Издательский дом «Медина»
Поиск rss Написать нам
Главная » Справочные, энциклопедические, биографические издания
Ислам в Москве: энциклопедический словарь
20.10.2011

«Бадр», издательский дом. Был образован в 1997 г. в Москве с целью насыщения российского рынка исламской литературой. Гендиректором Б. стал Наджмуддин Наджмуддинов – быв. директор «Сантлады» (основного книжного издательства на Северном Кавказе, выпускавшего исламскую литературу в нач. 1990-х гг. и размещавшегося в Дагестане). Исполнительным директором был назначен Тахир Абдурахманов.

Первые издания Б. носили след работы «Сантлады»; это были брошюры, не всегда отличавшиеся высоким качеством изложения материала, нередко достаточно тенденциозные, к тому же в тот период Б. следовал погоне за сенсацией. К числу успешных его проектов, принесших значительную пользу российским мусульманам, относится издание таких трудов, как: тафсир Корана Абдуррахмана Саади, сборник хадисов «Сады благонравных» в переводе к. филос. н. В. А. Нирши, перевод книги индийского ученого Мубаракфури «ар-Рахик аль-Махтум» под названием «Жизнь Мухаммада». Эти издания отличались высоким качеством перевода, редактирования и издания и стали лучшими работами Б. Одновременно были изданы и книги, выпуск которых принес вред как самому издательскому дому, так и российским мусульманам.

В 1999 г. Б. издал ставший печально известным труд М. Тамими «Книга единобожия». Несмотря на то что, согласно оценкам многих экспертов, вкл. немусульман, эта книга не содержит ничего предосудительного, руководству Б. было предъявлено обвинение по ст. «Разжигание межнациональной розни». К суду был привлечен Т. Абдурахманов, который, по сути, являлся техническим сотрудником и не составлял издательских планов, т. к. Н. Наджмуддинов к тому времени находился за рубежом, в ОАЭ. В целом экспертные оценки книги М. Тамими разделились – часть экспертов, в т. ч. ведущий специалист в области изучения шариата и фикха исламовед Л. Сюкияйнен, высказались за то, что книга не содержит ничего предосудительного («Пойдите в метро, зайдите в любую лавку с православной литературой, и вы в девяти книгах из десяти купленных там увидите большую пропаганду борьбы с инакомыслием, чем в этой книге», – из выступления адвоката А. Пчелинцева, зам. руководителя Славянского правозащитного центра, одного из протестантских лидеров России). Другая часть экспертов поддержала обвинение. Т. Абдурахманов был достаточно хорошо известен среди мусульман Москвы и пользовался признанным авторитетом за свои честность и высокие моральные качества; в его защиту была развернута кампания поддержки со стороны различных мусульманских организаций. Одним из главных устроителей этой кампании стал Исламский конгресс России. В числе организованных мероприятий последовала серия публикаций в газете «Современная мысль», на информационных ресурсах Исламского комитета, руководимого Гейдаром Джемалем. Советом муфтиев России была организована встреча с приехавшим в Москву комиссаром Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблесом. Активное участие в защите Т. Абдурахманова принял председатель ДУМ АЧР Нафигулла Аширов. Были задействованы правозащитные организации немусульманской направленности, такие как Славянский правозащитный центр и др. В результате многомесячной борьбы и судебных разбирательств обвинение с Т. Абдурахманова было снято «в связи с отсутствием в его действиях состава преступления», но этот вердикт касался лично участия Т. Абдурахманова. Приговор же в отношении «Книги единобожия» М. Тамими остался в силе.

Дело Издательского дома Б. и Т. Абдурахманова является первым правозащитным делом, где защита представителей мусульманской общины была правильно организована и дала положительный результат.

В плане пресечения деятельности этого издательства дело Б. на самом деле не имело никакого смысла, т. к. к моменту начала следственных действий Б. не осуществлял ее в течение уже более года.

Дм. М.

«Байт-Аллах» религиозная организация мусульман (РОМ), создана в 1988 г. В 1989 г. зарегистрирована под названием «РОМ Замоскворецкого р-на Москвы». Организатором Б.-А. был Махмуд Велитов, председателем – Анвар Хамидуллин. Вскоре после регистрации организация начала судиться с Мосгорпромом, одно из подразделений которого занимало здание по адресу: ул. Землячки (совр. Бол. Татарская), д. 28, где до 1936 г. располагалась мечеть (см.: Историческая мечеть). По решению суда, последовавшему в 1990 г., здание было передано данной религиозной организации. Сразу же после возвращения здания мечети мусульмане стали совершать в ней намазы, в т. ч. и джума-намаз, несмотря на ее крайне бедственное состояние. В 1990 г. «РОМ Замоскворецкого р-на» перерегистрируется в «РОМ Б.-А.». В 1991 г. М. Велитов уходит с работы в Соборной мечети и полностью переключается на работу в Б.-А. Примерно в это же время появляется термин «Историческая мечеть» (татар. «Тарихи мечет», араб. «аль-Масджид ат-Тарихий»), закрепившийся по наст. время.

В 1991 г. М. Велитов от лица Б.-А. пригласил в мечеть посла Саудовской Аравии в Москве Мухетдина Абдель-Азиза Ходжа (этнического узбека), который, сочтя состояние мечети неудовлетворительным, нашел спонсора из Саудовской Аравии шейха Ибрахима аль-Анкари (этнического турка). Последний заключил договор с турецкой строительной фирмой «Тройка», которая к 1993 г. отремонтировала здание мечети. Все финансовые операции проходили через посольство КСА в Москве.

27 мая 1993 г. состоялось открытие новой мечети Москвы. С 1993 г. Б.-А. вошло в Духовное управление мусульман (ДУМ) «Ассоциация мечетей», организованное совместно М. Велитовым и братьями Исмагилом и Тагиром Шангареевыми. Офис ДУМ «Ассоциация мечетей» располагался в административном корпусе при Исторической мечети. В 1995 г. в этом же здании некоторое время располагался офис «Ибрагим Аль Ибрагим»; здесь же было зарегистрировано движение «Нур». Под руководством Б.-А. Историческая мечеть в течение длительного времени была единственной в Москве, где хутба читалась на русском яз., регулярно проводился итикяф. Б.-А. как организация отличалась демократичностью: в ней присутствовали все без исключения суннитские общины мусульман, представленные в Москве – суфии различных тарикатов и направлений (см.: Суфийские течения в Москве), саляфиты и т. д.

Б.-А. было вторично перерегистрировано в Министерстве юстиции РФ. В 1996 г. управление юстиции Москвы выдало свидетельство о регистрации двойника Б.-А. под тем же названием, но с другим составом учредителей. В ноябре 1996 г. группа в составе Ф. Юсупова, А.В. Ниязова, Р. Валеева (см.: Резиденция ЦДУМ в Москве), Н. Хачилаева (см.: Союз мусульман России) и др. сорвала подряд два пятничных намаза. В 1999 г. Минюст РФ потребовало перерегистрации. Настоящий Б.-А. не перерегистрировался вследствие требования органов юстиции предъявить решение суда.

22 марта 1999 г. Ф. Юсупов с группой лиц занял здание мечети, изгнав оттуда М. Велитова. Далее под руководством ДУМЕР в мечети было зарегистрировано РОМ «Историческая мечеть», осуществляющее руководство мечетью вплоть до сего дня.

