняя школа, мектебе и музей в с. Красная Горка. Имя Ф. носит Нижегородский исламский ин-т. В честь Ф. названы ежегодная научно-практическая конференция «Фаизхановские чтения» и одноименный сборник материалов конференции. В 2008 году учреждена медаль Ф, которая вручается ежегодно в рамках «Фаизхановских чтений» за вклад в изучение истории, культуры и быта татар-мусульман.

Лит.: Усманов М. Г. Заветная мечта Хусаина Фаизханова. – Казань, 1980; Хабутдинов А. Ю., Мухетдинов Д. В., Сенюткина О.Н. Хусаин Фаизханов: у истоков общественного движения мусульман-татар. – Нижний Новгород: НИМ «Махинур», 2006; Хусаин Фаизханов. Тарихи-документаль жыентык. – Казань, 2006; Хусаин Фаизханов. Жизнь и наследие: историко-документальный сборник / отв. редактор Д. В. Мухетдинов. – Н. Новгород, 2008; Юзеев А. Н., Мухетдинов Д. В. Фаизханов Хусаин б. Фаизхан // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. – Н. Новгород, 2007, с. 178–80.

Д. М.

Фахретдин Ризаэтдин б. Сайфуддин (Риза казый) (1859–1936) – муфтий ЦДУМ, казый, обществ. деятель, алим, историк, журналист и писатель. Род. в д. Кичучатово Бугульминского уезда Самарской губ. (ныне Альметьевского р-­на РТ) в семье муллы.

Начальное образование получил в медресе своего отца. В 1869–89 гг. учился, затем преподавал в старометодном медресе д. Ниж. Шельчелы у мударриса Габделфаттаха б. Габделкаюма. С 1884 г. Ф. стал читателем газеты И. Гаспринского «Тарджеман», сторонником идей джадидизма. В 1886 г. он съездил в Казань, где встретился с Ш. Марджани. В последние годы учебы Ф. заинтересовался творчеством улемов-реформаторов А. Курсави, Ш. Марджани, Дж. Афгани, М. Абдо.

В 1888 г. Ф. по приглашению военного ахуна Петерб. военного округа Халитова Хамидуллы пробыл ок. 2 мес. в СПб., где ему особенно запомнилась встреча с Джамалетдином Афгани. Ф. показали музеи, исторические места СПб. Ок. 10 дней он жил в Кронштадте, на пароходе съездил в Петергоф (Петродворец), в Ораниенбаум (Ломоносов). Поездка в имперскую столицу оставила неизгладимое впечатление в душе студента деревенского медресе.

Ф. начал свой творческий путь с несохранившегося трактата о реформе просвещения, где он призывал к образованию женщин. Ф. написал на татарском яз. в рамках джадидистской реформы 4 учебно-методические книги по арабскому яз., мус. праву и этике, которые были опубликованы в 1887–88 гг. в Казани и сразу же привлекли внимание местного образованного общества. В 1889 г. Ф. был избран имам-хатыбом и мударрисом д. Ильбяково Бугульминского уезда.

В 1891 г. Ф. был назначен казыем ОМДС и переехал в Уфу. В годы работы в ОМДС Ф. привел в порядок архив этого учреждения, положил начало археографической обработке его фондов и публикации наиболее ценных документов, в результате чего были спасены и стали достоянием общественности уникальные материалы по истории и культуре тюркских народов страны. Материалы архива ОМДС легли в основу биобиблиографической хроники «Асар» («Следы»).

Ф. написал два художественных произведения: «Салима, или Целомудрие» (Казань, 1899 г.) и «Асма, или Проступок и наказание» (Оренбург, 1903 г.), в которых выдвинул идеал женщины­мусульманки, получившей европейское образование.

Научная деятельность Ф. была разнообразной, но наибольший интерес он проявил к историко-биографическому жанру. В этом жанре написаны и изданы в 6 частях критические биографии выдающихся мыслителей средневекового ислама «Машхур ирляр» («Замечательные люди»): Ибн Рушда, аль-Маарри, Ибн Араби, Ибн Таймии, аль-Газали.

