Али Воронович занимает пост председателя ДУМ Беларуси всего несколько месяцев. Интервью «Исламскому порталу» он и рассказал об истории Ислама в Беларуси и о его нынешнем положении в стране.

— Совсем недавно Вас назначили на должность муфтия Беларуси. Какие наиболее актуальные задачи стоят перед мусульманским духовенством вашей Республики?

— Сейчас для нас важно развивать просветительскую и благотворительную работу. Но в первую очередь я хочу сделать акцент на образовании. В Беларуси сейчас существует сеть воскресных школ при различных общинах. Были проблемы с преподавателями, но мы их решили.

— Кто у вас работает преподавателями?

— В основном это выпускники и студенты Российского исламского университета и медресе «Мухаммадия» в Казани. Я сам учусь на заочном отделении Российского исламского университета. Поэтому кадры в основном татарские. Вообще для нас ориентиром считаются именно казанские мусульманские учебные заведения. Преподавание у нас ведется в соответствии с ханафитской традицией, учитываем также и белорусские особенности.

— В Беларуси много мечетей?

— В самом Минске мечети пока нет, она еще только строится, мусульмане собираются во временных помещениях на территории строящейся мечети. Строительство началось шесть лет назад, там планируется возведение большой каменной соборной мечети. А вообще в Беларуси шесть мечетей и три молельных дома, но они находятся, в основном, в маленьких городах, в районных центрах, в местах, где традиционно жили татары. Они, как правило, древние, им по сто и больше лет. Это такие города, как Ивье, Новогрудок, Слоним, Клецк и другие.

— Вы считаете себя единым народом с казанскими татарами? Каково самосознание у татар Белоруссии?

— Это сложный вопрос, и чтобы ответить на него нужно проводить специальное социологическое исследование.

Если взять, например, языковой аспект, то он может играть как интегрирующую, так и дезинтегрирующую роль. Сейчас в Минской татарской общине он, к сожалению, играет дезинтегрирующую роль. Например, когда собираются казанские татары (татары последней волны эмиграции), разговаривают на своем языке, преподносят свою культуру на каких-то культурных мероприятиях, и приходят наши старики, то им это неинтересно, и они вообще чувствуют себя чужими. А когда собираются наши, уже те говорят: «Неужели это татарская культура?» И поэтому, пожалуй, есть какая-то граница между нами, к сожалению. И ее сложно преодолеть.

— Каково отношение со стороны государства к мусульманам? Возникают какие-либо проблемы со строительством мечетей?

— Нет. Строительство мечетей разрешают. Если в Минске не строится мечеть, то это внутренние проблемы мусульман. Конечно, финансовой поддержки никакой нет, но и палок в колеса никто не вставляет. Если вы найдете спонсоров, сами все сделаете, то, пожалуйста, стройте. Позиция государства — нейтральная.

— Какова роль Ислама в жизни нынешних белорусских, литовских, польских татар? Какое значение имеет Ислам сегодня? Много ли практикующих мусульман?

— В массе своей татары сегодня более светские. И на самом деле это трагедия. Ведь что такое нация? Это общий язык, общая экономика, общая территория, общая культура и общая религия. У белорусских татар из общего осталась только религия. У них не было общей территории, они были разбросаны по всей Беларуси, у них не было общей экономики, каждый занимался своим делом. Для белорусов религия являлась главным консолидирующим фактором, и он сохранялся буквально до 1939 года — до тех пор, пока мы были под юрисдикцией Польши. Тогда основная масса татар жила в Западной Белоруссии, там Ислам преподавался в школах, и все акты гражданского состояния можно было заверить только у имама, свадьба — только у имама, рождение ребенка — также только у имама. Если ты татарин — иди к имаму, если поляк — иди к ксёндзу, белорус — к попу. Загсов не было. В результате, это поддерживало нацию, т. к. имам иногда мог не разрешить тот или иной брак, у нас не было примеров смешанных браков.

А когда в 1939 году эти территории вошли в Советский Союз, везде началась борьба с религией, и главный объединяющий фактор был разрушен. В результате, численность татар год из года становится все меньше и меньше. Если в 1989 году в Беларуси по данным переписи населения татар было 12 500 человек, то в 1999 году — уже 10 000, а в 2009 году по данным последней переписи населения число татар составляет 7 300 человек.

— Татары в Белоруссии остались со времен Речи Посполитой. Они и 600–700 лет назад считали себя татарами? Как сохранилось это название?