Через два года, в 2001 г., суд вынес решение о ликвидации второго Б.-А. (двойника), однако к этому моменту Б.-А. расположился в мечети «Ярдям» в Отрадном.

Ситуация сохраняется и по наст. время; председателем Б.-А. является М. Велитов. По согласованию с властями Москвы в пользу Б.-А. в 2003 г. был выделен земельный участок на севере Москвы в муниципальном р-не «Дмитровский», однако его освоение не началось в связи с отсутствием финансов (см.: Нереализованные проекты по развитию ислама в Москве 1990-х гг.).

Дм. М.

Байцины, переводчики Посольского приказа. Б. (по-татарски Байча), происходившие из касимовских татар, являлись потомственными переводчиками Посольского приказа, проживавшими в Москве на протяжении нескольких поколений. В 1-й пол. XVII в. известен переводчик Билял Безиргенович Б. (его правильное имя – Билялай, что означает «ночной месяц»), который «был послан на службу в Крым трижды с посланники». Переводчики, безусловно, лишь сопровождали послов, посланников и дьяков Посольского приказа, выполняя только определенную работу, хотя, возможно, каким-то образом могли и влиять на ход переговоров. Так, Билял Б. «крымскаго хана Селем Герея к шерти привел и шертную грамоту с их великого государя польным именованием взял» (т. е. имел отношение к подписанию мирного договора между Москвой и Бахчисараем, в котором титул московского царя упоминался «полностью» – вероятно, с включением слова «самодержец»).

Одним из основных направлений деятельности переводчиков-татар было крымское, поскольку именно это ханство на протяжении XVII–XVIII вв. все еще рассматривало себя как единственный легитимный наследник Золотой Орды (см.: Толмачи и переводчики с восточных языков Посольского приказа). Сын Биляла, переводчик Абдулла Б., был на службе «с послы и с посланники и сам собою был в Крыму пятью» (т. е. пять раз). Одна из важных его поездок в Крым – «к царю их калге и к нурадину з грамотами» – состоялась накануне Смоленского похода 1654 г., когда Россия, добивавшаяся нейтралитета хана, в ходе войны с Польшей отвоевала у нее Смоленск [калга и нуреддин – второе и третье после хана лица во властной иерархии Крымского Юрта].

Про Абдуллу Б. сообщается о его «службе для призывания калмыков к боярину ко князю Григорью Сунчалеевичу Черкаскому» и о его поездке «в Калмыки в Белгород с дьяком Иваном Гороховым».

Сохранилось уникальное письмо Кучюкая Сакаева Абдулле Байцину от 1657 г. – документ приватного характера, наполненный протокольными чертами.

Историк-краевед О. Иванов обнаружил любопытное дело, относящееся к 1677 г., где разбираются отношения между Абдуллой Б. и романовским татарином Досаем Мамкеевым. Последний обвинял Абдуллу в том, что тот «держит у себя великого государя заповедных людей русской благочестивой веры и поженил на татарках и кормит кобылятиною». [Под «заповедными людьми» имелись в виду русские, которых закон запрещал – «заповедовал» – «некрещеным иноземцам» брать в холопы и тем более переводить в свою веру или мешать отправлению обрядов по законам православной церкви.] Царь и патриарх, изучив дело, приняли следующее решение: «Православных христиан у иноземцев некрещеных из дворов взять, и впредь тем православным христианам у иноверных, у некрещеных у иноземцев, во дворех быти не велели, чтоб в том христианским душам осквернения не было и без покаяния не помирали б». Таким образом, над Абдуллой нависло наказание. Он же, в свою очередь, выдвинул встречное обвинение против Мамкеева: «...И у него, Досая, и у братий его и у иных у многих их братьи татар такие многие люди в дворех есть и женаты на татарках». Кроме того, Абдулла после очной ставки говорил, что Дасай «держит у себя русских жонок и тем жонкам принесет он, Абдул, роспись». Чем завершилось это примечательное дело, неизвестно, поскольку у него нет конца.

Деятельность в качестве переводчика продолжил сын Абдуллы – Резеп Б., служивший в Посольском приказе с 1687 г., который «от великих государей многие листы золотом писал к шахову величеству» [персидскому шаху]. За верную службу Резеп был награжден поместьем в Темниковском уезде, унаследовав от отца и поместья в Касимовском и Саранском уездах.

Сыновья Резепа Б. упомянуты в документах XVIII в.: Тимербулат – в списке домовладельцев в Татарской слободе в 1715 г., Сулейман – в переписи 1744 г., причем его участок земли располагался в непосредственной близости от упомянутой там же мечети в Замоскворечье в XVII–XVIII вв. Сулейман Б. был одним из подписантов челобитной татарских переводчиков и толмачей на имя Петра I о попытке захвата территории Татарского кладбища за Калужскими воротами от 1719 г. Т. о., в лице данных Тимербулата и Сулеймана Б. мы видим уже «четвертое поколение переводческой династии» (Л. И. Розенберг).

Лит.: Белокуров С. А. О Посольском приказе. – М., 1906; «Из далекой земли с близкой душой…» (письмо переводчика Посольского приказа Кучукая Сакаева своему другу Абдулле Байцину). Публикация С.Ф. Фаизова // Отечественные архивы. – М., 2000, № 3, с. 52–57; Маслов Ал. Древние урочища Замоскворечья: Крымский двор // Московский журнал, 1992, № 11; Москва. Актовыя книги XVIII столетия. Т. II. – М., 1893; Переписные книги города Москвы 1737–1745 гг. Т. VII. – М., 1891; Розенберг Л. И. Татары в Москве XVII – середины XIX века // Этнические группы в городах европейской части СССР (формирование, расселение, динамика культуры). – М., 1987; Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н. Новгород, 2002; http://www.moscow-crimea.ru/history/hanstvo/dvor3.html (сайт фонда «Москва – Крым»).

Д. Х.

Балакин Андрей – офицер московской тайной полиции, ставший суфием (см.: Суфийские течения в Москве). Б. получил задание следить за проживавшим в Москве в 1913–14 гг. индийским суфием, композитором и музыкантом Инайат Ханом, благодаря чему смог неоднократно лично видеть его, слушать его музыку и лекции о духовном значении звука.

В результате Б. захотел стать учеником И. Хана. «Если Мастер захочет простить мне», – сказал офицер, на что И. Хан ответил: «Ты служишь своему начальству, я служу Моему» и принял Б. к себе в ученики.

Через несколько месяцев Б. не только перевел, но и издал манифест И. Хана «Суфийское послание о свободе духа» (1914 г.). Вплоть до 1990-х гг. это было единственное официальное издание текстов И. Хана в России, причем осуществленное в условиях царской цензуры в канун I мировой войны. Переписку с учениками в России И. Хан поддерживал вплоть до 1921 г., после чего никаких сведений о них нет.

Лит.: Москалев С. Предисловие // Хазрат Инайат Хан. Мистицизм звука. – М., 1997, с. 7–18.

С. М.

Баруди (наст. фам. Галиев) Галимджан Мухаммаджанович (1857–1921) – первый демократически избранный муфтий Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС), мударрис медресе «Мухаммадия», шейх тариката накшбандийа. Б. родился в д. Мал. Ковали Казанского уезда (ныне Высокогорского р-на Татарстана) в семье купца-миллионера Мухаметзяна Ибниаминовича Галеева. В 1860 г. отец Б. перевез семью в Пороховую слободу Казани (порох по-арабски «баруд», отсюда и псевдоним аль-Б.), а спустя год – в приход 5-й соборной мечети, где он вскоре стал признанным лидером махалли. В 1862 г. Б. поступил на учебу в Апанаевское медресе, где учился у мударриса Салахутдина Исхакова. С 1871 г. Б. сам стал помощником хальфы в начальных классах медресе.