В первой трети XX в. Ф. стал виднейшим алимом, занимавшимся вопросами богословского обоснования нац. реформ, был идеологом мус. модернизации в России. Основным богословским сочинением Ф. стала книга «Дини вэ иджтимагый мэсъэлелэр» («Религиозные и обществ. вопросы», Оренбург, 1914), посвященная обоснованию реформ нового времени и рассматривающая позицию правоверных мусульман по отношению к реформам.

Ф. выступил основным докладчиком на заседании «Уляма жэмгыяте» («Общества улемов»), состоявшегося 1–15.04.1905 г. в Уфе при ОМДС под председательством муфтия М. Султанова. Позднее Ф. изложил свои проекты реформ в книге «Русия муселманнарынын ихтыяжлары вэ анын хакында интикад» («Потребности мусульман России и критический обзор их», Оренбург, 1910).

В 1906 г. после отказа муфтия М. Султанова провести реформу ОМДС Ф. покинул пост казыя и переехал в Оренбург, где 2 года проработал зам. редактора газеты «Вакыт» («Время»). В 1908–18 гг. Ф. был редактором выходившего раз в 2 недели обществ.­публицистического и литературно­исторического журнала «Шура» («Совет»). В 1914 г. Ф. участвовал в IV Всерос. мус. съезде в СПб.

После смещения муфтия ОМДС М.-С. Баязитова в марте 1917 г. на пост временного муфтия предлагался Ф., не избранный из-за отсутствия в Уфе. В 1917 г. Ф. был избран казыем ЦДУМ. В нач. 1918 г. после закрытия «Шура» советскими властями Ф. переехал в Уфу. В июле 1918 г. после перехода Уфы под власть войск КомУча Ф. подписал поздравление с избавлением от власти большевиков. После вторичного занятия Уфы большевиками в 1919 г. в отличие от муфтия Г. Баруди и др. казыев Ф. не покинул Уфу, благодаря чему ЦДУМ продолжило существование.

В 1921 г. после смерти Г. Баруди Ф. стал временным муфтием. В июне 1923 г. на II Всерос. съезде мус. духовенства в Уфе Ф. избран муфтием и председателем ЦДУМ.

В 1920-е гг. Ф. выработал практически оптимальную в данных условиях модель диалога с властями. Ему удалось сохранить систему начального мус. образования, численность мечетей, кадровый состав духовенства и структуру управления. На III Всерос. съезде мус. духовенства в октябре 1926 г. Ф. был переизбран муфтием и председателем ЦДУМ.

В сентябре 1925 г. Ф. принял участие в торжествах, посвященных 200-летию Российской академии наук в Ленинграде. Ф. общался с академиком И. Ю. Крачковским, учеными из Турции, Индии, Швеции; посетил библиотеку АН, где договорился о передаче ряда ценных рукописей в ее фонд, Гос. Эрмитаж, Петергофский императорский дворец. После посещения библиотеки с ее огромным фондом древних рукописных и печатных книг Ф. говорил: «Совсем неудивительно, что правители народа – владельцы этих книг – правят и др. народами».

На заседаниях Политбюро ЦК РКП(б) в апреле–мае 1928 г. рассматривалась просьба Ф. об открытии медресе в Уфе, но партийные органы сочли «нецелесообразным» иметь подобное духовное учебное заведение. В мае 1930 г. Ф. приехал в Постоянную комиссию по вопросам культов при Президиуме ВЦИК. Ввиду разоренного и придавленного состояния ЦДУМ и религиозных дел среди мусульман в целом Ф. в 1930 г. вынашивал идею закрытия Духовного управления.

Ф. скончался в своем доме в Уфе, не дожив несколько месяцев до массовых арестов руководства ЦДУМ. Существует предание, что тысячи мусульман, узнав о смерти Ф., собрались тайно ночью в его родном ауле для прочтения джаназа (поминальной молитвы) по усопшему.

Лит.: Валидов Дж. Очерки истории образованности и литературы татар. – М., Пг., 1923; Казань, 1998; Ризаэтдин Фахретдинов: Научно-биографический сборник. – Казань, 1999; Творчество Ризы Фахретдинова. – Уфа, 1988; Хабутдинов А. Ю. Формирование нации и основные направления развития татарского общества в конце XVIII – начале XX веков. – Казань, 2001.

А. Х.

