Совсем недавно увидел свет фундаментальный труд ведущих российских исследо­вателей — Тауфика Ибрагима и Натальи Ефремовой — «Жизнь пророка Мухамма­да». На протяжении всех лет существования газеты «Медина аль-Ислам» и ежегодно­го научно-культорологического альманаха «Мавлид ан-Набий» в канун дня рождения Пророка мы знакомили наших читателей с фрагментами этого уникального жизнеопи­сания. И сегодня мы продолжаем эту добрую традицию.

Посланник Божий учил уделять вре­мя досугу, ибо жизнь складывается не только из праведных трудов и серьезных занятий. «Один час посвяти делу, другой отведи потехе», — наставлял он.

Его привлекало все радостное и все, оделявшее светлой радостью. Пророк был чужд уныния и печали, избегал гру­сти и всего, что влечет к ней. Временами он воссылал к Всевышнему: «Боже, огра­ди от хандры и кручины!» («Аллахумма аузу бика мин аль-хамм ва-ль-хузн»).

Сподвижники Пророка рассказывали, что он был наделен чувством юмора, це­нил меткую остроту и сам был не прочь пошутить. Как-то к нему явилась проси­тельница преклонных лет:

— О, Посланник Божий, помолись Го­споду, чтобы Он ввел меня в Рай!

— Но старушкам вход в Рай заказан!

Заметив, что на глазах бабушки за­блестели слезы, Пророк объяснил, что в райскую обитель никто не войдет ста­риком — перед вступлением туда Аллах вернет всем молодость, как об этом ска­зано в Писании: Мы вновь сотворим их / В девстве, / Молодыми супругами <...> (56: 35—37).

Передают и следующую забавную историю из мединского периода его жиз­ни. Среди мусульман был некий бедуин по имени Захир. Навещая Пророка, он не­пременно привозил с собой гостинцы из своего кочевья. А восвояси он отправлял­ся уже с городскими подарками. «Захир что наше кочевье (бадийа), а мы для него что город (хадыра)!» — улыбался Пророк.

И вот однажды, когда у Захира бойко шла торговля на базаре, Посланник Бо­жий незаметно подошел к нему сзади и приобнял.

— Ой, кто это?! Отпусти немедля! — вскричал обомлевший от неожиданно­сти бедуин, не догадываясь, что за гость к нему пожаловал.

— Кто купит сего раба? — громко во­просил Пророк.

— О, Посланник Божий, — Захир с облегчением перевел дух и, зная, что ли­цом не вышел, нашелся с ответом, — этот товар не больно-то ходкий.

— Но Богу-то ты, поди, ой как дорог, — ласково подбодрил его Пророк.

Анас вспоминал, как кто-то попро­сил у Посланника Божьего верховое жи­вотное:

— Я отряжу тебе сына верблюдицы (вульд нака), — не моргнув глазом, про­изнес Пророк.

— А что мне с ним делать? — опешил проситель, решив, что ему предлагается верблюжонок.

— По-твоему, верблюды не сыновья верблюдиц? — улыбка озарила лицо Про­рока.

Тот же Анас вспоминал, что иногда в шутку Пророк называл его Двуухим (Зу-ль-Узунайн), подчеркивая остроту его слуха.

Еще Анас рассказывал, как Послан­ник Божий ласково спрашивал у его ма­лолетнего брата, расстроенного гибелью любимой птички: «О, Абу-Умайричка, что сталось с твоей пташечкой (йа Аба-Умайр, ма фааля ан-ннугайр)?» (Про­рок дал ребенку кунью Абу-Умайр, а че­рез кунью у арабов обычно обращаются к взрослым; Умайр — уменьш.-ласк. от Амр; нугайр — от нугар, «птаха»).

Во время Табукского похода ашджа­ит Ауф ибн Малик явился к отдыхавше­му в кожаном шатре Пророку. Ауф попри­ветствовал его, Пророк ответил и пригла­сил гостя:

— Войди!

— Целиком? — пошутил ашджаит, намекая на тесноту шатра.

— Да хоть бы и целиком!

Однажды Посланник Божий коротал время в компании ансаритов. Остроумец Усайд ибн Худайр веселил собравшихся. Пророк ткнул его в бок тростью. Усайд с напускной строгостью потребовал удо­влетворения. Тот подставил ему бок. Но ансарит заметил, что его бок был голым, а на Посланнике Божьем оставалась ру­баха. Пророк молчком приподнял руба­ху. Тогда Усайд обнял его и поцеловал в обнажившееся место со словами: «Толь­ко этого я и хотел!».

В Медине проживал некий балагур-пьяница, нередко захаживавший к Про­року и смешивший его. Застав весельча­ка во хмелю, кто-то из мусульман про­клял его. «Не призывайте на его голову проклятья, ибо он любит Господа и Его Посланника!» — заступился за бедолагу Пророк.

Об ансарите Нумане ибн Амре рас­сказывают следующее. Когда в Меди­ну завозили какое-нибудь лакомство, он брал его у хозяина в долг и подносил Про­року. Однако стоило торговцу спросить об оплате, как Нуман спешил к Пророку.

— О, Посланник Божий, рассчитай­ся с ним!

— Разве то был не твой подарок?!

— Ей же богу, у меня ни гроша за душой, но я так хо­тел попотчевать тебя вкус­нятинкой!

