Екатерина II

Летом этого года широко отмечалось начало царствования Екатерины Великой (1762–1796), которую татары обычно называют «Эби­патша» («Бабушка­царица»). Эпоха эта была неоднозначной и кровопролитной, но российское государство добилось выдающихся успехов и обеспечило контроль над своей территорией. Во многом это было достигнуто за счет достаточно гибкой политики рекрутирования и кооптации элит нерусских народов: лояльные получали место в российском истеблишменте, нелояльные маргинализировались, их подвергали репрессиям или вынуждали покинуть Россию. Заметим, что речь шла об элитах, обладавших реальным контролем над своими соплеменниками и (или) единоверцами. В Поволжье это были имамы и буржуазия, в Приуралье — прежде всего, землевладельцы­тарханы (частично превращенные в дворян), в Крыму — дворяне и имамы.

Следует отметить, что в последние годы правления Елизаветы (1741–1761) политика государства в отношении ислама стала более гибкой. В Волго­Уральском регионе после пика репрессий эпохи Луки Конашевича и разрушения более 80 % мечетей в 1740‑е гг. правительство отреагировало на восстание Батырши в 1756 г. первыми уступками мусульманам: разрешалось иметь мечети и школы в населенных пунктах, где христиане составляли менее 10 %, мусульманам на год обязались не ставить рекрут. Именно в это время правительство окончательно убедилось в бесполезности репрессий против исламской религии. Причиной сохранения религии предков была приспособленность сущности мусульманского учения для потребностей простого народа и выборность муллы. Ему принадлежало бесспорное духовное лидерство в махалле­общине, как самому образованному человеку, учителю, судье и лекарю. Нормы шариата продолжали регулировать повседневную жизнь общины, обеспечивали ее внутреннюю стабильность.

Екатерина II поддерживала те лояльные государству коллективы, где соблюдалась лояльность государству. Первым показательным примером уступок мусульманам стало разрешение на строительство двух каменных (т. е. постоянных) мечетей, которое она дала во время посещения Казани в 1767 г. Начало Пугачевщины в 1773 г. было встречено Указом Святейшего Синода о веротерпимости, по которому местным архиереям было запрещено вмешиваться в дела иноверных (неправославных) конфессий. В качестве прецедента указывался именно пример двух мечетей Казани.

После подавления Пугачевщины Екатерина II проводит реформы в целях централизации страны, наиболее известной из которых была губернская реформа 1775 г., по сути создавшая современные внутренние границы Европейской России, администрацию и суд в губерниях и уездах. Но в огромном регионе Закамья и Заволжья, объединенном в 1744 г. в Оренбургскую губернию, не было порядка и царило «Гуляйполе» как минимум со времен распада Золотой орды. Выстраивание вертикали в отношении формирующейся российской уммы носило постепенный характер. В 1783 г. мусульманам было сохранено право избирать ахунов, тогда фактически глав духовенства на определенных территориях, но ахуны должны были быть российскими подданными. Уже тогда российская царица была озабочена проникновением радикальных идей, уже тогда М. Кутузов предупреждал об угрозе ваххабизма. В 1786 г. ахун Каргалы (торгового мусульманского поселения под Оренбургом) Мухаммеджан Хусаин стал первым ахуном края.

Наконец, 22 сентября 1788 г. Екатерина II создала единственный орган, объединявший всех мусульман Внутренней России и Сибири — Оренбургское магометанское духовное собрание (ОМДС). В этот день был принят Указ императрицы «Об определении мулл и прочих духовных чинов магометанского закона, и об учреждении в Уфе духовного собрания для заведывания всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими» (№ 16710). Следует отметить, что в Указе ОМДС определятся как «духовное собрание Магометанского закона». По другому Указу, изданному в тот же день, ахун Каргалы М. Хусаин стал муфтием всех мусульман России, «исключая Таврическую область» (№ 16711).

Сочетание принципа назначаемости муфтия (формально закрепленного только в 1891 г.) с принципом избираемости трех казыев (членов) из числа имамов Казанской губернии давали возможность сочетать интересы как имперской власти, так и самих мусульман. Екатерина II делала ставку на татарских мулл из Поволжья. Уже 21 апреля 1787 г. императрица в Указе № 16534 о «доставлении» мулл казахам говорит, что нужно «стараться снабдить их потребным числом Мулл из людей достойных, известного поведения и верности испытанных, каковых можно иметь из Казанской губернии». Казыи ОМДС также должны были быть «из Казанских Татар, в верности к Нам и в добропорядочном поведении их испытанном».