Февральская революция 1917 г. в России (23.02–2.03.1917 г.) – исторически обусловленная демократическая революция, вызревавшая в недрах Российской империи с сер. XIX в. и приведшая к падению самодержавия и установлению Российской республики.

1. Роль мусульман в Ф. р. Ф. р. открыла большие перспективы для всех многочисленных народов страны, в т. ч. мусульманских, стремившихся к свободе и равноправию. Заметную роль в ходе Ф. р. сыграли проявивший мужество комендант Финляндского вокзала прапорщик Абдулла Абызов; полковник Генштаба Л. С. Туган-Барановский (из литовских татар-мусульман), являвшийся членом (помощником председателя) Военной комиссии, созданной при Временном комитете Госдумы (ВКГД) в ночь с 27 на 28 февраля. Позднее он стал одним из ближайших помощников А. Ф. Керенского, воен. министра Временного прав-ва. Это прав-во (сформировано 2 марта) с самого начала своей деятельности взяло курс на установление в стране демократического строя. 3 марта в газетах была напечатана правит. декларация, содержавшая пункт об отмене вероисповедных и нац. ограничений, что вызвало большой отклик среди мус. населения.

Первыми мус. политиками, близко соприкоснувшимися с произошедшим в те дни в Пг. революционными событиями, явились депутаты-мусульмане 4-й Госдумы – член президиума Думы А. Еникеев (Оренбургская губ.; фактически он стал представителем мус. фракции Думы в ВКГД) и член Сеньорен-конвента Думы, председатель мус. фракции Думы К.-М. Тевкелев (Уфимская губ.). При этой фракции имелось специальное бюро из экспертов – представителей разных народов и регионов. Бюро направило для помощи думцам-мусульманам депутатов 1-й Госдумы А. Букейханова, Салим-Гирея Джантюрина, а также А.-З. Валиди (Уфа), Наджиба Курбангалиева (Троицк), И. Леманова (Крым), М. Чокаева (Туркестан) и А. Цаликова (Пг.). Мус. фракция Думы, передав 8 марта прав-ву заявление в связи с опубликованной программой его деятельности, высказала в целом одобрение поставленных целей. Беспокойство у фракции вызывал лишь тот факт, что при проведении программы в жизнь могла сказаться неосведомленность русских обществ. и политич. деятелей об особенностях быта мус. населения. Поэтому фракция считала «необходимым указать Временному прав-ву, чтобы при организации аппарата госвласти» оно обратило внимание на ведомства – мин-ва внутренних дел, юстиции, народного просвещения, военное, морское и земледелия, деятельность которых связана с мус. населением, и на регионы, где мусульмане составляют большинство населения. Фракция призывала пр-во не повторять ошибок прежнего режима и руководствоваться не только партийной близостью к кабинету лиц, назначаемых на должности, но и тем, насколько они знакомы с бытом, языком и психологией этого населения. Объявляя себя единственной политич. организацией мусульман, фракция заявила, что может назвать круг лиц, которые способны исполнять обязанности в интересах последних.

Это возымело некоторый эффект, и в результате появились мус. комиссары ВКГД и Временного пр-ва: думец Мамед-Юсуф Джафаров стал членом Особого Закавказского комитета, созданного Временным пр-вом 9 марта; Магомет Далгат, депутат 4-й Думы (Дагестанская обл. и Закатальский округ), стал с 11 марта комиссаром ВКГД и Временного пр-ва от представляемых им регионов; Букейханов 19 марта был назначен комиссаром Временного пр-ва в Тургайской обл.; Ибниамин Ахтямов стал комиссаром ВКГД (24 марта – 12 мая) и Временного пр-ва в Уфимской губ. по делам мусульман (июль–август). Кроме того, он весной–летом был комиссаром, контролирующим ОМДС. В Уральской обл. гурьевским уездным комиссаром стал Губайдулла Бердеев (с 11 апреля), темирским уездным комиссаром – Гумар Исенсулов (с 5 июня); и др. В Туркестанский комитет Временного прав-ва (Самаркандская, Сыр-Дарьинская, Ферганская, Закаспийская и Семиреченская обл., Бухарское и Хивинское ханства; образован 5.04.1917 г.), состоявший из 9 чел., вошли 4 представителя мусульман: Букейханов, Абдул-Азис Давлетшин, Садри Максуди, Мухаммеджан Тынышпаев.

