В Германии готовится к выходу сборник произведений (впервые на немецком языке) крупнейшего азербайджанского поэта конца XIV века, основоположника традиции письменной поэзии на азербайджанском языке Сеида Имадеддина Насими. Напомним, что он считается основателем как азербайджанского дивана (около 15 тыс. строк), так и дивана на фарси (около 5 тыс. строк).

Памятник Насими в Шемахе, Азербайджан

Перевод осуществляет известный тюрколог, профессор Свободного университета Берлина Михаэль Райнхард Хесс, автор 10 научных публикаций о творчестве Насими. В 2010 году в рамках проходившей в стенах знаменитого Гумбольдтского университета международной научной конференции «Азербайджан — точка соприкосновения разных культур» он представил доклад «Новые заключения в исследовании литературной деятельности Насими». Некоторое время назад г-н Хесс побывал в Баку.

Начало

«Стоит ли верить в случай?» — задается вопросом Михаэль, вспоминая, каким образом он пришел в поэзию Насими. В конце 1990-х годов ученый проживал в Стамбуле (называет Турцию замечательной страной), имел хорошо оплачиваемую работу и считал себя счастливым человеком. На этом фоне набирала обороты эра электронной почты, и пользователи Интернета, осваивавшие «мониторное» общение, все чаще сталкивались не только с ожидаемыми письмами. Так, в один из дней среди входящей корреспонденции Михаэль обнаружил сообщение от некоего английского издательства, нуждавшегося в материале о Насими. Он признает, что до этого мгновения никогда не слышал имя поэта, но, узнав, что готовится выпуск объемной энциклопедии, заинтересовался его творчеством.

Из первичного поиска информации о нем в мировой паутине он лишь обнаружил, что поэт был казнен в Алеппо, да еще путем сдирания с него кожи. Михаэль, решивший вплотную заняться изучением наследия Насими, приобрел специальную литературу и с каждой строчкой начал окунаться в мир великого поэта. Сегодня он не представляет своей жизни без поэзии Насими. «Его жизнь не менее удивительна и своеобразна, чем смерть, — говорит тюрколог, — при этом они составляют как бы неразрывное единство, дополняя друг друга». К такому заключению Михаэль пришел через стихотворения Насими. Свободно владея азербайджанским, персидским и арабским языками, ученый знакомился с произведениями в оригинальном изложении (Насими писал на трех языках), и его потрясли строки:

Море, нас окружающее, вздыбилось,

Волны пройдут через бытие, через место бытия!

«Я не мог разгадать смысла сказанного, — делится М. Р. Хесс, — речь поэта была полнейшей загадкой для меня, но ее проникновенность, эмоционально­душевное горение и музыкальное течение слов завораживали, оставляя неизгладимое впечатление». Другое дело, признает Хесс, что даже постепенно знакомясь с произведениями Насими, разгадать поэта до конца не удается.

Доктор Хесс о Насими

«С одной стороны, в некотором смысле Насими видится как бы ненормальным, а иногда и сумасшедшим религиозным фанатиком, — откровенничает М. Р. Хесс, — он будто захвачен средневековой душевной тоской, которую ныне никто больше не в состоянии понять». По мнению тюрколога, возможно, Насими был глубоко убежден в своей религиозной миссии, проявившейся в приходе им в хуруфизм. Поэтому не случайно, что именно он стал самым известным хуруфитом, его «наиболее значительным пропагандистом и проповедником».

По убеждению профессора, стихи Насими отчетливо свидетельствуют о предвидении им собственного мученического конца из­за подхода к религии и вере, т. к. его мировоззрение противоречило устоявшимся взглядам. Но, задается вопросом доктор Хесс, как человек может жертвовать своей драгоценной и неповторимой жизнью? Ведь это равносильно тому, что Земля, будучи единственной среди мириад звезд, вдруг принесет себя в жертву некой религии, состоящей из комбинации букв и чисел. Вслед за чем констатирует бессмысленность чуть ли не сознательного ухода из жизни, «как если бы кто­то принес себя в жертву квантовой теории или теории относительности». Ведь, по убеждению исследователя, содержание истины в чем­либо не зависит от факта чьей­либо смерти.

Однако, продолжает М. Р. Хесс, воспламененные религией люди, наверное, далеки от просчитывания «рациональной перспективы», т. к. их внутренний огонь пытается неумолимо найти свой путь.

