Амангельды Кобдабаев, бывший глава (казый) мусульман Республики Алтай, — один из немногих лидеров Ислама в России, которые, начав практически с нуля, создали мусульманские структуры в своих регионах, а затем по личной инициативе сложили с себя полномочия председателя.

— С чем было связано решение в 2009 году выйти за штат мусульманской организации, имея за плечами большой опыт?

— Во-первых, вырос кадровый состав, способный продолжить дальнейшую работу с новым энтузиазмом. Я всегда считал себя «транзитным имамом», который должен подготовить инфраструктуру, не рассматривал себя в качестве постоянного религиозного лидера. И со спокойной душой передал бразды правления нашему брату Жанболату, нынешнему муфтию, своему бывшему ученику, которому я когда-то давал первые уроки по основам Ислама в мечети села Жана-Аул, потом направлял на учебу в медресе Новосибирска, в исламский колледж «Расул Акрам» в Москве. В скором времени, инша Аллах, он уже завершит учебу в исламском университете «аль-Азхар» в Египте. Я посчитал, что его знания в области религии выше моих познаний, поэтому дальше руководить должен он. Это была главная, основная причина.

Во-вторых, надо было налаживать свою семейную жизнь, поднимать детей. Получилось, что к сорока годам я не сделал ничего существенного для своей семьи и на сегодняшний день у меня нет даже собственной крыши над головой, я живу с семьей в подсобном помещении при мечети Горно-Алтайска, которое сам когда-то строил, а вот позаботиться о собственном доме не смог. Пока был молод, мало обращал внимания на обустройство семейной жизни, работа на благо Ислама в республике захватывала всего с головой. Однако годы идут, они безвозвратны, надо было менять свою жизнь, наверстывать упущенное, больше сил вкладывать в детей, входить в светское общество, которое частично было закрыто от меня.

Закрыто, потому что, когда я был религиозным лидером, алтайцы и русские воспринимали меня как мусульманского пастыря, которому вроде как по статусу положено говорить только хорошее об Исламе; они закрывались от диалога, старались избегать контактов, думая, что буду призывать их к религии. Человек по сущности своей ведь не любит вторжения в свой внутренний мир, интерес в нем надо пробудить мудро, как учит Коран. Сейчас в светском обществе подход ко мне уже нормальный, хотя в первое время немусульмане по привычке сторонились контактов. Мне уже стало проще говорить об Исламе с ними, собеседники с интересом слушают, почему в Исламе запрещены спиртное, ростовщичество, прелюбодеяние и т. д. Соответственно делают какие-то выводы. Я напоминаю алтайцам, что они были уже на пути к Исламу, когда исповедовали тенгрианство, как сегодня называют тюркскую древнюю религию, которая стала ступенью к полному монотеизму. Почему тюркские народы добровольно принимали Ислам? Потому что они уже были подготовлены к этому через тенгрианство, проповедь чистого единобожия легла на благодатную почву. И сейчас я говорю алтайским друзьям, что, отойдя к языческим верованиям, по сути, вернувшись к дотенгрианскому пониманию мира, они еще далее отдалились от монотеизма, чем были когда-то. Находясь в мечети, где только одни твои единоверцы, сложно разрушить сформировавшиеся стереотипы у немусульманской части населения. Поэтому я говорю братьям по вере: не надо замыкаться в своей общине, нужно больше заниматься общественной работой, показать красоту Ислама через конкретные дела. Людей надо призывать к вере с мудростью и хорошим увещеванием, как говорит Всевышний в Коране.

— Есть ли среди коренных алтайцев мусульмане?

— Есть, конечно, но не сказать, что много. Стереотипы очень сильны, поэтому некоторые скрывают веру, чтобы на них не давили родственники.

— Как вы сами пришли к вере?

