В издательстве московского Сретенского монастыря вышла в свет книга «Правовые основы деятельности религиозных объединений в Российской Федерации», которая будет равно полезной и для мусульманской уммы. Имам-хатыбы мечетей, преподаватели и шакирды медресе, исламских университетов найдут в ней базовые сведения о правовом регулировании деятельности религиозных организаций. С автором издания — профессором, доктором философских наук, членом Экспертной группы Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС), экспертом Комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций Михаилом Шаховым побеседовал Шамиль Кашаф.

Ш. К.: Михаил Олегович, судя по выходным данным вашей книги, печатное издание явно попадет в разряд дефицитных. Как можно поделить 1000 экземпляров на всю страну, в которой количество только зарегистрированных религиозных организаций превышает 23 тысячи?

М. Ш.: Такому «дефициту» есть свои объяснения. Большинство наших профессиональных юристов, которые прекрасно знают гражданское право, конституционное, трудовое законодательство и т. д., воспринимают проблемы религиозной жизни как нечто далекое от их специальности. Среди них, конечно же, есть и верующие люди, но они не религиоведы и, как правило, не разбираются в тонкостях вероучения, в религиозных догматах. Поэтому они и не вторгаются в проблематику, которая им по роду деятельности не совсем близка. С другой стороны, наши религиоведы и богословы, увы, мало подготовлены в юридическом плане. И эти два множества — ученые и практики, которые занимаются проблемами религиозной жизни, и профессионалы в юриспруденции — пересекаются в малом числе узких специалистов. В Москве, при самой оптимистичной оценке, их имеется, может быть, полтора десятка человек — среди и госслужащих, и сотрудников религиозных объединений, и ученых, которые работают на стыке юриспруденции и религиоведения. При большой социальной потребности в таких специалистах их сегодня очень мало.

Первый вариант книги, что находится у вас в руках, был написан в виде учебного пособия по заказу организаторов курсов для представителей мусульманских религиозных организаций. Оно было издано очень маленьким внутренним тиражом, в открытую продажу не поступило. Есть потребность в распространении знаний о действующем российском законодательстве для тех, кто работает в религиозных объединениях, но пока нет реальной обеспеченности этой литературой.

Ш. К.: Взаимоотношения государства и религиозных объединений будут становиться все актуальнее для общества и нуждаться в большей прозрачности нормативно-правового регулирования?

М. Ш.: Россия в некоторой мере развивается вне общемировых тенденций. В противоположность остальному миру, движущемуся по пути секуляризации, то есть уменьшения роли религии в повседневной жизни, у нас, начиная с 90‑х годов прошлого столетия, бурно идет процесс наверстывания упущенного в двадцатом веке. Этот процесс, освободившись от искусственного ограничения, полностью себя еще не исчерпал. Но, впрочем, он уже не будет проистекать такими же ускоренными темпами, как в прошедшее двадцатилетие.

По мере возрастания численности практикующих верующих государство исходя из законов политики, здравого смысла и, наконец, из уважения к своим гражданам будет все больше принимать во внимание такие значительные социальные группы, внимательнее относиться к их проблемам.

Ш. К.: В светской России в каких еще сферах, кроме государственной системы образования, должен соблюдаться религиозный нейтралитет государства?

М. Ш.: Положение о светском характере государства и отделении от него религиозных объединений, как известно, закреплено нормами статьи 14 Конституции Российский Федерации. В частности, политическую борьбу, предвыборную агитацию, другие вопросы политической жизни российский закон выводит за пределы допустимой деятельности религиозных объединений. Не случайно закон о политических партиях в свое время воспретил создание политических партий на национально-религиозной основе, а Конституционный суд позднее подтвердил правомерность этого ограничения. Отправление правосудия также не может быть сферой сотрудничества государства и религиозных объединений. Правосудие должно оставаться светским и нейтральным. А вот имеющиеся у нас социальные проблемы государству лучше решать в кооперации и сотрудничестве с религиозными объединениями.