Постановление Временного прав-ва от 20.03.1917 г. «Об отмене вероисповедных и нац. ограничений» вызвало еще больший энтузиазм у народов страны, в т. ч. у представителей мус. населения. Мус. фракция с целью подготовки Всерос. мус. съезда организовала в Пг. в сер. марта совещание мус. обществ. деятелей, в котором участвовали думцы Еникеев, Тевкелев, члены бюро при фракции Букейханов, Валиди, Джантюрин, Леманов, Курбангалиев, Цаликов, Чокаев, а также представители мус. населения, специально прибывшие на совещание из Москвы, Крыма, Туркестана, Урала, Сибири, Поволжья. Совещание признало необходимым организовать в Петрограде Временное центр. бюро российских мусульман (ВЦБРМ).

2. Значение Ф.р. для российских мусульман. После падения самодержавия представители мус. населения страны, с одной стороны, стремились войти во властные структуры, с др. – постепенно вовлекались в управление гос-вом на самом высоком уровне. Действительному равноправию мешали, однако, неизжитые реликты великодержавной психологии в отношении мусульман, а также своего рода комплекс «превосходства» революционной демократии, представители которой всегда ссылались на то, что мусульмане якобы «еще не доросли до гражданского сознания» в послефевральской России, когда вопрос касался реализации решений, провозглашенных самой же революционной демократией. Преобладающим побудительным мотивом у мусульман стал поиск своих ответов на вызовы времени. Главная их тревога – все более и более усилившаяся смута в гос-ве, которая, согласно их представлениям, была хуже, чем деспотия.

С первых же дней Ф.р. движение народных масс обретало различные формы организации. Этот процесс носил повсеместный характер и свидетельствовал о стремлении мусульман по-своему участвовать в революции. Деятельность по созданию органов нац. самоуправления охватила мус. население по всей стране. Заметную активность в организации масс проявила интеллигенция. Активность мус. обществ. деятелей развеяла миф о неспособности к самостоятельному существованию их народов. При этом мусульмане предпочли опираться не на стандартные общерос. доктрины, а на свои традиционные идеалы, совмещая их с либеральными, демократическими и, наконец, социалистич. идеями и устремлениями. Среди них была очень сильна привязанность к идее собственной гос-ти, живучи воспоминания об исторических деятелях, в разное время сыгравших большую роль в борьбе за нее. В привычные для всех лозунги автономии и федерации они вкладывали особый смысл, рассчитывая прежде всего на свободу культурно-автономистской деятельности. С устойчивостью российской демократии и гос. стабильностью мусульмане связывали свои надежды. Высокий уровень как мус.-нац. самосознания, так и гражданственности российских мусульман позволил практически решать культурно-нац. проблемы в условиях постфевральской России. Идеалы мусульман не ограничивались сферой узконац. интересов, их больше интересовало справедливое мироустройство в целом. Исходя из этого, они думали и о проблемах России, и о своих собственных. Главный итог перемен в социальной психологии российских мусульман, произошедших под влиянием Ф. р., – осознание собственных сил и возможностей при решении как внутренних, так и внешних проблем страны.

3. Мусульмане Пг. во время Ф. р. Наиболее крупные группы столичных мусульман (свыше 15 тыс.) составляли нижегородские, пензенские и казанские татары. Во время I мировой войны в городе появилось много туркестанских мусульман (казахов, узбеков и др.), мобилизованных в 1916 г. на тыловые работы и работавших на разл. предприятиях города, связанных с военными нуждами. Бурные события Ф. р. застали петрогр. мусульман, как и все столичное население, врасплох. В первые дни революции участие мусульман в ней носило неорганизованный характер. Студенты-мусульмане, находясь на улицах, приняли участие вместе с др. горожанами в водворении порядка, курсистки-мусульманки отдавали свои силы работе в питательных и перевязочных пунктах, куда попадали пострадавшие в уличных столкновениях. В последующие дни, когда ситуация более или менее вошла в свою колею, группой мус. молодежи было решено немедленно приступить к организованной работе.