В 1875–82 гг. Б. учился в бухарском медресе «Мир-и-Араб». В 1882 г. при поддержке отца Б. стал имамом-хатыбом 5-й соборной мечети и мударрисом медресе «Мухаммадия», в котором сумел осуществить свои педагогические идеи. В 1886 г., посещая центры исламского образования Каира, Стамбула, Мекки и Медины, Б. пришел к выводу, что прогресс мусульманского мира невозможен без приобщения к достижениям европейской и мировой цивилизации. В 1891 г. с благословения шейха З. Расули Б. начал обучать шакирдов по звуковому методу. Б. за неимением литературы сам написал ряд учебников по арабскому и персидскому яз. Б. наряду с Ш. Марджани был первым из улемов Казани, поддержавшим идеи политической консолидации тюркского мира, изложенные в газете И. Гаспринского «Тарджеман».

В декабре 1893 г. Б. вместе с отцом вошел в состав депутации мусульман Казани в Петербург по вопросу о сохранении в надлежащей неприкосновенности религиозных книг. В результате этой миссии был отменен циркуляр министерства просвещения, запрещавший использование иностранных и рукописных книг в медресе. К кон. XIX в. Б. начинает занимать лидирующее положение среди духовенства Казани.

На III Всероссийском мусульманском съезде 1906 г. Б. вошел в состав президиума и был избран в состав ЦК «Иттифака». И. Гаспринский призвал к тому, чтобы Б. стал Раис аль-уляма – главой религиозной автономии в ранге имперского министра.

В 1906–18 гг. (с перерывом) Б. издавал религиозный журнал ««Дин ва-ль-адаб» («Религия и воспитание»), а также выступил в числе учредителей издательства «Миллят» («Нация»), выпускавшего учебную литературу для джадидских медресе. Б. создал первое русскоязычное пособие по основам вероучения – «Основы Ислама» (Казань, 1906).

В 1908 г. по административному распоряжению казанского губернатора Б. был отправлен в ссылку в Вологодскую губ. Через несколько месяцев ссылка была заменена ему высылкой за границу, где Б. совершил хадж и посетил Каир, Дамаск, Стамбул и Берлин.

На I Всероссийском мусульманском съезде в Москве в мае 1917 г. Б. был избран первым независимым главой ОМДС, несмотря на то что в работе съезда не участвовал. Он стал единственным лидером, избранным представителями всех мусульман России, и символом единства российской уммы. В мае 1917 г. по инициативе Б. была дана фетва, признающая расходы на мектебы, медресе и др. просветительные и научные цели равной садака и богоугодным делам. 7 июня 1917 г. Временное правительство утвердило его в должности оренбургского муфтия.

Б. возглавил подготовку по проведению Всероссийского съезда улемов (духовенства). На съезде Б. был избран председателем Диния Назараты (Религиозного министерства) Милли Идарэ (Национального управления).

Несмотря на то что в решении о роспуске Милли Идарэ в апреле 1918 г. было особо отмечено сохранение Духовного управления, Б. с главами др. ведомств Национального управления выступил против этого решения. Вместе с председателем Милли Идарэ С. Максуди посетил в мае 1918 г. председателя ВЦИК РСФСР Я. М. Свердлова и управляющего делами СНК РСФСР В. Д. Бонч-Бруевича. Мусульманские делегаты оставили им заявление, в котором от имени мусульман Внутренней России было сказано, что мусульмане оценивают роспуск Милли Идарэ как действие, самым вопиющим образом нарушившее свободу самоопределения народов, провозглашенную советской властью, и как оскорбление их национального чувства. Во время этой поездки в Москву Б. встречался также с наркомом по делам национальностей РСФСР И. В. Сталиным. В июне 1918 г. Б. подписал поздравление Милли Идарэ в связи с переходом Уфы под власть войск КомУча. В августе 1918 г. Б. отбыл в Петропавловск и вернулся в Уфу в марте 1919 г. После вторичного занятия города красными Б. был арестован органами ЧК в июне 1919 г., но вскоре освобожден.

Б. признал советский режим, но во время встреч с лидерами татарских большевиков требовал сохранения религиозной автономии мусульман. 16–25 сентября 1920 г. в Уфе под председательством Б. проходит I съезд духовенства при Центральном Духовном управлении мусульман (ЦДУМ). Б. приветствовал провозглашение Татарской республики и подарил личную библиотеку, которая в дальнейшем составила основу восточного сектора Научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского КГУ.

Б. скончался 6 декабря 1921 г. в Москве в доме своего мюрида, имама Соборной мечети А. Фаттахетдинова в Выползовом пер.; сюда он приезжал, чтобы обсудить в правительстве чрезвычайные меры для оказания помощи голодающим Поволжья. Похоронен в Казани.

Лит.: Акчура Й. Дамелла Галимжан эл-Баруди. – Казань, 1907; Баруди Г. Памятная книжка. – Казань, 2000; Салихов Р., Хабутдинов А., Хайрутдинов Р. Баруди Г. // Ислам на европейском Востоке. Энциклопедический словарь. – Казань, 2004; Хабутдинов А. Ю. Формирование нации и основные направления развития татарского общества в конце XVIII – начале XX веков. – Казань, 2001; Юсупов М. Галимджан Баруди. – Казань, 2003.

Р. С., А. Х, Р. Х.

Басмалла – формула, состоящая из трех слов: слитной частицы «би-» (означает предлог «с»), слова «исм» («имя») и имени Бога – Аллах. Дословный перевод этой фразы значит «с именем Бога», однако в русском яз. более устоявшейся формой перевода является «во имя Бога». Формула Б. несет в себе огромный сакральный смысл, в связи с чем она является одним из важнейших элементов культуры и повседневной жизни всех мусульман. Пророк Мухаммад рекомендовал произносить ее всегда, когда человек берется за какое-либо дело, начиная от приема пищи и заканчивая самой обычной работой, что подразумевает совершение каких-либо действий (естественно, не запрещенных) в соответствии с волей Всевышнего. Более полной версией Б. является «бисмиллях-ир-Рахман-ир-Рахим», что означает «во имя Бога Милостивого, Милосердного». Все суры Корана (за исключением девятой) начинаются с этой сакральной формулы, в связи с чем в исламе она осознается и воспринимается в качестве одного из самых почитаемых элементов мусульманского культа.

М. Х.

Басыров Ризаутдин Салахетдинович (Риза) (1907–94) – имам московской Соборной мечети в 1964–94 гг.

Род. в октябре 1907 г. в с. Ключищи ныне Краснооктябрьского р-на Нижегородской обл. Происходил из семьи потомственных имамов. Отец Б. – Салахетдин Башаров (Басеров) (1877–1937), мулла 5-й соборной мечети с. Ключищи в нач. XX в., руководитель мусульманского прихода в 1927 г. Был репрессирован наряду с сотнями безвинных служителей мусульманского культа по «делу о заговоре руководителей ЦДУМ» (арестован 23. 07. 1937, расстрелян 04. 10. 1937) (см. также: Вахитов М.; Сулеймани Г., Тарджемани К., Шамсутдинов А.).