Ш. К.: Глава Духовного управления мусульман Татарстана муфтий Илдус Файзов считает, что для наведения порядка в исламских религиозных организациях государству полезно выплачивать заработную плату имамам и преподавателям медресе. Мотивированные жалованьем религиозные деятели, по мнению муфтия республики, могли бы реально препятствовать проникновению чуждой нам идеологии. Такие аргументы татарстанцев могут подвигнуть федеральную власть отказаться от известного принципа, запрещающего светскому государству содержать на зарплате служителей культов?

М. Ш.: Я занимался вопросами интерпретации принципа светскости и его составляющих. Выяснилось, что универсальной формулы светского государства нет. Действительность намного сложнее.

Турция, являясь по конституции светским государством, тем не менее имамов содержит на заработной плате. Почему? Там считают, что государство, контролируя деятельность финансируемых имамов и муфтиев, может избежать нарастания исламского фундаментализма. В светской Франции также предусмотрено государственное жалованье для капелланов в армии и тюрьмах. Довод французов: государство, ограничив свободу человека в тюрьме и казарме, за свой счет должно обеспечить ему возможность жить в соответствии с установлениями своей религии.

В то же время в России нет отдельного юридического понятия «имам», которым в Исламе, как мы знаем, именуется духовное лицо, заведующее мечетью и совершающее требы. Законодатель оперирует термином «священнослужитель». И если мы идем на выплаты государственного жалованья имамам, то как поступать в случае с пасторами, раввинами и священнослужителями других конфессий? Ведь должен быть соблюден конституционный принцип равенства всех перед законом.

Ш. К.: Какие еще усовершенствования правовой базы были бы полезны нашему законодательству о государственно-конфессиональных отношениях?

М. Ш.: Действующее законодательство о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях в целом неплохое и отвечает требованиям современности. Основные проблемы у нас возникают, так сказать, в правоприменительной практике, при проведении в жизнь норм законов. Но есть и одна проблема на законодательном уровне.

Статья 29 Конституции Российской Федерации, как известно, не допускает пропаганду или агитацию, возбуждающие религиозную ненависть и вражду. В ней также содержится запрет на пропаганду религиозного превосходства. Но любая религия в той или иной форме утверждает, что только она является истинной и только принявший ее веру человек выстроит правильные отношения с Богом в нынешней и будущей жизни. При желании такие утверждения можно «подогнать» под пропаганду религиозного превосходства и религиозный экстремизм. Этому способствует и неопределенность, расплывчатость некоторых формулировок Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности». Особенно когда контролирующие и надзирающие органы начинают действовать не по здравому разумению, а по бездумному чиновничьему рвению. Сколько примеров, когда странным образом религиозная литература признается экстремистской и возникают соответствующие последствия этих решений!

Ш. К.: Очередным поводом поговорить о превратности толкования религиозных сочинений стал вызвавший общественный резонанс инцидент с заявлением гайского межрайонного прокурора Оренбургской области. По его требованию городской суд должен был признать материалами экстремистского содержания сборники хадисов Пророка Мухаммада (мир ему), а также ряд сочинений мусульманских богословов. В прокурорский список, между прочим, попали труд «В молитве спасение», написанный председателем Совета муфтиев России Равилем Гайнутдином в соавторстве с ректором Московского исламского университета Маратом Муртазиным, и книга заместителя председателя Духовного управления мусульман Европейской части России Мустафы Кютюкчю «Намаз через призму размышлений».

М. Ш.: К слову сказать, защита научной диссертации Равиля-хазрата Гайнутдина на тему «Ислам в России (опыт философского анализа)» проходила в 2003 году в диссертационном совете РАГС, в котором я состоял заместителем председателя. В то время я работал на кафедре религиоведения Академии госслужбы. Поэтому хорошо знаю Равиля Исмагиловича и его научные работы, которые всегда были лишены даже какого-либо намека на религиозный экстремизм.

Резюмируя сказанное, повторю: у нас в основном неплохое законодательство, за исключением чрезмерно широких и растяжимых формулировок законодательства о противодействии экстремистской деятельности. Нашей законодательной власти следует более четко определять, что собой представляет религиозный или политический экстремизм.

Беседовал Шамиль Кашаф