Ответ развеселил По­сланника Божьего, и ему не оставалось ничего иного, как погасить долг.

Товарищи Пророка как-то заметили ему с оттенком удивления:

— Ты позволяешь себе шутить с нами о, Посланник Божий?!

— Истинно так, но в словах моих лишь правда!

Но Пророк предостерегал от шуток даже с толикой клеветы, издевки или унижения:

— «Человек не уверует по-настоящему, пока не станет остерегаться лжи в своих шутках»;

— «Мусульманину, даже шутя, не до­зволено пугать мусульманина»;

— «Горе лгущему веселья ради, горе ему, горе ему!»;

— «Есть на свете три вещи, когда се­рьезно и произносимое всерьез, и произ­носимое в шутку — брак, развод и возоб­новление брака с бывшей женой».

Среди наиболее распространенных в те годы форм досуга были декламация стихов, песнопение и музицирование. Отвергая поэзию, ассоциировавшуюся с язычеством и распутством, Посланник Божий, вместе с тем, принимал другие ее формы. «Как гласит один хадис, среди стихов есть именно премудрые, среди ре­чей — подлинно чарующие!».

О его благожелательном внимании к поэтическому творчеству свидетельству­ют многие события его жизни. Достаточ­но вспомнить выдающегося поэта Меди­ны Хассана ибн Сабита, вставшего на за­щиту новой веры вдохновенным словом и снискавшего славу «поэта Пророка» и родоначальника мусульманской религи­озной поэзии. «Боже, укрепи его (Хасса­на) Духом святым!» — благословил поэ­та Пророк (…).

По воспоминаниям ансарита Джаби­ра ибн Самуры, сотни раз он присутство­вал на собраниях с участием Пророка, где звучали стихи.

Также избирательностью отличался подход Посланника Божьего к пению и игре на музыкальных инструментах. По­мимо вышеупомянутых преданий о рас­певании им стихов, сохранились и другие свидетельства его доброжелательного от­ношения к песням и музыке, особенно во время торжеств и празднеств. Рассказы­вают, в частности, что ему приходилось урезонивать своих суровых товарищей в их попытках пресечь распевание песен и игру на тамбуринах в праздничные дни.

Популярным видом спорта и раз­влечения у мусульман была борьба. Как уже говорилось, в бытность свою в Мек­ке Пророк одолел в борцовском поединке силача Рукану.

Пророк особенно благоволил к стрельбе. «Стреляйте и скачите верхом, но особо мне по душе, когда вы стреля­ете», — говорил он. Комментируя слова аята 8:60, призывающие мусульман вы­ставить против язычников «сколько есть сил», Посланник Божий трижды восклик­нул: «Воистину, сила — в стрельбе!».

Согласно некоторым свидетельствам, Посланник Божий предупредил: «Кто об­учился стрелять, а потом забросивший — не из наших» (другая версия дает такую концовку: «<...> тот меня ослушался»).

Однажды Пророк проходил мимо группы аслямитов, мерявшихся силами в стрельбе из лука. Желая их подбодрить, он воскликнул:

— Стреляйте, сыны Измаиловы, ведь ваш праотец был стрелком! Стреляйте – ну, а я поболею за того-то и того-то.

Тогда противники тех, кого избрал Пророк, опустили луки.

— Отчего же вы не стреляете? — из­умился он.

— Зачем, если ты на стороне тех?!

— Стреляйте же, я со всеми вами.

Товарищи Пророка вспоминали о его горячей привязанности к лошадям. «Бла­го пребудет в челках лошадиных до само­го Дня воскресения», — с восторгом го­варивал он, обыгрывая слова хайль, «ло­шади», и хайр, «благо».

Хотя в Медине и не было ипподромов, скачки все же устраивались. Вспомина­ют, что Посланник Божий лично орга­низовывал конные турниры. Сообщают также об участии его верблюдицы Адбы в верблюжьих соревнованиях.

В некоторых преданиях упоминают­ся: вознаграждение Пророком победите­ля конных состязаний, его ставки на ло­шадей и на коня по кличке Сабха, Мча­щийся, пришедшего первым, что неска­занно обрадовало Посланника Божье­го. Иной раз скакуна, на которого стави­ли болельщики, Пророк называл «сата­нинским» (фарас аш-шайтан; богосло­вы полагают, что под ставками, которые делались Посланником Божьим и поэто­му признаны дозволенными, следует по­нимать или те, что доставались победи­телю соревнований в качестве приза, или те, что совершались не всеми участника­ми скачки. В противном случае это уже будет кымар - азартная игра на деньги, запрещенная Кораном).

Рассказывалось, что Пророк бегал на­перегонки с Айшей, притом дважды: в первый раз она опередила его, во второй — он ее. (…)

В духе коранического запрета на азартные игры (майсир) Посланник Бо­жий ввел искупительную милостыню даже для тех, кто приглашает к азартным противоборствам.

Осуждал он и такие весьма популяр­ные у аравитян виды развлечений, как пе­тушиные бои и прочие подобные состя­зания между животными. Пророк возра­жал против превращения домашней жив­ности в живую мишень на стрельбище: «Будь проклят тот, кто [потехи ради] це­лится в живое!»

Ряд хадисов говорят о порицании игр в нарды. По мнению некоторых богосло­вов, это распространяется лишь на слу­чаи игры на деньги.

Фрагмент.
Приводится в сокращении.