Еще в 6-летнем возрасте Б. читал Св. Коран в сельской мечети. Первоначальное образование получил у отца, затем был отправлен на учебу в одно из казанских медресе. В студенческие годы Б. параллельно с учебой занимался преподаванием религиозных предметов на младших курсах.

В связи с революционными событиями и Гражданской войной Б. уехал в Москву, где работал по гражданской специальности, но все годы являлся прихожанином мечети, соблюдал мусульманские обряды.

Б. – участник Великой Отечественной войны (был тяжело ранен в боях под Кенигсбергом). В послевоенные годы Б. работал в Мосохране, в магазине «Детский мир», но желание стать имамом взяло верх. В нач. 1950-х гг. он уехал в Бухару, чтобы поступить учиться в единственное действовавшее тогда в Советском Союзе медресе «Мир-и-Араб».

По окончании медресе стал имамом мечети в Астрахани, где прослужил 6 лет. Однако его здоровье в связи с последствиями ранения и неблагоприятным жарким климатом ухудшилось, в результате Б. был вынужден обратиться к главе Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири (ДУМЕС) муфтию Шакиру Хиялетдинову с просьбой перевести его на работу в Москву, где он жил до отъезда на учебу в Бухарское медресе.

В Москве Б. был назначен на мусульманский участок Кузьминского кладбища (см.: Мусульманские участки на кладбищах Москвы и Подмосковья), где читал поминальные молитвы, проводил ритуал мусульманских похорон.

С 1964 г. Б. стал вторым имамом московской Соборной мечети, на долгие годы став ближайшим соратником имам-хатыба мечети, главы мусульманской общины Москвы Ахметзяна Мустафина.

Б. наряду с А. Мустафиным пользовался огромным авторитетом у московских мусульман, т. к. вел скромную жизнь, разделял все тяготы и радости общины. Его часто можно было видеть в домах мусульман, где он стремился пропагандировать исламские ценности среди верующих, проводил различные обряды.

К 1970-м гг. Б. и А. Мустафины принад-лежали к довольно немногочисленному числу имамов, которые продолжали активно руководить общинами, входившими в состав ДУМЕС. Число имамов (среди самых известных и авторитетных среди них – Габдельбари Исаев, имам-хатыб Ленинградской мечети; Закария Минвалиев и Ахматзаки Сафиуллин – имамы мечети «Марджани» в Казани и др.) сокращалось – большинство из них были уже пожилыми людьми.

В связи со смертью в 1974 г. муфтия Ш. Хиялетдинова (1890–1974) возник вопрос о новом председателе ДУМЕС. Им временно стал А. Мустафин, который выполнял возложенные на него обязанности, но, уже будучи в преклонном возрасте, не хотел навсегда переезжать в Уфу, где находилась резиденция муфтия. В 1975 г. новым муфтием был избран ленинградский имам Г. Исаев (1907–85). Все это время в трудных делах руководства московской мусульманской общиной Ахметзян-хазряту помогал Б.

В ноябре 1986 г. А. Мустафин скончался. В 1987 г. именно Б. представил прихожанам московской Соборной мечети нового имама – Равиля Гайнутдина. В последние годы жизни Б. содействовал возрождению религиозной жизни мусульман Москвы.

Б. умер 19 марта 1994 г., проработав в московской Соборной мечети столицы 30 лет. Похоронен на Даниловском мусульманском кладбище.

Лит.: Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. – Н. Новгород, 2007; Сафаров М. А. Судьба имама. Жизнь и деятельность Ризаутдина Басырова // Наши соотечественники – ватандашлар. – М., 2001, № 33; Сенюткин С. Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История исламских общин Нижегородской области. – Н. Новгород, 1998.

М. С.

Башкиры; башкирская община в Москве. Проблема описания Б. общины в Москве состоит в том, что крайне сложно отделить ее представителей от близкородственных татар. В действительности этническая само-идентификация коренного тюрко-мусульманского населения Башкортостана, Челябинской, Екатеринбургской, Оренбургской, Пермской областей, части р-нов Татарстана и некоторых др. регионов, а также выходцев оттуда очень сильно колеблется между башкирской и татарской. Этот показатель зависит от множества различных факторов: от сословной принадлежности предков в XVI – нач. ХХ вв., от того, к какому субъекту РФ относится та или иная территория и т. д. Нередки случаи, когда среди членов одной семьи есть самоидентифицирующие себя как Б., так и татарами. Ситуация осложняется огромным числом башкирско-татарских браков, которые в народном восприятии даже не воспринимаются в качестве смешанных. При этом стоит учитывать и то, что в языковом отношении говоры татар-тептярей и пермских татар занимают промежуточное положение между татарским и башкирским (следует учесть, что, упоминая повсеместную татароязычность Б., подразумеваются тептярские говоры). Помимо истории, разговорного языка и в значительной степени самосознания, общими являются и всевозможные народные праздники.

Исходя из вышеизложенного, четко разделить Б. с татарами в статьях данного издания не представляется полностью возможным.

Б. упоминаются среди делегатов Всероссийского мусульманского съезда, проходившего в Москве в 1917 г. В советский период число Б. наряду с татарами постепенно росло. Различие между Б. и татарами Москвы советского периода заключается в более высоком социальном статусе Б.; достигалось это за счет почти полного отсутствия представителей более низких социальных страт среди Б. Москвы в советский период. Миграция Б. в Москву, равно как и татар Башкортостана и всех далеких от центра России регионов, в меньшей степени носила характер трудовой миграции, нежели миграция татар из близлежащих Нижегородской, Пензенской, Ульяновской обл., Мордовии и Буинского р-на Татарстана. В период до 1970-х гг. Б., переезжавшие в столицу, были представлены, как правило, советскими работниками, учеными, офицерами, интеллигенцией и др. аналогичными категориями граждан. В 1970-е гг. в Башкортостане производился набор по лимиту на различные работы в Москву.

После распада СССР миграция из Башкортостана в Москву носила и носит до сих пор в большей степени характер бизнес-миграции. Происходит это в силу того, что Башкортостан является достаточно богатым регионом и выезжают из него в столицу РФ преимущественно люди, желающие перевести свой бизнес в столицу и развить его на новой почве, либо те, кто в силу каких-то обстоятельств лишен возможности самореализации в республике, как, напр., известный в нач. 1990-х гг. президент банка «Восток» Ф. Кадыров, постоянно проживающий в Москве.

В последние годы правительство Башкортостана прилагает определенные действия по усилению своего влияния среди выходцев из республики, проживающих в Москве. Главным здесь является поддержка проведения сабантуя – татаро-башкирского праздника, ежегодно проводимого в российской столице при поддержке правительств Татарстана и Москвы.

Численность Б. в Москве по переписи 1989 г. составила 5 417 чел., в Московской обл. – 2 993 чел. По переписи 2002 г. численность Б. составила 5 941 чел., в Московской обл. – 3 565 чел. Таким образом, наблюдается незначительный прирост, который может быть обусловлен за счет как естественных факторов, так и миграции.

Лит.: Государственные языки в Российской Федерации./ Гл. ред. В. П. Нерознак. – М., 1995; Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. – http://www.perepis2002.ru/ct/doc/TOM_04_03.xls; Материалы архивов ассоциации «Собрание» и личного архива В. Садура; Народы России. Энциклопедия. – М., 1994; полевые исследования и материалы личного архива автора; Татарский энциклопедический словарь. – Казань, 1999.