— Да. Я видел письменные источники двухсотлетней давности, китабы (более ранних источников, к сожалению, нет), они написаны арабской вязью на белорусском или польском языке — сейчас невозможно определить, какой именно язык это был. Там они назывались татарами. О том, как они назывались 600 лет назад, я сказать не могу, но мусульмане, которые попадали на эту территорию в более поздний период, например, турки, плененные во время русско-турецкой войны, оставшиеся через 10–15 лет здесь жить, уже становились татарами. Черкесы, которые попадали сюда, впоследствии также записывались татарами.

До сих пор у простого народа понятие татары и мусульмане тождественно равны, нет разделения. Например, когда один мой друг жил в общежитии светского института, дружил с арабами, которые жили там же, он рассказывал своим родителям, я общаюсь с арабами, а впоследствии они его спрашивали: «Ну, как там твои татары поживают?». Или еще один пример. Мой тесть буквально говорит, у нас в Ивье (Ивье — самый большой город, где исконно живут татары) живут представители трех религий — русские, поляки и татары. А когда его спрашивают: «А белорусы кто?», он отвечает: «Среди белорусов — есть русские, и есть поляки». Т. е. русский — это значит православный, поляк — католик. А мусульмане — это татары.

— Есть проблема ассимиляции среди белорусских татар? Много смешанных браков?

— Сейчас — много. К сожалению, идет ассимиляция. Кстати, я хочу сказать о том, что по моим наблюдениям гораздо сильнее идут процессы ассимиляции среди эмигрантов последней волны — времен советской эмиграции. Я лишь по пальцам могу перечислить число мусульманских браков среди представителей последней волны эмиграции. Я даже не говорю татарских, чисто мусульманских. Т. е. они когда-то закончили образовательные учреждения где-то в центре России, попали по распределению в Минск, например. Им было по 19–20 лет, нужно жениться, выходить замуж. Они попали в эту среду, татарских общин тогда не было, и, естественно, женились, выходили замуж за русских и белорусов. А белорусские татары живут, если можно так сказать, тейпами (махалля — община. — Прим. автора). Если вы, например, придете к моей бабушке и назовете фамилию, она вам сразу расскажет: кто это такой, кто его братья, родители, чем они занимаются, т. е. все друг друга знают. Даже если жили в разных городах, эта родственная связь все равно сохранялась.

Среди белорусских татар тоже есть, конечно, смешанные браки, но гораздо меньше в процентном соотношении.

— А среди молодежи?

— К сожалению, для тех, кто уже отошел от Ислама, эти вещи не имеют значения.

— Среди мусульман Белоруссии есть какие-либо разногласия по мазхабам?

— Я, закончив медресе, могу более квалифицированно отличить один мазхаб от другого, а если вы подойдете к обычному имаму и спросите, по какому мазхабу он читает намаз, он вам не ответит. Как у него записано в старых книгах, так он это и делает. Но если анализировать эти старые книги, там преимущественно ханафитский мазхаб. Потому что во времена Польши мусульмане подчинялись Духовному управлению Турции, а во времена сталинской России — Духовному управлению Крыма.

Но есть интересный момент. Если рассматривать эти старые книги отдельно, то можно найти влияние и шиитов, и шафиитов. Есть какие-то моменты, сталкиваясь с которыми порой задумываешься: это же не к ханафитскому мазхабу относится, это же к шиитскому или шафиитскому. Возможно, кто-то когда-то приехал и сказал: а у нас так. А наши записали. Потому что грамотных людей было очень мало. В связи с оторванностью от всего исламского мира, людей, которые получали исламское образование, почти не было. Первые люди, которые поехали учиться в университет — это Али Воронович (просто мой однофамилец и тезка), который учился в Аль-Азхаре уже в польское время, до 1939 года. И один человек закончил медресе в Сараево. Больше образованных людей не было и поэтому, они так глубоко не разбираются. Но, если анализировать книги, то за основу берется ханафитский мазхаб.

— Кто преимущественно ходит в мечеть: молодежь или старшее поколение?

— Смотря где. Но в больших городах, таких как Гомель, например, из восьмидесяти человек, которые приходят на джума-намаз, половина — это арабы, потом идут по убывающей афганцы и азербайджанцы, узбеки и дагестанцы, и три татарина, к сожалению. Татары очень далеко ушли от Ислама. Это наша боль.

— А среди духовенства кто преобладает?

— А в духовенстве, в основном, татары, 95%. По законам Беларуси, религиозной деятельностью могут заниматься только граждане Беларуси, и это очень жестко контролируется государством. И даже если среди прихожан мечети будут все арабы, все равно имамом будет только гражданин Беларуси, т. е. можно сказать татарин.

Материал islam-portal.ru