По мнению Д. Ю. Арапова, в своей конфессиональной политике Екатерина, следуя петровской традиции, оценивала религию как одно из условий «общественного благополучия», а конфессиональные учреждения и их служителей — прежде всего, как «орудие нравственного воспитания» и одновременно поддержания «порядка» среди подданных империи.

Муфтий ЦДУМ Ризаэтдин Фахретдин (1-й слева) в группе с Габдрахманом Ахмеровым (стоит), Ибрагимом Терегуловым (сидит). Уфа

Мусульманское «духовенство» ставилось под контроль государства, определявшего его кадровый состав. Если учесть, что в России уже существовала свобода вероисповедания для лиц, официально зарегистрированных как мусульмане, то этот указ устанавливал механизм надзора за духовными лицами, при этом основное место уделялось их лояльности российскому государству («люди, в верности надежные…»). Наместник (генерал­губернатор) Симбирской и Уфимской губерний барон О. А. Игельстром разработал Положение об ОМДС в 1789 г., где жестко определялся механизм получения «духовного чина» имама и ахуна. После избрания сельским обществом нужно было получить документ, удостоверяющий лояльность и указывающий о проживании в данном селении и губернии от уездного земского исправника или кантонного начальника. Он сообщал наместническому (губернскому) правлению. С санкции последнего испытуемый мог держать экзамен в ОМДС опять­таки в присутствии губернских властей в лице двух верхней расправы (суда) заседателей. После экзамена его результаты утверждало наместническое правление. На уезд должно было приходиться не более двух ахунов. Причем под их наблюдением должны были находиться мечети, религиозные школы и их служители. К 1800 г. в ОМДС подверглись экзамену 1921 человек, что фактически обозначало контроль над большинством приходов. Только за 1791 г. экзаменам подверглись 789 человек, включая 7 ахунов, 2 помощников ахунов, 51 мухтасиба, 527 мулл (имамов), 9 мударрисов, 339 азанчеев (муэдзинов). Указные имамы вытеснили тех, кто не принимал юрисдикцию ОМДС, неофициальных мулл, так называемых «абызов», часть из которых находилась под иностранным влиянием (см.: Хабутдинов А. Ваххабизм в Татарстане: сегодняшняя ситуация в исторической ретроспективе // Вестник Евразии. — 2000. — № 2 (9)).

Такой же принцип двух ключей — со стороны как ОМДС, так и наместнического правления — был намечен в Положении об ОМДС при строительстве мечетей. Причем, как правило, при 100 дворах должна была находиться 1 мечеть. Контроль ОМДС распространялся не только на мечети, но и на мектебы и медресе. Поскольку у властей отсутствовали реальные инструменты для контроля, то провозглашался принцип существования учебных заведений только при мечетях. Соответственно, преподаватели должны были сдавать экзамен при ОМДС. При этом ОМДС должно было составлять ежемесячные списки учащихся и представлять один экземпляр списка губернатору и один в Приказ общественного призрения. Причем открытие школ должно было происходить в разрешительном порядке, вначале при получении санкции ОМДС, затем представленной наместническому правлению. Однако такой контроль над школами был невозможен в тот период чисто технически.

Будущий муфтий Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) России, тогда казый ОМДС Ризаэтдин Фахретдин в 1902 г. сформулировал три основные задачи, обусловившие открытие Собрания: создать любовь к России со стороны восточного илама; оставить без силы не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России; превратить ислам на берегах Волги и Урала в официальную религию и мазхаб (правовую школу) и распространить везде мектебы и медресе.

По указу Екатерины II в 1787 г. в типографии Академии наук в Петербурге впервые в России был напечатан полный текст Корана для бесплатной раздачи «киргизам» (казахам). Издание отличалось от европейских тем, что носило мусульманский характер: текст к печати был подготовлен муллой Усманом Ибрахимом. Оно известно как «Казан басмасы» (Казанское издание). В Петербурге с 1789 по 1798 г. вышло 5 изданий этого текста Корана.

Таким образом, с помощью татарских имамов великая императрица создала татароязычное ОМДС, которое столетие спустя православные миссионеры будут называть «магометанским Римом». Зато империя вплоть до крушения в 1917 г. не знала проблем с ваххабизмом и другими ­измами и мирно контролировала мусульман Волго­Уральского региона. Может стоит использовать этот опыт сейчас?

Айдар Хабутдинов ,
доктор исторических наук