Активную роль в организации мусульман сыграли петрогр. мус. обществ. организации (Мус. благотв. общество, Временный мус. комитет по оказанию помощи раненым воинам и их семьям и др.) и мус. молодежь из вузов Пг. (ун-та, Военно-медицинской академии, Политехнического ин-та, Психоневрологического ин-та, Бестужевских курсов, Женского медицинского ин-та, Ин-та инженеров путей сообщения, Технологического ин-та и др.). На первом собрании петрогр. мусульман 4 марта участники решили объединить столичных последователей ислама вокруг какой-либо организации; приступить к изданию в Пг. бюллетеня на татарском яз. для информирования мусульман о текущих событиях; организовать для населения цикл политич. лекций и митингов с обсуждением происходящих событий и выяснением насущных задач мусульман; признать необходимость устройства в ближайшем будущем мус. съезда; принять меры к немедленному отстранению от должности муфтия ОМДС М.-С. Баязитова и заменить его комиссаром, рекомендованным мусульманами. Для объединения усилий и осуществления поставленных задач было решено сформировать организационную комиссию в составе: 6 представителей петрогр. молодежи, все находившиеся в городе члены бюро при мус. фракции Госдумы, по одному члену от мусульман приходских р-нов Пг. и окрестностей; в самих приходах учредить комитеты из 5 членов. Из членов организационной комиссии были созданы разл. комиссии, в т. ч. лекционная. На устроенных в последующие дни двух многолюдных мус. митингах эти организации были одобрены и утверждены.

Кроме того, были проведены несколько собраний по приходам и в помещении Мус. благотв. общества. На всех этих собраниях ораторы выступали с речами о текущих событиях и о ближайших задачах мусульман. На митинге 7 марта, происходившем на Невском просп., от имени его участников были направлены приветственные телеграммы в адрес председателя Госдумы М.В. Родзянко и председателя Временного прав-ва кн. Г. Е. Львова с выражением «чувства радости по случаю победы над старым режимом, павшим под дружным натиском восставшего войска, рабочих и Госдумы», «полной готовности организованно поддерживать» Думу и правительство «постольку, поскольку ими будет последовательно проводиться в жизнь» обнародованная программа. Выражая чувства радости по случаю победы над старым режимом, мусульмане вместе с тем сожалели, что в декларации прав-ва от 3 марта, а также в обращении к гражданам России, опубликованном 6 марта, не упоминается свобода совести.

Было выражено также приветствие Петрогр. Совету рабочих и солдатских депутатов. В телеграмме его председателю И. С. Чхеидзе было сказано: «Мы, петрогр. мусульмане, собравшиеся на митинг 7 марта, единогласно постановили приветствовать Совет рабочих и солдатских депутатов с победой, одержанной над слугами старого строя, много лет угнетавшими Россию со всеми ее народами; мы верим, что организованные трудовые массы без различия наций и религии в братском единении сумеют защитить завоеванную свободу от всяких посягательств». На митинге была направлена также поздравительная телеграмма министру юстиции А.Ф. Керенскому, который был охарактеризован как первый русский политик, выступивший в защиту попранных прав мус. населения, имея в виду его выступление в Госдуме в 1916 г. после поездки в Туркестан в составе думской комиссии, изучавшей причины происшедшего летом того года крупного восстания местных мусульман. Участники митинга выражали свое ликование, что этот пост занят политиком, имя которого связано с защитой мус. населения Туркестана и Степных областей, ставших жертвой преступных действий старого режима. На митинге единогласно было решено выразить свое глубокое соболезнование семьям героев, павших в борьбе за свободу, и приветствовать политич. борцов, покинувших волей восставшего народа казематы и ссылку.

7 марта представители мус. народов, населявших Кубанскую, Терскую и Дагестанскую обл., – Измаил Алтадуков, Иналук Кануков, Айтек Намитоков, Ахмед Цаликов, З. Шамиль (внук имама Шамиля) и др. – образовали Петрогр. комитет горцев Сев. Кавказа, который позже превратился в Комитет мусульман-кавказцев в Пг. (Г. Адигезалов, Ф. Векилов, А. Кануков, А. Караев, И. Лемберанский, М. Меликов, С. Таривердиев, А.-А. Шейхульисламов и др.), объединивший не только мусульман Сев. Кавказа, но и Закавказья.