Дм. М.

Баязитов Ряшит Жаббарович (1960 г. р.) – председатель ДУМ Сибири, академик Международной славянской академии наук, Международной академии наук о природе и обществе, Академии естественных наук. Уроженец с. Камкино Сергачского р-на Нижегородской обл. С 1993 г. возглавил религиозное объединение «Ярдям», в 1997 г. – фонд «Веротерпимость и гражданское согласие», позднее – фонд развития татарского духовного наследия «Хиляль».

Благодаря его финансовой помощи были построены и отреставрированы мечети во многих городах России. Именем матери Б. названо Нижегородское исламское медресе «Махинур».

Б. внес значительный финансовый вклад в строительство административного здания напротив московской Соборной мечети, ставшего резиденцией ДУМЕР в 1994 г.

В 1996 г. Б. стал инициатором строительства мечети «Ярдям» в Северо-Восточном административном округе (Отрадное) Москвы, а затем и всего Духовно-просветительского комплекса: медресе, часовни, синагоги, культурного и торгового центров, шиитской мечети «Инам». Кроме того, Б. оказал помощь в строительстве мечетей в гг. Омск, Новосибирск, Иваново. В родном с. Камкино Б. построил здание медресе, мечеть Абдул-Жаббяр (названа в честь отца Б.), отремонтировал школу, провел газ, построил клуб, установил мемориал в честь погибших в годы Великой Отечественной войны. Является автором и соавтором ряда книг и работ по истории татар. В качестве признания значительного вклада Б. в возрождение духовности на Нижегородчине ему было присвоено звание почетного мецената Нижегородской обл.

Лит.: Ислам на Нижегородчине: К открытию мечети «Тауба». Вып. 1. – Н. Новгород, 2001; Баязитов Р. Ж., Макарихин В. П. Восточная Мещера в средние века (К вопросу этногенеза татар в Нижегородском крае). – Н. Новгород, 1996; Баязитов Р. Ж., Макарихин В. П. Нижегородские татары-мишари в новое время. – Н. Новгород, 1996; Баязитов Р. Ж. Искусство стран ислама. – Н. Новгород, 1997; Баязитов Р. Ж. Экономика переходных эпох. – М., 2000.

Д. М.

Беккин Ренат Ирикович – ученый, публицист, писатель, мусульманский общественный деятель. Род. в 1979 г. Окончил Московский гос. ин-т международных отношений, куда поступил благодаря победе в телепроекте «Умники и умницы» сезона 1994–95 гг.

Имеет ученую степень кандидата юридических наук (2003). Владеет английским, арабским и китайским яз. Участвовал в переводе и озвучивании фильма о нефтяной промышленности, сделанного ОРТ для продажи в Ирак (октябрь 2000 г.). Был также переводчиком-интервьюером при московском офисе управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (2000–01).

Преподаватель кафедры ЮНЕСКО МГИМО (с сентября 2003 г.). Читает спецкурс «Межцивилизационный диалог деловых культур» на международно-правовом факультете МГИМО (У) МИД России и курс «Контрактные отношения в международном нефтегазовом бизнесе» в Международном институте энергетической политики и дипломатии.

Известен научно-исследовательской и практической деятельностью в сфере исламского банкинга и страхования. Участник многих международных конференций и автор серии научных статей на данную тему. С сентября 2004 по декабрь 2005 г. был директором управления исламского страхования СК «Итиль».

Осуществлял контакты с зарубежными партнерами в мусульманском мире (на арабск. и англ. яз.), переводил книги по исламскому бухгалтерскому учету для внутренних нужд банка, писал аналитические справки по проблемам исламских финансов в международном отделе МКБ «Бадр-Форте банка».

Заметна и литературная деятельность Б. Он автор нескольких произведений, самое известное – «Ислам от монаха Багиры» (роман-фьюджн). Пишет рассказы и повести. Один из инициаторов и организаторов ежегодной литературной премии «Исламский прорыв» (см.: «Умма», проект). Редактор нового исламского литературно-философского журнала «Четки».

Р. М.

Биги (Бигеев) Муса Яруллович (1874–1949) – теолог, общественный деятель, один из лидеров татарского национального движения, сыграл важную роль в становлении и возрождении духовной культуры татарского народа нового и новейшего времени. Родился, по уточненным сведениям, в с. Кикино Пензенской губ. 07. 01. 1874 (25. 12. 1873 по ст. ст.). Рано лишившись отца, служившего ахуном в Ростове-на-Дону и занимавшегося предпринимательством, воспитывался матерью вместе с братом Захиром – будущим основоположником татарской прозы нового времени. Учился в Ростовском реальном училище, позже в «Приозерном» («Кюл буе») медресе в Казани; затем обучался у религиозных наставников в Бухаре. После неудавшейся по­пытки получить светское образование в Ростове отправился в Стамбул, где по совету своего соотечественника, известного татарского пи­сателя Мусы Акъегет-Заде, решил продолжить религиозное образование. Б. отправился в каирский ун-т аль-Азхар, где брал уроки по религии у некоторых преподавателей, в т. ч. посещал занятия известного арабского религиозного реформатора Мухаммада Абдо; занимался в основном самостоятельно в библиотеках Каира. Позже в течение двух лет обучался в Мекке и Медине, Индии. Вернувшись в Каир, занялся научными исследованиями. Здесь он написал работу «Тарих аль-Куран ва-ль-масахиф» («История Корана и его списков»), которая в 1905 г. вышла в Казани отдельной книгой, а в 1907 г. публиковалась в каирском журнале «Аль-Манар».

В 1904 г. Б. вернулся на родину и уехал в Санкт-Петербург, где стал вольнослушателем юридического фак-та Императорского Петербургского ун-та. Он ак­тивно включился в общественно-политическую жизнь: выступал одним из организаторов Всероссийских мусульманских съездов, проходивших в 1905–06 гг. в Нижнем Новгороде и Санкт-Петербурге, участвовал в составлении программы и устава партии «Иттифак аль-муслимин». Впоследствии издал книгу «Ислахат асаслары», в которой собраны материалы, каса­ющиеся религиозно-политического движения мусульман России этого периода.

Либеральные воззрения Б. включали не только новое в религии и образовании, но и взгляды на реформу политической системы России. В Петербурге совместно с Г. Ибрахимом Б. участвовал в издании газет «Тилмиз» («Ученик») на арабском яз. и «Ульфат» («Согласие») и выступал на их страницах с большим числом статей. Также печатался в газетах «Вакыт», «Аль-аср аль-джадид», приняв идеи джадидизма, свои работы подписывал как Муса Джаруллах. В 1912 г. подготовил к публикации перевод Корана на татарский яз., так и не вышедший в свет. В 1913 г. Б. вместе со своим соратником, известным татарским писателем Гаязом Исхаки, начал издавать в Петербурге газету «Иль» («Страна»), которая через короткое время была закрыта. Б. в своих теологических воззрениях пошел дальше татарских религиозных реформаторов (А. Курсави, А. Утыз-Имяни и Ш. Марджани), предлагая совместить знания Корана, Сунны, всего лучшего из правовых школ с современным знанием, выступая против изучения в медресе калама (спекулятивной теологии).