О «точке» Насими

С другой стороны, жизнь и стихи Насими, по Хессу, во многих отношениях «вращаются вокруг архимедовой точки существования и присутствия» (в этом мире). Быть может, эта самая точка «тождественна пятну под искривленным наподобие банана штрихом, представляющую арабскую букву Ба, первую кораническую». В ряде случаев, продолжает профессор, все мы нуждаемся в подтверждении нашей точки зрения (в поддерживающей нас руке или улыбающемся нам лице). Рассуждая таким образом, серьезнейший исследователь творчества Насими приходит к субъективному выводу о вере поэта в нахождение данной точки (в прямом и переносном смысле) в целом ряде глубоких мистических и реальных значений. На основе внутренней убежденности в важнейшем открытии (для себя) миро­процесса, окрыленный Насими и создал сотни шедевров, позволяющих прочувствовать «нечто увлеченное, страстное, полное счастья, при параллельной безусловной, глубочайшей и необъятной любви, проявляющихся и 600 лет спустя».

В этом контексте одним из выдающихся качеств мыслительного мира, «сыном которого является Насими», видится путь к устранению всех противоречий (или крайностей). Но не через их отрицание, что в переживаемое «постмодернистское время» (терминология М. Р. Хесса) становится «излюбленным методом внушения готовности к диалогу», а посредством попыток их стыковки, без «уничтожения на корню». Только данный фон позволит увидеть реальнейшие перспективы верующего сообщества (для всех и каждого) в рамках присущего мирозданию «единства бытия». Так как в конце концов человек может (а в некоторых случаях должен) прийти к нахождению (прояснению) для себя той самой четкой точки через сомнение (первичную неуверенность или поиск). По мнению немецкого ученого, в этом и заключается обозримость свободы, вне зависимости от века на дворе или общественно­экономической формации.

Хесс «разговаривает» с Насими онлайн

В случае моей «проектируемой в мыслях» встречи с Насими сегодня, говорит ученый из Германии, мы, скорее всего, договорились бы с ним о проведении нескольких часов беседы в одном из уютных уголков бакинского Приморского бульвара. Наверняка, спустя непродолжительное время, продолжает доктор Хесс, почувствовав расположенность великого поэта, я набрался бы смелости открыто поговорить с ним. А затем, выразив восхищение его непревзойденными строками, расточал бы благодарность, не преминув выразить восторг, что Насими оказался ценим и в коммунистический период, и в нынешний.

В то же время Хесс не исключил возможной дискуссии с поэтом об актуальности упора хуруфитов на буквы и числа, одного из краеугольных оснований их концепции. Ведь совершенно не данная идеология позволила Насими стать тем, кем он стал и является вплоть до сего дня, а понимание мировой значимости его величества Человека — духовного узла цивилизации. В моих фантазиях, мечтает ученый, Насими мог бы вести беседу со мной на «родном для него азербайджанском или немецком языках», но в любом случае лейтмотивом беседы, уверен М. Р. Хесс, стала бы тема свободы слова, преломляющейся через призму внутренней свободы индивида. Данная тема обязательно главенствовала бы «при нашей встрече тет­а-тет» и по той причине, что тема свободы личности пронизывает все творчество Насими. А ведь непосредственно этот ракурс (в рамках дозволенного и запрещенного Аллахом) может стать основой подлинной веры, воздействующей на истинно верующего от макушки до основания ног, проникая в тело и душу создания Всевышнего. Это и есть тот необъятный океан Любви, описанный и пропагандируемый блестящим на все времена Насими.

Профессор Хесс констатирует, что, наверное, образ Насими в его «фантазиях наяву» исчез бы так же внезапно, как и появился. Но даже малейшее «прикосновение» к «силуэту» мировой величины позволяет убедиться, по его словам, насколько в сегодняшней нестабильной жизни с непрекращающимися катаклизмами (в природно­духовном обрамлении) размышления Насими становятся актуальнейшими для жителей Запада и Востока, Азии и Европы… В этом — гениальность поэта, проявившаяся в парении его слов над временем и пространством. Слов, потрясающих свежестью, естественностью и духовной силой даже при переводе с языков оригинала на немецкий! В глобальном же смысле стихи азербайджанского поэта, по словам профессора из Берлина, являются «эмоциональным свечением», отражающим духовное богатство Сеида Имадеддина.

Теймур Атаев,
Азербайджан