Конец Российской империи и основателя мусульманской концепции ее единства

Это — ясная, твердая, верная сталь,
И нужна ли ей наша печаль?
Эта жалость — ее заглушает пожар,
Гром орудий и топот коней.
Грусть — ее застилает отравленный пар
С галицийских кровавых полей...
Александр Блок. Петроградское небо...

1 сентября 1914 г. (по ст. стилю)

28 июля мы отметили столетие нападения Австро-Венгрии на Сербию, которое уже через три дня привело Россию к всеобщей мобилизации, и объявлению войны Германской империей нашему Отечеству. В эти трагические дни 11 сентября по старому (24 по новому) скончался Исмаил бей Гаспринский, чью смерть российские мусульмане пережили как конец эпохи. Его имя и идеи приобрели особую актуальность после 21 марта 2014г, когда Крым и Севастополь вновь вошли в состав России. На протяжение этого года прежде всего в Крыму, Турции и Москве ученые, политики и общественные деятели вновь и вновь будут говорить о его роли и актуальности идей Исмаил бея.

Исмаил Гаспринский (1851–1914) был оптимистом. На своей памяти (кроме последних дней) он не застал тотальных войн, но был свидетелем постоянного прогресса человечества. Символично, что он родился в год Лондонской всемирной промышленной выставки 1851 г., которая стала триумфом возможностей индустриальной революции и новой всемирной промышленной цивилизации. Именно этот год считается началом либерального века, когда вера во всеобщий прогресс и преобладание западной цивилизации стали общим местом. И. Гаспринский заимствовал в Европе идеи прогресса и эволюции. Он утверждал, что причина отсталости мусульман от «других народов в умственной и политической жизни, прежде всего в отсутствии идеи и цели... Англичанин или немец, приступая к какому-либо торговому или промышленному делу, ставит перед собой обдуманную задачу и стремится к ней в течение долгих лет. Так, общества и народы задаются целями, осуществление коих может быть лишь в будущем. Без общественных задач и стремлений не может быть ни народного дела, ни народной жизни». В пример мусульманам Исмаил бей ставил также Японию, которая сумела задействовать западные технологии, но сумела сохранить свои традиции.

Исмаил Гаспралы впрочем был готов задействовать достижения Запада далеко не безоговорочно: он верил в благо индустриальной цивилизации, парламентской демократии и равенства перед законом и судом, но не считал, что Россия и мусульманский мир должны превратиться в игрушки для Запада. Исмаил бей уважал государство и институт монархии, но не считал, что чиновники могут всё решать за граждан. И здесь он вошёл в жёсткое противостояние с К. П. Победоносцевым и Н. И. Ильминским, которые видели в россиянах (особенно не русских) не граждан, а подданных, уподобляемых подросткам, за которых будет принимать решение чиновник или священник или учитель миссионерской школы.

Однако Н. И. Ильминский привык иметь дело преимущественно с небольшими угро-финскими народами, у которых отсутствовала элита и городское население. Для молодых выходцев из деревень приобщение к системе Ильминского обозначало фактически единственную возможность для «лифта наверх». Классическим примером здесь является судьба Ильи Яковлева, который из деревенского мальчика превратился вначале в инспектора чувашских школ Казанского учебного округа, затем директора Симбирской чувашской школы, получил чин действительного статского советника.

Российские мусульмане, элита которых к концу позапрошлого века включала в себя буржуазию, духовенство, интеллигенцию и дворянство, стремились сами контролировать лифты мобильности, тем более, что эти лифты были созданы властями Российской империи. Так, дворяне-мурзы участвовали вначале в сословном дворянском, а с эпохи Александра II в земском и местами городском самоуправлении. Исмаил бей получил первый значительный опыт общественной деятельности на посту мэра Бахчисарая. После создания Оренбургского магометанского духовного собрания в 1788 г. каждые три года его члены-судьи (казыи), избирались на съезде духовенства Казанской губернии. Буржуазия получила опыт самостоятельной деятельности в Татарских Ратушах Казани и Каргалы, а затем и городских Думах, особенно в Баку, Ташкенте, Казани, Троицке; с созданием банков она вошла в правления местных отделений, где решала вопросы кредитования местных мусульман. Баи также финансировали медресе и через полулегальную систему попечительств-мутаваллиатов во многом контролировали жизнь приходов. Самой новой группой была светская интеллигенция, но здесь вначале врачи, а затем и юристы и учителя получили опыт деятельности в городском самоуправлении. Вместе с другими группами элиты они активно действовали в создаваемых благотворительных обществах.