Много внимания уделяя общественной деятельности, Б. не забывал о научной работе. В это время вышли его многочисленные труды, посвященные религии и философии. Среди них «Озын  руза» («Пост в длинные дни», 1912), «Каваид фикхия» («Установления фикха», 1912) и вызвавшая большой резонанс среди мусульманской общественности «Рахмат илахия бурханлары» («Доказательства Божьей всемилости», 1911). Поднятая в «Рахмат илахия» идея о том, что милость Аллаха объемлет всех людей, независимо от их религиозной принадлежности, противоречила основополагаю­щим принципам ортодоксального ислама, тем не менее была не нова в истории религий, как в исламе, так и в христианстве.

Новые идеи Б. получили резонанс на Ближнем и Среднем Востоке. Так, известный турецкий теолог Мустафа Сабри (1869–1954) критиковал деятельность Б. за то, что он порицал некоторых авторитетных факихов, мутакаллимов, и назвал его «Лютером ислама». В журнале «Исторический вестник» в 1914 г. о нем была опубликована статья «Мусульманский Лютер». В июне 1914 г. Б. был активным участником и секретарем IV Всероссийского мусульманского съезда в Санкт-Петербурге. После Февральской революции был избран ахуном 1-го магометанского прихода и стал имамом-хатыбом Соборной мечети Петрограда. В мае 1917 г. участвовал в работе I Всероссийского мусульманского съезда, где исполнял обязанности секретаря; был избран членом Всероссийского мусульманского совета (Милли Шуро).

Б. выступал на всех съездах, вел их стеногра­фические отчеты; впоследствии, в 1917 г., наряду с некоторыми документами общественно-по­литической жизни татар того времени издал их отдельной книгой «Ислахат асаслары» («Основы реформ»). После Октябрьской революции Б. не уехал из России, приняв советскую власть, пытался сотрудничать с нею. Б. встречался с В. И. Лениным и наркомом по делам национальностей И. В. Сталиным. В 1920 и 1923 гг. был делегатом Всероссийских (уфимских) съездов. В 1921 г. был задержан сроком на 50 дней Ташкентской ЧК. В 1923 г. в Берлине издается книга Б. «Исламият алифбасы» («Азбука ислама»), своеобразный ответ на учебник Н. И. Бухарина «Азбука коммунизма», опубликованный в 1919 г. В ноябре 1923 г. Б. был арестован в Москве и затем по постановлению комиссии по административным высылкам подвергнут высылке на 2 года из Петрограда, в котором жил, в Москву, под надзор властей. В то время проживал на Бол. Татарской ул. в д. 24, кв. 10 (дом сохранился), у своих друзей – семьи Хакимджановых. Б. в те годы преподавал основы ислама в Исторической мечети при покровительстве ее имама А. Шамсутдинова.

После возвращения в Петроград Б. стал советским служащим, получив должность научного работника областного отдела народного просвещения. В 1926 г. участвует в работе мусульманского съезда в Уфе и Всемирного мусульманского конгресса в Мекке. Б. как религиозный ученый, получивший широкое признание в мусульманском мире, испытывая материальные трудности, в атмосфере фактической травли был вынужден Б. бежать из страны, из Москвы через Среднюю Азию. Афганистан, Индия, Египет, Иран, Финляндия, Германия, Япония, Китай, Ява, Суматра – страны, в которых с 1930 по 1949 г. жил и работал Б., автор около 120 философских трудов. Последний год жизни он провел в приюте для пожилых людей в Каире, где и умер в 1949 г. По одной из версий, похоронен на кладбище Афифа, известного со времен Османского халифата, в ряду, где лежат члены королевских семей.

Лит.: Тагирджанова А. Н. Книга о Мусе-эфенди, его времени и современниках. – Н.Новгород, 2008; Форумы российских мусульман на пороге нового тысячелетия. – Н. Новгород, 2006; Хабутдинов А. Ю., Мухетдинов Д. В. Всероссийские мусульманские съезды 1905–1906 гг. – Н. Новгород, 2005.

А. Т., И. Г.

Билялетдинов Абдул-Кадер (Абделькадир) б. Белялетдин (1909–2004) – уроженец с. Ендовищи ныне Краснооктябрьского р-на Нижегородской обл., имам 1-й соборной мечети с. Ендовищи с 1972 г. Предположительно отец Б. – Билялетдин Фейзуллин из Ендовищ, один из прихожан 3-го самарского прихода в 1903 г., инициировавших постройку мечети Самары. Начальное образование получил в мектебе при сельской мечети. Позднее продолжил обучение в мектебе при Соборной мечети Москвы. В 1970 г. по ходатайству имама Соборной мечети Ахметзяна Мустафина получает должность муэдзина в с. Ендовищи, где проработал 2 года.

В 1972–2002 гг. занимает должность имама-хатыба в родовом селе в одной из трех действовавших в советское время сельских мечетей Нижегородской обл., где проходили практику молодые имамы из числа студентов бухарского медресе «Мир-и-Араб». Принимал участие в съездах ДУМЕС, вел активную просветительскую деятельность, имел богатую библиотеку из дореволюционных исламских изданий. Составил рукопись с описаниями биографий всех московских имамов советского периода.

Умер 07.09.2004, похоронен на кладбище с. Ендовищи.

Лит.: Сенюткин С. Б., Идрисов У. Ю., Сенюткина О. Н., Гусева Ю. Н. История исламских общин Нижегородской области. – Н. Новгород.

Д. М., О. С.

Богобоязненность и любовь к Богу среди мусульман Москвы. При опросе московских мусульман в 2002 г. был задан вопрос: «Какие чувства вы испытываете, когда думаете о Всевышнем?». Из 998 респондентов 934 сочли необходимым ответить на него. Из них 79,3% ответили «боюсь и люблю», 8,3% ответили «боюсь», 11,4% – «люблю» и 1% ответил «ни то, ни другое».

Выбравшие вариант «ни то, ни другое» не всегда имели в виду отсутствие каких-либо чувств по отношению к Богу. Некоторые из них имели в виду, что предложенные варианты («боюсь»; «люблю»; «и боюсь, и люблю»; «ни то, ни другое») не исчерпывают их чувств к Всевышнему. Так, напр., один респондент ответил «ни то, ни другое» и написал на полях: «чувство недостаточной благодарности».

Д. Хал.

Болвановка (Болвановье), слобода; связь с тюркско-мусульманскими поселениями Замоскворечья. Слобода Б. (в районе совр. 1-го и 2-го Новокузнецких пер.) была расположена на юге восточного Замоскворечья, между слободой Монетчики и урочищем Ордынцы. В исторической литературе считается, что эта местность была «хорошо знакома» ордынцам и «исторически прочно связана с их государством» (А. Шамаро): именно здесь великие князья встречали ханских баскаков, сопровождая их затем до Ханского двора в Кремле. Название местности обычно привязывают к ордынцам, которые до принятия ислама поклонялись идолам – «болванам», хотя в действительности топоним образован от балтского слова bolvas – «мзда, преподношение» (дань). Автор ряда публикаций по татарам Москвы А. Шамаро считает, что урочище Б. выступало после 1470-х гг. в качестве резиденции послов Большой Орды.

