Экономика наркотрафика опиатов через Центральную Азию

Строительство трансазиатских транспортных коридоров рассматривается в международном сообществе как задача стратегической важности. Проекты развития сети автомобильных и железных дорог вовлекают множество участников, имеющих свой коммерческий интерес в вопросе разработки маршрутов, соединяющих европейские, азиатские и ближневосточные рынки. Однако один специфический вид продукции, производство которого непосредственно завязано на Центральной Азии, очевидно не нуждается в разработке дополнительных маршрутов. Так, наркотрафик из Афганистана увеличивается из года в год вне зависимости от существующей инфраструктуры. Многочисленные доклады государственных и негосударственных организаций касательно этой проблемы числено превосходят лишь сообщениями о злоупотреблении властью и коррупции вдоль каналов поставки.

В 2009 году глава Управления ООН по наркотикам и преступности (UNODC) Антонио Мариа Коста заявил, что прибыль от наркоторговли спасла банки от полного коллапса в разгар мирового экономического кризиса. По его словам, во многих случаях доход от наркотиков являлся единственным «ликвидным инвестиционным капиталом», а в общей сложности $352 миллиарда было отмыто и поглощено финансовыми институтами.

В целом бедность, разруха, коррупция и приватизация власти правящими элитами не оставляют населению альтернативы экономического развития, помимо вовлечения в торговлю нелегальными товарами.

Всплеск производства опиатов пришелся на годы, последующие американскому вторжению в Афганистан вслед за событиями 11 сентября 2001 года. Американская борьба с терроризмом косвенно разорила предыдущих производителей-лидеров — Золотой Треугольник Мьянмы, Таиланда и Лаоса. Производство опиумного мака в Мьянме и Лаосе достигало 130 000 гектаров в 2000 году и сократилось значительно к 2002 году. В 2006 году территория культивации не превышала 30 000 гектаров. Тем не менее, производство вновь подскочило в результате мирового экономического кризиса, который осложнил положение беднейших общин в бедном регионе. Сегодня в соответствии с докладами UNODC Афганистан — практически монополист опиумного производства: на него приходится около 90 % рынка опиатов.

Северный маршрут

Разработано три главных наземных маршрута трафика афганских наркотиков. Северный маршрут ориентирован на российский рынок, он пролегает через республики Центральной Азии. Отсюда проходит около четверти всех афганских опиатов, около 95 тонн героина и 35 тонн опиума. Конечным потребителем главным образом является Россия. Лишь незначительное количество перехватывается спецслужбами. В 2012 году Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков задержала 3,5 тонны опиатов. Также значительная часть афганского товара перебрасывается через Иран и Пакистан. Конечными пунктами назначения при этом выступают Балканы, Европа и частично Ближний Восток.

Таджикистан — главный плацдарм распределения наркопотоков северного пути. Общая длина границы между Таджикистаном и Афганистаном составляет 1300 километров. По мнению экспертов, доходы от незаконного оборота наркотиков составляют половину таджикистанского ВВП. Объем потока наркотиков резко увеличился после того, как охрана границы была передана российскими пограничниками их таджикским коллегам.

Из Таджикистана наркопоток следует в Кыргызстан или Узбекистан, а затем — в Казахстан. Граница между Кыргызстаном и Таджикистаном лежит в труднопроходимой горной местности. Как сообщил генеральный секретарь ОДКБ Николай Бордюжа, до наступления революции 2010 года «силовые структуры, подконтрольные, в том числе, президенту Бакиеву, контролировали наркотрафик через юг Киргизии». В результате революции новые власти Кыргызстана распустили и вновь создали Государственную службу по контролю наркотиков. Все это сопровождалось чередой арестов и раскрытием деятельности организованных преступных группировок. Бакиев ушел, но бизнес процветает. Во время переходного периода объем задержанных опиатов возрос, но в 2012 году вновь значительно сократился, с 400 килограмм в 2011 до 260 в 2012, особенно в южных областях, граничащих с Таджикистаном. В любом случае, объем задержанного составляет менее процента от общего объема трафика опиатов в регионе. В денежном эквиваленте транзит наркотиков всех групп через Кыргызстан составляет $7 миллиардов, сумма очень существенная в сравнении с ежегодным ВВП Кыргызстана — $13,4 миллиарда в 2012 году.

Наркотрафик не сталкивается с трудностями перевоза через границы. Хотя наиболее предпочтительным является кыргызский коридор, десятки тонн зелья чудесным образов просачиваются через закрытую таджикско-узбекскую границу.

Учитывая, что казахстано-российская граница охраняется также ненадежно, вопрос дальнейшей переброски наркотиков в Россию — это чисто техническая задача. В 2009 году председатель Комитета по борьбе с наркобизнесом и контролю за оборотом наркотиков МВД Республики Казахстан Аскар Исагалиев был объявлен в международной розыск в связи с обвинениями в злоупотреблениях должностными полномочиями. В соответствии с обвинением, Исагалиев участвовал в отмывании средств, выделенных в рамках президентской стратегии борьбы с наркоманией и наркобизнесом в Казахстане. Позже в 2010 году он был экстрадирован из Турции.