24 марта состоялось первое собрание литовских татар Пг., на котором присутствовало большое число представителей интеллигенции, а также мусульманок. На собрании был избран Временный комитет литовских татар во главе с Александром Ахматовичем, Абрагамом Миськевичем, Алескером Мухарским и Леоном Кричинским. 23 апреля на их собрании обсуждались вопросы: о форме гос. устройства; об отношении к Временному прав-ву и Петрогр. Совету рабочих и солдатских депутатов; о войне; об отношении к мус. народам России; об организации союза татар и др. На этом собрании был создан Временный комитет по организации Союза татар Польши, Литвы, Белоруссии и Украины. В его состав были избраны Михаил Полторжицкий (председатель), Я. Мухлио (заместитель), Измаил Александрович, С. Александрович, Яков Александрович, Л. Кричинский, Х. Мухлио, Мустафа Якубовский.

На большом митинге петрогр. мусульманок было принято решение о создании Общества дам-мусульманок. При поддержке столичных мусульман 16 апреля в Пг. состоялось Всерос. совещание учителей-мусульман, созванное с целью основать собств. организацию. (Через несколько дней в Казани такая организация была создана на Всерос. съезде учителей-мусульман 20.04.1917 г. – Центр. бюро Всерос. союза учителей-мусульман.) В Пг. был также создан Союз мус. рабочих и крестьян во главе с Г. Енгалычевым (из касимовских татар).

В кон. октября 1917 г. в Соборной мечети столицы состоялось знаменательное в жизни российских мусульман событие – торжественное моление под руководством ахуна Петрогр. воен. округа Фаттахутдина Девлеткамова (Давлекамова), в котором участвовали офиц. представители столичных мус. организаций и представители шиитов, прибывшие из Закавказья, где весной 1917 г. началось движение в сторону религиозного мира между шиитами и суннитами.

Лит.: Исхаков С. М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). – М., 2004.

С. И.

фон Гоген Александр Иванович (12.08.1856–6.03.1914) – один из соавторов проекта Соборной мечети в СПб. Род. в Архангельске в небогатой дворянской семье. В 1875 г. по окончании архангельской гимназии поступил в Академию художеств. В 1877–83 гг. был помощником видных столичных архитекторов, участвовал в сооружении доходных домов. В 1883 г. начал самостоятельную деятельность в качестве архитектора Сестрорецкого оружейного завода.

Одной из главных тем в творчестве ф. Г. стали особняки – элитарный жанр архитектуры. ф. Г. был увлечен нац. темой, идеей возрождения древнерусских традиций (гарнизонная церковь св. Николая в Павловске и храм-памятник в дер. Лесной в Белоруссии). В 1889–90 гг. ф. Г. был соавтором ярмарочного дома в Н. Новгороде, где огромное торговое сооружение увенчано многочисленными шатрами в характере древнерусской архитектуры XVII в.; в 1896 г. выполнил оригинальное сооружение для Всероссийской художественно-промышленной выставки в Н. Новгороде, а в 1900 г. – для Всемирной выставки в Париже. В 1900-х гг. по проектам ф. Г. строились церковь в Омске, доходный дом в Варшаве, велись реставрационные работы в окрестностях СПб. и Московском Кремле.

Вершиной творчества ф. Г. стал особняк М. Ф. Кшесинской на Кронверкском пр.; в стиле модерн выполнен памятник «Стерегущему». Рядом высятся минареты Соборной мечети, в разработке которой ф. Г. на первых порах считался гл. производителем работ.

Последней работой зодчего был проект ресторана «Донон» (1913 г., наб. Мойки, 24), принадлежавшего Торговому дому «Донон, Бетан и татары». Учредителями ресторана являлись итальянский подданный Альберт Бетан и крестьяне Изатулла Фаткуллович Брондуков и Ибрагим Рахим-Гиреевич Талкачеев.

Лит.: Барышников М. Н. О том, как делили фирму «Донон» // История Петербурга. – 2003, № 5 (15); Кириков Б. М. Александр фон Гоген // Зодчие Санкт-Петербурга XIX – начала XX века. – СПб., 1998; Кириков Б. М., Штиглиц М. С. Петербург немецких архитекторов: от барокко до авангарда. – СПб., 2002.

А. Т.