Когда в процессе распада Золотой Орды в середине XV в. на ее территории образовалось несколько государств, именно Большая Орда («Тахт Эли» – «Престольная держава», или «Улуг Орда» – «Великая Орда») стала считать себя ее естественным преемником. Связи Москвы с этим государством, в том числе выплата дани, фактически прекратились после «стояния на Угре» в 1480 г., а после разгрома Большой Орды крымцами в 1502 г. ей стало наследовать Астраханское ханство. Однако до того Большая Орда, продолжая традиции времен Золотой Орды, пригоняла для продажи в Москву табуны лошадей. Этот факт, наряду с огромным размером посольств Большой Орды (так, в 1474 г. посол хана Ахмата прибыл в Москву в сопровождении свиты в 600 человек и гостей 3200 человек), заставляет нас принять более правдоподобную версию И. Е. Забелина о том, что посольства «царя Ахмата» располагались там же, где чуть позже образовался Ногайский двор – на совр. Зацепской площади в районе Павелецкого вокзала. Кроме того, не следует забывать о том, что в те же годы функционировало Татарское подворье в Китай-городе – очевидно, более престижное место для резиденции посла по сравнению с небольшим урочищем Б. в Замоскворечье.

Интересен тот факт, что в нач. XVIII в. крещеные сибирские царевичи имели владения в этой местности, после того как было продано их имение в Ордынской сотне (см.: Ордынцы).

Лит.: Горский А. А. Москва и Орда. – М., 2000; Забелин И.Е. История города Москвы. – М., 1905/ репринт. изд.: М., 1990; История Москвы с древнейших времен до наших дней. – М., 1997; Карамзин Н. М. История государства Российского. – Калуга, 1993, с.212; Москва. Актовыя книги XVIII столетия. Т.2. – М., 1893; Тюльпаков Б. М. Топоним «Москва» в свете этнических процессов в западном Волго-окском междуречье. // История СССР, 1991, №5; Хайретдинов Д. З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н.Новгород, 2002; Шамаро А. …Что на Болвановке.// Наука и религия, 1991, №5.

Д. Х.

«Большой тафсир снов» Ибн Сирина – один из первых и основных исламских сонников. Автор принадлежал к поколению табиин – последователей сподвижников пророка – и был выдающимся ученым своего времени.

Толкование снов в исламе – особая наука. Каждая ситуация глубоко индивидуальна и требует квалифицированного во всех отношениях подхода. Именно этим и занимался Ибн Сирин. Книга составлена по тем толкованиям, которые он давал людям, обращавшимся к нему. Работа предоставляет также возможность понять эпоху зарождения ислама, поскольку примеры снов взяты автором из реальной жизни.

Труд адресован специалистам, профессионально занимающимся вопросами ислама, а также всем тем, кто интересуется различными аспектами мусульманского вероучения, психологией и наукой толкования сновидений.

На русском яз. издана впервые в изд. доме «Ансар» в 2007 г. Над ней работал целый коллектив переводчиков.

Р. М.

Боровицкая башня, версия о восточном происхождении топонима. По мнению С. Ф. Фаизова, гипотеза М. В. Горбаневского о происхождении микротопонима от диалектизма «боровица» (небольшая сосновая роща) интересна в лексикологическом отношении, но она не учитывает, что ко времени колонизации бассейна Москвы-реки славянами (IX–X вв.) Боровицкий холм (мыс) был уже освоен автохтонным угро-финским населением: известны следы их поселения, относящиеся к сер. I тыс. н.э. На этом наиболее выгодном оборонительном рубеже их поселения девственный лес или роща сохраниться не могли.

Более логично выглядит версия об иранском происхождении микротопонима. Базисом для образования топонима послужило иранское «баруви» (с ударением на последнем слоге) – «то (тот), что на холме, возвышенное (-ый) холмом». Исходное для «баруви» существительное «бару» имеет дополнительные смысловые значения, не в меньшей степени связанные с особенностями объекта именования, нежели «холм»: «башня», «стена». Вероятность адаптивной трансформации «баруви» в «боровицкая» не требует доказательств.

К группе иранских топонимов-реликтов относится также и Кутафья башня. Данные топонимы указывают на причастность персидских или таджикских мастеров к строительству первого каменного кремля в Москве в эпоху Дмитрия Донского (см. также: Версия о восточном происхождении топографии древнейшей части Москвы; Кремль, версия о восточном происхождении топонима; Ханский двор в Кремле).

Лит.: Фаизов С. Ф. Восточные реликты в топонимике Московского Кремля // Уваровские чтения-V. – Муром, 2003, с. 65–66.

Д. Х.

Булгары и буртасы, проникновение на тер. совр. Московской обл. Параграф «Татары и народы Востока» в книгах М. Н. Тихомирова об истории средневековой Москвы начинается с фразы: «Значительной и важной группой московского населения были татары и прочие “бесермены”, как иногда называли мусульманские народы». Далее объясняется, что «русские отличали бесермен от татар, как это видно из летописей…». Однако предположение академика о том, что бесерменами назывались среднеазиатские купцы (см.: узбеки), «тезики» (см.: таджики) и «кизылбаши» (см.: иранцы, азербайджанцы), не совсем верно. Этим термином русские летописи обозначали в первую очередь автохтонное мусульманское население Восточной Европы тюркского и иранского происхождения, действительно не связанное с пришлыми татарами. Очевидно, что в первую очередь под бесерменами подразумевались булгары и буртасы, а также др. народы, так или иначе связанные с культурой и государственностью Волжской Булгарии.

Тема проникновения Б. на тер. нынешней Московской обл. совершенно не изучена официальной исторической наукой. Между тем можно предположить по меньшей мере три разновременные эпохи такого проникновения: в период Хазарского каганата (VII–X вв.), в период могущества Волжской Булгарии (X–XII вв.) и после разгрома Булгарии монголами (XIII–XIV вв.).

Основу контактов населения данной территории – вятичей и угро-финских племен – с булгарами составляли активные торгово-экономические связи. Роль булгар как посредников в торговле «между Европою и Азиею» отмечает С. М. Соловьев: «В руках этих болгар была торговля с соседними народами северо-востока и северо-запада». Одним из доказательств этого историк считал большое число восточных монет в центре Руси: «Значительное количество их должно было достаться русам во время счастливого похода Святославова на козар [хазар], буртасов и болгар волжских и вообще на Восток, когда разорены были тамошние торговые места; арабские монеты могли быть завозимы в русские области также болгарами».

По мнению И. А. Гагина, Волжская Булгария распространила свое политическое и экономическое влияние на вятичей сразу после разгрома русами Хазарии в 964 г. Сам факт того, что вятичи упорно сопротивлялись объединительной политике киевских князей и практически последними из восточнославянских племен были включены в сферу их влияния, историк объясняет сильным влиянием на них булгар. Т.к. основным торговым путем того времени являлась Ока как часть Великого волжского торгового пути, логично предположить, что движение булгар в пределы вятичской земли происходило не только на Рязанщине (где найдены клады, содержащие среди прочих единичные экземпляры булгарских монет), но и на тер. совр. Московской обл.