— В 1990 году на Алтай приезжал тогдашний муфтий Казахстана Ратбек Нысанбай. Это было большим событием для казахов Горного Алтая. Я работал тогда секретарем комсомольской организации в родном селе, мы встречали муфтия в аэропорту районного центра Кош-Агач, организовали прием в гостевой юрте, встречу Ратбек-хазрата с нашими аксакалами. И та короткая беседа в юрте об Исламе стала для меня толчком к изменению своей жизни. Я уже был внутренне готов к этому, вел здоровый образ жизни, задумывался о смысле жизни, хотел сделать что-то полезное для общества. Я думал в том же году поехать на учебу в медресе, но родители не разрешили, мне было тогда 22 года. На следующий год я женился, вышел из-под опеки родителей, дорога к религиозным знаниям открылась. Сначала я приехал в Алматы, но учеба там была недолгой, жизнь в городе била по карману, и по экономическим соображениям я перевелся в медресе поселка Мерке Джамбульской области.

В 1993-м вернулся на Алтай, и в том же году мы зарегистрировали первую в истории региона официальную мусульманскую организацию и открыли первую мечеть — в селе Жана-Аул Кош-Агачского района. Казахи восточной части Среднего жуза живут в Горном Алтае уже более 200 лет, со времен падения Джунгарского ханства, но никогда прежде здесь не было мечетей. В царское время они не строили мечети, потому что кочевали, в советское время об этом, наверное, даже и не мечтали.

В первые годы мы работали особенно продуктивно, открывали мечети и спортивные секции, вели борьбу с пьянством. В Жана-Ауле создали секцию таэквондо, молодежь, в том числе сегодняшний муфтий Жанболат Охтаубаев, занималась восточными единоборствами, постигала основы Ислама. Сегодня мечети и молитвенные помещения есть практически во всех населенных пунктах компактного проживания казахов, которые являются основным мусульманским населением республики. Все общины, как официально зарегистрированные, так и религиозные группы, входят в состав ДУМ Азиатской части России. Казыятское управление мусульман Республики Алтай преобразовано в Духовное управление, однако пока оно официально не зарегистрировано в органах юстиции.

— Как известно, Алтай разделен между четырьмя государствами — Россией, Казахстаном, Монголией и Китаем. Есть ли родственники по ту сторону границы с «дальним зарубежьем»? Наблюдаются ли различия в ментальном плане?

— Мои родственники живут и в Китае, и в Монголии, и, само собой, в Казахстане. Мы поддерживаем связь, ездим друг к другу в гости, бывает, что собираемся за дастарханом. Наши предки оказались разделенными после демаркации границ между Российской империей и Китаем более ста лет назад. В китайском Алтае казахи продолжают писать на арабской графике, они и монгольские родственники лучше сохранили язык, чем мы и казахстанцы. Когда спрашивают об отличиях в ментальности, я всегда говорю: казахи китайского Алтая слушаются и повинуются, монгольского — слушаются, но не повинуются, казахстанского — повинуются, но не слушаются, российского Алтая — не слушаются и не повинуются. Жизнь в приграничье закалила характер алтайских казахов. Нашим прадедам, оказавшимся между двумя державами, как между молотом и наковальней, пришлось пережить немало трудностей в силу исторических событий.

— Разъясните ситуацию вокруг кош-агачской мечети, почему ее закрывали на время через суд?

— Кому-то показалось подозрительным появление в мечети Кош-Агача мусульман в нетрадиционных для нашего региона одеяниях, приехавших с целью призыва, силовикам надо было реагировать на этот сигнал, итогом чего и стал иск в суд.

— Планируете ли в дальнейшем включиться в жизнь уммы, приобщить свой опыт к общему делу продвижения Ислама?

— Аллаху алим! Инша Аллах, время покажет. Религиозные организации все-таки подразумевают некую протокольность, ограничения. Мне ближе деятельность в рамках общественной организации, где можно работать более раскрепощенно. Возможно, мы создадим мусульманское общественное объединение. Выйдя за штат религиозной организации, я не отошел от общественных дел. Я являюсь членом Общественной палаты при главе Республики Алтай, членом Общественного совета при МВД республики, состою в комиссии по помилованию. Кроме того, продолжаю оставаться заместителем главного муфтия ДУМ АЧР по связям с Республикой Казахстан, в прошлом году в этом статусе принимал участие в курултае мусульман Казахстана.

Работы очень много, и это особенно заметно, когда ты со стороны смотришь на деятельность Духовного управления. Хотелось бы больше внимания уделять детскому, женскому направлению. От увеличения форм деятельности мы только выиграем.

Калиль Кабдулвахитов