Единственная из центральноазиатских республик, добившаяся определенных успехов в противодействии наркоторговле, — Туркменистан. Несмотря на то, что Туркменистан и Афганистан — сопредельные государства с длинной и удобной для перехода границей, сегодня менее пяти процентов опиатов проходит через Туркменистан. Предыдущий президент, Сапармурат Ниязов, оставил в наследство своему преемнику ворох серьезных социально-экономических проблем, в значительной степени порожденных его собственной немудрой политикой. Несмотря на международные обвинения Гурбангулы Бердымухамедова в тоталитаризме, он — единственный из центральноазиатских руководителей, кто занялся неподставной борьбой с оборотом наркотиков, завязанном на высшем руководстве страны. По его инициативе также были запущены программы по искоренению и предотвращению употребления наркотиков населением.

Что делать?

Периодически экспертами выдвигаются нетривиальные способы борьбы с наркоторговлей. Например, американский экономист и лауреат Нобелевской премии по экономике 1976 года Милтон Фридман в свое время представил анализ функционирования наркобизнеса и эффект, производимый на экономику. Сравнивая данные с негативными последствиями «сухого закона», им была предложена либерализация антинаркотического законодательства.

Или, к примеру, таджикский министр внутренних дел Рамазан Рахимов предложил международным участникам борьбы с наркотиками скидываться и скупать оптом продукцию у афганских фермеров. При этом валовая стоимость опийной продукции в 2012 году оценивалась всего в $2 миллиарда, без учета взяток чиновникам. Эта конечная сумма значительно меньше того, что тратят страны-участники на антинаркотические военные и гражданские кампании в Афганистане и вне его. В 2009 году спецпредставитель США в Афганистане и Пакистане Ричард Холбрук отмечал, что Штаты впустую потратили «сотни и сотни миллионов долларов» на программу истребления маковых плантаций. В 2012 одно только Агентство США по международному развитию выделило $285 миллионов на продвижение программ альтернативного заработка в Афганистане; еще $580 миллионов было предоставлено госдепом Афганскому правительству на антинаркотические мероприятия. И все эти суммы просто рядом не стоят с розничной стоимостью опиатов, а также с ценой уносимых человеческих жизней.

Экономики Казахстана, Узбекистана и Туркменистана достаточно развиты, чтобы не зависеть от наркопотока. Но для Афганистана, Таджикистана и частично Кыргызстана наркотрафик — одна из важнейших статей дохода, имеющая отражение даже в легальных показателях внутреннего производства. Сопричастные секторы экономики, обслуживающие трансфер наркотиков, включают транспорт и грузоперевозки, химическую промышленность, финансовый сектор, продажу топлива, государственный сектор. Чиновникам разного калибра предлагается широкий круг возможностей для заработка, начиная от деятельности по пресечению распространения наркотиков и заканчивая непосредственно поддержкой трафика. Внезапное прекращение функционирования этого бизнеса оставило бы без средств к существованию значительную часть простых смертных в беднейших Таджикистане и Кыргызстане. Но альтернативы есть.

Зарубежные коллеги, как правило, упрекают российское руководство за империалистические наклонности и напористость в среднеазиатских делах. Но в современном мире Средняя Азия оказалась брошенной со своими проблемами: США не горят желанием лезть в регион после Ирака и Афганистана, Европе хватает своих экономических проблем, а Турция разрывается между Ближним Востоком и внутренними трудностями. Поэтому противостояние наркоторговле — это как раз тот случай, когда у России есть возможность проявить себя ответственным игроком клуба великих держав.

Несмотря на геополитическую важность региона, вряд ли существует вторая страна помимо России, которую бы в такой степени касались проблемы социального, политического и экономического благополучия Центральной Азии. К тому же, каждый из участников евразийских интеграционных проектов в равной степени заинтересован в снижении наркозависимости населения и развитии экономики.

Лишь совместное обеспечение контроля за границами, реальный интерес правящих элит, а также развитие экономических институтов может позволить справиться с проблемой наркотрансфера. Здесь стоит отметить проекты Евразийской интеграции: Таможенный союз, перспективный Евразийский союз и военно-стратегические объединения, такие как Шанхайская организация сотрудничества.

Нельзя оставлять без внимания и Афганистан. Не стоит ожидать, что после вывода американских войск афганские фермеры переключаться на производство другой более мирной продукции. Содействие в развитии экономического потенциала Афганистана должно в первую очередь исходить от его соседей. Но это уже другая тема.

Карина Файзуллина,
магистр международных отношений,
Университет Эксетера (Великобритания)