Н. И. Ильминский упрекал Исмаил бея в том, что он хотел «многомиллионное и разноместное и частью разноязычное население магометан в России объединить и сплотить». Но основной вопрос стоило поставить по другому: кто и как включил эти миллионы мусульман и их земли в состав Российской империи и как можно было по другому организовать это пространство? Тремя основными маркерами, определявшими весь образ жизни россиян были средневековые: вероисповедание, сословие и принадлежность к конкретной городской или сельской общине для неслужащих низших сословий и к дворянству определенной губернии (и зачастую воинской части) для правящего сословия. Действительно к мусульманам-татарам Волго-Уральского региона и Сибири в 1783 г. добавились крымские татары, в позапрошлом веке казахи, мусульмане Туркестана, Северного Кавказа, Азербайджана, Аджарии, турки Карской области. Важно было интегрировать их в российское пространство, чтобы отойти от опыта былых мусульманских государств и пропаганды государств современных, прежде всего Османской империи. Поэтому И. Гаспринский и создает концепцию, названную им «русское мусульманство».

Однако любая новая общность должна иметь своих лидеров. Поэтому Исмаил бей ценил и уважал профессионалов, особенно соединяющих знание мусульманского богословия и права со светским вузовским образованием и знанием европейских языков. Н. И. Ильминский, наоборот, с профессионалами боролся. Классической здесь является история с кандидатурой муфтия ОМДС после смерти Салим-Гирея Тевкелева в 1885 г. В итоге, был назначен Мухаммедъяр Султанов, человек без мусульманского образования, закончивший только первый курс медицинского факультета Казанского университета. Н. И. Ильминский поддержал его кандидатуру и искренне выступал против Шахимардана Ибрагимова. Логика была такой: «Ибрагимова я видел в прошлом году: при покойном К. П. Кауфмане пользовался полным доверием как отличный знаток азиатских языков и дельный дипломат, служив долго в центре Туркестанского управления, он, как человек внимательный и умный, вероятно, отлично узнал всю подноготную мусульманских стран, народов и правительств; как на ладони видит и знает всю совокупность мусульманского мира на всем лице земли; лично знаком со многими лицами и в России, и в Средней Азии, и в Индии, и в Киргизской степи и т. д.» Напомню, что речь идет о Ш. Ибрагимове, российском дворянине, кавалере орденов, который уже был консулом в Кашгаре, а в 1890 г. станет консулом в Джидде и определит организацию хаджа вплоть до Первой мировой войны. При этом сам генерал-губернатор Туркестана К. П. фон-Кауфман проводил политику «игнорирования ислама» и держал при себе единомышленников-сотрудников.

В новом тысячелетии мы видим вновь унитаристские тенденции, стремление стереть разнообразие народов, языков и территорий. Что же предлагал нам Исмаил бей 130 лет назад: «На основе всестороннего равенства и племенной самобытности мирно и счастливо живут в государстве Соединенных Штатов немцы, французы и англичане, в Швейцарии — немцы, французы и итальянцы, которые в то же время готовы бы потопить друг друга на берегах По, Тибра и Рейна. Даже в более разношерстном и отсталом государстве, именуемом Австро-Венгрией, начинают мирно уживаться и развиваться немцы, славяне, мадьяры, итальянцы, евреи и прочие, не ослабляя, а, напротив, укрепляя государственное единство, конечно, в иной форме, чем обыкновенно думают укрепить при действии систем зануздываний и поглощений. Впрочем, к чему нам образцы и пример других государств и народов, когда у себя дома мы имеем не менее красноречивые данные?..» И здесь Исмаил бей приводит пример и Великого княжества Финляндского, которое до ущемления его прав в 1890-х гг. продолжало всегда оставаться одной из самых лояльных российских территорий. Будем надеяться, что эти традиции продолжатся и в нашем тысячелетии и принесут долгий и прочный мир на пространства Евразии.

Айдар ХАБУТДИНОВ,
доктор исторических наук