В период могущества Волжской Булгарии булгары прибывали на Русь и как купцы, и как воины; между двумя странами имели место и военные конфликты (походы булгар на Муром 1088 г. и на Суздаль 1107 г., войны владимиро-суздальских князей 1120, 1164, 1172, 1184, 1186, 1220, 1228 гг. и др.), и экономическая взаимопомощь: так, в 1024 г. на Руси «бе мятеж велик, и голод по всей той стране. Идоша по Волзе вси людье в Болгары, и привезоша [жито] и тако ожиша», – повествует Лаврентьевская летопись. С. М. Червонная пишет об экспорте из Булгарии керамических изде­лий, пользовавшихся популярностью на Руси, и о приглашении в Суздальскую землю опытных и искусных гон­чаров-булгар. «В составе населения Рязанской земли, – говорит Ю. А. Кизилов, – значительную долю населения составляли алано-булгары [буртасы – ?], мурома, мещера и мордва». Р. Х. Бариев доказывает в своей работе существование «донских булгар-ясов [буртасов – ?], которые обитали на южных границах Рязанского княжества и имели свои города: Кадом и др.». В связи с тесным взаимодействием юга Подмосковья и Рязанщины следует обратить внимание на замечание автора ряда трудов по истории и нумизматике Е. Арсюхина, который идентифицирует население Коломны как «булгар, поселившихся здесь еще в домонгольский период» (см.: Мусульманская община Коломны).

Тверская летопись сообщает, что женой великого князя владимиро-суздальского Андрея Боголюбского была камская булгарка. В. О. Ключевский пишет об этом так: «Андрей казнил брата своей первой жены, одного из знатных слуг своего двора, Кучковича [сына Стефана Кучки]. Брат казненного с другими придворными составил заговор, от которого и погиб Андрей в 1174... В заговоре против него участвовала даже его вторая жена, родом из Камской Болгарии, мстившая ему за зло, какое причинил Андрей ее родине». Одним из важнейших персонажей этого убийства выступает ключник князя Анбал Яссин; большинство исследователей считают его ясом – осетином, в то время как в данном случае логичнее вспомнить об иранском происхождении буртасов (этноним «буртас» Г. Е. Афанасьев возводит к иранскому «фурт-ас» – «сын асский» – и отождествляет этот народ для VIII – нач. X вв. с лесостепным вариантом салтово-маяцкой (аланской) археологической культуры).

Представляет интерес попытка обоснования имени Стефана Кучки, владельца Кучкова поля, на месте которого была основана Москва, через тюркскую лексику. Впервые на необходимость разобраться в тюркских корнях этого имени и топонима устно указал известный тюрколог, профессор Института стран Азии и Африки при МГУ М. С. Мейер, а затем письменно развил Ф. А. Асадуллин в монографии «Москва мусульманская». Если эта гипотеза верна, то в тогдашних условиях тюркское имя Кучки, скорее всего, означало его булгарское происхождение.

Разгром Булгарии монголами послужил причиной бегства многих булгар со своей родины в др. земли, в т.ч. на Русь. Известно об образовании в Новоторжской земле под Тверью Болгарской волости, или Губы в тот период (С. Б. Веселовский); не исключено, что такие поселения могли возникнуть и на тер. Подмосковья.

Религиозная сторона взаимоотношений булгар и буртасов, с одной стороны, и славян и русов Владимирской Руси – с другой также мало изучена. Известно, что к 1229–30 гг. относится эпизод о булгарине Авраамии, проповедовавшем на своей родине христианство и убитого за свое миссионерство. На Руси он был признан «христовым мучеником» и торжественно захоронен во Владимире. С др. стороны, во время восстания 1262 г. на Руси, когда из Ростова, Владимира, Суздаля, Ярославля были изгнаны «бесурмене», собиравшие там дань (см. также: Московский даруга), в Ярославле был убит монах Зосима (Изосима), который «отвержеся Христа и бысть бесурменин, вступивъ в прелесть... Ма[х]меда».

Лит.: Арсюхин Е., Андрианова Н. Коломна: немного Востока в княжеском уделе. – 2002. – http://archeologia.narod.ru/kolom.htm (сайт «Вспомнить все»); Афанасьев Г. Е. Этническая территория буртасов во второй половине VIII – начале X в. // Советская этнография. 1984. №4. С. 40–41; Бариев Р. Х. Волжские булгары: история и культура. – СПб., 1999; Веселовский С. Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. – М., 1974; Гагин И. А. Социально-политические связи окских вятичей и волжских булгар в X–XI вв. – http://www.i-gagin.ru/content_art-2.html (официальный сайт историка И. А. Гагина); Кизилов Ю. А. Земли и народы России в XIII–XV вв. – М., 1984; Ключевский В. О. Курс русской истории. – М., 1988; ПСРЛ, т. 1, стлб. 147; стлб. 452–453; стлб. 476; Соловьев С. М. Сочинения. Книга V. История России с древнейших времен. Тома 1–4. – М., 1990; Червонная С. М. Искусство Татарии. – М., 1987.

Д. Х.

Бутовская религиозная организация мусульман «Милость» в составе ДУМЕР зарегистрирована в мае 2005 г. во главе с имамом Маратом Анверовичем Алимовым (1980 г.р., образование высшее, в 1992–97 гг. обучался в Исламском колледже в столице Катара Дохе; в 2006 г. защитился в Московском исламском университете). По сведениям имама, в московских районах Сев. и Юж. Бутова, по официальным сведениям, проживает ок. 30 тыс. мусульман, по неофициальным данным, их насчитывается в два раза больше. Организация проводит пятничные намазы в арендуемом помещении по адресу: ул. Южнобутовская, 7, где собирается порядка 50 чел. из числа активистов, в основном татар; там же проводятся вечерние намазы таравих и разговения (ифтары) во время месяца рамадан, занятия мектебе по основам ислама и арабскому яз., лекции, мероприятия для молодежи, семейные исламские религиозные обряды (никах и т.д.). Имеет свой сайт в Интернете: www.butovomuslim.ru

Вопрос о возможном строительстве мечети в Бутове приобрел особую остроту после оглашения сразу нескольких параллельных проектов (см.: Нереализованные проекты по развитию ислама в Москве 1990-х гг.). Строительство Татарского культурного центра в Сев. Бутове, поддержанное московским мэром Ю. М. Лужковым на страницах московских газет, лоббируется структурами, близкими к президенту Татарстана М. Ш. Шаймиеву, и предполагает наряду с культурным центром учреждение в том же здании торгового комплекса. Дагестанская община выступила с проектом строительства Дагестанского культурного центра им. имама Шамиля в Юж. Бутове, в Чичерском проезде. Наконец, в июне 2007 г. председатель ДУМЕР муфтий Р. Гайнутдин официально объявил о том, что мечеть в Бутове будет построена, начиная с 2009 г., после окончания работ по расширению Соборной мечети; в этом заявлении мечеть была названа именем экс-президента Чечни Ахмада Кадырова, т.е. приоритет в ее возведении и функционировании будет закреплен за вайнахской общиной. Здесь речь идет уже о землеотводе на ул. А. Кадырова в Юж. Бутове. Очевидно, все эти проекты, и в первую очередь проект мечети им. А. Кадырова, ждут своего «политического решения».

Д. Х.



Контактная информация

Об издательстве

Условия копирования

Информационные партнеры

www.dumrf.ru | Мусульмане России Ислам в Российской Федерации islamsng.com www.miu.su | Московский исламский институт
При использовании материалов ссылка на сайт www.idmedina.ru обязательна
© 2024 Издательский дом «Медина»
закрыть

Уважаемые читатели!

В связи с плановыми техническими работами наш сайт будет недоступен с 16:00 20 мая до 16:00 21 мая. Приносим свои извинения за временные неудобства.